***
Message to Bears – I Know You Love to Fall🎶
— Мама, мама! Я поцарапала коленку… — тоненький голосок Ляпис, едва сдерживающей слёзы, тут же проносится по комнате и отрывает женщину от всяких дел. — Ох, мой бедный ребёнок! — Малахит мигом подлетает к ней, оценивая ущерб. — Ранка кровоточит, но ничего серьёзного. Не переживай, мамочка позаботится об этом. — Она усаживает девочку на стул, а сама роется в сумке, изымая оттуда всё необходимое. — Дай мне минутку. Ляпис терпеливо ждёт, наблюдая за тем, как женщина обеззараживает кожу перекисью и умелыми движениями рук перевязывает колено стерильным бинтом. — Вот, видишь? Как новенькое. — Спасибо, мама, — Ляпис улыбается, потирая глаз. — Ничего, уже совсем скоро начнутся курсы. — Глаза Малахит сияют в предвкушении. — Ты больше никогда не упадёшь. — Правда? — по-детски наивно вопрошает Ляпис, слезая со стула и восторженно прыгая вверх-вниз. — Поскорее бы они начались! — Хорошая девочка.***
Не следовало ей с ходу подрываться с места и сломя голову бежать к Джаспер, но что-то глубоко внутри не даёт покоя: необходимо сейчас же встретиться и обсудить всё лицом к лицу. Последних четырёх суток словно и не было — одно предложение, что отсылает на прошлое, и Ляпис бумерангом несётся к приёмной сестре. Джаспер с Ляпис прекрасно осознавали, куда им предстоит вернуться однажды, и хотя последняя мысленно готовилась к этому дню, её тут же сковывает неконтролируемый страх. — Воу, притормози-ка! — Аметист заграждает собой путь к двери, из-за чего Ляпис чуть не врезается в подругу. — Куда эт ты намылилась? — Прошу, отойди, — умоляет Ляпис, не в силах заглянуть Аме в глаза, не говоря уже о том, чтобы встретить взгляд Перидот: её выражение лица окончательно сломит девушку. — Да ты ж только пришла обратно! — протестует Аметист. — Знаю, знаю! Слушай, — Ляпис достаёт телефон из кармана, — я не пропаду. Можете позвонить — я отвечу. Но мне срочно нужно идти… — К Джаспер? — уточняет Пери, отчего Ляпис нервно вздрагивает. В тоне бармена ни намёка на злость или печаль, однако синевласка всё равно чувствует себя поверженной. — Это она позвонила тебе, да? Что случилось? — …Клянусь, я не исчезну, — вновь обещает Ляпис, подаваясь вперёд, но брюнетка и не думает уступать ей дорогу. — Сначала сделай мне одно одолжение. — Аме кладёт ладонь на плечо девушки. — Закрой глаза. — Аметист, мне очень нужно… — Закрой свои грёбаные глаза, если не хочешь получить вторую пощёчину. Ляпис с натяжкой вздыхает, но всё же смиренно опускает веки. — Хорошо, теперь медленно вдыхай и считай до трёх. Лазурит слушается, взволнованно постукивая носком ботинка по полу. — Выдыхай… Отлично. Назови своё имя. — Заче… — Просто назови. И не открывай глаза, пока я не скажу. — …Ляпис. — Полное имя. Синевласка прикусывает губу, дрожащим голосом проговаривая: — …Ляпис Лазурит. — Кто ты? — Ляпис Лазурит, — более уверенно повторяет она. — А кто я? — Аметист. — И где ты сейчас находишься? — У вас дома. — Правильно. Сделай ещё один вдох, досчитай до трёх и выдыхай. Лёгкие девушки наполняются воздухом и затем освобождаются. — Открывай глаза. Ляпис поднимает веки и, как ни странно, тело Аметист больше не трясётся. Нет, дело в другом: это Ляпис перестала трястись. Мир словно опять погружается в спокойствие, давая девушке мыслить здраво. — Лучше? — спрашивает Аметист. — Д-да… как ты?.. — Я живу с ходячим комочком нервов. За годы истерик и срывов несложно научиться утешать людей. — Брюнетка