Коллекционер квантовых катастроф

Это было потрясающе. Удивительно. Совершенно невероятно. Всё это… предметы, артефакты… оксюмороны по сути и здравому смыслу… просто не могли, не должны были существовать, что бы ни говорили глаза. Рассудок, прекрасно организованный, идеально отлаженный, лишенный эмоционального мусора - непременно найдет объяснение – научное, достоверное и обязательно естественное – что это все голографическая обманка, сложный механизм, скорее всего – и то и другое одновременно… Но как же трудно отрицать то, что висит прямо перед твоим носом, опровергая половину физических законов одним своим существованием! Он не мог, не должен верить, вестись на близкое, настоящее чудо… инопланетное вторжение, волшебство из старых, нынешних и будущих сказок… Не мог, но… почему тогда мозг с таких задыхающимся восторгом желал знать, что в мире, кроме тех самых физических законов и того самого здравого смысла было что-то еще? Синие россыпи под ногами, мерцающие колонны, это самое «что-то еще» держалось невесть как – без подставок и поддержки – просто висело в разрыве золотистого света потусторонним артефактом, как в псевдонаучном блокбастере, рассчитанном на пубертатную поросль. И вот теперь – и здравый смысл и законы физики остались за дверью странного во всех смыслах хранилища. Предметы висели сами по себе. Он протянул пальцы и осторожно провел ими сначала под, а после и вокруг, все еще ожидая наткнуться на невидимые растяжки. Конечно, он слышал, возможно, читал что-то этакое о силовых полях, электромагнитных ловушках для плазмы, сверхпроводимости и прочей технической белиберде. Но это были сложные громоздкие машины в недрах научных лабораторий, поглощавших море энергии и еще больше средств этих самых институтов и заинтересованных в них служб. И уж совсем было бы странно обнаружить нечто подобное в подвале старого дома, ничем, кроме его, Шерлока, вторжением не отмеченного в скучной истории этого района Большого Лондона. И, разумеется, кто бы стал подвешивать в магнитном поле предмет, который магнититься не мог и не должен по определению. Нотный лист, полностью покрытый рукописным размашистым стаккато нотных знаков, белый, плотный, тронутый огнем поверху и сбоку, и все еще тлеющий яркими, перебегающими искрами по черной траурной кайме. Горящая бумага. Горящая, видимо, уже очень давно, да так и не сгоревшая больше чем на полдюйма. А еще… …кусок льда, рассеченный наискось вместе с вмерзшим в него яблоком… срез пришелся почти на середину, и темные семечки все еще лежали в семенном ложе, как магрибский арабеск. …бокал. Строгий, чопорный, сверкающий до рези в глазах. На дне, на боку сочным рубиновым сполохом расплескалась и замерла густая виноградная кровь – только у нее бывает такой глубокий живой цвет и самомнение по-настоящему редких и дорогих вин откуда-нибудь с юга Route du Médoc или La Rioja – кровь самой жизни. Тонкая ножка не опиралась на основание – от него остался лишь острый, как бритва, неровный осколок, но бокал не собирался падать, так и оставшись невредимым в своем последнем мгновении. …шкатулка. Три дюйма на пять, изящная инкрустация на крышке перламутром. Две стрекозы, обнимавшие крыльями монограмму. Одно крыло треснуло, а одна из сплетенных букв была смазана, будто от сильного рубящего удара. …ключ. Очень старый – в зеленой патине, с масляным блеском отполированных частым пользованием бородки с очень сложным, трехмерным рельефом. Через всю шейку ключа шла тонкая готическая вязь, но сколько бы он не напрягал глаза – он не мог ее прочитать, словно буквы менялись местами или вообще, пропадали, стоило поменять зрительный фокус. …серебряная брошь. Или эгрет. Или пряжка. Что-то