Перекрестки миров

И конечно, когда ты не знаешь правил Той игры, что составляет твой удел, Не поймёшь и не увидишь каждый камень, Это следствие дел. Наших собственных дел. Ясвена

Представление людей о страданиях очень посредственно, скажу я вам. Спроси человека, как он представляет себе Ад, так что услышишь в итоге? Вечные муки за злые и не очень дела, огонь да запах серы. И что они пристали к этой сере? Запах как запах, есть и похуже. Розмарин, например. Конечно, нам это только на руку: не надо лишний раз фантазию напрягать, если в тягость: взял классический, так сказать, набор, и работаешь. Так вот. Если этот самый Ад и существует на самом деле [то он пуст. Ну вы поняли.], то я совершенно уверен, что там должны быть абсолютная тьма и тишина. И коридоры. Много-много непрекращающихся и разветвляющихся коридоров. И как-то странно вышло в этом мире, что мое представление об Аде полностью совпало с подземельем Хабы. Вы, конечно, можете сказать, что я только что это придумал специально, но будете неправы. На меня, как на любое существо из огня и воздуха, подземелья нагоняли нервозность. Бывает, люди боятся высоты, а мы опасаемся… глубины. Находиться в прямом смысле не в своей стихии было очень некомфортно. Может это одна из причин, почему джинны смирялись перед Хабой. Человек, который мог круглосуточно находиться здесь, наводил на нас ужас. Я предполагал, что за тысячелетия Хаба мог глубоко окопаться, но только сейчас понял насколько. Масштаб этого осознания сравним с масштабом Великой Библиотеки. Я уверен, что в этих подземельях могла поместиться большая часть Лондона на случай проигрыша магической войны. Как вы, наверное, уже поняли по моим размышлениям, радость от освобождения из сущностной клетки уже давно испарилась. Честно сказать, я и сам не знал до конца, получится ли у меня этот фокус. Заклинание на заточение в клетках мог наложить и не Хаба, а любой другой волшебник или даже Аммет, но в этот раз удача повернулась ко мне не тем местом, которым она поворачивается в последнее время. Контрзаклинание, усиленное хорошим Взрывом и истинным именем Хабы, — и вуаля! — мы на воле. Относительной воле, конечно. Здесь вы можете спросить у меня, почему я не сделал так сразу, как меня заперли. Ответ прост: я хотел узнать, что делают с духами, которых уводят. Честно сказать, мне было боязно втягиваться в такую авантюру, но я напоминал себе, что знаю истинное имя Хабы и могу отразить любое его заклинание. Когда же привели Клеопатру, это стало неожиданностью даже для меня, а ведь я ожидал чего угодно! Тут-то я понял, что медлить больше нельзя. [Изрида почему-то посчитала, что я ее побаиваюсь. Еще чего! Просто у Клеопатры был невероятно сильный и одновременно печальный взгляд. Женщины с таким взглядом еще неделю после съедения у меня поперек глотки сидят.] Не знаю уж, правильно ли я поступил, но все это привело к тому, что мы вместе с Изридой уже вечность шли по моей версии Ада.  — Мне кажется, мы здесь уже были, — еле слышно прошептал я, когда мы свернули в очередной поворот. — Вон там плесень на стене в форме бегемота. И царапины на камнях.  — Здесь везде камни и плесень, — так же тихо ответила мне Изрида. — Здесь вообще все одинаковое. Я давно уже запуталась, куда ты идешь.  — В смысле? Я думал, это ты нас ведешь!  — Я иду за тобой! Кто хвалился своим пространственным мышлением? Мы одновременно остановились, как вкопанные, и начали напряженно оглядываться.  — Ну класс! — зашипела Изрида. — Мы шли, даже не зная куда! И теперь не знаем, где мы!  — Мы и раньше не знали, где мы, и в любом случае не знали бы, куда нам идти. Пойдем дальше, какая разница? Изрида застонала, схватившись всеми руками за голову. За поворотом послышались какие-то голоса.  — Тише! — зашипел я на нее, напряженно вглядываясь в увеличивающиеся тени.  — Бартимеус! По твоей вине я оказалась здесь, ты завел меня неведомо куда, а теперь ты хочешь, чтобы я молчала?  — По моей? А кто Хабе права качать начал?! — от неожиданности обвинений я даже поперхнулся.  — Я и раньше их качала, только до такого не доходило никогда. А с тех пор, как ты появился здесь и Птолемей начал таскаться на стройку каждый день, Хаба нервный стал. Если бы ты работал как все нормальные духи, а не пытался строить из себя Спартака, ничего бы этого не было!  — Да я, чтобы вас вызволить, в Библиотеку… — начал было я, но тут голоса стали еще ближе, и я запнулся, нервно оглянувшись.  — Да ты туда поперся, чтобы Птолемей тебя, несчастного, пожалел. Дескать, вот как на стенку лезем, что даже на такое способны!  — Тише!  — Да хватит затыкать меня, я тебе не… Мне очень захотелось закрыть ей рот рукой, но я понимал, что тогда останусь без доброго куска сущности, а мне это было не надо. Вместо этого я с силой развернул ее к проходу, указывая на тени. Изрида, уже набравшая воздух в грудь, очень-очень тихо выдохнула и попятилась назад. Я указал на другой коридор, и мы пулей метнулись в ответвление, молниеносно сменив облики. Я стал пауком, а Изрида — сколопендрой. Тем временем тени как раз коснулись того места, где мы стояли минуту назад. Их обладателей видно не было, но их голоса были смутно знакомы.  — Следующим буду я.  — Уже? Разве так скоро?..  — Да.  — Хаба… — голос дрогнул. Тень отступила на шаг.  — Тише, Аммет. Не говори ничего. Просто помни о нашем уговоре. Приказать такое я тебе не в силах, но все же отнесись к этому как к моему прямому приказу.  — Я не смогу.  — На приказы отвечают не так. Несколько секунд было тихо. Тень покачала головой, но Хаба продолжал ждать. Наконец Аммет произнес, склонив голову:  — Слушаюсь, мой хозяин.  — Вот и славно. Пойдем, я хочу взять кое-что из кабинета, а потом немного подышать воздухом. Бес бы побрал эти суставы… Хаба облокотился на тень, и они вместе двинулись дальше по коридору. К счастью, это был не тот отнорок, в котором мы скрывались, а тот проход, откуда мы пришли. Я молча кивнул в их сторону, Изрида поняла меня без слов. Вот уж кто нас точно выведет отсюда! Никогда не думал, что буду рад встрече с Хабой, но именно так оно сейчас и произошло. Да, посмертие — странная штука. Мы пропустили их достаточно вперед, опасаясь, чтобы марид не засек нас, но он, кажется, был полностью сосредоточен на кряхтящем Хабе. Почему-то эта сцена вызвала во мне воспоминания, как я первое время помогал Птолемею передвигаться после его путешествия в Иное Место, но я поспешил отогнать их прочь. Нашел время сентиментальничать!  — Интересный разговор, — так тихо произнесла сколопендра, что паук ее еле услышал.  — Ага, — так же ответил я. — Два демона сбежали, а они даже не чешутся. Возмутительно.  — И это тоже. Действительно оказалось, что мы все это время ходили кругами. Вернувшись назад, Аммет с Хабой последовали в другое ответвление, которого мы раньше не заметили, и вышли прямо на винтовую лестницу. Хаба судорожно вздохнул, увидев ступеньки.  — Так ему и надо, — злобно прошипела Изрида, и тут Аммет резко оглянулся. Мы замерли за углом, сами почти что превратившись в тени от страха. Тем временем тень скользнула взглядом по углу, оглянулась в другую сторону и снова повернулась к Хабе.  — Я могу помочь, хозяин?  — Даже не смей!  — Здесь никого нет. Я проверил. Хаба упрямо поставил ногу на ступеньку и поднялся. Потом вторую. Схватился свободной рукой за перила и остановился, смотря наверх. Тень придерживала его, не давая упасть. Когда Хаба практически повис на нем, Аммет наконец не выдержал и поднял волшебника на руки. Хаба что-то прошипел, что явно не было заклинанием, потому что Аммет сказал только:  — Пешком — значит пешком, как скажешь. Тень плавно и быстро поплыла наверх. Как только она скрылась из виду, мы с Изридой последовали за ней.  — Нет, ты это видел? — шепотом прыснула она. — Видел? Посмотри, на них! Кому расскажешь — не поверят! Как, скажи мне, как можно было до этого докатиться?! Я молча плелся за ней, перебирая волосатыми лапками.  — О Иное Место, поверить не могу. Какой позор! Носить его… Это просто в голове не укладывается! Кошмар! Бартимеус! Ты чего молчишь? Я поняла, ты потерял дар речи. Ничего, я тоже слов подобрать не могу.  — А по-моему, ты подбираешь их чересчур много, — буркнул я. — Услышат еще. После моих слов Изрида и правда замолкла, при этом как-то странно покосившись на меня. Бес знает, что она подумала обо мне в этот момент, но, как я подозреваю, это все было правдой. Мы еще преодолели несколько пролетов вверх и, наконец, вышли в верхние туннели, знакомые еще со времен Соломона. В это время Хаба что-то сказал Аммету и тот завернул в его кабинет. Не желая испытывать удачу, которая и так широко улыбалась нам последние минуты, мы шмыгнули мимо них наружу. Бежали мы по инерции еще минут пять вслепую, потому что рассвет для нас оказался слишком ярким после подземелья. Я лихорадочно подсчитывал время. По всему выходило, что мы бродили там почти что сутки.  — Не думала, что когда-то еще увижу его, — сказала Изрида, когда мы наконец остановились на половине пути к холму. Она смотрела на встающее солнце. — Такое чувство, будто я пробыла там века три.  — Ты всего неделю прохлаждалась в сущностной клетке! Мы думали, вас там пытают!  — Не всего неделю, а целую неделю, Бартимеус! После этих слов я остолбенел.  — Подожди, а правда прошла уже неделя? Сегодня же совет!  — Какой еще совет?  — Неважно, нам нужно к Птолемею! — паук обернулся соколом и приготовился к взлету.  — Тебе, — сколопендра осталась на месте.  — Что, прости? Сколопендра повела усиками и развела передними лапками, как руками.  — Тебе нужно к Птолемею. Не нам, Бартимеус. Я уже сказала, что не хочу принимать в этом всем никакого участия. Я вернусь на стройку и все будет, как раньше. Хаба даже не вспомнит, где я на самом деле должна быть. Сокол по-отечески приобнял сколопендру крылом за брюшко.  — Изрида, тебе, дорогая моя, первой нужно к Птолемею. Хотя бы для того, чтобы отчитаться своему хозяину, почему ты все это время отлынивала от работы, а не то он осерчает и вас снова Хабе сдаст.  — В смысле?..  — Полетели, по дороге расскажу. Ну, в смысле, по воздушной дороге. Короче, ты поняла. Наконец сколопендра превратилась в иволгу и взлетела, я взмыл стрелой за ней. Увидев, во что превратился холм, она пораженно курлыкнула, сделала пару кругов и все же последовала за мной. Я тоже, честно сказать, был поражен зрелищем, но не подал вида. Правда, центральная беседка показалась мне какой-то перекосившейся на седьмом плане, но ее, судя по всему, собирались убирать, так что я остался доволен зрелищем. Дорога оказалась недолгой, поэтому мой рассказ получился очень кратким. Кажется, Изрида мне так и не поверила до конца, но я ее понимал. Когда тысячу лет в твоей жизни ничего не происходит, а потом тебя на неделю закрывают в подземелье и сообщают последние новости про замену хозяина, совет и отставку Птолемея, как-то не слишком верится в происходящее.  — То есть Птолемей всех наших освободил от Уз, и они хотели на него напасть?  — Да! Их разум затуманила жажда крови. Особенно Гезери. Ты бы его видела! У самого был мороз по сущности.  — И ты один справился с двумя дюжинами джиннов и защитил Птолемея?  — Именно. Ну, они потом пришли в себя, конечно. Все хорошо закончилось.  — А остальные его духи где были в это время? Тети, еще там кто-то?  — Э-э… Ну, у них дела были. Они слуги советника все-таки, у них нет времени по стройкам разгуливать.  — Ясно. В общем, мне кажется, она все-таки мне не поверила, но я, как мудрый джинн, проглотил эту обиду. В конце концов, кто-то должен быть умнее. До конца полета мы летели молча. Я лихорадочно соображал, что рассказать Птолемею в первую очередь и как связаться с Мендрейком. Нельзя, чтобы Птолемей расхлебывал это все один, — пусть Нат тоже подумает над этим. У него котелок всегда хорошо варил на подобные вещи. Когда дом Птолемея вынырнул из очередного пролеска, я сразу понял, что что-то не так. В общем-то на первый взгляд все было, как обычно, но на высших планах сразу бросалась в глаза пустота и тишина. В домах волшебников всегда был магических фон, а уж в этом доме тишины быть не могло просто по определению.  — Никого дома нет, что ли? Странно, — сказал я, делая круг над крышей. Изрида взмахнула крыльями и кивнула на крыльцо.  — Там ученик Птолемея сидит. Я проследил за ее взглядом и увидел волшебника с копной непонятного рыже-синего цвета волос, сидящего на ступенях. Я снизился, пытаясь припомнить его имя. Изрида последовала за мной.  — Курить — здоровью вредить, — вместо приветствия сказал я. Жан — точно, Жан! — посмотрел на меня скользящим взглядом и передернул плечами.  — Было бы чему вредить, — безразлично ответил он, беря в губы сигарету.  — Где хозяин? — пытаясь скрыть раздражение, спросил я. — Где вообще все?  — У Соломона, — так же безжизненно ответил Жан. — Как я пришел и про Клеопатру рассказал — так он подорвался и… Черт, и даже объясниться не дал! Я растерялся.  — Кому?  — Птолемей, — медленно, словно идиоту, проговорил Жан. — Мне.  — Да причем здесь ты!  — Я сегодня утром на работе Клеопатру увидел и сюда. А он посмотрел, как будто… Изрида наклонилась ко мне.  — Он чокнутый, да? Я истово закивал. Можно подумать, у Птолемея мог появиться в учениках кто-то нормальный. Жан тем временем наконец сфокусировался на мне, затем перевел взгляд на Изриду. Мне могло показаться, но афритша слегка попятилась, когда он близоруко прищурился.  — Вода и воздух? — спросил он, смотря куда-то в ее сущность.  — Что? — не поняла она.  — Твои стихии — вода и воздух, — сказал он уже утвердительно. Даже сигарету потушил. — Вода преобладает. Это просто идеально. Мы с Изридой переглянулись. Она смотрела на меня, требуя объяснений, которых у меня не было. Жан смотрел на Изриду, как маленький ребенок на новогоднюю елку. Он встал и открыл дверь, нисколько не сомневаясь, что мы пойдем за ним.  — Может ты, наконец, объяснишь, что здесь происходит? — спросил я. Жан оглянулся и посмотрел на меня так, будто только заметил.  — Прекрати говорить этим тоном!  — Каким это?  — Тоном Птолемея! «А теперь ответь мне правду, дорогой ученик мой, с каких пор шаманы учатся магии?», — Жан не слишком талантливо, но узнаваемо перекривлял Птолемея. — Ладно, — он махнул рукой. — Пойдемте в дом. Там все нормально объясню. Думаю, Птолемей не обидится на меня еще больше, если я слегка разорю его запасы. Жан вошел в дом. Мы с Изридой в очередной раз переглянулись и прошли вовнутрь.  — Так я не поняла, ты шаман, что ли? — ошарашенно переспросила Изрида, наблюдая как Жан поворачивает на кухню.  — Ага, — кивнул Жан. Он пожевал губами, словно решая говорить или нет, но в итоге махнул рукой. — А к бесам это все. Достало. Да, я шаман в изгнании. Ну, вроде как наказан. У шаманов нет Развоплощения, мы очень трепетно блюдем принцип бессмертия души, зато казнь успешно заменяет изгнание на нижние слои. Многие уверены, что это хуже. — Он критично осмотрел кухню. — Блин, хоть бы у Тети здесь мята где-то завалялась…  — Почему хуже? — спросила Изрида.  — Ну представь, что тебя лишили всего твоего могущества, превратили в беса, который только кривляться и фокусы выкидывать умеет, и пинком отправили куда подальше. — Жан поморщился. — Ну, это мы примерно так к волшебникам относимся. Да, если бы не брат с сестрой, я бы вообще с катушек слетел… Я вообще перестал понимать, что происходит. При слове «шаман» у меня возникла ассоциация с разрисованным доисторическим волшебником с бубном. [Так уж вышло, что с этими ребятами мне познакомиться не удалось, но от своих коллег я наслышан об их нежном жирном мясе. Деликатес! Худосочный Жан явно не из них.]  — Я что, здесь один не понимаю, кто такие эти ваши шаманы? — спросил я, переводя взгляд с одного на другую и обратно. Изрида посмотрела на меня как на умалишенного. Жан — скорее с интересом.  — Ты серьезно сейчас, что ли? — сказала она. — Они же на самой верхушке всех слоев, — она кивнула в потолок. — Говорят, они такое могут!  — Не на самой, — отмахнулся Жан. — Но высоко, это правда. И можем мы многое, хотя здесь уж как посмотреть. — Он открыл очередной шкафчик и достал оттуда жестяную банку. — Фу, нет, это кофе. — Поставил обратно.  — И ты все это время лгал Птолемею? Еще бы он не обиделся! Жан пожал плечами.  — Нет, ну почему сразу лгал? — он заглянул в очередную банку. — Не договаривал просто. Когда мы с ним познакомились, меня уже изгнали, так что технически я был простолюдином. — Жан открыл следующий ящик и развернул пакет, лежащий там. — О, мята, слава магии! А сегодня я прихожу на работу, а там, как обычно, Клеопатра, но не такая, как обычно, а с Сулейманом. Я чуть не поседел, когда ее сущность увидел.  — Чью сущность?  — Клеопатры. Ага, у людей тоже сущности есть. Правда, их увидеть тяжелее. Духи еще не могут, а шаманы — уже да, — не без гордости произнес Жан.  — И что там с ней? — поторопил я его. Меня кольнуло неприятное чувство, что человек оказался сильней меня. Нет, были, конечно, простолюдины со способностями — Наемник только чего стоил — но это были всего лишь простолюдины со способностями, чьи-то слуги и марионетки, такие же, как и мы. Волшебники сами по себе ни на что не способны — вся их волшебная сила была в нас. А здесь передо мной стоит человек, зачем-то кипятящий воду в чайнике, и говорит, что он может что-то, что духи не могут. Неприятно.  — С кем, Клеопатрой? — Жан убавил огонь на печке. — Она одержима. Ну то есть… Я поднял руку, останавливая его.  — Не надо, это я знаю. Был на Восстании. То есть ее телом сейчас управляет демон?  — Или тот, кто этим демоном управляет, — кивнул Жан. — Я все это Птолемею рассказал, а Птолемей — к Соломону кинулся. А все его духи за ним. Он не хотел, но они взбунтовались, так что ему пришлось взять их с собой. Странные дела, конечно. Жан залил крутым кипятком какие-то травы в чашке и аккуратно пригубил.  — Так ты себе чай делал? — Изрида вскинула бровь. — Я думала, сейчас будет какое-то шаманское зелье. Жан прыснул, едва не пролив на себя горячее.  — Ну в каком-то смысле. Мне просто успокоиться нужно было. — Он снова прищурился и осмотрел Изриду. — Я хочу тебя о помощи попросить. Мы на самом деле, как и волшебники, без вас не можем почти ничего.  — Так я думал! — кивнул я. — Больше выпендриваетесь.  — Только, — продолжил Жан, — для нас подойдет не любой дух. У тебя стихии, как у моего духа на тех слоях. Не поможешь мне с ним связаться? Я бы мог помочь Птолемею, если бы у меня была связь с высшими слоями, — последнюю фразу он договорил, смотря на меня, словно я мог помочь ему уговорить Изриду. Афритша нахмурилась.  — Но я…  — Тебе не придется ничего делать. Просто довериться мне. Я знаю, это сложно для здешних духов, но все же. — Жан белозубо улыбнулся, подавая Изриде руку. — Пожалуйста. Меня аж передернуло от слащавости. У Птолемея получалось намного естественней, а это фарс какой-то! Но Изрида повелась. Одна из ее правых рук медленно потянулась к руке Жана, но он покачал головой.  — Настоящую. Облик Изриды дрогнул. Ее шестирукая иллюзия не пошевелилась, зато ее настоящая рука, покрытая рыбьей чешуей цвета фуксии, потянулась к руке Жана. На первом плане это выглядело забавно: словно они просто смотрели друг другу в глаза. Жан перестал улыбаться, его дыхание стало глубже, словно он пытался успокоить самого себя. Внезапно из руки Изриды, словно светящаяся река, начала выходить энергия и окутывать руку Жана, там же и исчезая. Я видел это на седьмом плане. Это продолжалось несколько секунд, а потом Жан отпустил руку. Изрида дернулась, словно вышла из транса.  — Я взял совсем немного. Ты ками, быстро восстановишься, — сказал Жан. — Ай, ладно, это наша классификация вас, не забивай себе голову. Изрида пожала всеми плечами. Я критично осмотрел ее сущность вдоль и поперек, но не заметил особенных отличий. Зато Жан на втором плане обрел странное сияние — наподобие того, что было при жизни у Птолемея. Тем временем Жан сделал пасс руками и произнес какую-то тарабарщину, которая немного мне напомнила заклинание Вызова. Воздух в комнате наполнился синими всполохами. В ушах неприятно зажужжала магия. До меня дошло не сразу, что Жан колдовал. Он сам делал то, на что способны были только мы. Изрида смотрела на огни, как завороженная. Я не разделял ее восхищения. Можете назвать меня слишком консервативным, но я скептически относился к тому, что происходит. Судя по тому, что рассказал Жан, шаманы почти ничем не отличались от волшебников. Ну да, их терпеть было гораздо легче, но и только. Чем занимались волшебники? Использовали нас, как орудие для достижения своих целей. Что сейчас сделал Жан? То же самое! Да, немного другим способом, и больше всего этот способ мне напомнил паразитов. Ну, знаете, тех, которые пьют кровь или еще что-то вроде этого. Пользуются чужими ресурсами для поддержания своих сил. Волшебники были куда привычнее — от них хотя бы знаешь, чего ожидать. Тем временем пол под нами подернулся рябью, как изображение у не слишком умелых фолиотов, на высших планах комната померкла и явила полупрозрачные джунгли. В лицо дыхнуло удушливо-влажным воздухом. Где-то издалека раздавались крики райских птиц, и я без всякого удивления расслышал в них переговоры своих сородичей. Конечно, как же иначе-то? Я мельком взглянул на Жана. К этому времени испарина на его лбу уже начала собираться в весомые капли.  — Юнона! — позвал он. На поваленной пальме сидела женщина. Ее светлые косы, перекинутые через плечи, едва не доставали до влажной земли и тяжело колыхались, когда она двигала головой. На всех планах женщина оставалась женщиной — разве что уже знакомое мне сияние выдавало в ней необычного человека. Услышав свое имя, женщина резко оглянулась на нас. Ярким всполохом взметнулись разноцветные птицы над ее головой и улетели прочь, что-то вереща.  — Ирен? — женщина нахмурила брови и встала. Ее грудной голос ронял слова как камни. — Я говорила с духами и просила не беспокоить меня! — но, чуть прищурившись, она тут же переменилась в лице. — Жан!  — Юнона, — тяжело произнес Жан. — Извини, но нам нужна помощь шаманов. Срочно. Король должен… Та, кого называли Юноной, подошла ближе к нам и огляделась. Кажется, она видела нашу комнату так же, как мы видели ее джунгли. Лицо ее приобрело брезгливое выражение.  — Позволь поинтересоваться, — перебила она его. — «Нам» — это кому же? Простолюдины не живут в таких домах, насколько я знаю. — Взгляд ее остановился сначала на мне, а потом на Изриде.  — Наставница, пожалуйста, мне нужно поговорить с Яром!  — Я тебе не наставница, — еще раз оборвала она его. — И никогда ей уже не стану, раз ты подался в волшебники. Это твои рабы? Великие Духи, какой позор…  — Пожалуйста, послушай меня!  — Нет, это ты меня послушай, Жан! — женщина тряхнула косами и прищурила глаза. — Я уже один раз доверилась тебе, когда ты клялся, что не притронешься больше к этим книгам. Я покрывала тебя столько лет, сколько могла, пока ты не попался. Ты запятнал мою репутацию, меня едва не изгнали вместе с тобой! И после всего этого ты являешься мне сюда, подставляя, и просишь о помощи, даже не скрывая, кем ты стал? Жан вытер свисающую с носа каплю пота и тряхнул головой.  — Мне все равно, что ты обо мне думаешь. Мне нужно поговорить с моим духом. Где Яр? Юнона тяжело вздохнула, как будто ей приходилось говорить с маленьким ребенком, который никак не хотел понимать, почему Земля круглая и дважды два — четыре.  — Яр отрекся от тебя. Ему служит другой шаман.  — Уж не ты ли?! — рявкнул Жан так, что мы с Изридой даже дернулись. — Что ты ему наплела? Шаманка осталась невозмутимой.  — Правду, Жан. Только ее. В конце концов, если он захотел, сам бы ответил на твой зов. А теперь оставь меня. Я должна закончить ритуал. Не хочу, чтобы кто-то подумал, что я якшаюсь с кем-то, вроде тебя. С этими словами женщина отвернулась и на этом бы все закончилось, если бы здесь не было великого меня.  — Эй, минуточку, госпожа шаманка! — я выкинул руку вверх и сделал шаг вперед. Юнона оглянулась на меня и слегка опешила, оглядев.  — Да, сильф? — голос ее звучал напряженно, но, обратившись ко мне, она явно поубавила тон и даже слегка склонила голову. Надо взять на заметку.  — Мне плевать на вас и ваши разборки, — я сложил руки на груди. — У нас правда серьезные проблемы, в которые вовлечены не только волшебники, но и мы. Какого черта вы там прохлаждаетесь, пока нас тут толпами вселяют в людей? Юнона перевела взгляд на Жана.  — Так они плодят одержимых? — Шаманка неприятно улыбнулась. — Ну да, до настоящего Единения у вас мозгов не хватило. Доигрались. — Она поклонилась мне. Косы упали вперед, закрывая ее лицо. — Мне жаль, сильф, но шаманы не вмешиваются в дела волшебников: рано или поздно они сами сотрут себя с этого мира. Возрадуйся, ибо до этого момента, судя по тому, что я услышала, осталось не так много времени. Наконец шаманка взмахнула рукой и изображение погасло.  — Стерва, — сказали мы с Изридой хором и оглянулись на Жана, ожидая его одобрения. Жан сидел на стуле, смотря в одну точку и состояние его было не лучше того, в котором мы его нашли.  — Эй, — я толкнул его в плечо и сел рядом. Изрида стала за моей спиной. — Наставников у тебя, конечно, как у дурака махорки. И ни один, кстати, тобой не доволен. Он поднял на меня опухшие глаза и отвернулся.  — Я взывал к своему духу, а не к ней.  — Это этот Яр, да? И кто это такой? Жан пожевал губами, словно подбирая слова. Оглядел с ног до головы мой облик.  — Если Птолемей бы родился шаманом, ты бы считался его духом. Так ясно? Я почесал затылок. Да уж, объяснение более, чем краткое, и, вместе с тем, более, чем понятное. Даже добавить нечего. Правда, я представить не мог, что мне должны были наплести, чтобы я так взял и бросил Птолемея.  — Ну и дурак этот Яр, — спокойно сказала Изрида. Жан отвернулся. — Нет, правда! Если вы знали друг друга много лет, то он должен плевать на эти сплетни, разве нет? Жан не отвечал. Он подошел к раковине и ополоснул лицо водой. С глухим стуком упала капля с намокшей кудряшки.  — Это не сплетни, — спокойно сказал он. — Я действительно интересовался магией. И естественно, он не одобрял. Каждый раз говорил себе бросить, но каждый раз продолжал. Когда все выяснилось, меня изгнали. Яр… не смог их убедить. А потом я встретил Птолемея. Знал я немногое, но этого хватило, чтобы его заинтересовать. Дальше вы знаете. Теперь понятно, почему Птолемей так отреагировал. Мало того, что его ученик, которого он считал простолюдином, оказался шаманом в изгнании, так он еще и до него магией баловался. А учитывая страсть Птолемея ко всему неизведанному, тот факт, что перед ним столько лет маячило живое пособие по шаманам, должен был вызывать у него не самые лучшие мысли.  — Ладно, не дрейфь, — сказал я. — С Птолемеем потом разберемся. — Жан посмотрел на меня скептически, но я не отступил. — Я сказал разберемся, значит разберемся! Нам сейчас в любом случае к нему надо. Рассказать, что в подземелье Хабы происходит. Это сейчас важнее. Жан кивнул.  — Да, ты прав. Сейчас только, я своих вызову и пойдем. Там некогда будет. Набор духов у Жана оказался таким же несуразным, как и он сам. Нет, ну где это видано, чтобы волшебнику служили марид и бес? Но, несмотря на мой скептицизм, эти двое были вполне сработаны вместе.  — И как назло, ни одного ками, — пожаловался он мне. — Один дэре, второй вообще гений. Я пытался с ними поработать, как шаман, и в итоге вот что вышло, — Жан критично осмотрел свои волосы. Я покивал с таким видом, как будто понял хоть слово. [Шаманы классифицируют духов не по силе, как волшебники, а по преобладающей стихии. Вода — ками, воздух — сильф, огонь — дэре, земля — ферре. Духов, которые соединяют в себе все стихии в идеальном равновесии, называют гениями. Правда, большинство этих «гениев» — бесы и фолиоты, но кто я такой, чтобы спорить? Пр. Ж.] [Фолиоты рулят! Пр. Анх.] Телепорт нас ждал в кабинете Птолемея. Пентакль был огромный — я почти видел, как его перечерчивают наспех все духи по очереди, толпясь и ругаясь между собой от нервов.  — Вставайте, пойдем. Жан прочел заклинание, и старые-добрые крючья поспешили заграбастать мою бедную сущность. Я встретил их почти с радостью и готов был кинуться навстречу. Чем быстрее прицепятся, тем быстрее отцепятся. Я ожидал, что мы материализуемся внутри дворца, как это было в прошлый раз, когда мы вернулись с Земли, но мы оказались в саду в окружении мраморных статуй. Рядом охал Жан.  — Никогда к этому не привыкну, — пожаловался он. Я хотел выступить из круга, как одна из статуй зашипела на меня. Отпрянув, я огляделся на семи планах. Статуи оказались суккубами, и одна из них целилась Взрывом прямо в нас.  — Здесь нельзя находиться демонам, кроме слуг Соломона, — прошипела она. — Кто вы такие?  — Мы здесь по поручению советника Птолемея Упорного, — не моргнув глазом, сказал Жан. — Он сейчас у Соломона. Нам нужно к ним и быстро. Я мысленно показал Жану большой палец. Статуя замялась, не ожидая такой уверенности от нарушителей, и повернулась спиной к коллегам, ожидая помощи.  — Ага, был здесь Птолемей, — подтвердила мужским басом дива с кувшином на плечах. — Только не знаю, принял ли его Соломон. Там вроде какое-то чэпэ на четвертом случилось, то ли умер кто, то ли еще что-то такое. Они с новым советником, как там его…  — Джоном Мендрейком, — подсказал я.  — Точно! — дива одобрительно щелкнула пальцами в мою сторону. — Соломон с этим вот челом и разбирается.  — Так вы нас пропустите? — с надеждой спросил Жан.  — Конечно, нет, это ничего не меняет. Здесь нельзя находиться демонам.  — А кто умер? — предчувствуя неладное, спросил я.  — Волшебник, ясен пень, — ответила статуя полной женщины с олененком. — По демону бы такой сыр-бор не разводили. Ой, чувствую, не к добру это. У Птолемея аж лицо почернело, как услышал. Так что вы лучше идите отседова. Идите-идите, пока мы не осерчали. Мне всегда казалось, что у младших духов есть что-то вроде коллективного разума, и сейчас я полностью убедился в этом. Иначе как объяснить, что они всегда так синхронно начинают лязгать когтями? Я рефлекторно принялся подсчитывать их. Двадцать семь в поле зрения, сколько их еще неизвестно, сад большой… С другой стороны, у нас есть марид и афритша, а еще я, может и прорвемся. С другой стороны, а смысл? У Соломона кроме этой мелочи наверняка могущественней слуги имеются, и они обязательно здесь появятся, если услышат шум.  — Пропустите их. Статуи, уже приготовившиеся к прыжку, резко оглянулись. Посреди дорожки, между тополем и топиарием в форме купидона стояла Квизл. Сегодня она была в образе хулиганки с наполовину бритой головой в рваных джинсах и косухе и резко контрастировала с общей богемской композицией. Самая первая статуя сложила руки на своей твердой груди.  — Девочка, ты не слишком ли много на себя берешь? Может мне тебя еще и хозяйкой называть, а?  — Под ответственность советника Джона Мендрейка, — с этими словами Квизл махнула рукой в нашу сторону, чтобы мы следовали за ней.  — Ну да, ну да, — язвительно покивала еще одна статуя, когда мы проходили мимо нее. — Птолемеевым ведь приказы не писаны. Хочу — выполняю, хочу — не выполняю. Хочу вообще по Библиотеке шарюсь! Унасса до сих пор от Эссенции еле ходит! Квизл нарочито гордо вскинула голову, проходя мимо.  — У них там с Соломоном все схвачено, — кивнула другая. — Прохлаждаются во дворце, пока мы здесь на жаре стоим и плавимся, как пломбир.  — Ну ничего, — показала зубы третья статуя. — Птолемея сегодня на совете отправят на перерождение, а их по другим волшебникам распределят. Они их поставят на место! Остальные едкие смешки я предпочел не слушать, хотя руки так и чесались пустить хорошую порцию Судорог в ответ. Со всех сторон слышалось глухое и неодобрительное рычанье вперемешку с не очень пристойными словами, но никто из статуй не решился преградить нам путь. Я увидел, что у Жана кожа покрылась мурашками, и подумал, что он отлично скрывает свой страх.  — Так что там стряслось? — спросил я, когда мы отошли достаточно далеко от них. Квизл тяжело вздохнула и оглянулась на меня.  — Аммет убил Хабу. Его готовят к Развоплощению.