Мои ненавистные шрамы

Хаджиме думал, что не увидит Мацукаву в школе какое-то время, но тот появился следующим же утром. Выглядел он страхолюдно — нос отёк и покраснел. «Прямо рыба-капля», — подумал Ивайзуми. В другом случае он обязательно поржал бы от души. Они так и не помирились. Сначала Хаджиме собирался поговорить, но что сказать, не знал. Как всё объяснить, не выдав мелкого? К тому же он всё равно не мог простить Мацукаве, что тот отвернулся от Такаши, даже не попытавшись докопаться до истины. Ойкава с Иссэем разговаривал. Может быть, пытался извиниться за Ивайзуми или что-то объяснить… Хаджиме не был в курсе — Тоору не рассказывал, да и вообще шифровался, а сам Ивайзуми не хотел спрашивать. Хаджиме знал, что поступил хреново, но в глубине души испытывал смутное удовлетворение, за которое ему не было стыдно. Конечно, брата он не защитил, но справедливости в ситуации прибавилось. Когда напряжение первых дней схлынуло, мысли об отношениях с Ойкавой снова попали в центр внимания. После того, как Тоору обо всём узнал, Ивайзуми казалось, что он съел штук десять воздушных шариков. Ну теперь-то всё будет просто супер. Хаджиме раньше много раз представлял, как расскажет Ойкаве свой секрет, но никогда не заходил в мыслях дальше реакции Тоору: просто понятия не имел, что тот скажет. Иногда в воображении Ивайзуми возникали сцены из несуществующего будущего, как они с Ойкавой проводят время вместе и занимаются чем-то, чем занимаются только парочки… И каждый раз Хаджиме сердито гнал от себя их или старался заглушить, уткнувшись лицом в подушку. Уши отчаянно горели. Но теперь, когда они с Ойкавой были вместе, понять, чего ждёт Тоору, не получалось. Встречались они только на словах, и, кроме редких смущённых поцелуев, ничто между ними не изменилось. Иногда Ивайзуми ловил на себе долгие задумчивые взгляды Ойкавы, который, похоже, ждал от Хаджиме чего-то. Опыт отношений у Ивайзуми был нулевой. Раньше он обратился бы за советом к Мацукаве, приготовившись терпеть его стёб. Иссэй хоть и бесил, но всегда выручал, но теперь… Что было и говорить, раз уж сам всё похерил. Ещё Хаджиме останавливало то, что Ойкава имел целую кучу разных интрижек, и уж, конечно, был куда более искушённым в этом вопросе. Хотелось сделать для него что-то такое… Чтобы Тоору не пожалел о своём выборе. «Пригласите её на свидание…» — все как один твердили тематические сайты, и Ивайзуми, решивший идти проверенным путём, стал искать что-то подходящее. В соответствии с инструкциями ресторан надо было выбрать обязательно самый лучший или хотя бы второй в списке, но, попытавшись натянуть свои карманные деньги на средний чек таких мест, Хаджиме бросил эту затею. В конце концов, он решил, что раменная в пяти минутах от дома Ойкавы не такой уж плохой вариант. — А? — Ойкава выронил мяч, который собирался запустить на другой конец поля. — Приглашаю тебя на свидание, — буркнул Хаджиме, чувствуя, что уши уже горят. — В субботу. Слова в пустом зале звучали особенно отчётливо. Удивление с лица Ойкавы стёрла счастливая улыбка. Не успел Ивайзуми ничего сказать, как Тоору повис на нём, стиснув в объятиях. — Пусти, задушишь! — прохрипел Хаджиме. Кофейные глаза Ойкавы оказались вдруг очень близко, и у Ивайзуми перехватило дыхание. — Ты ведь мой парень, Ива-чан, почему я должен тебя отпускать? — в голосе Тоору появились томные и хитрые нотки, которые Хаджиме слышал впервые, и от них у самого Ивайзуми по спине побежали мурашки, а в горле как будто что-то застряло. — Ойкава… Но тут Тоору облизнул нижнюю губу, и Хаджиме забыл, что хотел сказать. Целоваться в зале, куда того и гляди зайдёт кто-нибудь, было рискованно, но они не могли друг от друга оторваться. Путаясь в ногах, Ивайзуми сделал несколько шагов и припёр Ойкаву к стенке, сжав плечи. Тот откинул голову и рассмеялся. У Хаджиме промелькнула мысль, что Тоору похож на бабочку из чьей-то коллекции — пришпиленный и прекрасный. Но развивать этот образ Ивайзуми не стал, запечатав улыбающиеся губы Ойкавы новым поцелуем. Сердце застряло в горле, кровь стучала в ушах, а в штанах… Хаджиме отодвинулся, чтобы Тоору не наткнулся на его стояк. Ойкава, похоже, разгадав манёвр, закинул ногу Ивайзуми на бедро и резко прижал к себе. Хаджиме замер и распахнул глаза. Дышать стало нечем. В его пах упирался член Тоору. Сердце бешено колотилось, делая больно, клубок внизу живота затянулся, из глаз едва не брызнули искры. — Ива-чан… Зацелованный Ойкава с поплывшим взглядом был прямо здесь, готовый на всё… За дверью спортзала завозились, на ручку нажали снаружи, и она поддалась. В проём просунулась вытянутая голова Киндаичи, казавшаяся ещё длиннее из-за удивлённого лица. — Ивайзуми-семпай… А я тут это, телефон забыл в раздевалке, думал, уже никого нет, — он растерянно поскрёб в затылке и вошёл весь. Да чёрт бы побрал тебя и твой телефон! Раз никого