подмигивает лучшей подруге, на что та весело фыркает. Разумеется, Аметист не пытается задеть Перидот этими словами, а лишь говорит чистую правду: тревожность бармена порой переходит все границы, и ей невероятно повезло иметь такую замечательную подругу, способную по возможности успокоить и привести её обратно в чувства. — Спасибо, — мямлит всё ещё немного растерянная Ляпис. — Можно я пойду? Пожалуйста. — Конечно. — Аме отходит от двери, хватая свой телефон со стола. — Но при условии, что мы с тобой. — Чего?? — Я не сведу с тебя глаз — уж точно не тогда, когда ты явно в ужасе и не соображаешь трезво. — Она придерживает дверь, вопросительно глядя на Ляпис. — Ну-с, поедем на поезде или?.. Лазурит помалкивает, всё ещё переваривая текущие события, как вдруг чья-то ладошка бережно касается её руки. Одного прикосновения Перидот уже достаточно, дабы ощутить бегущие по коже мурашки; Ляпис оборачивается, неуверенно заглядывая в глаза своей девушке. — Позволь нам помочь тебе в этот раз. Ляпис хмурится, впадая в глубокие размышления. Ей не помешало бы заручиться поддержкой верных друзей, однако неясность происходящего до дрожи пугает. Она хочет разобраться со всем, как и всегда: наедине с Джаспер. Ляпис некомфортно при осознании, что она вот-вот затянет в эту жуткую историю кого-то ещё. Как ни крути, открываться девушке по-прежнему трудно. Но, быть может, ей всего лишь нужен толчок в верном направлении? Ляпис вздыхает и, робко кивнув, соглашается: — …Ладно. — Тогда погнали, — Аметист улыбается, после чего троица в ускоренном темпе покидает здание. — На поезде ехать около двадцати минут, — взяв Перидот за руку, объясняет Ляпис. Бармен ласково поглаживает пальцем ладонь взволнованной девушки в надежде успокоить её. — Она живёт недалеко от станции. Когда доберёмся, спустимся пешком вниз по улице и пройдём пару кварталов. — Оки-доки. К счастью, поезд подъезжает почти сразу, но по ощущениям ожидание занимает не меньше двух часов. Надо было расспросить Джаспер о деталях, а не вешать второпях трубку — по крайней мере, она бы сейчас не мучила себя бессмысленными догадками о том, что же могло произойти. Понятно только одно: у Джаспер для неё ни черта не хорошие новости. Ляпис одолевает желание поскорее оказаться рядом с приёмной сестрой. Забавно. Даже после их пьяной ссоры в клубе Джаспер всё ещё дорога ей как никогда. — Можно узнать, что случилось? — ненавязчиво спрашивает Перидот, возвращая Ляпис обратно в реальность. Кожаные сиденья слегка потряхивает, а противный визг металлических колёс, скользящих по старым рельсам, сильно действует на нервы. Как же хорошо, что она всё-таки сейчас с Перидот и Аметист, а не в компании сводящих с ума мыслей. Ляпис, помедлив, отвечает: — Джаспер сказала, что Малахит умирает. Бармен округляет глаза в удивлении, крепче сжимая ладонь Ляпис в своей. — Оу… мне… жаль? — Пери теряет дар речи. Малахит хоть и отвратительный человек, но это не отменяет того факта, что она — мать её девушки. Пусть и не родная, но именно Малахит воспитала Ляпис. — Т-то есть это не то чтобы хорошо, но и не то чтобы плохо! Нет, стоп, звучит ещё хуже… — Ничего, — говорит Ляпис, уставившись в окно пустым взглядом. — Я… сама толком не уверена, как реагировать на такое. — Эм… кто такая Малахит? — интересуется Аметист, совершенно не вникая в суть разговора. Ляпис в изумлении смотрит на Аметист, а затем на Перидот, спрашивая: — Ты не рассказала ей? — Нет, конечно, — отрицательно