Я знаю, что ты до сих пор помнишь

Выдохнув, Женя натянула улыбку и помахала в камеру. В ее только что исполненной произвольной она доспустила всего одно падение. Не то чтобы это радовало, но все же программа уже каталась лучше и легче. Медведева не сильно волновалась. И конечно же, дело было совсем не в том, что все мысли были заняты Алиной (как раз таки в этом). После того как Загитова последний раз задела Женю, они больше не сталкивались. А если честно хотелось. Хотелось опять обратить ее внимание на себя, что бы она точно так же прожигала взглядом. Но они катались в разных разминках и поэтому не могли пересечься. Хотя, может после того, как Загитова откатает… Медведеву заставил вынырнуть из своих мыслей голос Орсера.  — Уже лучше, Женя, — похлопал ее по плечу тренер, когда они зашли в микс зону. — Ты справилась достаточно хорошо, по сравнению с короткой.  — Да, спасибо, — кивнув, отозвалась Медведева, бегая глазами по коридору. — Я знаю, что нам предстоит еще много работать, — Брайн улыбнулся. — Я отойду на некоторое время, ты не против? — Конечно, конечно, — с облегчением ответила Женя, провожая взглядом фигуру тренера. В голове крутилось столько мыслей, что фигуристка закусила губу. Осмотревшись Медведева увидела как из раздевалки, находившейся не подалеку, вышла Загитова, уже одетая и в коньках. Она была в наушниках и смотрела в экран телефона. Было видно, что Алина что-то печатает. В груди сразу кольнуло, как только Женя это поняла. Наверное с Нейтаном переписывается, со злостью подумала она. Медведева направилась прямо к Алине. Она знала, что Загитова ее не заметит, будет пялится в свой чертов телефон. Так и произошло. Та шла, яростно стуча пальцами по экрану телефона. Женя заметила, что Алина явно злится. Отменив все свои планы мести, Медведева хотела посторонится, но уже было поздно. Загитова ускорилась и со всей силы врезалась в Женю. Медведева еле успела схватить Алину за талию, чтобы та не упала. Вскинув злой взгляд, Алина начала вырываться. Да, явно у нее было не лучшее расположение духа. — Отпусти уже! — рявкнула Загитова, из последних сил пыталясь вывернуться. Но Женя не держала ее, лишь не спеша убирать руки с теплой и тонкой талии. Когда Алина наконец перестала обманывать саму себя и высвободилась, ее телефон пронизительно зазвонил. — Кто это? — без особой надежды спросила Медведева. — Так и сказала тебе, — отрезала Загитова, выскомерно вздернув подбородок. Какая старательная наигранность… Алина круто развернулась, больше не глядя на Женю и направилась прочь, по-дальше от бывшей девушки. А Медведева снова осталась одна. Внутри все горело. Она закусила губу, провожая Алину пристальным взглядом. Вопреки многолетней практике, Женя была не в состоянии контролировать себя. Невыносимая тяга, она сносила крышу. Прямо как два года назад. Точно и не бывало этой разлуки, расставания и кучи подавленных чувств. Похоже, теперь они выбираются наружу… И Женя даже не знала, хорошо это или плохо.

