helpless

Ларс достал из кармана связку ключей, отыскал тот, что подходит к двери дома Джеймса — альфа ему доверял, отчего и разрешил снять копию — и вставил его в замочную скважину. Едва он это сделал, так сразу услышал шаги. Значит, Хэтфилд дома. Вот и хорошо. — Заходи, Ларс, — сказал ему блондин, отпихнув ногой несколько пар разной обуви, сваленной в большую кучу на ковре. — Так, сегодня ты это убираешь, — повелительным тоном произнёс Ульрих, — а я послежу за тем, как ты это делаешь. Джеймс посмотрел на обувную кучу и кивнул. Хоть Хэт и являлся альфой, человеком он был весьма послушным. Ну, только в некоторых вещах. — Только попозже, я сейчас немного занят, — после этих слов блондин ушёл на кухню. Ларс шумно втянул воздух, принюхиваясь. Там, где только что стоял Джеймс, весьма ощутимо пахло алкоголем. Понятно, значит, чем занят: либо сочиняет новый материал для альбома, — Хэтфилд всегда любил немного принять на душу для, так сказать, вдохновения, — либо просто бухает. К удивлению Ларса, Джеймс был занят кое-чем иным: альфа сидел на кухне вместе с Дэйвом и кормил его детским питанием с помощью ложечки. Рыжий, казалось бы, практически не участвовал в этом процессе — он открывал рот только когда ложка касалась его губ (очередной безусловный рефлекс) и даже не смотрел на еду. — Ого, он ещё живой? — Спросил Ларс, указав на омегу. — Не говори так, — сердито высказал ему Джеймс. Ульрих действительно не ожидал увидеть Мастейна в доме альфы — он не думал, что терпения Хэтфилда хватит на такое количество времени — целую неделю. Он считал, что Джеймс повозится с Дэйвом денёк-другой, а потом не выдержит и отвезёт его обратно в больницу, однако рыжий до сих пор оставался в его доме. Видимо, блондин взялся за это дело серьёзно. Значит, это надолго. Ларс взял какую-то ложку и зачерпнул ей немного еды, предназначенной для Мастейна. — Не скажу, что вкусно, но есть можно, — оценил питание омега, облизнувшись. Джеймс закатил глаза и посмотрел на Ульриха, мол, твоего мнения тут не спрашивали. — В холодильнике ещё есть. Бери, если хочешь, — сказал он. — Не, спасибо, я дома поел. Хэтфилд ничего не ответил — он был слишком занят кормлением Дэйва. Ларс решил просто понаблюдать за этим процессом. — Долго ещё? — Не выдержал он — Сколько потребуется, — немного грубо ответил блондин, — не мешай. Ларс показал ему фак и вышел из кухни. На душе у него было неспокойно. И дело не в том, что Джеймс начал проводить слишком большое количество времени с рыжим, — хотя, и в это тоже — и уделять ему явно чересчур много внимания. Омегу напрягало, что в эти моменты Хэтфилд, несмотря на свой резкий и недружелюбный тон, выглядел так… будто ему позарез были нужны объятия и утешения. Нет, серьёзно — столько печали было в его голубых глазах, смотрящих на этого чёртова Мастейна. Может, Джеймс и не хотел показывать этого, но Ларс понял: он страдал. Страдал от своих дурацких заморочек, понудивших его постоянно следить за рыжим, страдал от вида его слабости и беспомощности. Ульрих знал, что альфа до сих любил Мастейна, но не подозревал, что настолько сильно. «Настолько сильно, чтобы забить на меня и вместо этого подтирать ему жопу и кормить с ложечки,» — ревниво подумал Ларс. Он зашёл в комнату и увидел раскрытый чемодан на полу. Внутри лежало разного рода шмотьё — явно мастейновское, не станет же Джеймс носить такие приталенные кофты, модные футболки и узкие джинсы такого маленького размера. Ларс злобно отпихнул ногой этот склад хлама и сел на незаправленную кровать альфы. Он достал из чемодана какую-то рубашку, повертел в руках, пытаясь узнать, какого она бренда, а затем надел на себя. Смотрелось неплохо. Некоторое время Ларс так и развлекался — перемерил весь гардероб ненавистного