Принцы рассвета и заката

      — Ваше высочество, мы на месте.       Арден вздрогнул от голоса одного из Алых рыцарей. Резко дернул поводья. Тряхнув головой, конь встал на месте, но несколько раз недовольно переступил копытами, так что Арден покрепче стиснул его бока. Не настолько уверенно он ощущал себя в седле.       Зато это заставило полностью скинуть задумчивость. Алый рыцарь прав: Арден так задумался, что не заметил, как они подъехали к самому Храму. Рядом тут же возникли мальчишки-служки в белых одеждах, с выбритыми головами.       Арден спешился и передал поводья одному из них, хотя тот чуть не выронил, торопливо кланяясь.       В этот раз Арден явился в Храм с официальным визитом. Поэтому на нем был удлиненный камзол, сияющий драгоценными камнями, через грудь шла алая лента как символ королевской власти. Хвост и рожки натерли золотом, а тонкая золотая маска скрывала всё лицо Ардена.       Он терпеть не мог полное облачение. К тому же, разрезы для глаз в маске хоть и были большими, но всё равно мешали обзору. А голос казался глухим. В этом и была задумка: королевская семья ближе к богам, нежели к людям, об этом и собственной избранности стоило напоминать.       Маленьким Арден не понимал. Помимо занятий с учителями, отец часто брал его с собой на встречи и обсуждения, водил в город, много показывал и рассказывал, хотя тепла при этом от него не чувствовалось, скорее, это были еще одни занятия. Однажды Арден устал после целого дня, вымотался от магии, еще и учитель больно ударил по рукам. И на очередной встрече с министрами просто уснул, сидя рядом с отцом. Ему было ужасно стыдно! И ничуть не легче от того, что отец потом ни слова об этом не сказал.       Зато король всегда втолковывал, что они ничуть не выше простого народа. Просто они те, кто не боится брать ответственность и принимать решения.       — То, что будешь делать ты и твой брат, отразится на всем королевстве. Ты должен это понимать.       Арден понимал. Так что позволил Ви облачить себя в парадные одежды для визитов. Катхар в этот момент сидел на кровати, скрестив ноги, его стоящий торчком хвост лениво ходил из стороны в сторону.       О серьезных вещах они говорили до этого, без свидетелей. Катхар рассказывал, что прибывшие маги заявляют о случайности разлома, но ищейки шепотом говорят, что он был подстроен.       — Конечно, — вздохнул Катхар, — даже если сами маги в этом не замешаны, кто-то из них точно работал на того, кто открыл разлом. Они никогда не признают такой возможности.       Арден знал, что с этими магами пришли и новые письма от Верховного Алаканора, но король пока не удовлетворял его требования, а Катхар не очень любил это обсуждать.       Катхар говорил, что допускает все возможности, но Арден знал, что верить в причастность магов брат не хочет. Он мог это понять. Катхар десять лет прожил в Башне, ему нелегко допустить, что те готовы ради власти убивать одного из принцев и открывать разлом во дворце.       Может, и нет. Вот только заклинания они в кожу Катхара уже вплели. Поэтому сейчас Арден приехал в одиночестве.       А еще он знал, что маги просят себе новые земли. «В связи с участившимися опасными разломами, нам требуется больше места для исследований и обучения ищеек». Как удобно и вовремя открылся разлом в королевском саду! Арден не был уверен, что за покушением на принца действительно стоят маги, слишком грубо и недальновидно для них. Но вот заклинания в кожу и открыть разлом — это в их духе.       Больше всего Ардену не нравилось, что, если это так, он до сих пор не знает, кто стоит за покушением. И это всё еще может быть угрозой.       Именно об этом он думал, пока ехал в Храм. Поэтому даже не заметил, когда они въехали на земли Храма. Не обратил внимания на фонтаны и кусты, на снующих жрецов и привычное покалывание от магии.       