Искушение Дракона

Обитель — так назывался огромный чертог в самой отдаленной части леса, окруженного со всех сторон горами, на границе Северного царства. Раньше он принадлежал высшим альвам и служил им крепостью, сейчас же это был приют, где жили эйры. Тюрьма, в которую прятали невинных девушек, чтобы они не могли навредить миру, хотя никто толком уже и не помнил, КАК именно они могут навредить и в чем состоит их сила. Сейчас в обители жили пять эйр. К девушкам были приставлены наставницы — три валькирии, которые обучают их боевым искусствам и две бывшие эйры, не пожелавшие покинуть Обитель после перерождения. Обучающие искусству врачевания без использования духовных или магических сил и истории их мира — Эдде. Духовная сила Снежных дев на протяжении всех лет, проведенных в обители, подавлена и не развивается, зато это компенсируется изучением боевых навыков на столь высоком уровне, что после того, как эйра покидает обитель, она наравне с валькириями может присоединиться к свите Одина. Или может стать целительницей и излечивать болезни, неподвластные духовным практикам. Или уйти в услужение к вайделотам- хранителям, ведущим записи в Эдде — книге преданий. Это считалось весьма почетным занятием — знать родословную всех родов во всех царствах, включая низших альвов и йотунов. Живя в обители, Найа почти ничего не помнила из прежней жизни. Какие-то отдельные события, лица, обрывки разговоров приходили к ней во снах. Вероятно, из-за того, что, когда её сущность проявилась, ей уже было почти две тысячи лет — все прочие стали эйрами в гораздо более юном возрасте — эликсир стер не всё из ее памяти. Девушек, в основном, обучали военному искусству и врачеванию. На Эдды же отводилось совсем немного времени. Двадцать седьмая эйра с большим энтузиазмом принялась за изучение истории. Но никаких записей о судьбе и предназначении эйр, почему их запирают в Обители, кем были и куда ушли первые эйры и даже о причине тысячелетней войны она не нашла. Боевые навыки давались Найа без особого труда. Девушка бродила с ранних лет по лугам и лесам, не боясь никого. Отец и иногда братья учили обращаться ее с луком и кинжалом. Таков был обычай в чертоге Хара, все должны были уметь постоять за себя, и мужчины, и женщины. С изучением Эдды было сложнее, особенно с запутанными родословными высших богов и низших духов. Но, по крайней мере, готовясь к занятиям, Найа могла пользоваться библиотекой. Среди многочисленных рукописей там были и манускрипты, написанные древними символами. В нескольких из них описывались рунические заклинания, которые очень ее интересовали. Ей не хватало её духовных сил, поскольку она забыла не всё, и по привычке, пыталась ими пользоваться. Но магический венец, который не снимая носила каждая эйра, подавлял их. С врачеванием было совсем плохо. Она никогда не интересовалась ни травами, ни болезнями. Ей, приходилось запоминать кучу названий трав, как их собирать и когда, как сушить и в какой воде, меду варить. Занятия были невероятно скучными и Найа постоянно срывала уроки, отвечая невпопад или провоцируя на смех и болтовню других эйр. Двенадцатая эйра, целительница, частенько наказывала непоседливую девушку, запирая на несколько дней в келье и накладывая заклинание тишины. Это было самым мучительным наказанием для непоседливой девушки, которая постоянно если не болтала и смеялась, то непременно напевала себе что-то под нос. Становилась серьезной она только в библиотеке. Там было немного старинных рукописей, написанных древними символами. Но поскольку никто из эйр не умел читать древние руны, рукописи свободно пылились на самых верхних полках. Найа обнаружила это сокровище, когда искала сведения о тысячелетней войне. Чтению старых рун её научила Уна. Благодаря ей Найа довольно свободно разбиралась в древних знаках и даже хотела похвастаться этим перед наставницами. Но поняв, что в этих рукописях содержатся заклинания рунической магии, решила промолчать. Скорее всего, ей бы запретили изучить эти рукописи. Потому что магия в этих стенах должна быть доступна только наставницам. Именно из рунических текстов она узнала, что браслет, подаренный Уной, настолько древний артефакт, что о нем упоминалось вскользь только в одном сказании. Там говорилось, что он был подарен прародительницей своему возлюбленному, чтобы он мог входить к ней беспрепятственно. Это была совсем тонкая серебряная цепочка с почти стершимися письменами на звеньях. Магия