скандинавское, витое, с плотным чернением и густо-синими камнями неправильной огранки. Три камня лежали на своих местах в переплетении нескольких спиралей, четвертого недоставало, но стоило присмотреться к какому-то одному, как исчезал какой-то из двух других, и появлялся четвертый – пропавший. Поймать сам момент перемещения не получилось ни разу, как бы он не пытался напрягать боковое зрение. Камни играли в пятнашки с мастерством профессионального шулера. …очки в черепаховой оправе. …белый шахматный слон. …часть механизма. …книга в потертом переплете. …походная чернильница. …чернильная ручка без пера. …чашка из целого куска белого нефрита. Так много… он переходил от одного к другому, звук шагов сглатывала тишина, и он слышал лишь собственное дыхание, будто остался в целом мире один. Один среди обломков другого мира - странных вещей, которые не могли существовать. Он обернулся. Джон смотрел на него, облокотившись на дверной косяк и сложив на груди руки. Джон улыбался. - Ключи? Нестерпимо хотелось всмотреться в глаза этой улыбки, но он не мог тронуться с места, словно боялся распугать стайки светлячков под ногами. То ли думал он слишком отчетливо, то ли его реакция была слишком предсказуемой… у Шерлока свело от досады зубы, но Джон подошел сам. Светлячки объединились, добавив жизнерадостного сияния. - Ага, - ему пришлось слегка запрокинуть голову. – Нравится? Шерлок приблизил лицо так сильно, что для дыхания едва хватило места… Джон должен был отшатнуться – должен, но остался на месте, всего лишь задержав вдох. Светлячки в глубине его радужек закружили, как опадающая после фейерверка амальгама. Они были синими – радужки. И светлячки… целая вселенная синих искр… Шерлок опустил глаза, проверить – окажутся ли искры отражением тех, что под ногами, или эти живут сами по себе? Джон не удержался и тоже посмотрел. Его встрепанная макушка мазнула по подбородку, легко, щекотно, влажно… наверное, так и просохнув после душа. От волос пахло хорошим шампунем - чем-то простым и свежим, никакого брутального - «мужского» ментола… обоняние уже подхватило первые ноты, и ему не составило бы труда разобрать всю композицию на ингредиенты и составляющие… но он не станет. Хотелось весь аромат целиком – с пряным мускусным теплом, прерванным сном и чистой одеждой. Хотелось зарыться в него лицом, обернуться будто шарфом… - …нравится? - Нравится, - отшатнувшись, он успел сохранить лицо, хотя в полутьме вряд ли было возможно рассмотреть его полыхавший стыд. – Какой-то трюк? У Джона даже смех был вкусным. - Думаешь, кто-то станет платить за «какой-то трюк» сумму с тремя или четырьмя нулями? Удивленная бровь осталась на месте почти без усилия. Если принять за правду, все, что он тут видел, в цене не было ничего странного… разве что – она была слишком скромной. «Горящий» экземпляр по-прежнему горел, оставаясь по-прежнему целым. - Действительно, - он склонил голову набок, пытаясь рассмотреть подробности или мысленно подобрать нотный этюд, записанный неровным почерком. – Они чем-то отличаются? От чего зависит размер вознаграждения? - Ничем. Они все работают одинаково, - лучше бы Джон остался у двери, дыхание возле шеи сбивало мозговые синапсы сильней наведенного магнитного поля. – Все дело в самом человеке - сколько он может заплатить, и насколько ему нужен ключ. Самый дорогой стоил сто тысяч фунтов, но я могу отдать и даром. - Кто это все контролирует? Кто приводит всех этих людей? Откуда вообще берутся ключи? И, кстати… если есть ключи, должны быть и двери… - Столько вопросов… - Джон вздохнул, сунул руки в карманы брюк и толкнул Шерлока плечом, - хочешь? Шерлок поперхнулся стерильным воздухом. - Ключ, - Джон кивнул