Заточение

      Свежий запах листвы и ночного воздуха нежно обволакивал грудную клетку. Таким воздухом хотелось дышать, вбирая его в лёгкие и задерживая в них на подольше. Так, как пахнет эта ночь — так пахнет свобода. Не хотелось думать, что это не так. Что на самом деле никакой свободы нет. И Джон находится в собственном заточении, в своём персональном аду. Ничего в этой жизни не даёт ему ощущения свободы, кроме леса в ночное время и его свежего аромата. Пусть это ощущение мимолётное, и очень самозабвенное, но оно приносит реальное наслаждение. Поэтому парень не может отделаться от этого момента, он стоит на месте и просто глубоко вбирает в себя воздух, и совсем на мгновение ему хорошо. Хочется сохранить это «хорошо» на подольше, и он снова и снова откладывает свой уход отсюда ещё на полминутки, а в итоге может простоять минут пятнадцать.       Его уединение безжалостно прерывают внезапным поцелуем в шею. Поцелуй больше похож на укус, он даже болезненный. Этот поцелуй отвлёк его от релакса, притянув всё внимание к себе. Раздражения он не вызвал. Но и удовольствия тоже. Эти поцелуи стали восприниматься Джоном как должное, будто бы он обязан позволять это делать с собой. Хотя не обязан, и он это понимает. И на самом деле он хочет, чтобы его целовали, но не так. Джону не хочется быть игрушкой в чьих-то руках, но он не знает, как этому сопротивляться. Как можно сопротивляться тому, чего ты хочешь и одновременно не хочешь? Это ведь даже самому себе не объяснишь, а как это можно донести другому человеку? Он хочет, чтобы его целовали, но не хочет, чтобы именно так. «А как?» — последует вопрос. И здесь Джон проглотит язык, потому что придётся открыться перед тем, кому это не нужно. Это принесёт новую порцию боли и всего лишь. Ему и без этого боли хватает, и без этого хватает чувства ненужности и одиночества. И в тот момент, когда его так целуют, это чувство никуда не испаряется и не забывается хотя бы на мгновение, а даже усиливается.       Но Джон не в силах сказать: «Нет». Потому что чувствует, что это необходимость. Почему-то люди привязываются и не могут потом отлипнуть, несмотря даже на то, что это чувство причиняет им боль. Уровень мазохизма, от которого не получаешь удовольствия. И всё, что остаётся: снова настроить себя на то, что его всё устраивает. Это его выбор. Страдания — это его собственный выбор.       Его шея горит, истерзанная грубыми ласками, а чужие руки залезли в его джинсы. Но он закидывает голову на плечо парня, открывая доступ к шее для поцелуя, одновременно сладостного и горького. Джон настраивает голос, и говорит совсем пофигистично: — Мне даже спокойно отойти отлить нельзя, чтобы на меня не напал сексуальный маньяк? — Не строй из себя жертву, — ответил Беллами, не отрываясь от поцелуя. — А я думал тебе именно это и нравится, — иронично отозвался Джон.       Блейк прижал парня к дереву, а руками уже забрался глубоко в трусы. Джон сомневался, что способен сейчас возбудиться, но он так думал каждый раз, и каждый раз Беллами волшебным образом заставлял его член подняться. Возможно, только поэтому они ещё не расстались. — Может я просто отсосу тебе, и ты отъебёшься? — не выдержав подобных ласк, спросил Джон. — Это с каких пор мы стали вести переговоры? — Потому, что я не хочу, чтобы ты воткнул в меня пару раз и кончил. Ибо времени у нас нет. И ещё я буду весь в царапинах, а это палевно.       Джон знал, чем это заканчивается. Если Беллами его трахает в лесу возле дерева или на земле, то Джон выглядит так, будто его избивали. Обычно ему на это пофиг, но они сейчас не одни в лесу. — Ну давай тогда, — ответил Блейк и отпустил Джона из жёстких объятий.       Джон сел на корточки и, быстро расстегнув ширинку парня, вытащил его член. Долго любоваться на него он тоже не стал, сразу же взял его рот и сделал несколько несложных махинаций. Доводить до оргазма это животное было легко: насадил глотку на его член и всё — семяизвержение. Когда надо быстро — он делает это быстро. Джон так не любил, но это всё, что есть. Редко удается сполна насладиться долгим уединением с Беллами.       После Джон встал и посмотрел парню прямо в глаза. Это выглядело странно, и Блейк терпеть не мог, когда тот так делает. Но Джону как-то пофиг на это. Он каждый раз смотрит на это лицо и ждёт, когда его начнёт от него выворачивать, но этого не происходит. Чтобы не происходило между ними, как бы Джону не было противно от самого себя — от Беллами ему почему-то не противно. Хотя они вместе в этой каше варятся. — Ты опять будешь на меня так пялиться? — Не нравится смотреть мне в глаза, не тычь в меня свой член, — грубо отбил Джон.       Беллами пронзил его взглядом, словно ножом в живот. А вот это Джон любил. Когда они соревнуются кому больше похрен, смотря убийственным взглядом друг другу в глаза. Джон осознаёт, что он в проигравших, но это знает только он, а Беллами нет — и это главная его защита. — Да ну где вы там? — послышался голос Атома издалека.       