Мастейна. В конце концов, тряпки кончились, а Джеймс ещё не вернулся — наверное, он там уже давно со всем закончил и теперь просто сидел со своим драгоценным Дэйвом, чтобы избежать встречи с далеко не таким драгоценным Ларсом. Омега презрительно фыркнул и окинул взглядом только что возникшую кучу одежды — он не клал вещи обратно в чемодан, а бросал их на кровать. Хэтфилд будет недоволен, если увидит это. Ульрих прошёлся по комнате и увидел открытую дверь гардероба Джеймса. Там хоть и царил сущий хаос, — ничего удивительного, — было ещё достаточно места. Ларс усмехнулся и начал аккуратно складывать одежду Мастейна в этот гардероб. Да, альфе такое тоже вряд ли понравится, но зато будет порядок, к которому приложил руку он, Ларс. Все равно Хэтфилд точно не собирался разбирать его, да и ни чьи любые вещи в ближайшее время, — вернее, собирался, но, конечно же, не сделал бы этого, — а ведь надо было. Занятый уборкой, Ларс постепенно успокоился и перестал злиться на Джеймса. Вместо этого он начал думать более логично, и мысли его были об этом же несчастном случае, из-за которого всё и началось. Странно получалось: Дэйв ни с того ни с сего попал в какую-то аварию, — мутную, туманную, с никому не известными подробностями и деталями, — отчего превратился в самого настоящего овоща, причём немного парадоксального с точки зрения медицины — клетки мозга Мастейна (если содержимое его черепной коробки можно так называть) остались-то живы, а обычно так не бывает. Нет, что-то с этим не так. Закончив с раскладыванием чужих вещей, омега сел на кровать и осмотрел теперь уже прибранную комнату. Довольный собой, он снова встал и открыл шкаф. Интересно, какова будет реакция Джеймса? А вот и он, опять вместе с Дэйвом. — Зачем ты это сделал? — Удивился блондин. — Чтобы одежда не запылилась, — спокойно ответил Ларс, смотрясь в висевшее рядом зеркало, — мне было скучно. — Понятно, — медленно сказал Хэтфилд, осторожно подводя Дэйва к кровати, чтобы тот на неё сел, — больше не трогай его вещи, хорошо? «Мастейну будет без разницы в любом случае, даже если кто-то наложит кучу на его барахло,» — заметил про себя Ульрих. Вслух этого он говорить не стал — не хотел задевать такими словами Джеймса. — Ладно, — пожал плечами омега, — завтра придёшь на репетицию? Я уже позвонил Кирку и Джейсону. Блондин задумчиво посмотрел на него, а затем на Мастейна. — Приду, — наконец, ответил он, — и Дэйв тоже со мной. Ларс закатил глаза. — Ты что, не можешь оставить его ни на минуту? — Не могу. Он будет со мной, и точка, — отрезал Хэтфилд. Устав стоять на ногах, он небрежно плюхнулся на кровать и, скорее всего, назло Ларсу, подхватил Мастейна под локти и посадил его себе на колени. «До того, как этот придурок не просрал свой мозг, Джеймс так о нём не заботился,» — ревность так и переполняла Ульриха, — такое чувство, будто он это сделал специально.» Ларс вздрогнул. Эта неожиданная догадка сначала ему показалась немного, нет очень глупой, а потом внезапно — почти что очевидной. А вдруг так и есть? Он снова взглянул на Мастейна, больше напоминающего большую дорогую куклу, чем живого человека. Нет, нельзя по своей воле довести себя до такого состояния. Или же можно? Этот рыжий вполне способен и не на такое. Но всё же верится с трудом. В этот день омега пообещал себе (так же серьёзно, как и Джеймс — никогда не оставлять Дэйва, хоть Ларс об этом и не знал) обязательно узнать побольше подробностей этого сомнительного несчастного случая и выяснить, что же происходит с Мастейном на самом деле. Ульрих не любил странностей, — вернее, любил, но только в искусстве, и иногда, особенно под кокаином — в сексе, — отчего уже понял, что эта история не будет давать ему покоя, пока он с ней окончательно не разберётся.