Не дай мне сделать шаг, я по краю

РОV Андрей. — Что она сказала? — взволнованно спросила ты, когда я вошёл в палату, а я не знал как сделать вид, что ничего такого я сейчас не услышал от Александры. — Спросила, боюсь ли я крови и точно ли согласен идти с тобой в родильное… — пожал плечами я, присаживаясь рядом с тобой и беря твои руки в свои. Ты несильно напряглась, но после расслабилась, — Помассировать? — ты кротко кивнула и с моей помощью села на кровати. Ещё полтора часа мы с тобой старались вести диалог, который время от времени сопровождался твоими тихими стонами. Ты старалась быть сильной, терпеть, что есть силы, но иногда порог терпения всё-таки преодолевался, отчего ты срывалась на недлительный, глухой стон, который ты сама же и подавляла, утыкаясь лицом в подушку. Время было половина шестого вечера. Ты с облегчением вздохнула, когда новая схватка отступила, и посмотрела в окно, улыбаясь солнцу, которое сейчас перевалило на нашу сторону. Интересно, что сейчас делают Алла Николаевна и Кирилл? Спят? Вряд ли… Изводят себя, скорее, догадками и вопросами… — Ну, как у нас тут дела? — оптимизм девушки, вошедшей сейчас в палату, поражал меня! Пару часов назад она стояла в коридоре, стараясь подавить своё волнение, а сейчас совершенно счастливая зашла к нам, присаживаясь на край кровати. — Плохо… — грудным голосом ответила ты, падая на подушку. — Так это же хорошо! Ты вон не кричишь даже! Молодец! — засмеялась врач, доставая трубку для прослушивания сердцебиения ребёнка, — Ну, сердцебиение в норме, чего грустная такая? — Устала… — выдохнула ты, закрывая глаза, — Да и чего кричать-то… — Разумное решение! Так, сейчас схватка пройдёт и посмотрю тебя… — ответила Александра Алексеевна, надевая перчатки. — Сейчас должна быть… — смотря на часы, ответил я, после чего ты вновь скорчилась от боли и тихонько пискнула, одной рукой сжимая мою ладонь, а второй край подушки, поворачиваясь от боли на бок. — Засекаешь? Молодец! — поворачивая тебя на спину и поднимая ночную рубашку, сказала девушка, — Ножки согни, да, вот так… Ну, четыре пальца раскрытие, сейчас ещё немножко полежишь и… Поспать хочешь? — Очень… — на выдохе ответила ты, проводя рукой по своему лбу. — Сейчас схожу за анестезиологом, потерпи ещё капельку! — подходя к двери, улыбнулась Покровская. — А… Можно мне встать? — вдруг спросила ты, смотря на врача. — Можно, конечно! — положительно ответила доктор, — Вставай, ходи, делай всё, как удобно! А ты… — обращаясь ко мне, сказала девушка, — Поясницу массируй ей, лучше стоя, ей полегче будет. — с этими словами Покровская покинула палату, обещая вернуться через пятнадцать минут. Эти пятнадцать минут ты стояла, облокотившись на спинку кровати, и мужественно терпела каждую схватку. Я, следя по часам, ещё до наступления боли начинал массировать тебе поясницу, на время схватки прикладывая к этому действию больше усилий. Ты сильно выгибалась в спине, еле слышно издавая стоны, а я изредка целовал тебя в макушку, вдыхая запах лака и шампуня. От твоей причёски практически не осталось следа, а макияж мы смыли ещё по приходу в палату. Коса полностью растрепалась, поэтому локоны спадали тебе на лоб, заставляя сдувать их или убирать рукой. Когда ты дала понять, что не в силах больше стоять, я подвёл тебя к кровати, откидывая край одеяла и поправляя подушку. — А вот и мы! — бодро воскликнула врач, заходя в палату следом за взрослым мужчиной. — Евгений Александрович — анестезиолог! — в не менее бодром тоне, поздоровался мужчина. — Лучший, я бы сказала! — доставая стойку для капельницы, подытожила Покровская. — Так, поднимись немножко, вот