Беллами разорвал зрительный контакт первым и пошёл к друзьям. Джон, вдохнув напоследок воздух свободы, только на этот раз вперемешку с острым стеклом в лёгких, и устремился за ним. — Вы поссать в другой лес ходили? — возмутился Атом, когда парни вышли из глубины леса на дорогу. — Мы уже ставили на то, что вас задрал медведь, — иронично отозвалась Луна. — Ты, значит, такая добрая у меня? — с полушуткой спросил Блейк. — Нет, это была не моя идея. Я ставила на то, что вас украли инопланетяне. — Значит, ты выиграла. Вернулись к вам не мы, а наши клоны. И тебе нужно остерегаться меня сегодня ночью, — игриво произнёс Блейк и заключил в страстный поцелуй девушку прилюдно. Ему всё равно, что на них смотрят друзья, что на них смотрит Джон. — Фу, какая мерзость, — вслух прокомментировал Джон. — И пойдёмте уже. Мы так до дома и к завтрашнему дню не доберёмся. — Это сказал тот, кто ссыт по полчаса, — ответил ему Атом. — Мы тут задерживаемся только из-за круговорота жидкости в природе. Кто-то отлить уходит, а кто-то вон слюной обменивается. — Атом, выключи режим «бабули», — отшутился Беллами. — Был бы я твоей бабулей, давно бы тебе накостылял. Так что радуйся, что это не так.       Джон устремился вперёд, забив на всех вокруг. Он впервые хотел поскорее попасть домой. В дом, который ненавидит. Но это лучше, чем в компании Блейка и Луны. Он не мог выносить того, как Беллами идёт целовать её сразу после того, как пару минут назад зажимал Джона. Это было особенно противно. И Джон ощущал себя ещё грязнее и ненужнее. Так, словно бы его использовал и выбросил, предварительно растоптав, весь мир, а не только один Беллами. — Эй, Джон! Куда втопил? — крикнул ему вслед Миллер. — Так облегчился, что тебя теперь ветром сносит? — Посмотрите на время. Оно вам ни о чём не говорит? — огрызнулся Мёрфи. — Час ночи, а мы всё ещё в лесу. — Так ты ещё раз сходи пописать, и мы вообще к утру дома будем, — с насмешкой произнёс Атом.       Джон должен был к этому уже привыкнуть. Должен был. Но этого всё ещё не случилось. Каждый раз, при виде них, его тело словно бы пронзало тысячи иголок. Но ничего он с этим поделать не мог. Мог, но это только если послать Блейка куда подальше. Но у него это не получается. Периодически бывало, как напьётся, Джон осмеливался встретиться с ним, чтобы расстаться. Но Беллами зажимал его к стене, засовывал язык в рот, и Джон, как заколдованный придурок, забывал обо всём. В пьяном состоянии с собой ещё сложнее бороться.       Однажды, он решил позвонить после выпитого джина, чтобы трюк с обольщением не сработал. Но он еле выговорил пьяным голосом, что-то вроде: «Пшл нахуй, Беллами. Я с тбой всёёёё! Всё конч-ено… у нас. Ты понл? Еби свою Луну и руку, если тебе мало.» Но Беллами произнес ироничное: «Иди проспись». А потом пришёл к нему, уже трезвому, поговорить об этом вживую и всё повторялось по кругу.       Джон понимал, что это его выбор. Он согласен на это. Потому, что когда он совсем один, то не понимает для чего ему эта жизнь? В которой нет ничего прекрасного, в которой у него никого нет. Оно как бы и так тоже нет. Блейка почти никогда с ним нет, только когда тому удобно. Но его греет одна только мысль о возможности завтра засыпать не в одиночестве; о возможности, что Блейк может прийти и остаться хотя бы на час. Пусть и слабо греет, как скудно тлеющий огонёк. Но когда ты замерзаешь насмерть, то хватаешься за то, что есть. Эта самая мысль - о том, что пусть и очень редко, но Беллами у него есть - держала его ещё хоть как-то на плаву.

***

      Тишина. В этой комнате нет ничего тяжелее тишины. Пусто, тихо, одиноко. Поэтому Джон ненавидел быть дома. Он мог находиться дома пару часов до и после сна, в остальное же время старался там не появляться.       Джон нажил себе много знакомых и друзей за жизнь, проведённую по большей части вне дома. Но все эти люди, по сути своей, были никем для него. Просто люди, которые находятся на данном этапе его жизни — сегодня есть, а завтра нет. Беллами внёс немного постоянства в его жизни. Он вроде как периодически есть. Только его слишком мало.       Джон не думал, что это станет заразой его жизни; что ему будет когда-то нужно, чтобы Беллами был только с ним; чтобы ему будет нужен Беллами для того, чтобы чувствовать себя хорошо. Всё это начиналось так просто: был интерес, который разгорелся в страсть. Джон просто хотел новизны в своей жизни, чтобы придать ей смысл. А тут симпатичный парень подвернулся, который захватил своим обаянием, понравился своей неприступностью и тем, что у него есть девушка. Джона это заводило — трахаться с ним тайно, притворяться друзьями и представляться его девушке другом. Это было интересно. И, казалось, он ничего не теряет. Это Беллами должен переживать, вдруг его девушка узнает, а Джону было всё равно. Но всё пошло по пизде.       Теперь это не возбуждало, это было не интересно, и точно не вносило красок в его жизнь. Как это произошло, Джон и сам не знал. Как он мог позволить себе привязаться к нему? Теперь есть острая необходимость в его присутствии, более того, теперь кажется, что без него жизнь будет болезненно и невозвратимо сломана. Что-то держит его рядом с Блейком, причиняет боль, но не отпускает. Просто магия какая-то. Или ненормальная помешанность.       