этого браслета была столь древней, что нынешние духи и даже божества не могли ее почувствовать. Она позволяла менять облик в человеческой форме, на истинную она не действовала. С помощью этого браслета нельзя было стать волком, если твоя истинная форма — лиса, но стать мужчиной вместо женщины — запросто. Только вот возраст останется прежним и трудно будет изменить лицо. Можно было даже вернуть цвет волосам. Как же поздно Уна нашла этот браслет! Один день был в точности похож на другой. Так прошла первая тысяча лет. И на исходе второй тысячи Найя ни о чем не могла другом думать, кроме как о побеге. Лучше бы ей стерли память полностью, как другим. Иногда жить тут было довольно сносно, все были добры друг к другу и дни летели незаметно за бесконечными занятиями. Но когда к девушке приходили воспоминания во снах о внешнем мире, на следующий день она не находила себе места. Несчастная двадцать седьмая эйра не могла видеть ни эти ржаво-красные камни, ни подруг — ей хотелось стать птицей, мухой, пусть даже навсегда, лишь бы покинуть чертог и обрести свободу. Еще хоть один раз посмотрев вдаль, увидеть не стену, а бескрайний горизонт, реку, луг, других божеств и духов. Ее страдания были невыносимы еще и оттого, что вокруг, казалось, никому не нужна была свобода. Все были вполне довольны своей участью. И не с кем было даже поделиться своей тоской. На исходе второго тысячелетия Найа знала о стене, окружающей Обитель, всё. Она излазила и исследовала каждый камень в кладке, каждый уголок, но все было тщетно. Кладка из камней была подогнана так ровно, что даже свет не проникал между ними. И сколько бы несчастная узница ни пыталась хотя бы расшатать один из камней, ничего не получалось. Однажды она обнаружила руническое заклинание, которое делает любое вещество мягким и податливым, как мокрая глина, но не больше чем на пару минут. Она была так воодушевлена этим открытием, что все ночи проводила за экспериментами, применяя заклинание к стене в своей келье. Но всего несколько минут… это так мало. Она не сможет сделать достаточно большое отверстие, чтобы успеть проскочить. Стены были слишком толстыми и было больше шансов замуровать саму себя в одном из камней, чем за минуту протиснуться через небольшое отверстие. От этой мысли мороз шел по коже. Как-то во сне она увидела себя в истинной форме лисицы. В этом сне на лисе был ошейник, в точности как ее венец. Это было первое утро в Обители, когда Найа проснулась счастливой. Наконец-то она нашла путь к свободе. --------------- Стояла уже поздняя осень, и это означало, что скоро выпадет снег. Надо было скорее решаться на побег, потому что по следам на снегу даже любой смертный ее живо найдет. Ждать больше нельзя ни дня, ибо если промедлить, то придется остаться здесь еще на год. Найа знала, что, прождав всю зиму, ей может уже не хватить решимости воспользоваться таким опасным методом побега. А на поиски и обдумывание другого может уйти еще тысяча лет. Значит, это должно случиться до того, как выпадет снег. Медлить больше нельзя, если пойдет дождь, то пусть это будет сегодня ночью. Лишь бы пошел дождь. Вечером двадцать седьмая эйра была особенно разговорчива и ласкова с подругами и наставницами. Она обняла перед сном каждую. Все привыкли к тому, что двадцать седьмая была слишком свободной и не всегда следовала правилам. Отец и братья баловали ее, но никогда не учили хорошим манерам и этикету. Несмотря на то, что эликсир стер эти воспоминания из памяти Найа, ее натуру не смогли изменить и две тысячи лет, проведенных в Обители. Она могла и обнять, и первая заговорить со старшими или рассмеяться в присутствии главной валькирии. Но, при этом ямочки на щеках и искрящиеся, живые глаза были такими милыми, что все мгновенно попадали под чары её обаяния и наставницы никогда не относились к ней с положенной строгостью. Эйры любили двадцать седьмую сестру за то, что она была мастерица развлечь веселой болтовнёй или разными забавами. Но также и была ко всем добра, могла и утешить, и посочувствовать. Итак, Найа закрыла дверь комнаты, легла в кровать и сложила нарисованные на кусочках пергамента руны у себя на груди, как делала это уже много ночей подряд. Через полчаса после того, как все расходились по комнатам, наставница заглядывала в комнату к каждой эйре, с помощью магии насылая сон. Руны защищали от этого воздействия, и она могла бодрствовать всю ночь, не боясь, что кто-то помешает. Наставница