Осколки воспоминаний

Полный кабинет юных любознательных исследователей этой жизни. Сейчас в школах повсеместно проводят осведомленность о прошедших событиях, которые, слава всему, закончились. Затаив дыхание, со страхом и нетерпением они смотрят на группу людей, переживших войну. Аудитория достаточно разношёрстная – начиная с четвероклассников в строгой клетчатой форме, заканчивая уже взрослыми и статными одиннадцатиклассниками, местами безбашенными и нахальными, но всё равно смотрящими на гостей с безмерным уважением. Успевшие испытать на себе повышенную тяжесть ситуации смотрят на них так светло и гордо, ловя бесконечное восхищение. Они так молоды, но уже знают, что такое страдания. Во взгляде бойцов ещё не остывший огонь, но при этом смирение от воспоминаний о потерянных жизнях, об оглушающих взрывах, о разрывающейся на куски плоти. Перед глазами ещё мелькают пули, а свист выстрелов рикошетит от черепных стенок. Полгода назад это закончилось, но мир совсем изменился, как и выжившие в этой катастрофе. – И/Г? – девушка подняла безучастный, но всё же мгновенно налившийся цветом взгляд.- С Вами всё в порядке? Может, воды? – заботливо предложил молодой человек неординарной внешности, но голос его звучал так по-особенному мягко и даже с опасениями. – Нет-нет, я просто… Задумалась, – она на мгновение поступила взгляд и попыталась воспрянуть духом, чтобы не расстраивать слушателей. – Расскажите свою историю, пожалуйста. – наивно посмотрела на неё маленькая девочка с огромными зелёными глазами и длинными каштановыми волосами. На лице героини невольно растянулась бедная улыбка. Это сочетание о внешности напомнило ей о любимом человеке. Пальцы сами собой сжали находящийся в руках предмет. Девушке понадобилось немного времени, чтобы собраться, но никто не сказал ни слова. Прикрыв глаза, она выдохнула и приступила к рассказу, начав ещё с довоенного времени. Молодая семья. Счастливая улыбка украшает лица обоих. Они уже довольно долго прожили вместе, но за проведённое время не ушла ни романтика, ни любовь – она лишь стала ещё больше, ещё искреннее. С придыханием И/Г вспоминает, как волновался Кентин, вставая перед ней на одно колено. Жизнь стала похожа на прекрасную картину, умело нарисованную каким-то искусным художником. Но кто бы знал, что его рука однажды дёрнется, пролив на холст окрашенную воду. Война застала внезапно, и как ни странно парня забрали на фронт. Его взгляд был слишком красноречив в этот момент. За ночь до сбора он сгреб её в свои объятия и, сев в угол кровати, крепко сжимал, целуя макушку, нос, щёки, невысыхающие дорожки от слёз, просил перестать плакать, хотя сам ли едва выполнял эту просьбу. В последнюю ночь хотелось подарить всё, потому кисти так требовательно сжимали женские, а тело содрогалось от прикосновения губ к коже. Не заговорив ни разу за ночь, девушка услышала тысячи слов любви. Так хотелось сказать столько же и даже больше, но если бы она позволила себе хотя бы звук, то тут же впала бы в истерику. Сомкнуть глаз так и не вышло, заснуть с рвущимся на части сердцем было крайне проблематично. Было единственное желание – быть рядом с Кентином, запомнить тепло его кожи, мягкость и страсть губ, а самое главное – любящий взгляд. Слова, которые до сих пор помогают ей жить. Запас этого кислорода уже на исходе, с каждым днём тяжесть участи лишь нарастает. Упустив некоторые подробности её долгой истерики, когда парень успел только ступить за порог, как услышал отчаянный болезненный вой и глухой звук удара. Как он вернулся и, встав на колени перед сгорбившейся, ощущавшей себя такой никчёмной И/Г, снова прижал её к себе с ещё большей тряской в теле. Пола словно не существовало, лишь нетвердая опора, на которой невозможно стоять уверенно. Он обещал. Искаженным от стресса голосом обещал выжить. Вспоминая это, она покачала головой. Всегда ведь просила юношу не давать обещаний, которых он не сможет сдержать. Угнетенность постепенно стала привычным состоянием. Сидеть сложа руки – не её стиль. Почти сразу И/Г вызвалась добровольцем, ей двигали различные цели: жажда справедливости, стягивающая тело боль, а также одно простейшее желание человека, чтобы этот ад наконец-то закончился. Пожалуй, героиня пыталась проявить себя везде, но вот элементарное медицинское дело не далось, ведь когда она заходила в помещение, где вечно пахло спиртом, у неё начинали трястись руки, а весь организм пронизывал страх. Страх увидеть в одном из раненных и умирающих