так, — сказал анестезиолог, подкладывая под тебя клеенку, чтобы лекарство не накапало на кровать, — Заголяем спинку… — мужчина развязал тебе рубашку, полностью открывая себе твою спину, — Укольчик будет немного болезненный… — Ах… — тихо вздохнула ты, когда анестезиолог ввёл иглу в твою спину. Я сразу же взял твои руки в свои, целуя костяшки пальцев. — Так, ну я всё, — вставляя трубку и давая доступ лекарству к твоему телу, сказал мужчина, — Как чувствуешь себя? Голова не кружится? — Нет… — ответила ты, прикрывая глаза и чувствуя облегчение. — Может быть небольшое покалывание в ногах, не пугайся… Часов через 5-6 препарат перестанет действовать, чтобы ты потуги почувствовала… — собирая медикаменты и покидая палату, сказал анестезиолог. — Ну всё… Теперь можешь постараться заснуть… Должно получиться… — закончила врач и открыла дверь, — У меня смена начинается, но как обезболивающее закончится — зовите меня, буду всё время ваша! Я загляну ещё к вам! — Спи, чудо! — поцеловав тебя в лоб, сказал я, помогая удобнее улечься тебе на кровати. — Легко сказать… Попробую… — улыбнулась ты, — Спасибо тебе… — Не за что! — ответил я, убирая волосы с твоего лица. — Мог бы сказать на здоровье… — едва улыбаясь, ответила ты. — Извини… — улыбнулся я, поправляя тебе ночнушку, — Полегче? — Намного! — усмехнулась ты, обессиленно закрывая глаза, — Сходи к маме, она же переживает, наверное… — Давай я лучше с тобой посижу, а? — не двигаясь, спросил я, поглаживая тебя по животу, — Девочка моя… — улыбался я, положив голову тебе на живот. — Хороший мой… — погладив меня по голове, сказала ты, — Сходи к маме и Кире, сходи, пожалуйста… Ничего со мной не случится! — Хорошо, ладно… — сдался я, поднимаясь с кровати. В этот момент ты зажмурилась, отворачиваясь от меня. — Нормально, нормально… — убедила меня ты, когда я вновь оказался около тебя, держа за руку, — Иди… Я вышел в коридор и пошёл к регистратуре, дабы узнать, где же расположились наши родственники. У стойки Нины не оказалось, но встретившаяся мне на пути Александра Алексеевна назвала мне номер палаты, где сейчас расположились Алла Николаевна и Кирилл. Подойдя к двери, я услышал негромкие разговоры в палате. Кирилл что-то рассказывал бабушке, а та спокойно отвечала и рассказывала в ответ что-то своё. Я тихо открыл дверь, проникая в комнату. Кирилл и Алла Николаевна сидели на большом диване, подобрав под себя ноги, и сначала даже не заметили моего прихода. — Папа! — крикнул Кирилл, подскакивая с дивана и подбегая ко мне. — Как Вера?! — взволнованно спросила твоя мама, вмиг оказываясь около меня. — Всё хорошо. Анестезию поставили, надеюсь поспит немного… — присаживаясь на стул, ответил я. — Ты бы тоже поспал, глаза красные, пап… — сказал сын, погладив меня по голове, — Что врач говорит? Очень опасно?.. — Говорит, что сама боится… — усмехнулся я, — Но сказала, что раз решила рожать сейчас, то так надо! — говорить им о разговоре с Александрой я не стал. — Ну, а я что говорю! — улыбнулся Кирилл, — А ты переживаешь, ба. — Так, ладно, просьбу Веры выполнил, всех оповестил, пошёл обратно! — поднимаясь и ударив ладонями по коленям, сказал я. — Подожди, Андрей, — окликнула меня Алла Николаевна, — Давай я с ней посижу? Ты поспи хоть немного… — Нет, не нужно… Отдыхайте! У нас хорошо всё! — улыбнулся я, обняв твою маму и Кирилла, а затем вышел в коридор. У регистратуры меня догнала Нина, спрашивая о твоём самочувствии. Несколько минут мы поговорили о том, что Александра Алексеевна самый лучший врач в этой клинике и то, что она сама волнуется, говорит только о том, что она всем сердцем с тобой. Сама же Покровская бегала