качая головой, заверяет Перидот. — Я ни с кем не обсуждала нечто столь личное для тебя. Ляпис захлёстывает волна любви и благодарности, вызывая мягкую улыбку на её устах: — Спасибо. — Ладно, поняла, больная тема, — в голосе Аметист слышатся нотки обиды, однако она понимает, что о некоторых вещах порой лучше умолчать. — Нет-нет, просто… одной поездки на поезде не хватит, чтобы всё разъяснить. — Ляпис так же желает поделиться этим с Аметист, но не знает как. Невозможно описать историю своей жизни и приобретённые душевные раны в двух словах: если уж и рассказывать, то со всеми ужасающими подробностями. — Хм… можешь хотя бы сказать, кто такая Малахит? И эта твоя Джаспер, раз уж на то пошло? А ведь правда: Аметист, толком не разобравшись, нырнула следом за Ляпис в неизвестность, лишь бы не дать ей пострадать. Чёрт, Лазурит явно не была готова к такому количеству самоотверженности за неделю. Мысленно воспроизводя наставления Аме, она закрывает глаза и повторяет дыхательные упражнения перед тем, как начать: — Малахит… моя приёмная мать. Она удочерила нас с Джаспер. Технически, мы её дочери. — А-а, — только и протягивает Аметист. — У нас было… не очень хорошее детство. Малахит далеко не самая любящая мать. Я даже не могу назвать Джаспер своей сестрой. — У вас с Джаспер… какие-то тёрки? — Не совсем. Мы… — Ляпис вздыхает. — Мы сильно поругались в клубе несколько дней назад. Поэтому я… поэтому я и сбежала. Джаспер наговорила столько всего, и я просто не выдержала. Мне нужно было побыть одной. Знаю, я поступила неправильно, резко изолировав себя от всего и никого не предупредив. — Она виновато поглядывает на своих попутчиц. — Простите меня. — Эй, всё нормально, мы понимаем, — Перидот улыбается, кладя голову ей на плечо. Ляпис оставляет поцелуй на макушке бармена, чувствуя себя немного легче. — Джаспер заявила, что нам пора окончательно разойтись. Я перепугалась, — продолжает она, прижавшись ближе к Перидот. — Почти десять лет она была единственной, на кого я могла рассчитывать в трудный момент, потому что мы вместе преодолели весь тот кошмар. И когда она сказала мне об этом, я… ощутила себя неимоверно потерянной и одинокой, — вспоминает Ляпис. — Знаю, я могла позвонить одной из вас, Дженни или другим, но я не… не хотела грузить окружающих своими хлопотами. — Мы не в обиде на тебя. — Аметист игриво толкает Ляпис в плечо. — Даже если та пощёчина говорит об обратном. Ляпис тихо посмеивается: — Таким способом ты выражаешь свою заботу, я права? — Так и есть! — А как там Джаспер? — спрашивает Перидот. — Она… в порядке? — Вряд ли. — Её лицо вновь покрывает тень серьёзности. — Между нами всегда была договорённость: находясь вместе, мы не говорим о посторонних, находясь порознь — молчим о существовании друг друга. Так намного легче. Скрытность придаёт нам чувство безопасности, будто… мы существуем только в пузыре, отделяющим нас от внешнего мира. Внутри пузыря мы обсуждаем наши кошмары, насущные проблемы и придаёмся отчаянию; за его пределами — смеёмся и улыбаемся любому, кого встретим на своём пути. Перидот кивает, прекрасно понимая это чувство. Каждый день для неё подобен борьбе, ведь она вынуждена притворяться самым обыкновенным человеком, вопреки всем странностям и приступам тревожности, что зачастую просачиваются наружу. Девушку постоянно окутывают сомнения касательно нормальности её слов, поведения в обществе. Лишь с друзьями, вроде Аметист, она чувствует