его. Окровавленного, еле живого, но через силу улыбающегося, чтобы успокоить девушку, говоря, что всё будет хорошо. Нет, не будет. Она чувствовала это, ощущала каждой клеточкой тела, старалась готовиться к худшему, но даже и не могла представить ждущий её мрак. Взрыв, звуковая волна проходит сквозь. Камни с потолка обильно сыпятся, попутно ломая такие же падающие куски штукатурки. Огонь начинает захватывать помещение. Девушка пятится назад, прижимая к груди мелкую сумку с лекарствами, стараясь спасти хоть что-то. Удар. Расплывчатый кадр, состояние полусознания, когда слышны грубые рваные голоса, стоны агонии и вражеские крики, звон от встречи с полом железа. Все звуки смешиваются, перестают иметь смысл, а затем угасают, будто тело забирают глубоко под воду, а потом снова резко поднимают. Лёгкая, почти заботливая качка. Кашель от дыма, что уже проник в лёгкие. Открыв глаза, в бреду понимает, что некто несёт её на руках. Пальцы скользят к грязной щеке незнакомого солдата, чтобы увидеть лицо спасителя, которое на самом деле оказалось таким родным. Грустная улыбка шатена, струящиеся мокрые дорожки. Не в силах разобрать слов, она слышала ноты его успокающего и скачущего в волнении голоса, но по губам прочитала мольбы успокоения и слова. Те три слова, заставляющие её сердце до сих пор болезненно сжиматься, разрываясь от эмоций. “Я люблю тебя”. И снова бесконечная темнота. – Это был Ваш муж? – тонкий тихий голосок почти оглушил каждого сидящего. Удручённо улыбнувшись, И/Г проигнорировала скатившуюся слезу, остальные замерли. Юные красавицы уже не стыдились своих эмоций, а юноши даже пробили свои оболочки, чтобы аккуратно приобнять одноклассниц, помогая восстановиться после рассказанной истории. – Д-да…– пробормотала она, скорчив гримасу, будто ей пронзили сердце. Героиня хотела бы сейчас, чтобы никто не замечал её красного лица и скопившейся жидкости в глазах.- Я очнулась через день. Мне тогда сказали, что Кентин успел спасти меня, а потом ринулся в защиту и получил пулю в голову… – страшными картинами перед глазами пронеслись больничные палаты, где она пыталась отойти как от физической, так и от моральной травмы. А затем будто очнулась ото сна и, приняв бумажный платок, быстро смахнула слезинки, горестно показав предмет, что держала в руках на протяжении всего этого разговора. Тот самый, что забрала с собой, что прятала в маленькой сумочке с медикаментами. Она протянула драгоценную потрёпанную вещь детям, которые боялись даже прикоснуться, – от него ничего не осталось, кроме этих фото. Время, когда мы были счастливы и свободны. На дом упала бомба – всё остальное сгорело. Помнится, когда я носилась с альбомом, меня называли сумасшедшей, но сейчас я понимаю, что всё это было не зря. Парень погиб четыре года назад. Самое начало войны, когда атаки противников были слишком бесчестными, животными и жестокими. Остальные годы до окончания И/Г просто существовала: выполняла все поручения совершенно на автомате, почти ни с кем не разговаривала, периодически надеясь, что её застрелят, прекратив мучения. Так много времени пролетело незаметно. Девушка видела, как оно уходит в пустую. Страшные события наложились одно на другое, вряд ли она когда-то сможет реабилитироваться полностью. Детям таких подробностей она не сказала. Слушатели в конце стоя аплодировали всем рассказчикам, а затем крепко обнимали их, говорили слова уважения, сочувствия и благодарности. Это даже вызвало мягкую полуулыбку. Возвращалась домой героиня в привычном темпе. Торопиться некуда и не к кому, а так получит хоть какое-то удовольствие от природы. До сих пор прокручивает в голове телефонный звонок, когда голос на другом конце просил прийти и рассказать свою историю в школе, чтобы будущее поколение в очередной раз убедилось в насущности ужасов прошедших событий. И пусть они не узнали даже половины, они точно поняли всё, что хотела донести девушка. Ложась в кровать, И/Г взяла в руки альбом и пролистала несколько страниц. Её губы коснулись самой любимой фотографии, краешек которой чуть подкоптился. – Спокойной ночи, любимый. Я тоже люблю тебя. После этого она отложила альбом на прикроватную тумбочку и попыталась заснуть, как и каждый раз, пытаясь подавить мысленное возвращение в прошлое, где снова и снова Кентин несёт её на руках. Где они смеются и целуются под ветвистыми деревьями. Где она ещё не просыпается посреди ночи в холодном поту и не видит полупрозрачный силуэт в дверном проёме.