Спокойно уснуть у себя в кровати — было совсем проблематично. Стоит мёртвая тишина. Она совсем не убаюкивает. Она тягучей беспросветной тьмой заполняет Джона, становиться словно бетонной и до невыносимости тяжёлой. Это то, к чему нельзя привыкнуть. Потому что в этом городе живут миллионы людей, а Джон засыпает один, и просыпается один — и так по кругу изо дня в день.       Ночами парень закрывал глаза и заставлял себя не думать. Скоро это закончится. Скоро эта ночь закончится, и настанет день. А днём всё это будет казаться проще: днём можно будет отвлечься на дела; можно увидеться с друзьями и выпить; может быть, Блейк соизволить явиться. А вот перед сном Джон полностью предоставлен самому себе на растерзание, оставаясь наедине со своими тяготами и терзаниями, и это приходится чувствовать. Поэтому, нужно только пережить ночь, а днём можно будет от этого сбежать. До следующей ночи.       Он стоял под мостом в уговоренном месте и ждал Маккрири. Снова эти неприятные встречи, от которых нервозно знобит всё тело. Джон курил сигарету, и пытался отвлечься от того, что ему сейчас предстоит. Это даже хуже, чем мысль о том, как Беллами трахает Луну, и что сегодня Джону снова придётся вернуться домой в одиночестве.       Маккрири без приветствия подходит к нему вплотную и засовывает во внутренний карман его косухи небольшой пакетик. — Мы же договаривались, что я беру в тот день, когда отдаю — не раньше, — с раздражением прошипел Джон. — В другой день я не смогу передать. — Где я это буду хранить? — Да хоть в жопе своей — мне похрену. Меня волнует только то, чтобы нужный человек получил это в нужное время. Тебе ясно? — Ты меняешь наш уговор. — Слышь, Мёрфи. Я говорю — ты делаешь, — грубо оборвал его парень. — Ты не в той ситуации, чтобы пререкаться, помни об этом. И следи за ситуацией. Если вляпаешься в проблемы, это не спасёт тебя от ответственности передо мной. Всё понятно? — Да. Я помню, — ответил Джон. — Вот и молодец.       После, Маккрири сразу же скрылся. А Джон засунул руку в карман. Всё снова идёт не по оговоренному плану, и он с этим ничего не может сделать. В его кармане пакет кокаина, который придётся хранить у себя трое гребенных суток, прежде чем передать их заказчику.       Джон спешил попасть домой. Он не хотел таскать с собой эту дрянь. И это очень действовало на его нервную систему. Вот не первый раз это делает, но нервничает, как в первый. Раньше ему не приходилось носить с собой наркотики больше часа-двух. И он терпеть не мог долго носить их. Он слишком сильно презирал их после наркозависимости отца, из-за которого он и влип в эту историю.

***

      Город был не то, чтобы маленький, но по закону подлости, Джон натыкается на компанию своих друзей. — О-о-о, Мёрфи, какого хрена ты здесь ходишь без нас?! — сказал Атом с шуточным нападением. — Нет, в другой раз, ребята, в другой раз. — У нас виски. Ты что? Совсем чокнулся?       Джон пытался поскорее пройти мимо навязчивых друзей, но Беллами загородил ему дорогу собой и смотрел на него с надменной серьёзностью: — Это куда ты так спешишь? — К подушке спать. Голова раскалывается. — Так мы тебе предлагаем лучшее лекарство. — Я не хочу пить. — Ты так думаешь? — Ты собираешься мне насильно в горло его вливать, или что? — с раздражением отозвался Джон. — Надо будет — волью насильно, — невозмутимо отвечал Блейк. — Лучше оставь жалкие попытки сопротивления, у тебя нет и шанса. — Беллами, я правда не могу сейчас, пропусти меня, — говорил Джон, собирая всё своё самообладание, и пытался звучать как можно спокойнее.       Но тут ничего не поделаешь. Беллами любил подавлять Джона, ведь он и сам это всегда допускал, так как Джона заводила его властность. Но сейчас это очень было некстати. А как это объяснишь?       Беллами перехватил его шею изгибом локтя и потянул за собой. Друзья вокруг ликовали, ведь к их тусовке присоединяется ещё один. А у Джона в голове была одна мысль — кокаин в его кармане. Пока он там, парень не способен расслабиться и думать о чём-либо, кроме своего беспокойства. Больше всего его волновало, что их может как-то обнаружить Беллами. Он вполне может начать раздевать Джона, утащив его в уединённое место и тогда обнаружить их. Ведь Луны среди них нет, и то, что секс у них случится — это наверняка. В другой день Джон бы этого хотел, но только не сейчас.       Джон сидел с друзьями в баре и делал вид, что пьёт вместе с ними. Пить на самом деле он себе позволить не мог. Если вдруг он совершит оплошность — его убьют. С Маккрири шутить нельзя. Поэтому нужно было полностью себя контролировать. Но алкоголь — это наименьшая из его проблем сейчас. Беллами контролю не подвластен, и он опьяняет без вина. Его не остановить обычным «нет», или даже «пошёл нахуй». На грубость Блейк отвечает большей грубостью, и не даёт себя в этом переиграть. В итоге Беллами всё равно получит своё. Неважно: сопротивляется Джон или соглашается. Поэтому Джон понимает, что бессмысленно ему противоречить. Если Беллами решил сегодня быть с ним, значит так оно и будет.       