Под сапогами хрустели мелкие камушки, такие же светлые, как и стены Храма. Над входом была выложена осколками стекла звезда, отражавшая солнечный свет. Арден подумал, что так же наверняка сияет и его тонкая золотая маска, сейчас простая и без украшений.       Катхар высмеивал тяжелый камзол с камнями, церемониальный кинжал у пояса («всё равно оставишь оружие у храма») и отпускал прочие замечание под неодобрительные взгляды слуги Ви.       Пока тот не достал золотую маску и не закрепил ее лентами на затылке Ардена. Он даже не сразу понял, почему близнец молчит, а когда повернулся к Катхару, тот казался бледным и почти встревоженным.       — Она жуткая, — тихо сказал Катхар. — Как будто у тебя нет лица.       — Это лицо королевства.       Глаза Катхара больше расширились: в детстве им не надевали такие маски, и пусть Катхар их видел, но до этого момента никогда на брате. Арден закатил глаза:       — А еще в ней неудобно, она натирает и для дыхания тут две дырки!       Катхар улыбнулся:       — Вот теперь ты больше на человека похож.       В дверях стояла Иладейл, она сама вышла его встречать. В сложном и наверняка тяжелом платье золотистого цвета с вышитыми цветами и звездами. На ее глазах покоилась кружевная повязка, которая не мешала видеть, но напоминала о том, что жрицы могут заглядывать куда глубже. Кружево терялось в густых светлых локонах.       Руки Иладейл скрывали белоснежные перчатки, заставляя думать о костях. Символ того, что жрецы справляют последние ритуалы над телом. Арден вспомнил, как Катхар рассказывал о небесном погребении, которым руководит сама Иладейл. Он был на похоронах жреца пару дней назад, а рассказывал до сих пор.       Ардена такие подробности не удивляли. Он знал, что Иладейл отнюдь не воздушная и милая, она умеет быть жестокой, как любой из жрецов. Она может целовать закрытые глаза мертвых, благословляя на новое рождение.       В свое время именно это и привлекло Ардена. Когда он устал от сладких придворных дам, его привлекла эта сила и опасность Иладейл. Он не ощущал себя принцем, перед которым любая нежная дворяночка готова расставить ноги.       С Иладейл Арден был на равных.       Она могла казаться хрупкой, но в ней была сила. Как у тонкого острия кинжала, который может представляться игрушкой, но несет смерть, стоит воткнуть его меж ребер. Иладейл тоже была таким кинжалом.       Она — клинок, оружие воли богов.       — Добро пожаловать в Храм, принц Арден.       Как Вреховная жрица, она склоняла голову, произнося фразы такие же официальные, как их наряды.       — Я желаю получить пророчество Храма.       — Разумеется, принц Арден. Идем.       Когда с формальностями наконец-то было покончено, Иладейл сама придвинулась к нему, взяла под руку. Этикет вполне это позволял, особенно когда они ступили внутрь храма, где всё подчинялось Иладейл.       Им обоим было многое позволено. Иладейл Ман — не только Верховная жрица, но и дочь влиятельного дворянского рода Манов. В другое время союз королевского дома и храма мог бы быть на руку обоим, это достойная партия. Но не тогда, когда империя Босохан может предложить союз. Когда позиции со жрецами укреплять нет смысла, а с Босоханом — очень даже.       В главном зале храма было светло: сквозь листы стекла вместо потолка проникало много солнечных лучей, скрепляющая магия слабо отсвечивала. Пахло благовониями, откуда-то сбоку раздавалось пение без слов, а сам зал шелестел зелеными листьями растений. В плотном тяжелом камзоле тут же показалось душновато, и Арден украдкой вздохнул: в том числе за это он не любил подобную одежду.       Ему казалось, он проделал всё тихо, но Иладейл услышала и покосилась на него:       — Может, снимешь хотя бы маску?       — Увы, хочу получить пророчество по всем правилам. Придется потерпеть.       Массивные колонны из белого мрамора украшала резьба с изображением всевозможных сил и историй из древних легенд. Удивительно, но и тут были примерно те же герои и чудовища, о которых когда-то рассказывала няня, просто здесь они побеждали темные проявления магии и собственных сущностей при помощи божественного благословения.       