нет, то чё вернулся… До затуманенного мозга Хаджиме не сразу добрались посторонние звуки, но отличная реакция сделала своё дело. Ещё до того, как Киндаичи взялся за ручку, Ивайзуми запихнул Ойкаву в подсобку для запасного инвентаря, а сам успел схватить брошенный Тоору мяч и прикрыть пах. — Так забирай. Хаджиме приложил все силы, чтобы не выдать желание вытолкать Киндаичи взашей, но, похоже, у него это не слишком получилось. Кохай козликом проскакал в раздевалку и обратно, едва успев попрощаться, и захлопнул дверь, чуть не прищемив край куртки. В этот момент из подсобки с Ойкавой послышался грохот. Ивайзуми ринулся в неё, отбросив мяч — убился, не иначе! Тоору стоял, балансируя на одной ноге, высоко задрав другую и раскинув руки. Рядом лежали несколько гантелей, свалившихся с этажерки. Он виновато и как-то грустно улыбнулся, выбираясь обратно в зал. Хаджиме быстрым смущённым взглядом скользнул по паху Ойкавы — возбуждения не было и в помине. Да и сам он… — Не ушибся? — Ивайзуми неловко поправил на Тоору форму. Сам же, придурок, запихнул… А если бы гантели на него свалились?! Ойкава нервно засмеялся и покачал головой, складывая пальцы в «окей». — Домой? — Хаджиме напряжённо вглядывался в лицо притихшего Тоору. Что-то случилось, он это чувствовал, но что именно, понять не мог. Дело было не в том, что произошло до прихода Киндаичи… А в чём тогда? — Ага, — ответил Ойкава уже из раздевалки. Ивайзуми взял за руку шагавшего рядом Тоору. — Ты так не хочешь, чтобы про нас узнали? — подал вдруг голос тот. Хаджиме перевёл удивлённый взгляд на поникший вихор, посмотрел в печальные ореховые глаза и мысленно дал себе в лоб от досады. Конечно, что ещё Ойкава мог подумать. — Не «не хочу», а не хочу, чтобы кохаи видели, что мы зажимаемся по углам как… Он хотел сказать «как школьники», но они всё ещё были школьниками, хотя Ивайзуми уже прикидывал, как им удобнее будет снять квартиру, а иногда даже ловил себя на мыслях о собственном доме с рябиной во дворе. Хаджиме перехватил внимательный взгляд Тоору и понял, что кривит душой. Дело было не только в этом, ведь даже маме он до сих пор ничего не сказал. Просто… Просто он не привык. Не привык быть с кем-то парой и всё это… Да и на них с Тоору точно будут пялиться все, кому не лень. Ещё бы! Наконец-то звёздный Ойкава нашёл соулмейта, куча девчонок зальёт подушки слезами. Но Ойкава, чего доброго, подумает, что Ивайзуми его стесняется или ещё какую-нибудь ерунду… Стоит ли это того? Не потерпит, что ли, Ивайзуми дурдом пару дней? — Давай скажем команде, если хочешь, — Хаджиме сжал руку в своей крепче. В глазах Тоору зажёгся огонёк. — А ты хочешь? — он пытливо посмотрел на Ивайзуми. Хаджиме вспомнил сегодняшнее утро. В фойе перед началом уроков как всегда была толчея. Они с Ойкавой стояли у подоконника, и Тоору что-то вдохновенно вещал. Вдруг среди общего шума Хаджиме уловил слово «Ойкава», и уши сами собой вычленили весь разговор. — …я точно знаю, Ойкава-сан сейчас встречается с Мию-чан, она сама мне сказала… — Да нет же, я видела его с Яно-семпай на прошлой неделе! Тьфу ты… Ивайзуми снова попытался сосредоточиться на болтовне Тоору, но шушукавшиеся в метре от него второгодки почему-то упорно перекрывали эфир. Аобаджосай всегда кишела сплетнями о похождениях Ойкавы, и Хаджиме это никогда особенно не задевало, но сейчас к раздражению примешалось что-то ещё. Ивайзуми нахмурился, пытаясь понять. Второгодки нет-нет да поглядывали на них с Ойкавой, и Хаджиме вдруг захотелось притиснуть офигевшего бы Тоору к стене и так засосать… — Ива-ча-а-ан, — Ойкава махал ладонью перед лицом Ивайзуми с обеспокоенным видом. — Ты завис… Ай! Хаджиме легко шлёпнул его по руке, и Тоору теперь обиженно её потирал. — Да, хочу, — наконец ответил Ивайзуми твёрдо, надеясь, что в сумерках Ойкава не заметит тусклую краску на щеках. — И маме сегодня скажу, — добавил Хаджиме в приливе вдохновения. Хотя она уже, похоже, и так всё знает. Ойкава посмотрел на Ивайзуми не то испуганно, не то восхищённо. — Ива-чан, а точно сегодня надо?.. — глазки у него забегали. — Ну, в смысле, может быть, лучше потом как-нибудь?.. — Нет, — приняв решение, Ивайзуми был непоколебим. — Да ты чё? Она же в тебе души вон не чает, — Хаджиме свёл брови на переносице. Он хотел добавить, что не всегда заслуженно, но не стал. — Ну… я же парень, и всё такое… Наверное, она не этого ожидала, — забурчал смутившийся Ойкава себе под нос. — Как будто это ты решил, что так будет, — Ивайзуми зыркнул на него. — Не говори ерунды, она о таком не думает. Хаджиме проводил взглядом поднимавшегося на крыльцо Тоору. Тот вроде бы успокоился, а всё равно всю дорогу нет-нет да кидал на Ивайзуми взволнованные взгляды. Прощальный поцелуй немного Ойкаву все же приободрил. «Не надо было говорить ему заранее», — запоздало думал Ивайзуми с досадой. Застать маму одну оказалось