Пока друзья увлечённо вели разговоры, Джон думал лишь о том, как отмазаться от Блейка. Странно об этом вообще думать, когда он каждую ночь думает о том, что хотел бы, чтобы тот был рядом. И вот когда это может случиться, приходится думать, как сделать так, чтобы его не было. И главное не поддаться желанию. Самое важное — это противостоять. Не то, чтобы Джон был безвольным, но Беллами мог делать его именно таким, когда зажимал его где-нибудь и властно целовал, тесно прижимая к стене. Но снаружи Джон был просто вынужден вести себя холодно с ним — это было единственной его защитой. Он не открывал свою душу ему; не говорил никогда, что нуждается в нём или что скучает; он сам никогда не звонил и не спрашивал, как у него дела, даже когда очень хотел узнать. Даже когда от одиночества уже скулы сводит, и хочется напиться, подраться, потеряться где-нибудь, Джон не позвонит, чтобы услышать его голос. Он знает, что Беллами не один в этот момент. В отличии от Джона.       В голову пришла мысль споить Беллами. Это трудноосуществимо — тому же не 15 лет, пить он умеет. Но даже если он не напьётся до состояния, в котором вырубится, предварительно облевавшись пару раз, то может хотя бы возрастёт вероятность того, что он не заметит наркоту. Хотя и уповать на случай в данной ситуации было непозволительно, ничего лучше Джон не придумал.       Споить Беллами и не пить самому было изначально провальной идеей. Блейк — не дурак, и прекрасно всё видел. А Джон максимально пытался выглядеть так, как будто его ничего не беспокоит. Но нужно было придумать план получше. И тут на него снизошла божья благодать. Какая-то незнакомая девчонка протиснулась к ним в компанию, и начала знакомиться с Джоном и Беллами. Джон решил сразу же воспользоваться удобным случаем и стал обольщать девчонку. Она уж точно отвлечёт Блейка, и куда вероятнее чем алкоголь, если затянуть её с ними в постель. — Значит, говоришь, хочешь вырваться от скучных родителей и отдохнуть от тяжёлых будней? — с игривой улыбкой говорил Джон девчонке. Боковым зрением он видел недовольный взгляд Блейка, но, как ни странно, тот не вмешивался. — Да. Я готова пойти хоть на край света, лишь бы куда-нибудь вырваться, — отвечала девчонка, строя ему глазки. Её взгляд открыто говорил, что хочет она далеко не на край света. Джон этого ужасно не хотел, но делить Беллами с кем-то привычно для него — он надеялся, что ради дела справиться и на сей раз. — Ну у меня есть приятное местечко поближе края света. Знаешь, что есть у меня дома? — Что же? — заинтересованно спросила девушка.       Блейк тоже посмотрел на Джона с ироничной заинтересованностью. Этот взгляд насмешливо говорил: «И что же есть у тебя дома?» — Ничего, — ответил Джон, и ему самому от себя стало смешно. — Зато там есть много места и никого лишнего. Весь дом в нашем распоряжении. — Меня так ещё не соблазняли, — отшутилась девчонка. — Зато честно, — влез в диалог Блейк с лёгкой насмешкой. — Места у него дома предостаточно. Я его поимел там в каждом углу и на каждой поверхности.       Девушка удивлённо посмотрела на Блейка, а после на Джона: — Это же шутка такая? — Похоже, что я шучу? — продолжил Беллами. — А зачем тогда меня клеить? — А хрен его знает, зачем он решил здесь выебнуться. У него и спроси, — непринуждённо ответил Блейк, и закинулся ещё одним стаканом виски.       Девушка вопросительно глянула на Джона, но ответ ждать не стала и ушла. — И зачем? — спросил Джон у парня. — Это Я зачем? А ты не охренел? — со спокойной строгостью спросил Блейк. — Думал, ты будешь не против секса втроём. — Ты за кого меня держишь? Думаешь, я буду спать с какой-то левой тёлкой, когда у меня есть своя? — Со мной-то тебе спать это не мешает. — И что теперь это значит, что я буду трахать всех желающих? Мне, блять, и с одним тобой хлопот предостаточно. — С хрена ли? Я тебе проблем не доставляю. — А сейчас что было? Мне левые люди не нужны. Всеобщий секрет рано или поздно перестаёт быть секретом. — Но ты сам сказал ей, что спишь со мной. — А должен был подождать, когда ты её в постель потащишь? — Короче, делай, что хочешь. Я домой, — сказал Джон и осмелился направиться на выход.       Хотя он прекрасно понимал, что никто его туда не пустит, что он буквально сделает пару шагов и его самостоятельность тут же закончиться, не успев начаться.       Как и предполагалось, сильная рука схватила Джона за шею. Блейк оттащил его, как собачку за шкирку, в более тёмный и безлюдный угол. — Я не хочу сегодня! — сразу же активно запротестовал Джон. Но чёрт! Конечно же, это не сработает. — Ты думаешь это прокатит? Говоришь, что не хочешь, а у самого встанет буквально через полминуты. — Я серьёзно. Меня тошнит. — И понос ещё, да? Хрена ты заливаешь? — А что не так? Забыл, что я человек, а не чехол для твоего члена?! Так я напомню тебе, Беллами! Мне плохо, и я еду домой. Это понятно? — Джон вывел себя на злостный крик.        Он был загнан в угол из-за всей этой нервной ситуации. И Беллами был здесь не причём — просто он не вовремя объявился. Вот когда нужен, его вечно нет. Появляется — только когда ему это нужно. Вот этим он и бесит. — Что с тобой? — потребовал объяснений Беллами. — Я объяснил.       Джон пронзительно смотрел ему в глаза, выставляя всю злость и нежелание наружу. — Едешь домой? Отлично. Я вызову такси. — Я еду домой один. — Кто тебе такую дичь сказал? — насмешливо ответил Беллами, попутно заказывая такси в приложении. — Ты не отстанешь, да? Окей. Давай минет в туалете и разбежались? — Никаких договоров! Больше не прокатит.