некое подобие безопасности и не заморачивается на этот счёт. — Понятия не имею, есть ли у Джаспер близкие друзья. — Конечно, у Джаспер есть целая команда по регби, однако Ляпис ничего неизвестно об их взаимоотношениях. — Я переживаю. Вдруг ей совершенно некому помочь, как вы сейчас помогаете мне? — Ну, считай, у неё уже появились мы, — невозмутимо утверждает Аметист. И если бы не убийственная серьёзность в тоне подруги, Ляпис бы тотчас удавилась со смеху. — Не дрейфь, выручим твою Джаспер. И остальных, нуждающихся в спасении от одиночества. У тебя, случаем, нет ещё каких-нибудь приёмных родичей, о которых нам стоит знать? — Ты хоть раз слышала о таком понятии, как «сочувствие»? — цокает Перидот, возмущённая бестактностью Аметист. — Без шуток! Мы могли бы стать теми классными супергероями из комиксов, но в реальности. О, о! Надо придумать нам геройские кликухи! — Боже правый… — Я Аме-Рекс, а ты — Перидактиль! — И это, по-твоему, дружелюбные прозвища?! — А кто сказал, что они должны нести в себе дружелюбный посыл? — Если мы собираемся помогать людям с решением их проблем, нам нужны звучные и дружелюбные прозвища! — Вот чёрт, ты действительно восприняла это всерьёз. — Чт… Ой, заткнись! Перепалка подруг, состоящая в основном из логичных аргументов Перидот и безумных затей Аметист, продолжается вплоть до конца поездки. Ляпис хихикает с их дурачества, неосознанно забывая о Малахит. По прибытии на нужную станцию троица покидает поезд. Сердце Ляпис быстро бьётся в груди, но вовсе не от волнения — её переполняют исключительно тёплые чувства. Чем чаще она проводит время в компании Перидот и Аметист, тем яснее становится, что же это такое. Так вот, каково это — иметь настоящую семью…***
— Кто-нибудь раньше говорил, какие у тебя прекрасные волосы, милая? — с любопытством интересуется Малахит, расчёсывая пышную гриву своей старшей дочери. — Не-а… многие в приюте смеялись надо мной из-за них, — отвечает Джаспер, сосредоточенно работая над рисунком перед собой. — Ох, это всего-навсего зависть, — снисходительно фыркает женщина. — Когда дети хотят что-то, чего не могут заполучить, они смеются над этим, хотя втайне сгорают от мучительной злобы. — Ты вправду так думаешь? — Джаспер опускает цветной карандаш и оборачивается через плечо, неуверенно взирая на неё. — Я знаю. — Малахит убирает шоколадные волосы в хвост и оставляет поцелуй на лбу дочурки. — Маме всегда виднее, милая. Всегда. Джаспер обдумывает прозвучавшие слова, и губы её вмиг расползаются в широченной улыбке. Закончив рисунок, она радостно вручает его матери, и с тех пор лист бумаги с неумело нарисованными Джаспер, Ляпис и Малахит ещё долго висел на холодильнике, и вся семья изо дня в день лицезрела его за трапезой. Впервые в жизни Джаспер действительно гордилась собой.***
Если бы вселенная работала по законам мультипликации, пол в гостиной Джаспер уже давно обзавёлся бы дырой от количества безутешных шагов по нему спортсменки. Позвонив Ляпис, она пыталась отвлечь себя, но тщетно: телевизор не помогал, мобильник разбит, а под рукой не обнаружилось ничего, что можно было бы ударить, не разорвав предмет на части. Жаль, что Джаспер поскупилась на приобретение боксёрской груши пару месяцев назад, когда выпала такая возможность. Неожиданно раздаётся стук в дверь: два глухих удара, короткая пауза и ещё два удара. Несомненно: это Ляпис. Их секретный стук — одна из тех вещей, которая не изменилась с детской поры: своего рода код, созданный сёстрами в целях предосторожности, дабы знать, кого ожидать по ту сторону. Обычно знакомый стук успокаивал Джаспер, но сейчас он вынудил девушку подлететь к двери и чуть не сорвать её с петель. — …Хей, — запыхаясь, только и выпаливает Джаспер. Ей казалось, она готова вновь лицезреть Ляпис после многочисленных прощаний и заявлений в духе «нам пора разойтись», однако ошиблась. Ляпис всегда была и будет её слабым местом, как бы ничтожно это ни звучало. — Привет, — здоровается Ляпис, поражая Джаспер уверенностью в своём голосе. — …Я кое-кого привела, но не психуй. — Ты сделала что? — Ну, вообще-то, двух человек. — Ляпис… — Знаю! — она почти переходит на крик. — Знаю. Но они… они здесь, чтобы помочь. — Помочь?! — рявкает Джаспер. — Кому? Каким образом? Да что с тобой… — Нам помочь, Джаспер! Чтоб тебя, я припёрлась сюда не для очередного мозгоёбства! Просто впусти нас и расскажи, что произошло, — стараясь не поддаваться излишним эмоциям, требует Ляпис. Джаспер, мягко говоря, в шоке с твёрдости её намерений и боевого настроя. Оставшись без какого-либо выбора, она отступает в сторону, приглашая гостей зайти. Заприметив Аметист, Джаспер в неверии вопрошает: — А ты не секретарь из того тату-салона? Аметист, колеблясь, окидывает её не менее ошарашенным взором, моментально заливаясь гоготом: — Да вы прикалываетесь, что ли?! Значит, твоя Джаспер на самом деле эта Джаспер?? Я честно пыталась сделать вид, что не знаю никакой Джаспер, но блять, вселенная наносит ответный удар! Джаспер, Ляпис и Перидот в недоумении пялятся на неугомонную Аметист. — Ляпис, подруга, не хочешь представить меня кому-то ещё? Потому что я на все сто уверена, что, кто бы это ни был, я с ним знакома! Чёрт побери, этот город даже не настолько мал! Как так вышло, что все мы знаем одних и тех же людей? Ха-хах! Джаспер игнорирует её восторженный всплеск, смеряя взглядом Перидот: — А ты — бармен из того ночного клуба. — А? Д-да, я… — Ну, конечно же, ты тоже знаешь Перидот! Разве может быть иначе?? Мы с вами повязаны красной нитью судьбы, угадала? — Аметист ещё пуще смеётся, посему Перидот бьёт её в плечо в попытке заткнуть разбуянившуюся подругу. — Ауч, грубо! — Если ты закончила позорить нас, — сквозь стиснутые зубы бормочет Перидот, — может, разрешишь ей сказать пару слов? — Лады, лады, — соглашается Аметист, добавляя: — Пардон. — Ну? — отзывается Ляпис, первой разрушая давящую тишину, повисшую в гостиной. — Что случилось-то? — Минуту. — Джаспер снова опасливо косится на двух незнакомок, прежде чем подойти к столу и взять в руки злосчастный лист бумаги. — Я пришла домой после тренировки и застала посылку под дверью. Мне показалось это странным, так как предыдущую коробку доставили ещё дня три назад. При осмотре содержимого я нашла письмо. Ляпис принимает лист с замиранием сердца. Впервые за долгие годы ведьма отправляет им послание, написанное от своей руки. Ляпис побаивается читать, но любопытство всё же перевешивает страх. «Дорогая Джаспер, Буду кратка. Не знаю, прочтёшь ли ты это письмо, но рискну — в конце концов, ты всегда была самой благоразумной. Прошло так много времени, и я по-прежнему изо дня в день скучаю по вам с Ляпис. Интересно, посылки приходят в срок? Что вы делаете с моими щедрыми подарками? Я надеюсь, мои старания не идут насмарку, ведь я делаю это всё исключительно с доблестными побуждениями, несмотря на ваше недоверие ко мне. Как вы там поживаете? Вы