так же просто, как и всегда, — всего-то нужно было отправить довольных этим мелких с кухни после ужина и самому взяться за помощь с уборкой со стола. — У тебя всё хорошо? — она на секунду оторвалась от посуды, держа покрытые пеной руки над раковиной. — Очень уж хмуришься сегодня, — мама улыбнулась и потянулась погладить Хаджиме по щеке, но вспомнила о мыле и засмеялась. Ивайзуми тоже улыбнулся и кивнул — всё и правда было хорошо. — Мам… — он поставил сухую тарелку на стол и решительно поднял глаза. — Я нашёл соула. Её взгляд стал таким ласковым, что у Хаджиме затрепетало в груди. — Это Тоору? — мама смыла пену и теперь вытирала руки полотенцем. — Да как ты… — Хаджиме покачал головой. — Что? — она подняла брови. — Знаешь всё всегда, — проворчал Хаджиме, чувствуя, как краснеет. Мама обняла его и погладила по спине. — Поздравляю, дорогой, — сказала она и крепко чмокнула сына в щёку. Поднимаясь по лестнице, Ивайзуми листал миллион сообщений от Ойкавы, которые появились за последние полчаса. Тоору бесконечно спрашивал, что сказала Ивайзуми-сан, и просил не игнорировать его. Хаджиме пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы тут же не устроить нетерпеливому Ойкаве разнос. Пока он был занят этим, телефон тенькнул ещё пару раз. «Сказал. Всё нормально». «Что она ответила?» «Поздравила. Приходи завтра в гости». «Ивайзуми-сан пригласила меня?» «Да». Ответы появлялись почти мгновенно, и пока Хаджиме закрывал дверь в свою комнату, Ойкава успел отправить целых три новых облачка. — Придурок, — буркнул Ивайзуми в пустоту. Его придурок.

***

Команда, конечно, шушукалась. Стоило Хаджиме или Тоору зайти в зал или раздевалку, как разговоры сразу заканчивались, и все усиленно начинали делать вид, что не хренью страдают, а занимаются полезным делом. Ивайзуми ворчал, но в глубине души ему было приятно — команда была искренне рада за них. Даже Мацукава. Хаджиме видел, как он поздравлял Ойкаву после тренировки. И мама их поддержала. Тоору так и трясся до самого порога. — Чё ты дёргаешься? — они были уже во дворе, и Хаджиме резко остановился, развернув Тоору к себе за плечо. Ойкава вздрогнул и прикрыл рукой букет. Ивайзуми смотрел на него прямо и сурово. Тоору страдальчески вздохнул и потеребил шуршащую упаковку цветов. — Я тебе столько шрамов оставил… — пробормотал он, отводя глаза. — Ивайзуми-сан ведь раньше не знала, что это я. Хаджиме сложил руки на груди. — Ойкава. Ты моего отца видел? — Видел, и что? Думаешь, твоя мама была бы в восторге от человека, который шрамы ему оставляет, если бы знала, кто это? — он сердито выдохнул, а вихор на макушке недовольно качнулся. — Ну. Где ты у меня шрамы видишь? Где? — Хаджиме сунул Тоору под нос загорелое предплечье, на котором одиноко белела короткая полоска. — Вот! — конечно, Ойкава в неё и ткнул. — Ай! Ива-чан, прекрати драться! Мы же уже пара! — Это не значит, что я не могу оттаскать тебя за уши за дело! Пошли! Тоору отобрал у Ивайзуми торт, который доверил нести, первым поднялся на крыльцо и решительно позвонил в дверь. — Ключи же есть, — Хаджиме догнал его и уже стоял рядом. Ойкава выразительно посмотрел на него. — Ива-чан… — выдохнул он и покачал головой. Видимо, здесь была замешана очередная неизвестная Ивайзуми премудрость хорошего тона. Мама встречала их у двери. Она надела одно из своих нарядных платьев, а из кухни доносились очень аппетитные ароматы. Наверное, если бы Хаджиме сказал, что можно обойтись без всего этого — Ойкава же, — она бы тоже покачала головой, как Тоору. Ойкава, слегка волнуясь, вручил букет и торт, а потом, как обычно, отвесил «великолепно выглядящей Ивайзуми-сан» пару комплиментов. Передав трофеи вертевшемуся в коридоре Казу, мама крепко обняла Тоору и чмокнула его в щёку. Хаджиме заметил, что плечи Ойкавы сразу расслабились. — Добро пожаловать в нашу семью, — тихо шепнула она. Желудок Хаджиме ухнул к пяткам, уши обожгло краской. Конечно, сам он уже о многом думал, но ведь с Ойкавой они ещё не говорили о таком. Да и встречались без году неделя… Как Тоору отнесётся?.. Но Ойкава, похоже, не усмотрел ничего необычного, а может, как и сам Ивайзуми тоже думал о будущем. Он всё так же весело щебетал, тискал Таку и Казу и иногда радостно оглядывался на стоявшего рядом Хаджиме, у которого теперь было хорошо и легко на сердце. Вечер прошёл гладко, за исключением того, что Тоору чуть не упал в обморок, когда из кухни с поздравлениями вышел отец. К главе семейства Ивайзуми Ойкава относился с большим пиететом и никак не ожидал такой подставы от Хаджиме, который просто забыл написать, что за день до этого рассказал про Тоору отцу. Конечно, Хаджиме не думал, что услышит что-то неприятное, но всё равно немного нервничал, стоя на пороге гостиной. Но отец, подняв глаза от газеты, сказал только: «Это ведь не новость», — а потом обнял и поздравил поражённого Хаджиме.