***

      Как только они попали в квартиру, Беллами устремился вперёд в спальню, оставив Джона на некоторое время в покое. Джон, воспользовавшись случаем, снял косуху и повесил её в шкаф. После, он прошёл за Беллами, пока тот ходил по комнатам. — Что ты ищешь? — спросил Джон. — Ты один? — А кто здесь может быть? — Не знаю. К кому ты сюда так рвался? — Так ты заревновал что ли? — усмехнулся Джон.       Беллами кинул на него суровый взгляд. Этот взгляд всегда говорил о том, что Джону пора раздеваться, если не хочет отхватить. — Так какова причина твоих выебонов? — требовательно спросил Блейк. — Набиваешь себе цену? Пытаешься злить меня? — Не пытаюсь. У меня это, однозначно, получается.       Беллами, прожигая парня взглядом, медленно подошёл к нему. У Джона уже заранее побежали мурашки по телу от сладостного предвкушения его прикосновений. Блейк аккуратно провёл рукой по шее парня до затылка, и после, захватив его волосы, натянул их и поднял его голову в жёсткой хватке, открывая себе свободный доступ к беззащитной шее парня. Он покрывал Джона грубыми поцелуями, оставляя укусы на шее, плечах и ключицах — он всегда так делал, когда злился. И Джону в этот момент лучше не сопротивляться, иначе будет только хуже, но он и не хотел. Ему нравится эта властность, потому что Блейк в этот момент относился к нему как к своей собственности, а это создавало иллюзию, что он нужен. Он просто отдаётся в руки парня и ничего не решает, ведь Беллами делает это за него — это так необходимо бывает. Потому что уже задолбалось быть кому-то должным; задолбалось чувствовать своё одиночество и покинутость. Будто бы этот мир, то и дело, что пытается сломать его. И только Блейку Джон добровольно позволяет это сделать.       Беллами содрал с него одежду, пихнул Джона на кровать, а после снял с себя кожаный ремень и, обмотав его вокруг шеи парня, стянул её. Ремень довольно туго обтягивал, но так, чтобы Джон мог дышать, хоть это было и затруднительно. Беллами потянул его лицо к себе за ремень и впился в его губы. От страстного поцелуя и ремня, сдавливающего горло, кислорода катастрофически не хватало, и Беллами отрывался периодически от губ парня, позволяя ему за пару секунд вобрать в себя воздух.       После, Блейк развернул Джона к себе спиной и натянул ремень на себя, заставляя парня изогнуться в спине. Дальше дышать было ещё труднее. Джон едва доставал руками до кровати, его тело на весу держал лишь ремень на горле, и одна рука Блейка на бедре. Беллами резко входил в него, а от прежней тишины этой комнаты не осталось и следа. Когда можно долго — Блейк делает это долго. И так Джон любил намного больше, чем быстрый перепихон. Ведь ему уделяется достаточно внимания. Ему даже удаётся забыть, что существует какая-то Луна, и кажется, будто бы он у парня один.       Беллами притягивает Джона за ремень к себе вплотную и касается его спины всем телом. Он аккуратно проводит рукой по его торсу, опускаясь к члену, и шепчет ему в ухо: — Всё ещё считаешь, что нам нужен кто-то третий? — Нет, — еле дыша, отвечает Джон.       Беллами аккуратно опустил на кровать обессиленного парня, после того как кончил. Джон тяжело дышал, каждый сантиметр его тела отдавал приятной болью, а сил не было даже встать с кровати. Блейк снял ремень с шеи парня, и тогда Джон ощутил, наверное, ещё один оргазм, только теперь уже от облегчения и от возможности свободно дышать.       Беллами ушёл в душ, а когда вернулся, начал одеваться. Джон только вернулся к реальности, и все его гормоны счастья после страстного секса начали куда-то разбегаться, как только он увидел, что Беллами собирается уйти. — Ты куда? — Ты знаешь, — сухо ответил Блейк. — Остаться не можешь? — Нет.       Грудь Джона словно залили свинцом. Он вытянул грустную непроизвольную улыбку, словно бы его мозг заставляет его улыбнуться в тот момент, когда сердце чувствует боль. Беллами ещё не ушёл, но одиночество и тишина в этой комнате стали уже ощущаться, и они были невыносимо тяжкими. — Передавай Луне приветики, — выдавил из себя Джон, пытаясь сдержать эмоции.       Как только Блейк ушёл, тоскливая тишина стала ещё тяжелее, и она заполнила Джона до краёв. Это самая неприятная часть его жизни — когда он остаётся один после того, как минуту назад Блейк был здесь. В ночи, когда его нет совсем, одиночество ощущается ещё более или менее сносно. Но стоит какое-то время ощущать парня рядом, как тут же без него становиться невыносимо. Джон каждый раз с этим свыкается заново.       А теперь у него ещё и новая головная боль. Маккрири устанавливает новые правила, и нравятся они Джону или нет, он должен следовать им. Сейчас он хранит кокаин у себя, а что тогда можно ожидать дальше?       Всюду он плотно прижат к безысходности. Кажется, будто бы жизнь ставит над ним эксперименты, гадая, выдержит ли он в этот раз или наконец сломается. И Джон пока ещё как-то держится, только он и сам этому не рад. В его жизни нет света. Нет ничего, что доставляло бы ему радости, и уж тем более счастья. И Джон всё время задаёт себе вопрос, на который сам не может найти ответа: «Для чего он живёт?»       Парень уже думал завести себе собаку, чтобы в доме жил хоть кто-то, и чтобы хоть кто-то его любил. Тогда бы ему, может быть, не было так до боли тоскливо дома. Но с его жизнью заводить животное не вариант. Он живёт словно на минном поле. Каждый шаг может оказаться последним. Его могут или убить, или посадить в тюрьму. И пока он не расплатиться за долги отца, потенциальная опасность преследует его по пятам.       