сейчас по палатам, проверяя остальных своих пациентов, не забывая то и дело подмигнуть мне, пока я вёл беседу с медсестрой. Через пару минут я поблагодарил Нину за принесённый мне оптимизм и тихо зашёл в твою палату. Ты лежала, на боку, обняв себя одной рукой, и тихо сопела. Уснула. Я, стараясь не шуметь, прошёл до твоей кровати и сел в кресло, откидываясь на спинку. Спать мне совершенно не хотелось, поэтому я молча наблюдал за тобой. Время от времени ты непроизвольно жмурила глаза, в эти моменты я понимал, что даже с обезболивающим ты не перестаёшь чувствовать схватки, только ощущаешь их гораздо меньше, чем раньше. На мгновение я прикрыл глаза и совершенно не заметил, как вырубился на полтора часа! Ты по прежнему спала, сжимая между пальцами край одеяла. Я протянул к тебе руку, погладив вдоль талии, а ты снова поморщилась, не открывая глаз. Время было около одиннадцати часов вечера, когда ты нехотя раскрыла глаза, сжимая край одеяла и процедив что-то сквозь зубы. Обезболивающее постепенно начинало проходить, из-за чего ты начала чувствовать схватки сильнее, не говоря уже о том, что и сами схватки усилились со временем. В это время в палате появилась Александра Алексеевна, которая, заметив твои старания забыть о боли, непроизвольно улыбнулась. — Поспала немножко? — спросила она, погладив тебя по плечу и присаживаясь на стул, взяв со стола трубку. — Поспала… — ответил я, — Часа четыре, наверное… — Умничка моя! Сил набралась! Теперь работать будем! — слушая сердцебиение ребёнка, похвалила тебя врач. — Давай посмотрю тебя… — Сейчас схва… — на этих словах ты схватилась за мою руку, крепко сжав, и издала протяжный горловой стон, ёрзая на кровати. — Терпи, моя хорошая, терпи.! — свободной рукой погладив тебя по голове, сказал я, поднимаясь с кресла и садясь на твою кровать с другой стороны. — Ножки сгибай… — надевая перчатки и взяв в руки шприц, сказала девушка, — Чего ты испугалась-то? — Зачем шприц?.. — округлив глаза, спросила ты, нервно сглотнув. И вроде всё у тебя сейчас не впервое сейчас, а ты так боишься... — Расслабься сейчас, вот, вот так… — игла шприца оказалась внутри тебя, после чего Покровская достала шприц, наполненный жидкостью, — Воды прозрачные, всё отлично! Раскрытие всего 6 сантиметров… — задумалась врач, смотря на капельницу, — Я боюсь тебе ещё одну дозу обезболивающего давать сейчас, ты мне как начнёшь рожать, а не почувствуешь ничего… — Ну пожаааалуйста… — проскулила ты, взяв за руку Александру Алексеевну и умоляюще смотря на неё. — Нельзя, Вер, нельзя… Как ты мне рожать будешь с обезболивающим, а? — улыбнулась девушка, поглаживая тебя по руке, — Держись, хорошая моя! — Я устала, Андрей… — проскулила ты, с силой сжимая руку Покровской, от чего та даже зажмурилась. — Ну и сильная же ты, оказывается! — засмеялась девушка, смотря на тебя, — Сейчас спрошу, может быть поставим тебе НО-ШПУ… — Усыпите меня лучше… — сказала ты, смотря на меня. — Выспишься ещё! Пойду я спрошу про НО-ШПУ… Александра Алексеевна вышла из палаты, а ты снова попросила встать и походить. Следующие пол часа Покровская не возвращалась, а ты тихонько хныкала, когда новый поток боли накрывал с головой. Твои ребята сняли видео в поддержку тебе, которое ты даже посмотрела в перерыве между схватками. Появившаяся в дверном проёме Александра Алексеевна сообщила, что больше колоть ничего не будет, предложила остаться с тобой посидеть, но ты отнекивалась как могла, в итоге Покровская покинула палату, а ты снова недовольно простонала. Последующие часы были практически адскими в предродовой период для нас обоих. У тебя уже не было сил терпеть всё, что