на нотный лист, - можешь взять любой. Шерлок мог поклясться – упрек и оскорбленное выражение, предназначенное для него, и на четверть не были такими уж… честными. Какого черта они тут творят? Он задержал дыхание и протянул пальцы в золотой свет. Он почему-то ждал, что оно будет теплым, но нет – это скорее походило на воду – прохладное течение, мягкий, едва ощутимый водоворот. А бумага – сухая, чуть истертая, с крошечными включениями твердых волокон, не слишком дешевая, но и не та, какой привык он – скорее всего ее произвели на какой-нибудь маленькой фабрике без претензий к качеству сырья и требованиям покупателей, как и чернила, чуть смазанные в нескольких местах. Огонь все-таки был настоящим – он отдернул палец и с трудом подавил желание сунуть его в рот, как в детстве. Вблизи даже чувствовался запах дыма. - Что с ним надо делать? Джон подставил ладонь, но лист, опущенный на нее, неожиданно прошел насквозь, не оставив следа, не претерпев никаких изменений. Джон спокойно смотрел, как он падает, скользит и кружит в воздухе, Шерлок подхватил его у самого пола – снова обжегшись и зашипев в этот раз совершенно искренне. - Я не могу взять ключ, когда он заряжен. Пустой да, потом покажу. Зато обычный человек пустой не только не возьмет, скорее всего, он его даже не заметит… вот такая ерунда. Я не знаю, почему. Шерлок держал лист двумя пальцами за уголок и молчал. - Все. Ладно… который час? – Джон не носил часов, механические вставали на второй день, а электронные он терпеть не мог. - Половина третьего, - подсветку стрелок Шерлок всегда считал недостатком, но сейчас можно было с этим поспорить. - Пойдем наверх, если ты все уже посмотрел… и, если тебе не нужно, верни это на место. Или возьми любой другой. Не думаю, что он подожжет дом, но… … - …представить себе два мира, ну, или два облака газа… которые существуют рядом. Даже не рядом – вместе… не смешиваясь и даже не соприкасаясь, но в одном пространстве… Нет, не так… черт, побери, я не ученый, Шерлок… это вроде у тебя какая-то там степень? Оказалось, объяснить то, что ты сам представляешь не слишком внятно, а просто принимая за данность, оказалось куда трудней, чем он это представлял. И никакие экзерсисы руками ничуть в это не помогали. Шерлок терпеливо пил предложенный кофе, молчал и держал лицо. Джон потер глаза пальцами, стараясь их не выдавить напрочь. - Так… что бы такое представить… Мебиус! Он завертел головой, заметил на подоконнике журнал, без колебания оторвал от него длинную полоску и свернул с затейливую петлю. Зажав концы пальцами, он с гордостью протянул ее Шерлоку. - Петля Мебиуса*. Ты же в курсе – сколько у нее сторон? Поставив чашку на стол, тот с сомнением посмотрел на конструкцию. - Как у любой физической поверхности – минимум две. - Мебиус, - снова уточнил Джон, - у нее всего одна сторона. Это же все знают. - Я не все, - прозвучало слегка высокомерно, - и это лишняя информация. Возможно, раньше что-то такое я слышал, но удалил за ненадобностью. И в чем там смысл? Джон смотрел на него с сомнением, будто подозревал, что его разыгрывают. - Ладно, смотри… - он открыл ящик стола, порылся в недрах и выудил канцелярскую скрепку и огрызок карандаша. Скрепив концы бумажной ленты, он ткнул грифелем в место соединения. - Мы тут. Если будем двигаться вдоль все время, не отрывая карандаша… - линия получалась неровной, но упорно тянулась все дальше и дальше, пока не сделала два полных оборота и не уперлась в собственный хвост. – Видишь! Мы вернулись к началу… так сколько сторон? - Одна, - неуверенно ответил Шерлок, - нет, все равно две. Хотя… - Точно! Одна, но две! А теперь представь нашу вселенную, которая одна, но в двух вариантах. Мы