Я знаю, что ты до сих пор помнишь

Алина прислушивалась к звукам, доносящимся за дверью. Нет, это не Женя, что за бред. Загитова рвано вдохнула, в тысячный раз прокручивая недавно случившуюся ситуацию. Как же больно. Невыносимо больно. Медведева не виновата. Это все Алина. И идиотские, не до конца зажившие порезы в районе живота. С самой первой секунды, как они расстались, Загитова чувствовала, что не знает, для чего больше жить. Точнее для кого. Женя была ее поддержкой. Была ее подругой. И девушкой, которая так нежно целовала ее по ночам. Было невыносимо тяжело смотреть на нее после приезда в Москву. Каждый раз сердце разрывалось от того, как их взгляды пересекаются, а они обе делают вид, что все как прежде. Как же на самом деле это было лживо. А потом Женя перешла к Орсеру, уехав Канаду. Алина не думала, что будет настолько плохо. Девушка не могла спать, ночи напролет пялясь в потолок. Боль будто выжигала все внутри и скоро Загитова стала чувствовать себя абсолютно опустевшей. Она все время думала о том, что сейчас чувствует Медведева. Ей наверно уже все равно. Женя сильная. Она не даст себе слабину. Она не такая слабая, как Алина. Но эта слабость никак не хотела уходить. Загитова держала себя в руках некоторое время, насколько это было возможно. Но потом стало просто невозможно жить. Алина видела то, как обеспокоенно смотрит на нее Касторная, как хмурится Этери, но кажется, никто и не хотел узнать, в чем же дело, оправдывая это усталостью после Олимпиады. Загитова испытывала чувство вины, когда впервые выбирала место, где же причинить себе физическую боль, потому что эмоциональная стала уж слишком сильной. Руки отпали сразу, плечи и ключицы не подходили, ноги тоже. Живот был самым удобным местом, которое не видно под платьем. Но вина была слишком маленьким по интенсивности чувством, поэтому Алина просто знала, что окончательно разрешила себе пойти ко дну. Хотя, признаться, эта боль действительно несколько помогала справиться с эмоциями. Внимание переключалось на физические ощущения, что радовало. Алина постоянно боялась, что футболка нечайно задерется больше положенного и все увидят. Она знала, что все больше закрывается от остальных. И сейчас Загитова сидела на полу, рассматривая эти уродливые следы порезов, которые сама же себе оставила. «Слабая, слабая» — крутились в голове единственные слова. Алина провела рукой по своему плоскому животу, морщась от боли, потому что задела нескольких не заживших порезов. Загитова видела, как Женя сидела на ступеньках отеля в одной толстовке. Наверняка еще и окно в комнате нараспашку, подумала она и горько улыбнулась, сама не зная почему. Похоже они обе ненормальные. * * * Медведева старательно завязывала коньки, пытаясь отключить мысли. Не думать. Просто не думать.  — Выглядишь не очень, — сев рядом, заметила Полина Цурская. Она тоже принялась шнуровать ботинок конька.  — Голова немного болит, — сухо отозвалась Женя, надеясь, что никто больше не заметит, она «плохо выглядит». — Да, у меня тоже вчера вечером после тренировки болела, — задумчиво проговорила Цурская, видимо уже думая о чем-то своем. Медведева поджала губы и встала, проверяя, туго ли завязаны коньки.  — Привет, Полин, — послышался голос и Женя резко отвернулась, понимая, что рядом с Цурской стояла Алина. Сердце припустило, как сумасшедшее, и Медведева поторопилась отойти к бортику. Она не собиралась оглядываться, так как знала, что все равно потом будет смотреть. Медведева чувствовала, как внутри все будто пронизывает тысячей осколков, когда Загитова проезжала мимо. Лицо Алины было абсолютно безразличным, но в то же время сосредоточенным. Как же у нее так получается? Они пару раз сталкивались взглядами, но Алина сразу отводила глаза. И как на зло еще Брайн и Этери стояли рядом. Почему-то, каждый раз так получалось, что они обе одновременно подъезжали к тренерам. Женя старалась сосредоточиться на указаниях тренера и чувствовала невыносимый стыд, когда скашивала взгляд на Загитову и пропускала мимо ушей слова Орсера. Черт, такая красивая. После тренировки, когда Женя уже надевала чехлы на лезвия, к ней подошла Алёна.  — Ты так часто смотришь на Алину, — прошептала она, кивая головой в сторону Загитовой. Медведева опешила, застыв с чехлом в руке. — Знаешь, мне кажется уже даже Тутберидзе странно косится на тебя. Женя задохнулась от возмущения. Как она вообще смеет? Выпрямившись, Медведева глубоко вздохнула.  — С чего ты взяла, что тебя это вообще касается? — зло произнесла она, — Я в состоянии сама оценивать свои действия, и никто другой для этого мне не нужен. — Я сказала то, что увидела, — пожала плечами Касторная и не говоря больше не слова направилась в сторону Загитовой. Стоп, что? Алёна коснулась плеча Алины и что-то шепнула ей на ухо. Та повернулась к Жене, одарив ее непонятным взглядом. Медведева почувствовала гнев на Касторную, но сделала вид, что ей абсолютно безразлично все что у них там происходит. — Все нормально, — стуча ногтями по скамейке, заверила Женя Юзуру. — Все пока, мне надо идти, — она бросила трубку и встала. Ей резко захотелось в душ. До отеля еще переться полчаса, поэтому взяв полотенце, Медведева направилась в комнату с душевыми, которые так удачно находились в женской раздевалке. Зайдя в комнату, Медведева осмотрела кабинки. И замерла, потому что из самой последней доносился звук воды. Попятившись назад, девушка уже хотела выйти, чтобы прежде всего не смущать себя, но заметила в той душевой знакомые очертания. Дыхания мгновенно перехватило, потому что это была Загитова. Опять она. Та стояла спиной, поэтому не замечала, что у двери стоит бывшая девушка. Женя закусила губу, пытаясь держать себя под контролем. Но как назло она не могла отвести взгляд от любимого тела. Такая хрупкая, такая худая, боже. Медведева знала каждую родинку на ее теле, каждый шрам на коленке или локте. Каждый миллиметр был так знаком. Сразу нахлынуло столько воспоминаний, тех, что Женя уже каким-то образом забыла. Фигуристка спряталась за угол, присаживаясь на корточки, потому что ноги ощутимо подкосились от такого вида. В животе сладко заныло, и Медведева прижалась спиной к холодной стене. Это не помогало. Все тело горело от желания, но она знала, что это глупо. Женя открыла рот, облизывая пересохшие губы. Она чувствовала себя такой бесстыжей, потому что занималась тем, что подглядывала за тем, как кто-то моется. И не кто-то, а Загитова. Из мыслей девушку заставило вынырнуть то, что Алина выключила воду. — Черт, — еле слышно прошептала Медведева, подскакивая с корточек. Она усилием воли заставила себя не выглядывать. Фигуристка тихо открыла дверь, но тут Загитова что-то сказала. Женя так и застыла, прислушиваясь. — Как же уродливо, — с отвращением в голосе проговорила Загитова, видимо смотрясь в зеркало. — Хорошо, что я остановила ее. Женя не должна была этого увидеть. В любом случае эти порезы не из-за нее. Я просто слабая. Это моя вина. По спине Медведевой пробежали мурашки. Какие порезы? Что? Она осторожно выглянула. Сердце сжалось. Алина стояла перед зеркалом абсолютно без одежды, с отвращением смотря на свое отражение. Взгляд Жени упал на живот девушки, кожа которого была в порезах. На такой идеальной светлой коже, красные ранки. Зачем? Медведева сжала зубы. Нельзя. Захотелось сползти по стеночке и просто сделать так, чтобы то, что она сейчас увидела, оказалось сном. Не медля больше не секунды, Женя тихо вышла из душевой комнаты и быстро собрав свои вещи, ушла. Медведева коснулась рукой станка, переключая песню на телефоне. Она нервничала, да. Сейчас Женя только разминалась в зале, где были и другие фигуристки. И как бы девушка себя не обманывала, каждые пять минут россиянка смотрела на дверь, надеясь на то, что придет Загитова. А потом вспоминала, что она катается на разминку позже. Но все же придет. В очередной раз Женя скосила взгляд на дверь, но там не было Алины. Как же достало. Медведева уже же даже прыжки разогрела, а все кого-то