с тобой происходит, а я заботливо успокаивал тебя, массируя поясницу, и рассказывал разные истории, которые ты старалась внимательно слушать. Как мы пережили эти восемь часов? Сам не представляю… Но около семи часов утра ты уже совершенно не в силах была сдерживаться. Промежуток между схватками составлял чуть больше минуты, а сама схватка длилась до половины минуты. С каждым новым приливом боли ты начинала стонать громче и громче, иногда переходя на сдавленный крик. Перетерпев очередную схватку, ты обессиленно упала на кровать, вытирая слезы, катившиеся по щекам. Я смочил полотенце холодной водой и начал осторожно протирать тебе лицо, шею и руки… Спустя ещё одну схватку и вышел в коридор, ища глазами Покровскую. Мне повезло, потому что девушка как раз спешно шла в сторону нашей палаты. Увидев меня, Александра Алексеевна улыбнулась, а после раздался твой крик… — Не кричи, Вер! — улыбаясь, сказала девушка, — Ты же нам обещала. — Я больше… Не могу… Терпеть… — закусывая губу до крови, ответила ты. — Не кусай губы! — строго сказал я, промокнув кончиком полотенца выступившую кровь на твоих губах. — Нельзя тужиться ещё, Верочка! — грустно сказала врач, осматривая тебя, — Ещё сантиметр нам нужен, понимаешь? Терпи, хорошая моя… — Не могу… — прошептала ты, после чего вновь застонала, сбивая простынь под собой. — Надо, Вера, надо! — сказала Александра Алексеевна, серьезно смотря на тебя, — Пойду готовить родовую, через пол часика прийду за тобой, надеюсь готовая будешь у меня уже! Пол часа для меня тянулись с какой-то необъяснимой скоростью… Я всячески успокаивал тебя, умоляя потерпеть ещё немного. Ты старалась не кричать, но то и дело срывалась, начиная уже плакать от боли. Я не мог смотреть на твои слёзы. Вытирая тыльной стороной ладони твои хрустальные слёзинки, я посмотрел в окно — почти половина восьмого утра… Ещё немного и будут сутки, как начались твои мучения… — Ну что тут? — улыбнулась Александра Алексеевна, присаживаясь к тебе на кровать и начиная осматривать, — Ну… Что, совсем невтерпёж уже? — ты резко замотала головой, — Поехали в родильное, там посмотрим… Мы переложили тебя на каталку, после чего ты снова громко закричала, сжимая обивку кушетки, а мы с Александрой Алексеевной покатили тебя в сторону родовой комнаты. Нину отправили оповестить Кирилла и Аллу Николаевну о том, что тебя отправили в родовую, чтобы те не волновались. В комнате я помог тебе перебраться на родильное кресло, после чего меня отправили переодеваться и стерилизоваться. На твои совсем мокрые волосы надели специальную шапочку, чтобы волосы не падали на лицо. Ты вся извивалась на кресле, стараясь принять такое положение, чтобы боль чувствовалась как можно меньше… — Саш, кесарить будешь? — спросил мужчина, надевая маску мне на лицо. — Зачем кесарить-то? Подождём ещё… — задумчиво ответила Покровская, держа тебя за руку. — Андре-еей... — простонала ты, протягивая ко мне руку. Я тут же оказался около тебя, целуя в лоб. — Как зачем, Саша? У неё потуги пошли, а раскрытие дай Бог 9 сантиметров! — возмутился темноволосый мужчина, устанавливая капельницу около родильного кресла. — У нас ребёночек не крупный. Попробуем родить… — ответила девушка, подходя к тебе, — Смотри, моя хорошая, будет схватка — потужься совсем немного, хорошо? — Вводить чего? — спросил уже знакомый мне мужской голос — анестезиолог. — Пока нет. Схваточка пошла, Вер, совсем немножко, помнишь… — поглаживая тебя по ногам, спокойно говорила Покровская, — Вот так, умничка! Отдыхай сейчас. Следующую терпи! — Ты уверена? — спросил все тот же мужчина, предлагающий кесарево, судя по всему второй