привычно толкнула дверь и быстро пробормотав заклинание, закрыла келью двадцать седьмой на засов. Девушка тут же вскочила с кровати и принялась складывать руны, боясь ошибиться в темноте. Она наклонила голову к рунической надписи и дотронулась пальцем до венца, тут же почувствовав, что он потерял свои магические способности, став мягким как сырая глина и без труда соскользнул с головы. Несколько секунд она наслаждалась прекрасным чувством, когда в тело возвращается духовная сила, как будто подул легкий, теплый ветер в холодной и довольно сырой келье. — Так, силы восстановила, но пользоваться ими нельзя, сразу же заметят, — сама себе прошептала Найа и принялась составлять следующее заклинание, которое перенесло ее к стене. Мелкий дождь превратился уже в настоящий ливень. Дрожа от холода и страха, эйра последний раз оглянулась на Обитель. «Лучше рискнуть, чем прожить тут еще не одну тысячу лет». Она решительно и быстро написала заклинание на мокрой земле и, приняв свою истинную форму, ринулась вперед изо всех сил. Камень действительно стал мягким, но сама стена была очень толстая. С трудом чёрно-бурая лиса пробиралась вперед сквозь вязкую жижу, считая секунды. Вот уже высвободилась голова, плечи, передние лапы, она оттолкнулась от земли и в последний момент почувствовала, как что что-то больно дернуло ее за хвост. Но теперь это не имело никакого значения. Она выбралась, она была свободна. Найа неслась вперед так быстро, как могла, к горам, что темным силуэтом возвышались над лесом. С помощью рун она могла продвигаться вперед довольно быстро, но все же, переместиться на большие расстояния с этой примитивной магией было нельзя. Когда она оказалась по ту сторону гор, уже была зима. Черно-бурой лисе были не страшны морозы. Единственное, что волновало ее — это следы, которые она заметала хвостом, и это было довольно утомительно. Наконец, она подошла к магической границе между мирами и пошла вдоль нее, точно зная, что где-то есть лазейки, по которым низшие альвы переходили границу. Они часто заходили в царство Ветров, чтобы торговать там своими поделками. Перебравшись за границу своего мира, почти полгода Найа бродила по лесу на границе миров в своей истинной форме чернобурой лисицы, прислушиваясь и присматриваясь к жителям царства Ветров. Она изучила их обычаи и язык, и только после этого решилась на трансформацию. Вскоре в поселении, что рядом с лесом, прошел слух о странном серебристом звере, который в сумерках подкрадывается к домам и заглядывает в окна. В конце концов духи стали бояться выходить вечерами. Они даже позвали заклинателя, потому что решили, что это оборотень из Северных земель. Всякая нечисть время от времени переходит границу между мирами. И Найа поняла, что время пришло. Она уже достаточно знает об этом мире и сможет легко смешаться с толпой духов и прожить время до избавления от проклятия эйры на свободе. В этот же день быстрые лисьи ноги несли ее прочь от границы миров, в центр царства Ветров. Она неслась все дальше от границы и побывала во многих поселениях возле бескрайнего леса. Пока не остановилась неподалеку от крохотной деревушки воздушных духов. Рядом с деревушкой протекала река, и это пробудило в Найа какие-то воспоминания. Она сразу почувствовала что-то знакомое и родное И решила, что это и будет ее новым домом, где она сможет переждать эти восемь тысяч лет. Теперь оставалось самое трудное. Две недели в лесу она пыталась как можно сильнее изменить свою внешность, сидя у небольшого озерца и поминутно заглядывая в него, чтобы оценить плоды своих усилий. Пол духа менялся без труда, стоило только сложить правильно руны и поднести к ним браслет. Но это был лишь мальчик с внешностью эйры. Цвет, разрез глаз, нос и белые волосы, все осталось на месте. Она пыталась как можно точнее воспроизводить в памяти лица духов, подсмотренные в первом селении. Но добилась лишь того, что глаза, брови и волосы потемнели, но черты лица изменились совсем немного. Фигура же никак не поддавалась трансформации. Парень из нее получился уж больно худой и маленький. Но не стоит унывать, все-таки, магия браслета древняя и неповоротливая, а она смогла разобраться в ней, пусть и не так хорошо, как хотелось бы. И к тому же, теперь ее лицо не выглядело таким уж девчачьим. Теперь она обычный парень–дух, обладающий магией ветра, по имени ЧжеЯнь. Утром Найа как следует извалялась в грязи, расцарапала и измазала себе лицо и вошла в поселение