Байки из сестринской

… — Так вот, — внезапно изрекла Ирма, сосредоточенно клацая спицами в своем углу. — Я тебе зуб даю, что не существует людей, которым бы не промыли мозги. От неожиданности Нелл вздрогнула и выронила инфопланшет, который с легким стуком упал на серое спецпокрытие пола. — Ирма, на орбиту тебя выкинь, сколько можно влезать в разговор! — возмутилась девушка, наклоняясь за черным прямоугольником. — Ну ты хотя бы думай, прежде чем говоришь! Услышит кто-то — под трибунал пойдешь! — Так я вообще-то сестра милосердия, а не воин, — резонно отметила та, рассеяно почесав встопорщившиеся волосы чуть повыше тонкого шрама на виске. — Итак, о чем это бишь я? Ах, да, про мозги промытые. Нелл, вот ты скажи, мы же в обществе живем, верно? — В обществе. Ну, точнее, оно у нас необычное, госпиталь все же, тут контингент разный, и… — протянула Нелл, поправляя выбившуюся из аккуратной прически рыжую прядку. — А что? — А то, что нормальная адаптация в обществе предполагает промывание мозгов. Социальные требования — это тебе не устав, их нарушения караются изоляцией. А вот ее, как ты знаешь из гипнокурса психологии, которым так вчера хвасталась, могут выдержать либо психи, либо святые. Вторых я еще никогда не видела, а мне уже целых двадцать восемь с хвостиком лет! Нелл поморщилась. Ирму разве что новичок или дурак посчитал бы приятной, уж слишком она была активной, громкой и… Свободолюбивой, что ли. О количестве нагоняев, полученных ею от сестры Мирины, ходили слухи. Зоря вообще утверждала, что Ирма едва ли не каждый месяц в карцере бывает, однако Нелл полагала, что это не более чем сплетня, вроде той страшилки про третий отряд, так популярной у пилотов боевых роботов. — Я все же настаиваю, что человек сам выбирает свою сторону, а любая агитация — это не более чем раздражитель, способствующий уже готовому выбору, — вздохнула рыжуха, откинувшись на спинку стула. — Наше сердце с самого начала тянется в какую-то конкретную сторону. Вопрос в том, как быстро мы этот выбор осознаем и с ним же примиряемся. — Херня, — отчеканила собеседница, закатывая глаза. — Человеческая психика изначально открыта не столько для идеологий, как для добра и зла. А теперь вот представь, что одна из этих… Сторон, нет, назовем их перспективами, активно подавляется обществом и его установками. В таких случаях проявляется раздвоение личности, потому что внутри человека растет и крепнет другое «Я», желающее вот этого, недостижимого. Но независимо от того, как раздвоение проявляется, и проявляется ли оно вообще, как влияет на хозяина тела и окружение его, человек начнет терять ощущение разницы между добром и злом. Потому что оно тоже социальный конструкт и не более. Ирма улыбнулась, отложив вязание. В ее темно-карих, почти черных глазах блеснули искорки смеха: — Впрочем, мой друг был иного мнения. Он утверждал, что направлений для человека может быть больше, чем два, как минимум потому, что добро и зло шибко относительные понятия. А любая направленность складывается из множества промывок мозгов, которые нам устраивают на протяжении жизни. С одной промывкой соглашаемся, другой сопротивляемся. Так и возникает равнодействующая, которая нас куда-то тянет. А что думаешь ты?