Джон вырос с отцом, а матери он и не знал. С отцом-наркоманом жизнь всегда была не сахар. У Джона никогда ничего не было, что было у всех: ни игрушек в детстве, ни телевизора, ни современного мобильного, и даже одежды по сезону не всегда хватало. Он пошёл работать, как только достиг позволительного для работы возраста, чтобы у него хоть что-то было. Но это было не настолько важно, как кто-то родной в его жизни. А его отец, смутно напоминал даже человека, не то чтобы родственника. И, умерев, он доставил своему сыну ещё больше проблем. Он умер, а его долг остался, и его перенесли на Джона. Если Джон откажется отработать — его убьют. А долг там немаленький. Мёрфи уже больше года на побегушках у Маккрири.       Но все невзгоды было бы проще пережить, если бы он не был один. Джон завидовал тем, у кого есть семья и очень близкие друзья. Он даже завидовал парочкам, проходящим мимо по улице. Потому что сам он был этого лишён. Ни семьи, ни друзей, ни любви. Поэтому ему было всегда смешно слышать об одиночестве от людей, имеющих хотя бы один из этих пунктов. Все они и представить не могут, что такое реальное одиночество. И то, что это не романтичное грустное слово, которое произносят, когда хотят обратить на себя больше внимания. А разъедающая внутренности боль; громкие рыдания взахлёб в пустой квартире; оцепляющая подкожным холодом пустота.       И Джон не может кому-то открыть эту часть своей жизни, не может сказать, что нуждается в тепле — ибо веры людям у него нет. Он прожил жизнь как сирота при живом отце. Друзья любят с ним побухать и повеселиться, но не более. А Беллами просто трахает и уходит к Луне. Странно, что Джон ещё цепляется за эту жизнь. Хотя и сам не может объяснить себе, на какой чёрт она ему сдалась.

1.1. Терпеливая стена ванной комнаты.

      Утренние солнечные лучи оживили комнату, способствуя приятному просыпанию. Они иглой вонзались в вены, пуская по ним импульсы жизни и энергии. Поэтому парень уже не спал, а лишь дремал, ожидая, когда его разбудят. И долго ждать не пришлось. Тёплые женские руки ласково прошлись по его голой спине и, добравшись до головы, зарылись в волосы. — Ты думаешь просыпаться, соня? Я приготовила тебе завтрак, — зазвучал обволакивающий голос девушки.       Беллами никогда не мог устоять перед её ласковым тоном. Он перевернулся на спину и затащил девушку к себе в постель так быстро, что она и не успела ничего осознать. — Вот считай, мы проснулись вместе, — с улыбкой сказал Беллами. — Ну конечно. Я же всегда просыпаюсь в платье, накрашенной и с укладкой. — Да. Ты ведь от природы так восхитительна. Разве нет? Да и зачем тебе столько мороки с утра пораньше? — А ты ещё и спрашиваешь? — игриво произнесла Луна. — Ммм, спрашиваю, — довольно промычал Беллами. — Потому, что у моего парня сегодня день рождения, и я хочу быть в этот день неотразимой для него. — Как приятно. Только знай, что ты всегда для меня неотразима. — Даже после той грязевой ванны? — с усмешкой вспомнила девушка. — Даже после неё, — продолжил Беллами и увлёк девушку в поцелуй.       Она запротестовала и слегка оттолкнула парня: — Моей укладке будет пиздец. — Я этого и добиваюсь, — ответил парень и ещё более настырно впился в её губы.       Её можно было вечно целовать с таким упоением, как будто пьёшь сладкое испанское вино. Эта девушка была опъянительной на вкус и на запах. Её кожа выглядела притягательной. И Луна всегда ему была интересна. От неё невозможно было устать, невозможно было ею насытиться и напиться вдоволь. Её всегда хотелось ещё вновь и вновь.       Беллами стаскивает с неё платье и скидывает на пол. И остаётся его любимая часть всего процесса предварительных ласк — белые кружевные трусики, которые вот-вот полетят вслед за платьем. Он покрывает каждый сантиметр её прекрасного тела влажными поцелуями, и Луна уже только от этого срывается на стон.       Беллами был одним из тех парней, которым приписывают спермотоксикоз. Он мог очень часто и много трахаться — один партнёр это вряд ли сможет выдержать, или же он будет просто заёбанным, в прямом смысле этого слова. Возможно, только поэтому ему было недостаточно Луны, несмотря на то что она ему небезразлична. Он не просто влюблён в эту девушку, он словно всегда пьяный рядом с ней.       Но его чрезмерная любовь к сексу ему не мешает. Ему это даже нужно. Ему всё время нужна перезарядка. Ибо он живёт в постоянно активном мыслительном процессе, решает много проблем на работе, и в жизни в целом, и от перегруза просто сдвинуться можно. Секс расслабляет лучше всего. Алкоголь слишком пагубен, Блейк употребляет его в умеренных количествах. Всё-таки мозг ему ещё пригодиться.       К своим изменам он относился свободно. Его не мучала совесть, и он не думал о том, что поступает как-то неправильно. Человеческие сопливость и сентиментальность ему чужды. Хоть и человеком, живущими одними инстинктами, его как раз-таки назвать нельзя. Беллами не любил одноразовый секс. Он любил наслаждаться людьми. Что-то в стиле «увидел, трахнул и забыл» было не про него. Для того, чтобы он получил должное удовольствие от секса, партнёр должен быть ему очень интересен, должен притягивать и не надоедать. Чтобы при виде него или неё, желание не угасало после нескольких ночей. Поэтому Беллами не коллекционировал тела. Для того, чтобы оказаться в его постели — нужно быть избранным. И на данный момент, в его жизни таких людей только двое.       Луна — девушка, которая более чем удовлетворяет всем его нескромным запросам. Она может быть и обольстительно женственной, и сильной девчонкой с перцовым характером. Она прекрасна внешне, внутренне, и она умна — что заводит не меньше. Она настолько идеальна, что Беллами вполне мог бы создать с ней семью, когда будет к этому готов. К ней он относится со всей серьёзностью.       