ждет. Фигуристка сделала раздраженный вздох и с захода прыгнула аксель. Отлично. Потом луц. Прекрасно. Когда Женя уже заходила на флип, она пыталась сосредоточиться по полной. И у нее это бы получилось до конца, если бы при заходе она не столкнулась с кем-то. Загитова схватила Медведеву за руку, чтобы та не упала. Женя почувствовала, как ноги стали ватными, а щеки кажется мгновенно начали краснеть. Фигуристка смущенно сделала шаг назад, но Алина так и продолжала крепко держать руку соотечественницы. Загитова смотрела куда-то в пол. Женя оглянулась и убедившись, что никто не смотрит, тихо проговорила: — Спасибо, я уже не падаю. Алина дернулась и резко отпрянула, точно так же оглядываясь, как и секунду назад сделала Медведева. Бросив быстрый взгляд на девушку, Загитова развернулась и уже собиралась кажется отойти, как Женя не выдержала: — Можешь не волноваться, никто не видел, — едко заметила она, и скривившись, добавила, — этого. Алина даже не обернулась на ее колкие слова, направляясь уверенным шагом на другой конец зала. Медведева закусила губу, провожая взглядом фигуру бывшей девушки. Черт, что она делает? Неужели было сложно заткнуться. Женя закатила глаза, злясь теперь на себя и направилась снова к станку, собираясь потянуть ноги. Несколько минут она спокойно занималась, сосредотачиваясь на том, чтобы унять бьющееся сердце. Да, блин, дура. Зачем Медведева вообще открыла рот. Надо было просто отойти, сделать, черт возьми вид, будто ничего не было. Нет, она еще попыталась задеть Загитову за живое своими словами. Как же по идиотски все складывается. Вдруг девушка почувствовала, как ее руку столкнули со станка, из-за чего она пошатнулась, потому что одна нога была закинута на станок. Оглянувшись, Женя вопросительно вскинула брови, но Алина даже не удостоила ее взглядом, кладя свою руку как раз на то место, откуда только что была скинута ладонь Медведевой. Еле совладав с собой, Женя немного отодвинулась, меняя правую ногу на левую. Ладонь Загитовой была совсем близко от кроссовка девушки, но Алина упорно делала вид, что присутствие Медведевой ей безразлично. Ах, так значит? Женя поджала губы и сделала вид, что ей снова нужно подвинуть ногу. Она знала, что поступает глупо, но ничего с собой поделать не могла. Внутри все горело от злости и обиды. Медведева наклонилась, прижимаясь животом к ноге, закинутой на станок. Постояла так несколько секунд, а потом выпрямилась, и только хотела убрать щиколотку со станка, при этом глазами намечая место на Загитовой, которое она якобы бы нечайно задела, как Алина быстро отодвинулась. Теперь уже бывшая девушка прожигала Женю взглядом, в котором ясно читалось: «Я знаю, что ты хотела сейчас сделать». Загитова оказывается все это время следила за ней. Или же просто хорошо знала. Медведева скривилась, понимая, что всё идет опять не так. Разминаться. Нужно разминаться. Нужно сосредоточиться. Хорошо, что Орсер еще где-то в коридоре ходит, иначе сразу бы разочаровался в Жене из-за такого глупого поведения. Фигуристка начала уже разминать колени, как снова почувствовала, как кто-то толкнул ее локтем. Тут же забыв про упражнение, Медведева резко развернулась, видя как Загитова еле заметно ухмыляется. Победно ухмыляется. Женя пыталась успокоить громыхающее сердце и убедить себя в том, что ей все это неприятно. Хотя ей было приятно. Да так приятно, что она согласилась бы, чтобы Алина вечно ее так задирала. Потому что это лучше, чем холодное безразличие.  — Перестань, — прошептала Медведева, пытаясь напустить на себя злой вид. Но Загитова лишь бросила на россиянку слишком неоднозначный взгляд, чтобы та могла понять, что он выражает, и направилась к выходу из зала. Конечно, небось к Этери побежала. Разочарованно вздохнув, Женя проследила взглядом удаляющуюся стройную фигуру бывшей девушки. Да, действительно. Медведева первая начала. А закончила Загитова. Но если рассуждать по принципу — кто начал, тот и закончил — то у Жени остался еще один последний ход.