Beautiful insanity

— Итак, ближе к сути, — говорит София, сделав  большой глоток из своего розового коктейля. — Ты встретила его на автобусной остановке, и он пришёл в замешательство? — я киваю. — Затем ты узнаёшь, что он один из пациентов Алекса, — я снова киваю. — Который хочет стать лучше, потому что встретил кое-кого, и затем он просит тебя пойти на свидание. — Да, всё верно, — София, сузив глаза, делает ещё один глоток и пытается сложить все вещи воедино. Она издаёт звук 'хмм', плотно сжимая губы. — Мне кажется, что он действительно прилагает усилия, чтобы понравится тебе, — я смотрю на неё. Эта была первая позитивная вещь, которую я слышала на счёт всей этой ситуации. Я никогда не рассматривала её в этом ключе. Никогда не думала, что он пытается быть милым. Он делает это странно и конкретно лажает, но, как говорит София, что если он действительно пытается. — Но он такой подлый. Он собственник и доминант. Он не просил меня идти с ним на свидание, он принуждал. — Что ж, очевидно, если он видится с Алексом, то с головой у него немного не в порядке. Возможно, у него тяжёлые времена, и он проявляет влечение.  Возможно, он находит лишь один способ показать эмоции через злость. Наверное, он не хочет показывать тебе свои чувства, и поэтому держит их под защитой, — я киваю головой. Это, вроде как, имеет смысл. — Так, кто этот парень? Я держала его имя при себе. Просто потому что слухи о нём ходят повсюду, и я не хотела, чтобы мнение Софии основывалось на них. Но сейчас, когда она сказала все эти вещи, я уверена, не имеет значения, кто он такой. — Дилан, — осторожно говорю я, но это имя, кажется, не вызывает у неё беспокойства. Прослушав, она продолжает пить розовую жидкость, пока её стакан полностью не опустошился. — Дилан О’Брайен, — добавляю я затем, и она резко поднимает голову. — Что, прости? — она уставилась на меня. Её коричневые брови широкие и крупные. — Думаю, ты ошиблась. Уверена, ты не можешь быть вовлечена в дела, связанные с Диланом О’Браеном, так ведь? — я молчу. — Джесс, это не может быть правдой! — пищит она. — Пару секунд назад ты говорила… — пытаюсь возразить я, но она меня обрывает. — Я знаю, что я говорила, но если бы я с самого начала знала, что ты говоришь про Дилана О’Блядского Браена, я бы держала свой большой рот на замке. Этот парень  урод! Как так получается, что его до сих пор не закрыли в психушку или в тюрьму, и он по-прежнему на свободе. Он сделал столько ужасных вещей и… — я перебиваю её. — Эти вещи просто слухи. Скорее всего, половина из них даже неправда. София вздыхает и накрывает своей рукой мою. —Послушай, милая. Даже если хоть одна из них правда… Разве это делает его хорошим? Я вздыхаю и хватаюсь за голову. Я не знаю, что делать. София права. Дилан не был хорошим. Ни для меня, ни для кого-либо ещё. И я знала, что не могу иметь с ним никаких отношений, но мне трудно от него избавиться. — Знаю, я схожу с ума, — говорю я. — Но мама всегда учила меня, не судить книгу по её обложке. — Верно, но ты же не будешь выбирать книгу с плохими отзывами, так? — я киваю. — Выбрось его из своей головы, дорогая, и, если он вернётся за тобой, дай понять, что не желаешь иметь с ним никаких дел. Если он не будет тебя слушать, звони в полицию, — я снова киваю. София хоть и была всего на пару лет старше меня, но она была намного мудрее. Она поднимает руку и машет официанту. — Можно мне ещё, точно такое же? — просит она, и парень кивает головой. — О, и что-нибудь покрепче для моей подруги, она в этом нуждается. Что ж, ночь продолжается. Мы разговаривали и напивались до такой степени, что я даже не могла вспомнить его имя. Он был не более, чем приятной картинкой в моей голове. Красивой, чтобы смотреть, но опасной, чтобы трогать. Дилан, как дикая роза. Прекрасная, чтобы любоваться ею, но, если попытаешься её сорвать, она уколет тебя. Казалось, эта ночь продлится вечность. София и я не прекращали пить до тех пор, пока бармену не пришлось наконец выгнать нас. Не потому что мы плохо себя вели, а потому что он беспокоился, что мы не сможем самостоятельно дойти до дома. Так что, этот добрый мужчина вызвал нам такси, и мы потащили свои пьяные задницы на выход. Я знала, что снаружи было холодно, но я больше не чувствовала этого. Ветер не резал моё лицо, как обычно, и ещё мои мокрые из-за снега ступни не ощущались, как лёд. Мне нравится алкоголь. Не только потому что она заставляла меня чувствовать лёгкость, она также заставляла меня забыть о том, как его зовут. Жёлтое такси остановилось прямо напротив нас. Круглощёкий мужчина с усами немедленно вышел из машины, чтобы помочь нам забраться внутрь. Он был дружелюбен, хоть и имел дело с двумя напившимися двадцатилетними девушками. — Куда едем? — спросил мужчина с иностранным акцентом. Итальянец, наверное. София невнятно произносит наши адреса, а я прислоняю голову к холодному окну, уставившись в темноту. Уличные фонари были тусклыми, едва освещая дорогу. Мы проезжали возле старой леди, выгуливающей свою собаку, что выглядело странно,  потому как на улице за полночь. Я осторожно изучала салон такси и, когда мне стало скучно, снова уставилась в окно. Мы проехали улицу, покуда я обычно хожу домой, и что-то заставило меня почувствовать тревожный звоночек, раздавшийся в моей голове. Эта улица. Что в ней было такого, что заставило меня дрожать? Я ломала свою голову, но, как бы я не старалась, я не могла найти логическое объяснение тому, почему мурашки покрыли мои руки. Это продолжалось, пока мы проезжали через определённый участок улицы. Остановку. И пока мы проезжали через неё, клянусь Богом, я заметила мужскую тень.  Это было лишь мгновение. Как только я его заметила, он тут же исчез. Но потом я вспомнила. Я вспомнила его лицо и имя, которое так старалась забыть. Я ощутила на себе это воспоминание, как пощечину. Дилан. Я избавляюсь от этих мыслей. Он нехороший человек. Я не хочу, чтобы он занимал все мои мысли. Так что, я приняла решение сделать то, что должна была месяц назад. Я отгоняю его образ из своих мыслей. Мне нужно закрыть ворота в этот сад. Потому что, может он и был розой, но совсем не обычной. В то время как все розы в саду имели ярко-красный цвет, он стоял среди них посередине, демонстрируя свой темнейший чёрный.