Но есть ещё один человек, посвящённый в его бурную сексуальную жизнь. Джон — парень, и этим он удивил самого Блейка. Беллами и не задумывался о возможной своей бисексуальности, пока не встретил Мёрфи. И тут в его жизни произошёл переворот. Парень его возбуждает так же, как и Луна. Он не уступает ей в своей притягательности. Поэтому Беллами с ним. Джон интересен ему, он крепко держит интерес к себе, и Беллами не знает, как тот это делает. При виде такого наглого парня, который подчинялся только ему, у Блейка сносит крышу. И желание подчинить его вновь вспыхивает при одном только взгляде на него.       С Луной происходит всё не так. Беллами бережёт свою девушку, думая о её комфорте в сексе ежеминутно. С Джоном он может полностью расслабиться. В плане секса они просто нашли друг друга. Беллами делает всё так, как нравиться ему самому, и это будет нравиться Джону. Просто идеальный тандем. Поэтому так, как с Джоном, он не расслабляется больше ни с кем. При чём делать с ним это очень удобно. Джон хранит всё в тайне, не претендует на серьёзные отношения и ничего не требует. Он — просто находка. При всём этом, с Джоном не всегда всё сладко да гладко, с ним не соскучишься. Мёрфи способен на авантюризм, он мог сотворить какую-нибудь хрень и даже серьёзно разозлить Беллами, но этим он только больше нравился. Его непокорность возбуждала, которая превращалась в покорность, стоило только Блейку взять всё в свои руки.       При всём этом Блейк чувствовал себя ни от кого из них независимым. Он может справиться без кого угодно. В его жизни нет незаменимых. Он мог быть влюблён, мог сгорать от страсти к человеку, но он прекрасно знал, что в случае чего, переживёт потерю. Он не чувствовал себя уязвимым. Чувства не брали вверх над его самоконтролем. Так что он мог любить с лёгкостью. Возможно, это из-за отсутствия полного доверия людям. Он не может позволить себе ни на кого полностью положиться. И не доверяет никому так, как себе. Он не ждёт ни от кого безумной любви до гроба, но он знает за собой, что умеет привлекать людей и держать их возле себя. Это происходит само собой, он ничего для этого особо не делает. И он пользуется данной ему возможностью; берёт от жизни больше, а не только то, что позволено. И Беллами не прислушивается к общественному мнению, к стереотипам или даже к нормам морали. Он сам устанавливает правила, по которым живёт.       После жаркого утреннего секса Беллами направился в душ. А девушка стала вновь приводить себя в порядок. После душа Блейк пришёл на кухню и увидел на столе пиццу и кофе. — Так ты приготовила для меня завтрак, говоришь?! — с ребяческой радостью воскликнул парень. — Да. Я заказала пиццу, сама своими ручками выложила её по тарелочкам и нажала на кнопочку кофемашины, — с хитроватой улыбкой ответила Луна. — Люблю для тебя готовить. — А как я люблю, когда ты для меня готовишь!       Блейк сел за стол поедать свою любимую пиццу — Луна идеально знала его вкусы. В плане внимательности они друг другу не уступали. Луна знала о нём каждую мелочь: как ему нравится и что. Беллами также хорошо знал, чего хочет его девушка, и по максимуму старался исполнять её желания.       Хотя никто из друзей, кто знал его раньше, и подумать не мог, что у Беллами когда-то будут такие отношения, в которых будет царить идиллия и полное взаимопонимание. Блейк был требователен, властен и сверх независим. Все ждали, что с ним будет какая-нибудь терпеливая девочка-паинька, которая будет бояться и слово против ему сказать. Но такие его и близко не интересовали — ему было с ними скучно. Никто и не ждал, что Луна сойдётся с Беллами, когда знакомили их. Две сильные и упрямые личности. От них ожидался скорее дружеский тандем, но они, на удивление всем, начали трахаться. Ну и дотрахались до отношений. А теперь их даже можно смело называть сладкой парочкой и позавидовать их слаженности. Они, конечно, тоже ругались, но всегда быстро и со страстью примерялись.       Беллами считал, что справляется с ролью идеального парня. Главное было — не допускать подозрений на свой счёт. И разрежаться периодически, чтобы всегда оставаться таким идеальным. Джон для этого подходил также идеально: как для разрядки, так и для конспирации — ведь Луна к нему ревновать не станет.       Беллами состоял на руководящей должности в крупной фирме, и это было не наследие мамы с папой. Он достиг этого сам к своим-то двадцати четырём годам. Его работа была загружена ответственностью и постоянной активной мозговой деятельностью. При этом всегда нужно было быть беспристрастным. Беллами был достаточно импульсивен, но у него был Джон. Казалось бы, как какой-то секс с определённым человеком, может помогать держать тонус в эмоциональном и психологическом планах. Но секс с Джоном всегда помогал справляться со злостью, с напряжением и усталостью. Он заряжал и расслаблял. Именно поэтому парень был ему нужен.        Дело ещё было в интересе. Джон был как необычный эксперимент, или же как смена обстановки. Он был другим. Абсолютно противоположен Беллами. И он был не похож ни на одного из людей, которых когда-либо знал Блейк. Эта необычность его и привлекала в парне.        Почему он был таким другим, Беллами не знал. Он и не хотел в это вникать, ему нравилась эта таинственность — а это всё, что нужно. Возможно, то что лежит в глубине, окажется вовсе не привлекательным и не оправдает ожиданий. Или у него пропадёт интерес, когда всё станет очевидно. Поэтому он хочет лишь наслаждаться созерцанием поверхности. А максимальная глубина, в которую он погружается, это то, до куда дотягивается его член. Остальные глубины Джона ему недоступны и неинтересны.