не просто соседствуем, не просто существуем параллельно – мы один и тот же мир, но на разных квантовых уровнях. Я не физик, когда меня забрали в Корпус, нам так это объясняли – вселенная существует, как два сообщающихся сосуда – очень устойчивая система. В ее основе находится энергия нулевой точки. При температуре абсолютного нуля все движение во вселенной прекращается… но, как ни странно, излучение все же продолжается. Спрашивается – откуда. Ответ простой – все частицы на квантовом уровне находятся одновременно в двух состояниях – существует и не-существует. Ну, хотя бы про кота Шрёдингера* ты знаешь? Про кота Шерлок знал и с готовностью кивнул, по-прежнему не понимая, к чему Джон ведет. И ему не было скучно. - Как только частица определится – существует она или нет – электроны на ее орбитах переходят на другой уровень и так все время. Но тут такая вещь – она же не сама решает какой ей стать, ее состояние зависит от выбора – в каждый момент времени. Выбор всегда одинаковый, как в цифровом счислении 1 или 0, есть или нет. Причем, это всегда происходит от внешнего воздействия, случайность – это тоже вариант внешнего вмешательства, но когда невозможно проследить всю цепочку… Кстати, в той теории с котом ваш ученый был не совсем прав. Шерлоку неприятно резануло слух «ваш», но он не стал спорить. - Кот сидит в коробке. Вместе с ним есть устройство, которое может включится в любой момент и его убить… А может и не включиться – так настроен механизм и от наблюдателя это не зависит. То есть – кот одновременно жив и мертв, пока коробку не откроют и не проверят его состояние. Но это не совсем полный эксперимент… рано или поздно кот или сам умрет или механизм так или иначе сработает. Нужно добавить второе условие – открывая коробку, наблюдатель может включить устройство. Или не включить. И по тому, как изменится состояние кота, зависит и от проверки – человек меняет состояние частицы – измерив его своим внешним воздействием… - Превосходный анализ. – Шерлок еще раз повертел бумажную петлю. - Большая часть Скотланд-Ярда не поняла бы ни слова, как и половина подчиненных Майкрофта. Вот только чем мертвый, но живой кот может объяснить всю ту чертовщину, что находится внизу? - Наши два мира – наша планета - так же как этот кот – они один, но сразу два. Те же континенты, те же страны, те же люди, в конце концов… за определенным исключением – варианты никто не отменял… у нас даже были похожие войны и природные катастрофы… но есть и коренные отличия – вроде того самого «существует - не существует». Та самая энергия нулевой точки. Она появилась в момент возникновения вселенной, постоянна и неисчерпаема. Вы к ней не восприимчивы вообще, и только недавно создали приборы, способные ее регистрировать. На нашей стороне могут ее использовать практически все - как кислород для дыхания, поглощая из окружающей среды клеточными митохондриями. Тебе проще, ты изучал биологию и, вероятно, быстрее поймешь механизм. У вас митохондрии сами вырабатывают энергию, окисляя органику, а у нас они аккумулируют ее извне. Это не значит, что нам не надо есть, пить и отдыхать, да и применить ее на простых предметах не получится, если, конечно, ты не собираешься их сжечь. Наши автомобили работают от энергии водителя, как станки на заводах и компьютеры в офисах. Но заряда одного человека хватает часов на девять-десять напряженного труда, после чего нужен нормальный отдых, еда и сон… ничего такого, чего нет у вас. В этом наша с вами физиология мало чем отличается. Разве что, нет нужды вставать, чтобы погасить свет в ванной или на кухне… Шерлок не проронил ни слова, задумчиво поворачивая свою чашку то по часовой стрелке, то против, глядя