***

И вот наступил день Х. Ивайзуми очень надеялся, что вечером он не добавит к этому «Х» ёмкое продолжение «рень». С самого утра Ойкава сиял, как медный таз, и то и дело написывал Хаджиме то в одном мессенджере, то в другом… А вдруг он ждал совсем не того? Ведь по сути эта встреча мало чем будет отличаться от их обычных дружеских встреч… Эта мысль не давала Ивайзуми покоя. Вдруг Ойкава ожидает, что Хаджиме приедет за ним на лимузине и повезёт… Куда?.. Ну не в раменную точно. Ивайзуми сердито отгонял эти мысли — с чего вдруг? Хаджиме же не превратился по мановению волшебной палочки в миллионера-романтика. Но сомнения нет-нет да возвращались. — Привет, Ива-чан! — Тоору бодро сбежал по ступенькам крыльца и шумно выдохнул. Хаджиме замер, едва не открыв рот. Во всём Ойкаве чувствовалась искристая неуёмная энергия предвкушения, его глаза оживлённо блестели, и даже вечный вихор на макушке топорщился как-то по-особенному. Тоору выглядел абсолютно счастливым, и был от этого очень красивым. Ойкава подался вперёд, потом, вдруг распахнув глаза, качнулся назад и дёрнул головой, будто хотел обернуться к дому, но через мгновение, спокойно улыбнувшись и выдохнув, всё-таки поцеловал Хаджиме в губы. — Идём? — с лица Ойкавы не сходила улыбка. Хаджиме кивнул и взял Тоору за руку. В одном из окон он заметил Ойкаву-сан, кажется, она махнула им на прощание. Похоже, Тоору совсем не смутила раменная, и он, улыбнувшись Ивайзуми, уверенно направился к дальнему столику у окна. Хаджиме собирался сесть напротив, но Ойкава выразительно похлопал ладонью по месту на своём диванчике. — Это ведь свидание, Ива-чан, — на лице Тоору появилось какое-то хитрое выражение, как будто он знал что-то тайное для Хаджиме. Ивайзуми, занятый мыслями о сакральном значении слов Ойкавы, даже не стал ворчать и уселся рядом. Этот вечер и правда мало чем отличался от тех, когда они просто заваливались в кафе или пиццерию или ходили вместе в кино, на каток, на пробежку в парк. Ойкава болтал, Хаджиме больше слушал. Тоору попытался украсть из рамена Ивайзуми мясо, за что едва не получил по шее. Маринованное яйцо Хаджиме отдал сам, и Ойкава за это благодарно потёрся щекой о его плечо… Единственное отличие заключалось в том, что они то и дело случайно и специально касались друг друга под столом руками и коленями. — Ива-чан, — Тоору внимательно посмотрел на Хаджиме. — Тебе здесь не нравится? — Я же сам это место выбрал, Ойкава, — Ивайзуми несильно стукнул Тоору пальцем в лоб. — Тогда почему сидишь как на иголках? — Ойкаву это ничуть не смутило. — Я не… Тоору выразительным взглядом указал Хаджиме на его руку. Задумавшись, Ивайзуми сжал палочки в кулаке до побелевших костяшек. Хаджиме выдохнул, подумав о том, что отпираться бессмысленно, да и как показывал опыт, лучше выяснить всё сразу. — Почему ты такой довольный? Мы ведь просто сидим в раменной. Ойкава поднял брови, как будто вопрос изумил его: — Потому что это наше свидание. Ты пригласил меня на него, и я очень рад. — Но ведь мы же не делаем ничего такого! Просто… сидим, как обычно. Как и всегда до этого, когда ты ещё не знал, что я твой соул, — Хаджиме нахмурился. Тоору вздохнул и улыбнулся. — Ива-чан, я и не ожидаю, что произойдёт что-то невероятное. Я знаю тебя очень давно, и странно было бы с моей стороны думать, будто ты вдруг станешь другим человеком. И… ты это ты, и мне это нравится, — он сжал руку Ивайзуми в своей. — Ведь когда мы дружили, было классно, а сейчас просто добавилось ещё и… ещё и то, что ты мой соулмейт, и мы встречаемся, — Тоору покусал губу немного взволнованно. — И мне важнее то, что ты пригласил меня на свидание, а не то, куда именно. — Ага… — Хаджиме смотрел на Ойкаву широко раскрытыми глазами. Он и мысли уже читает? Ведь половины Ивайзуми вслух не произносил… — То есть я и правда… В общем, хорошо, — совсем смешался Хаджиме, и чтобы ничего больше не говорить, поцеловал Тоору, обняв за талию. — Может, тогда ещё в парке погуляем? Тут рядом. Ойкава широко улыбнулся и кивнул.