Арден помнил, как наведывался в Храм с неофициальными визитами. Прижимал Иладейл к этим колоннам и совершенно неучтиво целовал ее губы, не смотря на божественные изображения. Иладейл улыбалась и шептала, что боги всегда благословляют любовь, это одно из основных правил. И бесстыдно расстегивала верхние крючки его камзола, чтобы приникнуть к ключице поцелуем, пахнущим мёдом и благовониями.       Они решались на такое вечерами, когда в многочисленных нишах колонн и стен зажигали свечи, а густые тени надежно скрадывали от чужих глаз. Насколько знал Арден, жрецы спокойно относились к подобным развлечениям, говоря, что всё, что есть любовь, то благословенно. Что делало Храм отличным местом, где встречались влюбленные парочки со всего города.       Арден слышал, в других королевствах с иной верой запрещали отношения до свадьбы. Но в Экхадуре жрецы говорили, что любые проявления любви священны. Поэтому ко многим вольностям относились снисходительно и не одобряли только измен: если ты выбрал себе спутника, так уважай его.       Сейчас парочек видно не было, в солнечном свете молились прихожане постарше. Иладейл вела Ардена вдоль стены, где почти никого не было, но всё равно вслед принцу метнулось несколько взглядов, и горожане торопливо падали на колени.       Он был живым воплощением божественной воли в этом мире.       Перед маленькой статуей Шаниры на низком столике для подношений тлели благовония, в миске лежало немного риса и мелкая монетка. Наверняка просили богов о богатстве и довольстве. На другом алтаре Арден мельком заметил кусочек темной ткани, кажется, от военной формы — наверняка для молитвы о защите сына или мужа. Яркие ленты точно для молитвы о любви.       Как принц, Арден тоже делал подношения вместе с отцом. Всегда цветы, как знак того, что королевский род не просит, но принимает. И молится только за свой народ.       Арден подумал, а что бы попросил он сам, если бы предоставилась возможность? Он делал нечто подобное только раз. Не так уж давно, когда принес в Храм собственную реликвию. Остановился перед одним из таких алтарей с двуедиными богами. Он не знал, что положить на алтарь как подношение, но вместо цветка принес старую пуговицу. От детского камзола, который был на нем много лет назад, в тот последний день с братом.       Ардену не было положено просить богов. Но в тот день это могло сойти за молитву — молитву о том, чтобы боги, маги, король, да кто и что угодно позволили им с близнецом снова встретиться и быть рядом.       Тогда он случайно и столкнулся в храме с Иладейл. Они долго гуляли, а потом она провела его в свои внутренние покои.       Сейчас Иладейл решительно шагала вперед. Двое жрецов в светлых одеждах и с серьгами на всё ухо открыли темные старинные двери из дерева, которые ярко выделялись на фоне белых стен.       — Дальше только мы, — сказала Иладейл.       Арден кивнул и, обернувшись, отдал короткий приказ сопровождавшим его Алым рыцарям. Оружие они оставили еще раньше, но в покои для предсказаний допускались те, кого могло касаться пророчество, и жрецы.       Они вдвоем шагали по узким и уже не таким вычурным коридорам. Свет проникал через широкие окна, выходящие в один из внутренних дворов. Арден заметил там жрецов не в белых, а в шафрановых одеяниях более высоких ступеней посвящения. Они сидели неподвижно, прикрыв глаза. Может, молились.       — Я хотел спросить, — голос Ардена звучал глухо из-за маски. — О твоем брате.       — Аэль?       — Скоро он займет место своего наставника в Совете магов. Я знаю, что Аэль уже заменял его пару раз. Насколько сильно его влияние в Совете?       — Не слишком.       Иладейл помолчала, и Арден слишком хорошо ее знал, чтобы понять, что она думает о чем-то своем.       — Его положение в Совете шаткое, — наконец, сказала Иладейл. — Хотя сам он никогда не будет об этом рассказывать. Его наставника уважают, но Аэлю не доверяют из-за того, что когда-то он учился в Храме. Из-за того, что его сестра — Верховная жрица. Ты знаешь, почему он здесь? Совет послал его во дворец, как своего представителя, и обсуждать с Храмом дела. Но правда в том, что Совет попросту его отослал. Маги не хотят, чтобы Аэль был в курсе их дел.       — Но в Совет он войдет, — удивился Арден.       — Влияние его наставника велико. Да и сила Аэля большая, маги не могут от него отмахнуться. Но не доверяют.       — А ты?       На этот раз Иладейл молчала дольше. Она даже замедлила шаг и всё же сказала:       — Аэль будет делать всё, чтобы выжить, но не станет ничего бесчестного.       Что означало, что Иладейл ему всё-таки доверяла — насколько могла. Катхар рассказал их историю, и сейчас Ардену невольно стало любопытно, что Иладейл обо всем этом думает, правда ли она портила жизнь брату?       — Я слышал о вашем детстве, — осторожно сказал Арден.       Иладейл вздохнула:       — Когда я была маленькой, мне хотелось кого-то обвинять в неудачах или в том, что мне казалось неправильным. А родители так радовались ребенку! Оказалось самым простым винить его. Я не горжусь тем, как вела себя, но… но Аэль быстро научился отвечать. Я не думаю, что он может участвовать в чем-то бесчестном или замышлять, но он умный и умеет приспосабливаться.       Что означало, что Аэля точно стоит держать в поле зрения. Арден мог понять его стремление быть поближе к принцам, уважал то, что Аэль честно говорил об этом и пытался помочь по мере сил. Но доверять ему не стоило.       Иладейл крепче ухватила руку Ардена, теснее к нему прижалась, когда впереди показалась очередная темная дверь, на этот раз украшенная цветами и затейливым рельефом. Покои предсказаний.       Ощутив беспокойство Иладейл, Арден нахмурился, пусть она и не могла этого видеть:       — Что-то случилось?       — Поцелуй меня, Арден. Просто поцелуй.       Она остановилась, но больше ничего не делала, как будто не была уверена, что Арден этого захочет. Он и сам не мог бы сказать… точнее, мог, что это глупо и не стоит потакать своим желаниям. Но сейчас ему хотелось помнить, что он не только принц, но и живой человек, который может чего-то хотеть. Или кого-то.       Он сдвинул маску наверх, так что перестал что-либо видеть, зато обнажилась нижняя половина лица. Иладейл прильнула к нему, он не мог ощутить ее тела сквозь тяжелые плотные одежды, через перчатки и драгоценные камни — но ее губы были мягкими и податливыми, как и всегда. И Арден с трудом удержал хвост на месте.       Не стоит пачкать одежду Верховной жрицы церемониальным золотом с хвоста принца.       Она отстранилась, а потом уткнулась ему в плечо лбом. Арден позволил себе провести рукой по ее волосам.       — С магами возникают проблемы, — вздохнула Иладейл. — Мы забрали наш старый храм близ Аракхана, а они утверждают, что это их место силы. Я разбиралась с ними утром, но эти бесконечные разговоры только начинаются.       Казалось, маги наступают со всех сторон. И Арден понятия не имел, как их приструнить. Хотя пока это забота отца, а его сейчас — получить новое пророчество, которое поможет им с братом.       Она отстранилась, как будто резко одернув собственный момент слабости. Вернула маску Ардена на место и поправила собственную прозрачную повязку на глазах.       — Идем, принц Арден. Идем за твоим предсказанием.       Глаза слепого ворона походили на ягоды омелы.       Две белесые бусины на черном фоне. Птица сидела на специальном насесте, чернильные росчерки в небольшой тесной комнате, которую освещали колышущиеся огни светильников и ритуальных лампад. Убранная темной тканью, так что едва виднелись росписи по стенам. Только два предмета мебели: низкий диван, на котором устроился Арден, и столик перед ним с темным глиняным кувшином воды и рассыпанными зернами граната.       Как капли крови.       