* * *

— Да, Юзу. Да, я знаю, что ты меня любишь. Да, конечно, я тебя тоже. Женя закатила глаза. Она повторяла эти лживые слова на автомате. Ложь, ложь и еще раз ложь. Медведева устало отбросила телефон и поглядела в окно. Ночь опускалась на Саранск, погружая все в кромешную тьму. Как и комнату Жени, свет в которой зажигать совсем не хотелось. Медведева откинулась на подушку и вытаращилась в потолок. Стоило ей только закрыть глаза, в голове тотчас вспыхнула та сцена в душевой. Эти порезы, исчерчивающие белоснежную гладкую кожу, этот голос, сочащийся ненавистью к себе. Боже… Почему Алина так поступает с собой? Неужели это все из-за Жени? Не может быть… Загитова такая гордая, так умело делает вид, что все забыла. Кажется, ей просто пришлось научиться скрывать свои настоящие чувства. Она же ведь не такая… Медведева помнила ее детский, наивный взгляд, который просил любви, чистой и вечной. Она помнила ее ласки, нежные и одновременно слишком ненасытные, будто Алина боялась, что Женя вот-вот ускользет. И она действительно ускользнула. Это она сделала с Алиной ужасную вещь. Лишила ее искренности и заставила так истязать себя. Хотя… Может быть все это и не из-за Жени. У Алины же теперь совсем другая жизнь, парень, этот гадкий Нейтан. Знает ли уже вообще Медведева, что движет Загитовой… Сентябрь 2017 Женя не могла отвести от нее взгляд. Такие плавные, выверенные движения, доведенные до совершенства. Такое сосоредоточенное, разгоряченное от длительной тренировки лицо, казалось, вдруг потерявшее всю детскость. Алина скользила по льду, не замечая, как Женя за бортиком пялиться в открытую. Бесстыже забыв про время и сжав в руках уже собранную спортивную сумку. Господи боже мой. Загитова идеальна. Каждый взмах рукой, каждый элемент и прыжок уже не могут быть лучше. Женя сглотнула, титаническими усилиями оторвав глаза от худенькой фигуры Алины. Все одногруппники уже ушли, даже Этери, которая всегда поддерживала рвение к труду, предоставила Алину самой себе. Исчерченный лезвиями коньков лёд и только они здесь. Женя и Алина. — Ну хватит уже! — крикнула Медведева, слегка перегнувшись через бортик. — Угомонись, пожалуйста, не изматывай себя! Алина остановилась, застыв с приподнятой рукой, и нашла Женю взглядом. — Алин, пожалуйста, — чуть тише сказала Медведева. Загитова виновато улыбнулась и подъехала к бортику. Как будто и не устала совсем… — Никого нет уже, да? — спросила она, вкрадчиво глядя на Женю из-под рестниц. — Саша последней ушла недавно, - Медведевой вдруг так мучительно захотелось сжать Алину в объятьях, но она не пошевелилась. Только смотрела. — У меня аксель не слишком стабильный, — задумчиво сообщила Алина. — Завтра Этери снова будет гонять меня. Она права, я, наверное, недостаточно времени ему уделяю… — Алин, он прекрасен. Я думаю, сегодня аксель переживет, если ты закончишь мучать себя. Женя скользила взглядом по покрасневшему лицу Алины, по ее чуть приоткрытым пухлым губам, шее, и, честно говоря, сейчас ей было абсолютно до лампочки на какие-то аксели, которых в жизни и так хватает. — Ты льстишь мне, — робко засмеялась Алина, не замечая пристального внимания. — Нисколько. — Хорошо, пойдем, — согласилась наконец Алина и открыла дверцу бортика. Пока Загитова надевала чехлы на коньки, Женя боролась с собой. Нет, нельзя так открыто таращиться. Но так хочется… — Что такое? Алина глядела на Женю вопросительно, так, словно подозревала самое худшее. Медведева мысленно прокляла себя и успокаивающе улыбнулась. — Нет, все нормально, — заверила она сбитую с толку Алину. Правильно, нельзя таращиться. — Просто ты так смотришь…- протянула тихо Алина. — Как? Загитова кинула на Женю короткий смущенный взгляд, но ничего не ответила. Спустя секундную паузу она протянула Жене ладонь, приглашая взяться за руки. Под оглушительный грохот собственного сердца Медведева сжала ее теплую ладонь, крепко переплетая их пальцы. — В раздевалке точно никого? — пролепетала Алина, вскинув на Женю горящий стыдливым желанием взгляд. — Я проверяла, — Медведева потянула Алину к двери раздевалки. Ей без слов было понятно, чего хочет Загитова. Как только они остались одни, где никто не сможет их увидеть, Женя больше не смогла себя сдерживать. Они целовались так, словно это было впервые. Хотя, первый раз был настолько неопытным, они только-только познали, что значит — касаться тех губ, которые любят тебя в ответ, так же бешено и нескончаемо. А сейчас, когда Алина уже была намного, намного смелее, Женя просто сходила с ума. Загитова льнула к ней, так близко, так горячо, впивалась в ее губы своими, влажными и теплыми. Ее руки, еще несколько минут назад чертящие ритмы воображаемой музыки, теперь скользили по телу Жени. Каждое прикосновение обжигало, и Медведева подавалась вперед, к губам Алины, отвечая на ее ласки. Эта решительность, вожделение, оно срывало Жене крышу. Все больше и больше. Она прижала Алину к стене, спускаясь к ее белоснежной шее и покрывая кожу поцелуями. Повсюду, где только могла. — Ах, Женя… Ты…- несвязно шептала Алина, зарываясь пальцами в распущенные волосы Медведевой. И они были так безумно счастливы, целуясь, не думая ни о чем, кроме того, чтобы прижаться к друг другу сильнее, быть еще ближе. Как будто весь мир — это ничто. Как будто здесь и сейчас есть только они, только их сдавленные стоны и любовь, открытая лишь недавно. Как жаль, что когда-нибудь все меняется.