***

Не прошло и получаса, как небо затянуло низкими тучами и стало зловеще погромыхивать. — Идём домой, — вынес вердикт Ивайзуми, поглядев вверх. Как будто в ответ на его слова, сверкнула молния. Ойкава кивнул, и они быстрым шагом стали возвращаться. Когда им оставалось лишь завернуть за угол да пройти метров сто, на небе будто кто-то опрокинул кадушку воды. Упала всего пара первых капель, и тут же полило так, что Ойкава и Ивайзуми сразу вымокли насквозь. Тоору стащил пиджак, похоже, собираясь использовать вместо зонта. Толку от этого получилось бы немного. Схватив Ойкаву за руку, Хаджиме запихнул его под карниз ближайшей крыши и закрыл собой, вплотную прижавшись к Тоору, мокрому и холодному. Сердце у Ойкавы билось как сумасшедшее. Но застыл Тоору всего на секунду — тут же завозился и заёрзал. — Стой смирно! — вода лилась Ивайзуми прямо за шиворот и стекала по спине ледяными струями. — Ага… — Ойкава накинул свой пиджак Хаджиме на голову так, что воротник оказался почти на лбу, а основная часть ткани прикрыла шею и спину. Ивайзуми вжал Тоору в стену всем собой, но того всё равно потряхивало. Стук зубов то и дело перекрывал стук дождя. — Вот же… мерзляк, — проворчал Хаджиме, вытаскивая рубашку из штанов и стараясь не скинуть при этом с плеч пиджак Ойкавы. Он поймал дрожащие руки Тоору за запястья, засунул под мокрую ткань и положил себе на живот. Тоору вздрогнул, распахнул глаза и попытался вырваться, но Хаджиме держал крепко. — Тебе и так холодно! — Ойкава снова дёрнулся. — Лучше замёрзнет один, чем оба — Ивайзуми сжал запястья Ойкавы сильнее. — Тем более ты сопливишь, чуть ветер подует! Ойкава сразу стал спорить, но Хаджиме было не до того. Ему холодно? Ага, как же… Кровь стучит в висках и волны жара накатывают одна за другой — Тоору так близко. Хаджиме думал, ледяные лапы Ойкавы его остудят, но куда там… Ивайзуми незаметно переступил ногами, убирая свои бёдра подальше. Скорее бы уж этот идиотский дождь закончился… Ойкава всё ещё часто дышал, хотя они пробежали всего ничего, и пристально вглядывался в лицо Хаджиме. Его руки уже согрелись, но убирать их он не спешил. Мозолистые пальцы медленно и осторожно двигались вверх, ощупывая кубики пресса Ивайзуми. — Что ты делаешь? — каждая мышца в теле Хаджиме напряглась. Между их лицами не было и двадцати сантиметров. — Ничего… Просто трогаю, — шепнул в ответ Тоору, задевая болезненно сжавшиеся соски. Хаджиме вздрогнул и дёрнул руки Ойкавы вниз, но не рассчитал, и пальцы Тоору проехались по бугру в штанах. Ивайзуми шикнул, сжимая зубы. Ойкава напряжённо сверлил его взглядом и проводил кончиком языка по губам. Как здесь было устоять… Поцелуй вышел голодным и горячим. Ойкава подался навстречу, вжался пахом, не оставляя сомнений. Хаджиме прикусил нижнюю губу Тоору, борясь с желанием сделать большее здесь и сейчас. — Идём. Ивайзуми отстранился и сорвал с себя пиджак Ойкавы. Тоору рвано дышал, прикрыв глаза. Он привалился к стене, как будто было тяжело стоять. Хаджиме протянул руку. Ойкава пьяно улыбнулся и в один шаг оказался рядом, снова целуя. — Тоору, стой… Мы не можем здесь… Ивайзуми лихорадочно соображал, что им делать. — У меня никого, — Ойкава опалил дыханием ухо. — Отец в командировке, у мамы смена… Хаджиме не помнил, как они добрались до дома. Руки Ойкавы дрожали, и он никак не мог попасть по кнопкам и ввести код. Ивайзуми не поручился бы, что справится лучше. Наконец дверь открылась, и они ввалились в прихожую. — Ива-чан… — Ойкава повис на нём, одновременно пытаясь разуться. Хаджиме хотел отстранить его, но так и не смог. Ойкава поцеловал Ивайзуми раньше, и всё остальное отошло на второй план. Скинутая обувь валялась на полпути к лестнице. Они даже не проверили, ушла ли Ойкава-сан. Падать на футон было больно, но кого это волновало? Тоору не собирался отпускать Хаджиме, а сам Ивайзуми не мог оторваться от шеи Ойкавы. Он вылизывал, целовал, кусал нежную кожу. В затуманенном мозгу мелькнула мысль о следах, но сразу потонула в сумасшедшей волне жара — Тоору застонал. Мокрая одежда мешала, и Хаджиме содрал её, не церемонясь. Он решил, что Ойкаве одежда мешала тоже. Смуглые руки Ивайзуми показались ещё темнее на боках и животе Тоору. Ойкава не двигался, дыша ртом. Только распахнутые глаза лихорадочно блестели. Внутри извергался вулкан, но Хаджиме замер, нависнув над Тоору. Он хотел рассмотреть всё. У Ойкавы был вид настигнутой жертвы. Он неподвижно лежал на футоне, грудь ходила ходуном от частого дыхания. В широко распахнутых глазах Ивайзуми видел своё отражение. Ещё в них были желание, капля страха и… вызов. Этот