Иладейл надела маску, закрывавшую верхнюю часть ее лица, она не видела происходящего, но слышала его. Как Верховная жрица, она осталась стоять рядом с Арденом, но не присела. По другую сторону от принца устроился ворон. Он не был необходимым, но считалось, что слепые животные в храме делают предсказания более точными.       На столе, между гранатовых зерен, стояла большая плоская чаша, наполненная маслом или чем-то похожим. Вдоль нее тянулась нить с фитилями, которые ровно горели и давали больше всего света.       Три провидицы танцевали для принца.       Легенды гласят, что когда-то бог Фануир стал первым королем, от которого и пошел весь королевский род. А его божественная супруга Шанира основала храм и воспитала первых жрецов.       Провидицы всегда были женщинами. Они появились не сразу, а в тот момент, когда боги научили людей тому, что знали, и вернулись в бесконечные небеса. Но им были нужны те, кто станут доносить волю богов до людей. И тогда сестры королей уходили в храмы, чтобы стать провидицами.       Арден не знал, правда ли это, но теперь провидицами были обычные девушки. Их отбирали каким-то хитрым образом, ведь они должны слышать волю богов. И никогда не ошибаться.       Они были в красном. Как знак крови, которая сопровождает рождение и смерть. Как дань первым провидицам, которые принадлежали к королевскому роду. Легкие одеяния, которые взметались в такт быстрым движениям рук и ног. Две девушки танцевали, а третья сидела на полу чуть в стороне и отстукивала ритм на бубне с мелодичным перезвоном. Кожу украшали замысловатые символы, к колокольчикам привязаны цветные ленты.       На глазах всех провидиц — плотные темные повязки. Ходили, конечно, слухи, будто им выкалывали глаза, но Иладейл как-то фыркнула. «Мы не калечим людей. Они просто видят больше».       Не внешний мир, но волю богов.       Ритмичные звуки завораживали, вводили в подобие транса, пока перед глазами мелькали росчерки ткани и летящие движения танцев.       Каждый ритуал начинался с одного и того же: одна из провидиц подносила вопрошающему маленькую чашу, он касался ее кончиками пальцев. Потом провидицы выпивали это зелье. Никто вне стен храма не знал, из чего его готовят, но не скрывалось, что зелье дурманящее. Говорили, что и воскуриваемые в комнате благовония тоже из смол, которые вызывают видения.       Стояла духота, от густых смолистых запахов мутило, но Арден стойко сидел, не снимая маски. Он — принц, который пришел за волей богов. Зерна гранат приносили немного кисловатой влаги, но постепенно Арден начинал нервничать: слишком долго. Пророчество уже должно было быть произнесено.       Арден был на подобном ритуале всего раз. Когда его привел отец, и целых пять жриц танцевали, прежде чем замерли, будто по невидимой команде, и одна из них произнесла четким звонким голосом:       — Принцы-близнецы умирают друг без друга. Им снова пора быть вместе. Но спустя оборот останется только один из них.       Оборот — магический. Значило ли это, что пророчество связано с магией? Значит ли это, что возможная смерть связана с магией? Или есть что-то еще, что они упускают, что-то важное, что позволит обойтись без смертей? Арден жаждал узнать. И ради этого был готов терпеть и благовония, и долгие танцы, и даже золотую маску на лице.       Пророчества стоили дорого, но все горожане ходили за ними в храм по крайней мере один раз в жизни, когда считалось, что становились взрослыми. Нередко приходили перед свадьбой, во время трудных моментов, которые требовали решений. Провидиц в храме было много, желающих получить пророчество — еще больше. Ведь это не просто божественная воля, это слова, которые всегда сбывались.       Всегда. Пусть их не сразу можно понять. Но во многом именно на пророчествах держалась власть храма. На словах, которые управляли жизнью людей.       