куда-то глубоко внутрь себя. - Электростанции, транспорт, армия? – он будто сверял список и готовился проставить в нем галочки. - Все это есть, - Джон поставил локти на стол и пристроил подбородок на сложенные ладони, – самолеты, корабли… оружие. Есть небольшие различия в медицине, но это ты уже знаешь. И это… исключение. Я – исключение. Вроде как… Шерлок будто потерял к чашке последний интерес. - Ключи? - А ты действительно – нечто. Зарядить ключ простой человек не сможет – нужен поток огромной мощности. Для этого есть мы – проводники. Мы берем энергию напрямую от нулевого поля… и да, нас единицы. Трудно было разобрать – о чем он думал, Джону даже пришло в голову, что ему не стоило это сейчас говорить – что он бомба с выдернутой чекой или провод с напряжением в миллион вольт… - Твои пределы? - Их нет, - вырвалось раньше, чем он успел прикусить язык, - но сейчас не получится даже лампочку зажечь, извини. Он подтянул манжеты и показал сплошной рисунок на руках. - Это ограничители, они блокируют большую часть возможностей… тех, которыми я могу воспользоваться по своему желанию. Остались только клеточная регенерация и разрешенная зарядка. Я тут… как бы сказать… в ссылке. - Я кое что-то видел. Возле музея и после – ночью. - Я не знаю, что случилось. И, если честно, удивился не меньше. - Что ты натворил? Я как-то не заметил в тебе склонности к агрессии и членовредительству. Последнее – не точно… ты неплохо дерешься, но я готов списать это на войну. - Наверное… - Наверно? Ты не знаешь, за что именно тебя выслали? - Не знаю… не помню. Мне стерли воспоминания. Наверное, я все еще слишком ценный ресурс, чтобы пускать в расход. А в будущем, кто знает, как они решат меня использовать? - Они? - Ну, ты же не думал, что все это могли оставить без контроля? - О них можно говорить? Или это запрещено? У тебя будут из-за меня проблемы? Джон пожал плечами. - А что мне сделают? Вернут обратно? У каждого проводника есть куратор… не всегда один и тот же, но всегда есть тот, кто присматривает. Меняющий. Они – это меняющие. Меняющий. На вкус было странно и на удивление неприятно – произнести вслух, словно до сих пор… неужели он сделал это впервые? Ему пришлось заставить себя - горло обожгло и перехватило судорогой, словно он попытался сглотнуть кислоту, поднявшуюся из желудка. Джон подавил желание вытереть рот ладонью. Вряд ли Шерлок пропустил этот его приступ фонетической дисфории*, но не стоило добавлять к нему еще и стыд за нее. Но его визави не заметил, или – что вероятней, не счел нужным принять во внимание, как пустое и малоинформативное. В наличие сочувствия и такта на его эмоциональной шкале верилось и вовсе с трудом. - Это люди? Как они выглядят? Откуда пришли? Если у тебя такие возможности, не трудно представить, что могут они. Вряд ли что-то подобное могло успеть сформироваться за жизнь одной… ладно, не одной… за все существовавшие цивилизации на этой планете, – казалось, ему в руки неожиданно попала любопытная головоломка, и теперь он наслаждался процессом ее вскрытия, буквально – судя по разгоравшемуся в лице нездоровому нетерпению, сродни наркотическому в предвкушении очередной дозы. - Что им вообще тут нужно? Ведь не просто так вы все сюда заявились? - Я не знаю, откуда они взялись… никто не знает. Не думаю, что у кого-то хоть раз хватило глупости их об этом спросить, - пожимание плечами, вероятно, вскоре станет его второй натурой, - наверное, они были всегда. Они выглядят, как обычные люди, не летают по воздуху, и какой-то особенной физической силы я не замечал… она им, наверное, и не нужна. Но, в отличие от нас, они существуют одновременно в обоих мирах и, чтобы перемещаться туда и