засранец Тоору как будто бы говорил: «Ну давай. Сможешь?» Хаджиме выдохнул, нахмурившись, и сжал руки на талии Ойкавы крепче. Член Тоору отчётливо выпирал сквозь ткань. Ивайзуми всё-таки оставил ему трусы, как и себе. Теперь Хаджиме решил это исправить. Тоору прикрыл предплечьем глаза, но мешать не пытался. Ивайзуми отбросил вещь в угол. Конечно, Хаджиме видел Ойкаву обнажённым, но это было не так. Никогда он его не разглядывал — жутко неловко пялиться на лучшего друга в душе. А теперь можно смотреть хоть сколько. Ровный, аккуратный… и до предела возбуждённый. Ивайзуми мелко перетряхнуло от желания. Он потянулся дотронуться и остановился. Чёрт! Грязные руки… — Ива-чан?.. — Ойкава проводил подскочившего Хаджиме растерянным взглядом, а Ивайзуми уже влез в его шкаф. — Эй, ты что там делаешь?! Хаджиме сгрёб из «тайника» Тоору несколько резинок, влажные салфетки и… смазку. Раньше её там не было, Ивайзуми точно помнил. И успел обратно, чтобы прижать подорвавшегося Ойкаву к футону. — Да ты его сто раз палил! — раздражение, как всегда, помогло справиться с неловкостью. Ойкава возмущённо заверещал. Ивайзуми прижал Тоору собой к футону и куснул за плечо. Тоору ойкнул и замер, снова распахнув шоколадные глаза. Он застенчиво пытался отвести бёдра в сторону, но Хаджиме всё равно чувствовал горячую головку, упёршуюся в низ живота. Скорее получить его, сделать своим, оставить метки… Ивайзуми запечатал губы Ойкавы поцелуем, разрывая упаковку резинки. Тоору тут же откликнулся, обнимая Хаджиме за шею. Ойкава потёрся бёдрами о стояк Ивайзуми и выдохнул сквозь зубы. — Сейчас… — выдавил Хаджиме. Всё плыло перед глазами. Ткань трусов мешала и делала почти больно. Он быстро вытер руки салфеткой и раскатал презерватив по члену Тоору. Кончики пальцев жгло через тонкий слой латекса. Хотелось скорее сжать, провести от основания к головке, выбить из Ойкавы ещё один стон, но Ивайзуми, стиснув зубы, всё-таки стащил с себя бельё, надел на стояк резинку, поднял глаза на Тоору и обжёгся. Ойкава смотрел так, как, наверное, сам Хаджиме только что смотрел на него. Жадно, горячо и голодно. — Иди… уже сюда. Ивайзуми не узнал низкий надтреснутый голос Тоору. Порывистые поцелуи и касания слились. Хаджиме опустил руку и наконец обхватил член Ойкавы. — О-ох, Ива-чан!.. Ощущение было привычным — как себе — и незнакомым — не то, чтобы Хаджиме раньше лапал других парней за члены. Холодившая ладонь смазка быстро нагрелась. Ивайзуми провёл снизу-вверх и обратно к основанию, слушая новые вздохи. И ощутил ответное прикосновение. Ойкава уверенно сжал руку. У Хаджиме закружилась голова. Он целовал Тоору в губы, шею, плечи… Наконец Ойкава… Его Ойкава рядом. Целует в ответ, стонет, выгибается под ладонями. Настоящий, жаркий, безумно близкий. Хотелось укусить, оставить засосы, чтобы все знали… — Хаджиме, я хочу… Ойкава положил ладонь Ивайзуми на щёку. Пальцы мелко дрожали. Хаджиме открыл рот спросить, и взгляд упал на смазку. Похоже, Ивайзуми знал, о чём Тоору. Не зря же он так много читал в последнее время. Сердце билось в ушах и в горле. По виску Ойкавы сбежала капелька пота. Как будто они вели напряжённый матч. Только на матчах Хаджиме не казалось, что он готов кончить от одной мысли… — Ива-чан, ты… не хочешь? — во взгляде Тоору смешались беспокойство и смущение. — А?.. Я… Офигеть, как… хочу. Ивайзуми едва поборол желание прикрыть лицо ладонью. Слишком откровенно… Но Ойкава так посмотрел, что Хаджиме мигом забыл о смущении. В голове промелькнули горячечные сны, стыдные фантазии, тайные мысли… И теперь всё на самом деле. Они рванулись друг другу навстречу одновременно и вместо поцелуя столкнулись зубами. Ойкава хрипло рассмеялся, и Ивайзуми всё-таки поцеловал его, сжимая в объятиях. Хаджиме раскатал новую резинку на свои пальцы и бросил быстрый взгляд на лежащего на спине Тоору. — Я уже пробовал… Ну… Ты понял… — Ойкава покраснел и отвёл глаза. Ивайзуми чуть не поперхнулся. Хаджиме и не знал, что у него такое живое воображение. Рот бы Ойкаве заклеить… Ивайзуми бы точно кончил, даже не успев добавить второй палец, если бы не следил, всё ли в порядке с Ойкавой и не думал о том, что боли не избежать. Хаджиме целовал живот и бёдра Тоору, говорил какие-то глупости, за которые потом точно станет стыдно. Тоору часто дышал, прикрыв лицо предплечьем, и иногда ёрзал бёдрами по футону. Ивайзуми сосредоточенно двигал рукой. Окутывавший тело жар было всё сложнее не замечать. Перед глазами теснились непрошеные образы. Вот Хаджиме зажимает Тоору и так дерёт… До искр в глазах, стонов, криков и просьб. — О-ох! — Ойкава вцепился