Барабан резко стих. Провидицы остановились, и Арден напрягся, ожидая очередных слов, которых не поймет, но надеясь, что они помогут. Но танцовщицы молчали. А потом в один миг упали на колени и склонили головы. Одна из них сказала:       — Боги молчат, милорд. Пророчества не будет.       Такое случалось. Крайне редко, но случалось. Арден знал, что это значит. Он резко поднялся, так что комната качнулась, и пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Арден дал себе пару мгновений, а потом вышел из покоев для пророчеств. Он не знал, в какую сторону двинуться, но тут его снова взяла под руку Иладейл:       — Идем на воздух.       Она привела его в один из внутренних дворов, сейчас пустующий. Стиснутое стенами с арочными входами пространство покрывал песок. Арден уселся на что-то, похожее на ступеньку, что вела к этому песку. Наконец-то стянул с лица маску и прислонился к прохладному камню колонны, прикрыв глаза.       Он ненавидел духоту. А от благовоний сильно кружилась голова. Он помнил, такое было и в прошлый раз.       Только тогда он всё-таки получил пророчество.       — Это может значить совсем не то, что ты думаешь, — сказала Иладейл, усаживаясь рядом.       — Да? Я знаю, что пророчества не даются, когда будущего нет. Провидицы видят только тьму. Потому что вопрошающий скоро будет мертв.       — Не обязательно. Иногда это значит, что у богов просто нет планов на тебя.       — Я наследный принц, Иладейл. Думаешь, совсем бесполезен для богов?       Наверное, будь здесь Катхар, он бы задорно сказал, что это к лучшему. Это значит, что они сами могут управлять будущим. Ардену тоже хотелось в это верить… хотя мысль о собственной смерти не вселяла особого ужаса. Сейчас, когда он всерьез об этом задумался, это даже наполнило каким-то спокойствием. Умирать Ардену не хотелось, оставлять брата — тем более. Но если для него нет пророчеств, и он сам спустя оборот, скорее всего, будет мертв, теперь он может творить то, что считает нужным.       Даже бросить вызов богам. В чем бы это ни заключалось. Может, как раз в том, чтобы попытаться выжить?       Голова еще кружилась, так что Арден сполз ниже, проклиная дурацкий тяжелый камзол, который так просто даже не расстегнешь.       — Арден, ты в порядке?       Он умел слушать. Прекрасно знал, что большинство людей любит говорить о себе. Они считают себя самыми важными на свете, и Арден слушал, вежливо улыбался, кивал и вставлял нужные слова, когда требовалось. Он умел узнавать многое о людях и при этом ничего не говорить о себе. Обычно никого и не интересовало.       Поэтому Арден прекрасно знал, кто из дворянских семей может быть за магов, кто поддерживает храм. А кому в принципе плевать на тех и других. Полезные для принца знания. Только иногда Ардену становилось слишком одиноко, он хотел, чтобы и его хоть кто-то выслушал, чтобы он сам кого-то интересовал.       Обычно Арден не знал, что делать с подобными желаниями. И просто глушил их, как и кошмары, настойкой.       Катхар слушал Ардена. Спрашивал о нем самом, о его желаниях. И слушал внимательно.       А еще Иладейл. Не так, как Катхар, конечно, но, когда Иладейл спрашивала о нем, Арден знал, что это не вежливость, ей правда интересно и важно.       — Слишком душно, — вздохнул Арден. — От благовоний голова болит.       — Ты и в прошлый раз плохо переносил церемонию. Пойдем, отдохни в моих покоях, потом вернешься во дворец.       Арден не хотел задерживаться, но предложение было разумным. Он только попросил:       — Пошли весточку во дворец. Предупреди Ката.       Арден не спал. Тяжелый неудобный камзол мешал, но он устроился как мог среди подушек, которые принесла Иладейл. Свернулся под тонким покрывалом и провалился в вязкую дрёму в комнате Верховной жрицы.       Он уже бывал здесь раньше. Обычное жилое помещение, с большой кроватью и белыми стенами с резьбой. Много ткани, зато совсем никаких благовоний. Ветерок поглаживал лицо Ардена, наверняка окна были распахнуты. Но он не открывал глаз и не проверял.       