обратно, им не нужны ключи, им вообще ничего не нужно – они переходят и все. Вернее, не переходят – остаются. В каком-то одном. - Меняющие, - он тоже пробовал слово на вкус. И морщился, словно вкус оказался знакомым. - Что именно они меняют? Прошлое, будущее? - Нет, о таком я не слышал. Они меняют только в настоящем – предметы, их состояние, свойства, информацию. Мне время от времени создают новое «прошлое» - фотографии, места, воспоминания новых соседей и старых знакомых… ничего этого в действительности нет, но для всех остальных это абсолютно реально. - Сколько тебе лет, Джон? - Двадцать шесть. - Сколько тебе лет, Джон? Вдруг стало страшно. И больно. И горячо глубоко в груди. «не спрашивай меня, пожалуйста… не слушай, что я отвечу…» Мучительно ворочая мозгами, он по капле взвешивал – что он может, что он хочет о себе рассказать… не врать же теперь? - «Крест Виктории»*. У нас с вами разное времяисчисление. Я родился в 2168 и не здесь, но биологически мне сейчас где-то двадцать шесть. Какой смысл считать, если не знаешь, сколько вообще можешь прожить? - Ты бессмертный? - Нуууу… меня можно убить. Наверное. Если ты это имеешь в виду. Просто клетки регенерируют очень быстро и на другом уровне. Но если, к примеру, взрывом мне снесет голову… - Ключи. - Хочешь, угадаю, какой ты взял? Часы. Они самые странные. - Что они такое? Я заметил, у каждого есть дефект. - Дефект, да. Ключ – как считают - осколок пространства. Но мне больше кажется – он осколок времени, тонкий срез в пару микросекунд, где предмет еще существует. Случилась катастрофа. У нас. Кто-то считает ее природным явлением, кто-то думает, что мы сделали это сами, но по всему миру стали появляться трещины – целые куски пространства оказались либо видимыми, но недоступными, либо пропавшими вовсе, будто по вселенной кто-то прошелся громадным тесаком, а потом еще и перемешал все, как в калейдоскопе. Сначала – очень давно – это были отдельные случаи, но потом это происходило все чаще. А в последнее время, до того, как я… как меня… в общем, то, что я помню - ты бы с трудом узнал Лондон. А потом трещины появились у вас. И оказалось, что можно их использовать, чтобы перемещаться между двумя сторонами. Предметы, попавшие под удар, находятся в состоянии квантовой неопределенности – они существуют и там и здесь. И нигде. Но если дать им достаточно энергии, они открываю проход на другую сторону, что-то вроде двери. Потому их и назвали ключами. Не знаю, измерял ли кто-то максимальную… эээ… грузоподъемность, но думаю, она ограничивается только размерами самой трещины. - Ключи – последствия квантовой катастрофы? - Что-то вроде. И я собираю ее осколки. Видимо, это прозвучало как-то уж совсем… болезненно, но Шерлок вдруг сменил направление. - Ты никогда не хотел вернуться? Туда, на ту сторону? Не будь наручников, ты мог бы воспользоваться ключом? - Не будь наручников, он был бы мне не нужен. Но я не имею ничего против, мне здесь нравится. - Ты знаешь, где есть трещины? - Что, хочешь экскурсию? Не все, конечно, но с пару дюжин доступных - да, знаю. И одна совсем недалеко. В Англии их две. Четыре на материке, пара в Африке. Индия, Юго-Восточная Азия, Дальний Восток… по одной точно, остальные в обеих Америках. Сколько в Китае и России… не знаю, не слышал, но они точно там есть. Они есть везде, но пока что не так много. - Это можно как-то остановить? Я имею в виду – разрушение? - Я не знаю… …черт, однажды это напишут на его надгробии. - Меняющие все время требуют новые ключи, и вряд ли их заботит культурный обмен. Иногда мне кажется, эксперимент уже начался. Может, все это его последствия? - Что ты делал в музее? - Меня послали за ключом. Картина, помнишь