духов северных ветров. Она заранее придумала легенду, в которую легко было поверить, но трудно проверить. Историю о том, как они жили с братом в лесу на границе миров она прекрасно заучила. И теперь рассказывала жителям поселения с таким вдохновением, что и сама пустила слезу. Отца и матери не помнит, о ЧжеЯне всегда заботился только старший брат. Однажды брат ушел охотиться и, наверное, перешел границу миров и так и не вернулся. Может быть, его взяли в плен низшие альвы или даже великаны, которые подходили к границе довольно близко. А может, повстречал оборотня — или мало ли какая нечисть идет с северной стороны. А сам ЧжеЯнь долго брел по лесу, потому что его магия совсем не развита и так мало духовных сил, что он не мог ни узнать о брате, ни найти помощь, и в конце концов заблудился. Жители селения внимательно выслушали паренька. Вождь, использовав свою магию, признал, что действительно не чувствует ни одного кровного родственника в этом мире. Стало быть, и вправду сирота. ЧжеЯнь не хотел быть никому в тягость и решил поселиться в старой, заброшенной хижине у леса, но ЦинГо, одинокий дух, предложила ему кров и еду. Она уже долго жила в этом мире и ей тяжело было справляться с домом и обязанностями духа северного ветра, потому женщина была только рада помощнику. Имитировать магию ветра оказалось совсем не сложно. Хоть в мире Найа божества мало делились по стихиям, но такая магия практиковалась и была ей знакома. Ее обязанности были совсем не тяжелые — помогать по дому ЦинГо и присматривать за небольшой деревушкой смертных, насылать северный ветер по указанию старейшины. Редко, когда уж совсем было лень маскировать свою магию, она использовала магию рун, чтобы не привлечь лишнего внимания к своей собственной духовной силе, непривычной для этого мира. Найа чувствовала себя так, как будто всегда жила в этом месте. Она привязалась и к ворчливой ЦинГо, и к жителям деревушки. И к ней все относились с добротой и заботой. Для всех в поселении она была добродушным и непоседливым пареньком, вечно что-то напевающим себе под нос. Найа любила бродить по лесу, исследовать новые тропы. Хотя, после Северного царства, здешний лес казался совсем пустым, но, все же ее истинной формой была лиса и ее тянуло побродить в сумерках. Иногда ее посещали сны о прошлой жизни, и тогда нестерпимо хотелось хоть с кем-нибудь поговорить о чудесных северных лесах, о причудливых небожителях и любимых сказаниях. Но, лишь однажды она так увлеклась разговором, что не заметила, как рассказала соседскому пареньку историю о молоте Тора. Поняв, что натворила, Найа перепугалась не на шутку. Ведь ни у кого и мысли не должно было возникнуть о том, кто она. Ее несомненно, рано или поздно будут искать. Но мальчик сдержал обещание никому не рассказывать о этой истории и по вечерам просил рассказать еще новых сказаний о ледяных великанах и неподъемном молоте. Так прошло двести лет. Найа была свободна и счастлива в этом мире. Она совсем не скучала по прошлой жизни, ведь воспоминания возвращались очень медленно. И готова была прожить в новом доме все оставшиеся годы до истечения срока проклятия эйры. Но все чаще стали доходить слухи, что границы царства Ветров постоянно нарушаются и высшие альвы по приказу асов ищут чернобурую лису. Как беглянке бы ни не хотелось покидать свою приемную семью и место, ставшее ей домом, но, видимо, наступила пора спрятаться получше на ближайшие восемь тысяч лет. Однажды в деревню пришли бродячие торговцы. Хотя граница была закрыта заклинаниями Северного царства, жадные альвы частенько нарушали запрет. На этот раз торговцы явно отличались. Хотя они и использовали маскировочные заклинания, Найа сразу распознала высших альвов под бородами и капюшонами. Они не столько были озабочены сбыть свои безделушки, сколько вопросами, не происходило ли здесь ничего необычного и не видел ли кто странного лиса с черными ногами и мордой и с серебристой спиной. Найа поняла, что пришла пора подыскать себе другое место, где можно затеряться в толпе. Много бессонных ночей она провела, придумывая, где бы можно было спрятаться в этом мире. И, в конце концов, ее посетила прекрасная идея. Ведь она обучалась у самих валькирий и значит, у нее отличные боевые навыки, по крайней мере, для четыретысячелетнего юноши этого мира, с которыми она запросто сможет вступить в небесную армию. Кого там только нет, из всех шести царств. Там-то ей точно будет легко спрятаться.