Пока его не потрясли легонько за плечо:       — Арден! Тебе надо идти.       Он открыл глаза и прищурился на свету. Посмотрел на Иладейл:       — Выгоняешь?       — Не глупи. Но тебе лучше выйти из Храма, иначе твой брат зайдет сюда.       Арден резко сел на постели, остатки дрёмы тут же слетели.       — Катхар здесь? Ты не отправила письмо во дворец?       — Он его получил. Но хочет тебя видеть. Я не смогла его убедить, что с тобой всё в порядке. Жрецы пока не пускают его внутрь, но я не уверена, что они смогут удержать твоего брата.       Арден хмыкнул: Катхара вряд ли хоть что-то может удержать. Но сейчас это и правда может стать проблемой, ему же нельзя находиться в Храме. Рассеянно пригладив волосы, Арден поднялся и кивнул:       — Покажи дорогу.       — Ты точно в порядке?       — Да, пошли скорее.       Свежий воздух и правда прогнал мутный дым благовоний из головы, так что Арден бодро шагал вслед за Иладейл, беспокоясь только о том, как бы Катхар и правда не полез в Храм. Почему он не мог подождать во дворце? Неужели там что-то случилось?       Иладейл провела его коротким путем через безлюдные коридоры, и Арден даже не успел понять, как внезапно вынырнул из Храма.       И сразу увидел Катхара. Тот ходил туда-сюда по дорожке, как будто ожидал, его хвост хлестал из стороны в сторону. Он был в одной рубашке, не потрудившись надеть камзол. Увидеть Ардена он не мог, но стоило тому выйти, Катхар крутанулся на месте. Его глаза расширились при виде брата, он смотрел пару мгновений, потом стремительно подошел и обнял. Его хвост тут же сплелся с хвостом Ардена, чуть не снеся его. От такого напора Арден даже растерялся.       — Я так испугался! — глухо сказал Катхар. — Почувствовал, что с тобой что-то не то… а тут письмо из храма… проклятье, Дени!       Арден мягко погладил брата по спине.       — Всё нормально, Кат. Я в полном порядке.       Отстранившись, Катхар внимательно посмотрел на брата, с удовлетворением кивнул:       — Да, сейчас я чувствую, что всё хорошо.       — Ты ощутил, что мне было погано после ритуала? Нашей связи стоит быть более четкой, иначе придется писать подробные письма с объяснениями.       Арден попытался улыбнуться, но Катхар оставался насупившимся и серьезным. Он непроизвольно потер ладонью запястье, и Арден увидел на белой рубашке розоватые разводы.       — Что с твоими руками?       — О, — Катхар, кажется, сам только заметил. Поднял рукав, где выступали бусинки крови на старых шрамах, сейчас слегка разодранных. Катхар смутился. — О… я случайно. Они чесались. Я так испугался.       — Всё хорошо, Кат.       Арден сам снова нашел хвостом хвост брата, стараясь его успокоить. Катхар кивнул:       — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.       Невольно Арден вспомнил слова Иладейл, сказанные в предыдущую встречу. Что, если один из них сам захочет умереть, чтобы второй остался в живых? Мысль казалась странной, но Арден подумал, что надо сообщить брату о пророчестве, которого не было, аккуратно. Как будто это возможность, а не обреченность.       — Поехали домой, — сказал Арден. — Если у тебя нет других планов.       Оказалось, Катхар приехал не верхом, а взял карету — «я же не знал, сможешь ты держаться в седле». Проблем у Ардена не возникло бы, но сейчас он с удовольствием уселся в карету, устроился рядом с Катхаром и положил голову ему на плечо. Их никто не видел, можно расслабиться и какое-то время побыть не только принцем-с-официальным-визитом.       — Как всё прошло? — спросил Катхар. — Еще одно мутное пророчество?       Он старался вложить в голос насмешку, но Арден слышал напряженность. Катхар в пророчества не верил, но опасался, что будет что-то, во что поверит брат.       Арден прикрыл глаза:       — Больше всего я мечтаю вернуться во дворец. И если поможешь снять этот дурацкий камзол, так и быть, всё расскажу.       Катхар усмехнулся, и Арден подумал, что успеет понять, как лучше сообщить, что пророчества не было.