ее? - Та мрачная фальшивка? Ты действительно собирался ее выкрасть? - Нет, конечно! Кто я, по-твоему? Четырнадцатый друг Оушена? Самому не смешно? К тому же, я все равно не смог бы ее взять - она заряжена. Под завязку, как подземка в час пик. - Тогда зачем? - Хороший вопрос, Шерлок. Хотел бы я знать… но, кажется, теперь я под строгим арестом, и вряд ли мне позволят долго составлять тебе компанию. Жаль… Он замолчал. Наверное, он и так это знал, но сейчас все сказанное вдруг проступило настоящей реальностью – неприглядной, холодной, начисто лишавшей иллюзий малейшей свободы и ценности, как человека. Им, как инструментом, пользуются по прямому назначению, следят за исправностью состояния – физического, душевного, а когда все же случается сбой, аккуратно отключают и сдают в ремонт. Но однажды, когда ресурс сочтут исчерпанным, а состояние – физическое или душевное - угрожающим для пользователей, его, как испорченное устройство, отбракуют и ликвидируют в установлено порядке. И кому есть дело, что у инструмента могут быть свои простые желания. Жить, как все остальные, к примеру… что может быть проще? Тишина повисла между ними, как удушливое облако, и кажется, первый кто откроет рот, задохнется от избытка сказанного… или несказанного. Шерлок смотрел тяжело, не отрываясь, глубоко засунув в карманы свои нервные пальцы. Будь на нем лампочки, как на вычислительной машине прошлого века, они бы сейчас мигали не переставая. Шла ли внутри его борьба интеллектуального счисления и эмоциональной диверсификации, понять было трудно – на лице хрустальными осколками застыли льдистые глаза, и Джону почему-то показалось, что его прямо сейчас пристально рассматривают изнутри… Рука из кармана возникла уже с телефоном и непостижимо вслепую набранным номером. - Майкрофт? Брось, ты все равно не спишь… не хочу ждать до утра… Уверен, ты и так все слышал… нет, в каждом бреде есть рациональное зерно… тебе ли не знать, это твоя работа, в конце концов? Нет, сейчас. И машину, будь добр, попроще… эта улица не вынесет твоего пафоса дважды. Джон с трудом заставил себя не пялиться, судорожно чертя глазами по комнате, ища, за что бы зацепиться и прекратить выглядеть большим идиотом, чем уже представился. Кто додумался оставить это здесь? С удивлением, переходящим в легкий ступор, он смотрел, как дракон на боку его мотошлема подмигивает ему синей неоновой искрой с каминной полки. Джон точно оставил его в прихожей на полке для перчаток и ключей… какого черта было бы тащить пыльную вещь в чистую гостиную, да еще занимать руки в темноте? Но шлем сиял свежей полировкой и ухмылялся зубастой улыбкой драконьей пасти с вертлявым раздвоенным языком. Шерлок замолчал и проследил его взгляд. Джон не видел – почувствовал встопорщенными мурашками затылка – как расширяются зрачки – жаркие угольные кляксы в ледяной безмятежности. И как улыбка меняет все. - Забудь про машину. Конечно, нет! Меня Джон подбросит… Надеюсь, в твоей конторе найдется приличный шлем? И, позволь спросить, почему моя одежда еще не вернулась? Мне ехать голым? Ты знаешь, для меня это не проблема, но завтрашняя передовица Daily Mirror тебе не понравится… Да, будь добр. - Джон, возьмешь пассажира? Бейкер-стрит, 221б, обещаю держать тебя очень крепко. А если выехать до утра, мы не попадем в пробки на Хай-стрит и Фаррингдон. Он же успел сбросить звонок, да? … - Доброе утро, миссис Хадсон. Я привел нового постояльца, как и обещал. Военный в отставке и отличный доктор. Он поможет мне с квартплатой, а Вам с больным бедром. Джон, тебе нужна отдельная спальня? «…может, стоит свернуть ему шею? Пока не поздно?» - Здравствуйте. Мне зовут Джон. Джон Уотсон. Я слышал, Вы сдаете комнату?