«Мармелад» или как влюбиться в своего препода

             — Скучно, — в который раз пробормотала Люси, смотря в окно.              В кабинете было жарко. Для начала мая, даже слишком сильно жарко. Хартфилия уже спарилась сидеть и слушать своего преподавателя, которому в наказание лишь сказали приготовить ее к сдаче ЕГО предмета. А он об этом даже и не знал… А еще вроде классный руководитель…              — Скучно ей, учи, давай, сейчас рассказывать будешь, — Нацу кривит лицом, проводя ладонью по лбу. — Вот скажи мне, сколько мы тут уже сидим?              — Много, — кивая собственным словам, пробормотала девушка. — Но я же не виновата… Я говорила тебе, что сдаю твой предмет…              — Когда? — спрашивает парень, и у него уже явно глаз скоро начнет дергаться.              — Когда ты к нам пришел только, идиот, — она явно начинает над ним издеваться, и он это понимает. Вот только по ее лицу и понимает, что сейчас она начнет его бесить только сильнее. Что же у нее за привычка, доставать его только в школе? — Ты тогда у нас спрашивал, кто какие предметы будет сдавать…              И Нацу понял что лажанулся. Жестко так, что теперь даже как-то стыдно стало. Он у них в классном руководстве чуть больше двух месяцев и все про них давно знал. А вот с предметами вышла накладка… Он попросту забыл все, что ему говорили дети, когда он спрашивал.              Люси покачала головой и показала ему все, что делала до того, как его заставили ее подготавливать. Хотя он и так должен был все это делать. Причем сам, без напоминаний каких-либо, должен был назначить день консультаций, которые дева, скорее всего, не посещала бы.              — Тогда думаю, стоит продолжить, — бормочет Драгнил, принимая поражение от девушки, с которой в конце учебы будет трудно прощаться.              Ему хотелось плюнуть на все школьные уставы и быть с ней. Хотелось тискать с объятиях у всех на виду, чтобы знали, что она его собственность, что никто не смеет ее трогать. А что он имеет сейчас? Она живет с ним, только и всего. У нее есть своя личная жизнь, в которую она его не посвящает. Теперь не посвящает.              — Нацу, пошли домой, — тянет девушка, устало вздыхая. — Я сдам твой предмет, вот увидишь… Нацу?              Парень не мигающим взглядом смотрит на свою ученицу, которая опять ведет себя, как ни в чем не бывало. Улыбается ему, как будто ничего не случилось. Улыбается, будто все, как и всегда. «Все как обычно» — произнесла как-то девушка, когда парень спросил о том, что что-то изменилось в них.              Он просто подрывается с места и хватает деву за руку, прижимая к себе с такой силой, что она на некоторое время подумала о том, что он просто ее сломает к чертям. Но она как будто почувствовала, что сейчас он нуждается в ней.              — Ты чего? — спрашивает девушка, немного отстраняя от себя парня.              Он молчит, просто смотря на нее. Ей от такого взгляда даже как-то не по себе становиться. Он вроде и грустит из-за чего-то, а вроде и она начинает себя чувствовать из-за этого виноватой. Какое-то двоякое ощущение сейчас наполняет голову. Да чего уж мелочиться, ведь даже сердце скулить начинает.              — Драгнил?! — выкрикивает девушка, щипая парня за щеку и приближаясь к его лицу ну слишком близко. — Приди в себя, чурбан!              А Нацу и приходит в себя, притягивая к себе блондинку за талию и просто на просто целуя в губы. Она просто в шоке стоит и вроде как даже отвечает на поцелуй, до конца не осознавая, что сейчас происходит…              Отталкивает его почти сразу, как в голову приходят мысли о неправильном расположении в этой ситуации. Они, черт возьми, поцеловались. Не должны были… Это не правильно… Не этично… Но, твою мать, так шикарно, потому что она не понимает его сейчас.              Стоит, пытаясь отдышаться, и просто смотрит в пол. Точнее в паркет, который наверно скоро дымиться от ее взглядов начнет. Поднимает голову, но видит, что он попросту развернулся и идет к двери. В голове что-то щелкает, и она начинает злиться.              — Я убью тебя, демоническое учительское отродье… — рычит, из-за чего Нацу останавливается и недоуменно поворачивается к ней. — И только попробуй спросить, к тебе это относиться или нет… Я тогда тебя точно убью…              — Силенок-то хватит? — спрашивает так между делом парень, складывая руки перед грудью. — Или ты сейчас слишком сильно тупишь, чтобы понять меня?              — Ты сейчас по башке своей тупой получишь, — рыкает блондинка, подходя и хватая Драгнила за руку, переплетая их пальцы. — Придурок черт тебя раздери…              И только сейчас он понимает, что за хрень с ней творилась в последнее время. Понимает, почему глаза все время прятала, по телефону разговаривала часто, искала пути с ним в школе не пересекаться. Огрызалась в конце концом, стараясь злостью что-то скрыть от его глаз. И ведь удачно скрыла, зараза такая…              — Угораздило же влюбиться в такого мудака, — стонет девушка, шумно выдыхая. — Хотя чего уж я, теперь ясно, в кого я такая пошла…              — Я тебя совсем разбаловал своим присутствием, — говорит Нацу, кладя на голову Хартфилии свободную руку. — Я на тебя, видимо, плохо влияю. Теперь у тебя в голове должна быть только школа. Если уж мы все решили…              — А мы все решили? — усмехается Люси. — Тебя дома ждет одно очень хорошее «действо», от которого ты можешь умереть.              Нацу хлопает глазами. В самом начале ему все показалось настолько радужным, но сейчас, когда он увидел ее горящие адским пламенем глаза, он понял — что попал в непонятную для него чертовщину, из которой так просто не выползти. Хотя… Он и не хотел. Теперь ему было не важно. Лишь бы только с этой ненормальной ученицей выпускного класса, которую он по воле случая забрал к себе в дом.              — Лучший твой подарочек — это я, — пропела Хартфилия, вспоминая детскую песенку. — Так что цени меня, дорогой…              — Обязательно, — качает головой Нацу, закидывая руку на плечо девушки, обвивая ее голову и прижимая к себе так сильно, как только мог.              Теперь она его. Пусть и не на людях, а только дома и когда они одни. Она — только его и пусть кто-нибудь посмеет в этом усомниться.