врач. — Уверена! Ты не видишь? Она сама родит! — серьезно ответила Александра Алексеевна, не переставая поглаживать тебя по внешней стороне бедра, — Терпи, моя хорошая, терпи! — Ааааааа… — закричала ты, сжимая мою руку и откидывая голову назад. Я, несомненно, очень переживал за тебя, но старался выглядеть мужиком! — Вера! Сейчас слушай меня внимательно: всю свою силищу огромную направляешь вниз, именно вниз, поняла? — ты робко кивнула головой, — Давай, солнце, давай! — Голова… — только успела сказать ты, после чего обессиленно упала на кресло, не реагируя на мои слова. — Вводи 2 кубика адреналина, НО-ШПУ и нашатырь! Приводите в чувства! — повысив голос, сказала врач, поднимаясь со стула и смотря на тебя, — Слышишь меня? Вера, ты мне здесь нужна! — Слышу… — ответила ты, — Голова кружится… — Дайте ей попить, немного только, Вер! — мне протянули бутылку воды, которую я приставил к твоим губам. Ты сделала несколько глотков, после чего боль вновь одолела тебя. — Тужься, хорошая моя, со всей силы! Выталкивай её! Выталкивай! — громко говорила Александра, смотря на тебя. Ты следовала всем указаниям врача, не стараясь избегать их. — Следующую схватку потерпи, а потом, Вер, постарайся, я тебя очень прошу! Тебе нужно родить только головку, слышишь? Ты гоняешь доченьку свою туда сюда… — Я с тобой, солнышко… — прошептал я, целуя тебя в висок. Ты уставшими глазами взглянула на меня, после сильно сжимая руки в кулаках. — Саша, давай кесарить! — вновь встрял помощник Александры Алексеевны. — Нет! Я всё сказала уже! Боишься? Уйди с глаз моих тогда! — прикрикнула Покровская, слушая сердцебиение ребёнка, — Не волнуйся, Вера, всё хорошо у нас с тобой… Со всей силы, помнишь?! — Ааааааа… — громко крикнула ты, до боли сжимая мою руку, после чего не переставая тужиться. — Умница! Отдыхай, солнце, отдыхай! — уже держа в руках головку нашей дочери, ответила врач, с улыбкой смотря на тебя. — Саша, пусть ещё потужится, задушит ведь! — испугался мужчина. — Костя! Ещё слово, и ты вылетаешь отсюда к чертовой бабушке! Я держу ребёнка, ты не видишь? — уже практически закипала Покровская, со злостью смотря на своего коллегу, — Схватка будет — тужься, не очень сильно, но и не ленись! — Андрей… Ты меня любишь? — вдруг прошептала ты, отчего все врачи в родовой засмеялись. — Конечно люблю, Вер! — улыбнулся я. В этот момент ты, не издав ни звука, собрала всю волю в кулак и… — Девочка у вас, мамочка! — сообщила молоденькая акушерка, смотря на тебя. — Почему она… — попыталась сказать ты. — Солнышко моё… — прошептал я тебе на ухо, — Героиня моя… Спасибо тебе, Вер! — Почему… Она. Не кричит… — срываясь на крик, спросила ты, — Почему она не… кричит? Именно в этот момент детский заливистый плач раздался на всю комнату и, я уверен, коридор. Ты спокойно выдохнула, не отпуская моей руки, и закрыла глаза. Малышку положили тебе на живот и накрыли белым полотенцем. Ты счастливыми глазами посмотрела на ребёнка, положив на её спинку одну свою руку и нежно поглаживая. Именно в такие моменты понимаешь, что такое счастье! — Режь, папаша! — засмеялась Александра Алексеевна, подавая мне ножницы. Я перерезал пуповину, разъединив двух самых лучших девочек. По твоим щекам потекли слезы радости. Я целовал тебя несколько раз в макушку, представляя, какую эйфорию ты сейчас испытываешь. Когда малышку измерили, взвесили и обработали срез пуповины, акушерка крепко завернула нашу дочку в несколько пелёнок и подала мне. Держа на руках такое крошечное создание, я думал только о том, что дети — это поистине цветы жизни! Сейчас на моих руках лежит ещё совсем крохотный цветочек, за которого я