обе, наверное, уже сильно вымахали за эти годы и замечательно устроились в жизни. Уверена, вы выжимаете максимум из каждого дня и пользуетесь всякой возможностью, что жизнь подаёт вам. Меня так вырастили, и я надеюсь, что смогла заложить в ваше воспитание крупицу этой мудрости. Нет ничего плохого в материнской помощи. Причина, по которой я пишу вам письмо, довольно проста: моё время в этом мире истекает. Хрупкие кости вашей матери совсем износились, и внезапный поворот судьбы атаковал мои бедные органы — в частности печень. Я высылаю вам копии моих анализов, адрес и изображение больницы, где сейчас нахожусь. Она располагается неподалёку от нашего старого пристанища. Я о многом сожалею в этой жизни, но больше всего о том, как раньше относилась к вам. Прежде чем слечь в могилу, у меня есть одно желание: повидаться с вами в последний раз. Знаю, я о многом прошу, однако продолжу бороться со смертью в надежде, что всё-таки увижу вас на пороге своей палаты. Пожалуйста, передай эту новость сестре. Буду бесконечно благодарна, если вы придёте и поведаете мне о всех своих захватывающих приключениях после побега из дома. Лучшего прощания я и представить не могу. Буду ждать, сколько смогу. Люблю вас обеих. Никогда не забывайте об этом. Ваша, Малахит». По щеке Ляпис скатывается слезинка, падая прямо на бумагу. Она опускает лист, трёт глаза и вдыхает, мысленно считая до трёх перед тем, как выдохнуть: — Вот же моралистка грёбаная. — И не говори. — Джаспер подвигает стул и присаживается, жестом указывая Перидот и Аметист сделать то же самое. — Я всегда была самой благоразумной? Пф, да ладно? После стольких лет унижения и втаптывания нас в грязь ей больше нечего сказать? Она просто знает, что я слабее и, вероятнее всего, сломаюсь под давлением первой, после чего утяну тебя за собой. Ляпис тоже садится, однако Перидот и Аметист, чувствуя себя не в своей тарелке, предпочитают слушать стоя. — Возможно, — понуро отвечает Ляпис. — …Так что мы будем делать? — Ничего. — Серьёзно? — Она та ещё актриса, не забыла? Наверняка прикидывается и толкает нам очередную ложь под личиной правды. Мне не нужны неприятности. — Но здесь и впрямь копии всех её анализов с прочими данными. — Малахит — богатая мошенница. Думаешь, ей тяжело подделать всё это? — В чём тогда смысл? — Ляпис озадаченно прикусывает губу. — Допустим, это подделка. Мы приедем туда, а дальше? Что она сделает с нами после всего пережитого? Мы обе уже не те запуганные подростки, какими сбежали от неё, ты вообще два метра ростом! Ей не загнать нас в ловушку. Не снова. Джаспер никак не комментирует, хоть и понимает, что все озвученные ею доводы — пустые отмазки, подпитанные безотчётным страхом. Часть её так же неминуемо верит в плохой исход, связанный с возвращением в цирк. — …Не хочу никуда ехать, — надломленным голосом бормочет она, отчего Ляпис хочется обнять сестру, как в старые времена. — Я боюсь её. Необычно слышать подобное признание от накаченной спортсменки, но ничего смешного в этом нет. Перидот и близко не представляет, каково им было жить в одном доме с матерью-абьюзером и на протяжении стольких лет терпеть все её нападки. Очевидно, Ляпис называет её ведьмой не только из-за сценического псевдонима: она представляется ей подлым, внушающим ужас злодеем из сказки, лишённой счастливого конца. Чего уж таить: даже Перидот побаивается этой старой женщины. Но когда она чего-то боится, то всегда может положиться на своих