в простыню и сжался вокруг пальцев Ивайзуми. Чёрт, замечтался, придурок! — Больно? — весь туман из мозгов как ветром сдуло. — Не… — Тоору покачал головой, закусил губу и сам качнул бёдрами навстречу. — М-м-мх… Во рту мигом пересохло. Хаджиме двинул рукой ещё раз, и Ойкава снова вздрогнул. Как здесь было остановиться? — Ива-ч-ч-чан! — зубы Тоору стучали. Ойкава попытался отползти вверх, но, снова охнув, замер. Особого приглашения Хаджиме не ждал. Сменив резинку на пульсировавшем члене и добавив смазки, он поймал Тоору в объятия. Головка упёрлась между половинок. Зря Ивайзуми думал, что жарче быть не может… Ойкава резко выдохнул и клацнул зубами. — Тоору?.. Я хочу… Ойкава решительно кивнул. Хаджиме толкнулся вперёд, и его пронзило сотней молний. Нестерпимо хотелось двинуться дальше. От напряжения внизу живота стало больно. Ивайзуми стиснул зубы и замер. Тоору доверчиво смотрел на него и немного морщился. — Говори, если… будет плохо, — Ивайзуми с трудом сглотнул. — Не обязательно… сразу всё. — Да… — Тоору зажмурился и выдохнул. — Но я не… хрустальный. Так много Хаджиме не целовался и за всю жизнь. Было плевать на всё, кроме Ойкавы и его пристального шоколадного взгляда. В ушах звенело, в глазах то и дело мерцали искры. Хотелось ещё больше, ближе… Ивайзуми обнял Тоору, прижал к себе и поцеловал жгуче, окончательно присваивая. Ойкава вздрогнул и выгнулся навстречу, бормоча что-то Хаджиме в губы. Вдруг застонал, вцепился в плечи Ивайзуми и сжал его внизу так тесно, что у Хаджиме пар из ушей повалил. Ивайзуми финишировал следом, глухо охнув. Они лежали на футоне, раскинувшись и тяжело дыша. Хаджиме нашарил, сжал руку Ойкавы и улыбнулся, ощутив ответное рукопожатие. Ивайзуми с трудом приподнялся на локте и подобрался ближе к Тоору, кое-как обняв его. Ойкава лежал с закрытыми глазами, сквозь едва разомкнутые губы слышно было тихое дыхание. Хаджиме прижался лбом к виску Ойкавы и тоже замер. Уже совсем стемнело, и свет в комнату падал лишь от фонаря напротив окна Тоору. Ивайзуми были видны тёмные следы его поцелуев на груди Ойкавы, розовый сосок, плавно очерченный пресс и нежный завиток каштановых волос в паху. «И тут вихор», — лениво подумал Хаджиме, касаясь его пальцами. И сейчас же смущенно отвёл руку. В голове ещё шумело, но Ивайзуми всё-таки сел — надо было привести в порядок их обоих. Ойкава смотрел на него из-под ресниц и мечтательно улыбался. — Ты как? — Хаджиме вытер Тоору салфетками и принялся за себя. — Круто… но играть завтра не смогу, — он подорвался сесть, но через секунду опустился обратно, ойкнув. — Да не рыпайся ты как оглашенный, — тут же заворчал Хаджиме, помогая Ойкаве перевернуться набок. Теперь они лежали лицом к лицу. Ивайзуми уже прокручивал в голове, что нужно сходить в душ, поменять бельё на футоне, убрать здесь всё… — Ива-чан, — Ойкава сосредоточенно посмотрел в глаза Хаджиме. — Тебе понравилось? Этот вопрос вклинился в стройный ряд мыслей, и они немедленно сгрудились в малопонятную кучу. Мочки ушей Ивайзуми стали горячими. Да ведь он же вообще… Чуть коньки не отбросил. Мелькнула мысль как обычно недовольно заворчать, но тотчас пропала — Ойкава так смотрел на Хаджиме… Да и после того, что произошло, это было бы свинством. — Да, — выдохнул он, преодолевая себя. — Ты просто огонь. Тоору расцвёл на глазах и, конечно, сразу полез целоваться. Ивайзуми вообще не возражал против этого. Но всё-таки не смог удержаться: — А тебе? Ойкава хитро блеснул глазами и закинул руки Хаджиме на шею. — Ива-чан, теперь я точно знаю: мой соул — это ты! У Тоору был такой довольный вид, что Ивайзуми даже сначала и не понял слов, а потом… — В смысле «теперь»?! Ойкава, это что ещё значит?! До назревавшей потасовки дело не дошло — всё ограничилось вялой вознёй. И ведь Ойкава знал, что Хаджиме не будет трепать его сейчас! Уже начал пользоваться положением, засранец. Видимо, стремясь задобрить Ивайзуми, Тоору подполз ближе, закинул руку на Хаджиме и уткнулся холодным носом в шею. Ивайзуми заворчал что-то насчёт отмороженного зада и укрыл Ойкаву простынёй, а поверх ещё и сам обнял, чтобы быстрее согреть. На улице снова заморосил дождь, усыпляюще цокавший по крышам. Телефон Ойкавы изредка вибрировал в темноте и светился экраном, но никто не обращал на него внимания. «Вот бы никуда не уходить». Хаджиме даже не удивился, поймав у себя в голове эту мысль. Но идти было надо — хотя бы отвести Ойкаву в душ. Раньше в комнате Тоору стояла кровать, и с ней бы стало куда как проще, но в пятнадцать Ойкава заявил, что ему нужен простор, и кровать убрали. И всё равно то и дело до вечера на