безумно благодарен тебе! — 49 сантиметров, 2 кг 899 грамм! — улыбаясь, сообщали акушерка, пока я разглядывал нашу доченьку, — Крошечка-хаврошечка у вас! — Знаешь, Вер… — садясь на стул, начала Покровская, — Ты войдёшь в историю нашей больницы… Нет, правда! Родить ребёнка с 9 из 10 по Апгар!!! Я в шоке! — Историю делаем мы… — улыбнувшись, ответила ты, — Спасибо вам, Александра Алексеевна… Спасибо, Андрей… Спа-си-бо! — Моя дорогая! Потужься ещё капельку, послед родим… — погладив тебя по коленке, сказала девушка, — Вот, умничка, всё! — Дорогие мои, я всё понимаю, но там два очень сентиментальных человека сидят в коридоре и заливают слезами наше отделение! Вы уж вынесите им ребёночка-то! — появилась в дверях Нина, широко улыбаясь. Я вышел в коридор, держа на руках крошечку, и медленно подошёл к твоей маме, которая опустошила уже целую пачку бумажных платочков! Она сразу же поднялась на ноги, складывая руки на груди и смотря на малышку, которая совершенно не плакала сейчас, а только смешно морщила носик. Кирилл погладил нашу девочку по еле видным волосикам и обнял меня одной рукой за плечи. — Спасибо вам! — только и смогла сказать Алла Николаевна, вытирая вновь подступившие слезы. — 49 сантиметров, 2 кг 899 грамм! — сказала Нина, стоя рядом со мной, — 9 из 10 по Апгар! Героиня ваша Вера! Просто героиня! — Во сколько родилась? — спросил Кирилл, доставая телефон, чтобы записать. — 8:15! — улыбнулась медсестра, забирая у меня из рук малышку, — Сколько часов мучилась ваша мамаша! Так, ну ваше золотце я в детское отделение отдаю, принесу, как Вера отдохнёт. Вы, — указывая на Кирилла и твою маму, — Едете домой, а тебе покажу, как кресло раскладывается в палате. Я вернулся к тебе в родовую. Ты, уставшая, но невозможно счастливая, лежала сейчас на каталке и молча смотрела в потолок. На твоём животе лежал пакет со льдом, а волосы были разбросаны по кушетке. Я подошёл к тебе, наклоняясь и целуя. Ты, ничего не говоря, обняла меня обеими руками за шею, прошептав что-то. Через пару минут появилась Александра Алексеевна, вместе с которой мы отвезли тебя в твою палату. По наставлению врача и твоему желанию я переодел тебя в твою собственную пижаму, которая состояла из фланелевых светлых штанов и белой футболки с длинным рукавом, которая расстегивалась на груди больше, чем на половину, чтобы ты спокойно могла кормить нашу малышку. Уложив тебя в постель и укрыв одеялом, я сел рядом, погладив тебя по ещё влажным волосам. — Вер, как чувствуешь себя? — спросила Покровская, присаживаясь с другой стороны. — Голова болит немножко… И живот., спина… — ответила ты, — Но по сравнению с тем, что было… Всё отлично! — Оптимизм мне твой очень нравится! — заключила девушка, — А сейчас спи спокойно, сколько захочешь! Андрей, разберёшься, как кресло раскладывается? — Да-да, спасибо! — ответил я, провожая взглядом уходящую девушку. — Отдыхайте, хорошие мои! Спокойной ночи! — закончила Покровская, тихо закрывая дверь. — Я люблю тебя… — прошептала ты, осторожно поворачиваясь на бок и закрывая глаза. — Я сейчас самый счастливый на свете, Вер! Я — папа, во второй раз! — заключил я, целуя тебя в висок, — Я тоже люблю тебя безумно! Спи, чудо… Спокойной ночи! Ты уснула моментально. Разложив кресло, я умылся и прилёг, взяв телефон. Отправив всем, кто волновался за тебя, что сегодня в 8 часов 15 минут ты родила маленькую красавицу, я спокойно выдохнул и, коснувшись головой подушки, тоже погрузился в сон. Я спал очень чутко, то и дело вслушиваясь в твоё дыхание, которое практически не изменялось на протяжении всего нашего сонного дня. Я. Самый. Счастливый. На. Всем. Свете!