близких. — Поехали, — неожиданно предлагает Перидот, ощущая, как три пары глаз мгновенно уставляются на неё в немом потрясении. — Что? — Джаспер явно не в восторге, более того — она начинает вскипать. — Поехали. Вчетвером, — слова неуверенно покидают уста бармена, но она продолжает: — Вам нужно встретиться с ней. Мне так кажется. Эм… Я… не вправе говорить вам, как поступить в сложившейся ситуации, но, думаю, что… — Джаспер вот-вот прожжёт в ней дыру своим тяжёлым взглядом, посему Пери закрывает глаза. — Вряд ли новости о скорой кончине Малахит — обман. Думаю, она хочет сломить вас, убедиться в том, что имеет власть и контроль над вами вплоть до последнего вздоха. Так… докажите ей, что она ошибается. Что вы обрели счастье. Что у вас есть люди, заботящиеся о вас, и что эти люди… сильнее, чем все её коварные выходки вместе взятые. Аметист искренне поражается храбрости лучшей подруги, одолеваемая чувством гордости от её вдохновляющей речи. — Я пытаюсь сказать, что… — Перидот открывает глаза, встречая взгляд Ляпис, — не стоит идти у неё на поводу. Покажите Малахит, что вы переросли её. Что вы живёте своими жизнями, а не теми, которые она хотела для вас. И не стыдитесь своих чувств, бояться — совершенно нормально! Она так долго была частью ваших жизней, так долго нагнетала своими посылками. Воспоминания нельзя стереть по щелчку пальцев. Зато можно показать ей, что вы восстанавливаетесь благодаря людям, которые любят вас, несмотря ни на что, — с глубоким вздохом заключает она. — Покажите ей новые версии себя. Поехали. В гостиной вновь воцаряется мёртвое затишье. Но прежде чем Перидот успевает ударить себя в покрасневшее от смущения лицо, Ляпис встаёт со стула и примыкает к её губам. Напряжение мгновенно покидает тело девушки, и она отвечает на трепетный поцелуй, чувствуя мокрые дорожки от слёз Ляпис на своих щеках. — Я люблю тебя, — шепчет она в губы Перидот, отчего последняя расплывается в блаженной улыбке. Повернувшись к Джаспер, Ляпис протягивает ей руку, прямо как тогда в клубе. — Она права. Поехали. Джаспер смотрит на её ладонь, затем обратно на Ляпис. — …Ладно. И на сей раз она хватается за неё, принимая помощь. Ляпис мягко улыбается, и Джаспер отвечает ей тем же. Она скучала по улыбке своей сестрёнки больше всего на свете. — Может, позовёшь кого-то из своих? Джаспер задумывается, тут же подбирая подходящего кандидата. — Да. Одну подругу. — Тогда звони ей. Без неё не поедем, — шутливо произносит Ляпис. Джаспер неловко почёсывает затылок: — Кстати об этом… мы с ней вроде как поссорились совсем недавно… — Господи, Джаспер, тебе обязательно собачиться со всеми, кому ты дорога? — подначивает Ляпис. Ещё пару дней назад в её тоне прозвучали бы стальные нотки, однако сейчас в нём слышится лишь добрая насмешливость. — Ну, вообще-то, да, — с ухмылкой отвечает Джаспер, направляясь к домашнему телефону. — Она всяко придёт. Эта нюня меня ни за что не бросит. — Класс! Ещё больше людей, с которыми я наверняка уже знакома! — Аметист задорно качает рукой, и, как ни странно, все присутствующие заливаются весёлым смехом. Ляпис и подумать не могла, что однажды снова будет хохотать вместе с Джаспер, тем более прямо перед возвращением к Малахит. Всё кажется слишком неправдоподобным, и, дабы убедиться в том, что происходящее — не сон, Ляпис смотрит на свою девушку. Когда Перидот улыбается и сжимает руку Лазурит в своей, становится понятно: это точно не один из её кошмаров.