полу валялся разобранный футон. Вот как и сегодня. Ойкава упрямо утверждал, что это не то же самое. Тоору невнятно пробормотал что-то Хаджиме в шею. — Чего? — Ивайзуми с неохотой вынырнул из своих мыслей. — Я тб лблю, — послышалось новое бормотание. Сердце Хаджиме на секунду замерло и забилось снова в два раза чаще, чем до этого. — Я… ага, — выдохнул Ивайзуми. Кому угодно другому это показалось бы невразумительным ответом, но Ойкава знал его почти всю жизнь и, кажется, понял всё, что Хаджиме хотел сказать. Тоору блеснул в темноте счастливыми глазами, прижался ближе и снова затих. В очередной раз завибрировал телефон Ойкавы, и Хаджиме успел заметить время на загоревшемся дисплее. Давно пора было вставать. — Эй, Тоору, давай в душ. Ивайзуми отлепил от себя всячески сопротивлявшегося Ойкаву, который только плотнее замотался в простынный кокон и теперь сопел из него. Хаджиме сел и зыркнул на Тоору. — Опять режим собрался нарушать? — Ивайзуми уже натягивал трусы. Хаджиме безжалостно щёлкнул выключателем. Тоору застонал и спрятался с головой. — Ива-чан, ты жестокий! — Я вообще-то слежу за твоим сном! — Ивайзуми упёр руки в бока и вернулся к футону. Ойкава выглянул одним жалобным глазом, понял, что ловить здесь нечего и душераздирающе вздохнул, стащив простыню с головы. Вдруг лицо Тоору вытянулось. Сбитый с толку Хаджиме проследил его взгляд — Ойкава уставился на горку использованных резинок у края футона. — Ива-чан, да ты меня разорить решил! — он был ужасно возмущён. — Ты ведь всю пачку угрохал! — Половину! — Хаджиме слегка растерялся, но тут же снова взял себя в руки. — Да мы ведь прямо с улицы были! Хочешь, чтобы у тебя там завтра всё опухло?! — Ты же использовал салфетки! — Ойкава обвинительно ткнул в раскуроченную пачку рядом. — И вообще, откуда ты знаешь, где у меня?!.. Ой! — Тоору в порыве праведного гнева снова рыпнулся сесть. — Салфетки ничего не значат! Надо мыть руки! — Хаджиме в мгновение оказался рядом с Ойкавой и помог подняться, забирая большую часть веса на себя. Тоору слегка морщился, но, кажется, был в порядке. — Да говорю же, ты сто раз палил, где у тебя, — ворчал Хаджиме, ведя Ойкаву к двери. Препирательства не заканчивались до самой ванной, а потом Тоору громко сопел всё время, пока Ивайзуми мыл его. Хаджиме подумал, что у обычных парочек это могло бы запросто испортить вечер, но сам он только уверился в словах Ойкавы — ничего не изменилось. Соульство не затмило то, что было у них все эти годы. — Спокойной ночи, грубый Ива-чан, — Тоору поёрзал, пристраивая свой зад на бедре Ивайзуми. — Спокойной ночи, Ойкава, — Хаджиме сдул нахальный вихор из-под носа и улыбнулся, обнимая Тоору крепче. Всё было хорошо.

***

— Да что ты там копаешься?! — прокричал Ивайзуми с кухни, вытирая последнюю тарелку. Мимо только что проскакал Ойкава в одних трусах, а через две минуты они уже должны были выйти. — Я телефон потерял! Хаджиме закатил глаза и потянулся за своим. Хоть они и учились в разных универах, на метро каждое утро шли вместе. Квартира нашлась всего лишь в нескольких станциях от места учёбы Ивайзуми, зато Ойкава выходил аж на полчаса раньше. Хаджиме много раз пытался оставить его дома, но Тоору упорно не желал одолевать путь до метро в одиночестве. — Ну уж если у него на беззвучке… — проворчал Хаджиме и ткнул кнопку вызова. Звуки раздались из холодильника. Ивайзуми тяжело вздохнул и дёрнул дверцу. «…So I can die where I met you Hold me like we're going home Turn your tears to rain Bury me beautiful Heaven knows how I loved you…» — Что ещё за христианские песенки?.. — с дисплея на Хаджиме смотрело его хмурое лицо, вырезанное с какой-то совместной фотки. Рядом возник чудом успевший одеться Ойкава и выхватил продолжавший тренькать телефон у Ивайзуми из-под носа. — Почему христианские? — Тоору удивлённо заморгал и наконец сбросил. — Да потому что песня про любовь к богу, — теперь Хаджиме недоумённо посмотрел на Ойкаву. — Да нет же, она просто про любовь! — Тоору сцапал Ивайзуми за руку и поволок в коридор. — Ну даже если нет, всё равно я вырезал только нужное. — И что там нужное? — Ивайзуми недоумённо посмотрел на внезапно смутившегося Ойкаву. — Ива-чан, сам говорил, опаздываем! — Тоору взялся за ручку двери. — Как что? Вот это вот про хэвэн ноуз… — всё-таки пробормотал он и выскочил в подъезд. В мозгу всплыла та самая строчка: «Heaven knows how I loved you». Ивайзуми посмотрел на вызывавшего лифт Тоору и, закрывая дверь, подумал, что даже если бы Ойкава не был его половинкой или соулмейтов не существовало бы, из всех людей на свете Хаджиме выбрал бы Тоору.