***

      С самого утра длилась подготовка к празднованию. Беллами не назначал определённый час встречи, и друзья приходили, кто когда захотел. А им только дай волю, и буквально после обеда они были уже у него. У Беллами был вместительный частный дом, каждый мог там заниматься своими делами, как у себя дома. Луна в основном принимала доставку еды или алкоголя, и размещала по дому, иногда переговариваясь с тем, кого встретит по пути. До вечеринки их дом напоминал просто общагу в выходной день, где студенты выпивают пиво и играют в настольные игры, или футбол во дворе, несмотря на ветреную погоду. Эта атмосфера была довольно расслабляющей, и интересной, потому что, передвигаясь по собственному дому, всегда встречаешь новых прибывших гостей. — О, Атом, ты уже здесь? — встретил друга Блейк. — Что-то в этот раз ты ко мне не в семь утра завалился поздравлять. — Я решил, что во второй раз ты меня точно убьёшь. И да, с днём рождения тебя, засранец! — воскликнул Атом и радостно обнял его. — Спасибо. Только скажи мне, пожалуйста, что ты в этот раз без подарка. — Как это без подарка?! Ты что, друг? Я тебя в такой день без внимания не оставлю. — Твою ж мать, что на этот раз? — Вон туда смотри, — с ребяческой улыбкой до ушей указал Атом в сторону гостиной. — Надувная баба, серьёзно? — Ага. Скажи, и вправду красивая?       Блейк посмотрел на ухмыляющегося друга и прокомментировал: — Смотри, сейчас еблет треснет. — Надо было тебе надувного мужика подарить, — с наигранной обидой ответил парень. — И такие бывают?       Блейка прервал звонок на телефон. Он глянул на имя входящего и вышел на балкон, чтобы поговорить тет-а-тет. — Слушаю тебя. — С днём рождения, братец, — произнесла девушка. — Вау, даже позвонила. Отлично. Какой следующий сюрприз? — С чего ты взял, что их будет два? — А зайти не хочешь? Может хотя бы в день рождения я могу увидеть родную сестру? — У меня сегодня дела. Зайду в другой раз. — Через полгода? — Если освобожусь через полгода, то приду через полгода. Я тебе ничем не обязана! — При чём здесь обязательства, О? Я, элементарно, хочу увидеть самого родного мне человека! Но ты всегда всё переиначиваешь по-своему. — Я же сказала, что приду. Сегодня не могу. Да ты и так там отлично повеселишься.       Девушка бросила трубку. Сколько раз Блейк разбивал свой телефон после подобных разговоров с ней, но в этот раз как-то сдержался. Вырабатывается привычка.       Октавия — действительно, является самым близким и нужным человеком для Беллами. Но она избегает его: скрывает своё местожительство, соглашается на встречи крайне редко и почти никогда не звонит. Беллами вроде бы отпустил её, привык что участия сестры в его жизни нет, и он справляется и без неё. Но каждый раз, при встрече, он всё ещё чувствует острую необходимость быть с ней близким, как раньше; быть настоящей семьёй. Она — тот человек, привязанность к которому никуда не денется даже спустя много лет. Вероятно, поэтому, привязываться ни к кому больше Блейк не спешит. Потому что не хочет, чтобы душевная боль выбивала его из колеи. Всё контролировать ему комфортнее.       Беллами зашёл внутрь дома к остальным, и надеялся, что внутренняя злость не вырвется наружу, что сможет на что-нибудь отвлечься. Правда друзья не помогали. Полон дом людей, и никто не способен разбавить эту злость. А сам Блейк не справляется. Внутреннее состояние такое, что хочется взять оружие и пойти войной против всего мира. На столе в гостиной стояло только пиво, и Беллами направился на кухню за чем-нибудь покрепче. По пути он наткнулся на Мёрфи. — Какой сюрприз. Ты уже здесь и не здороваешься. — Ты был занят. Я не вмешивался, — ответил Джон.       Взгляд непроизвольно пал на следы на его шее. Беллами улыбнулся, вспомнив вчерашний вечер. Отметины на теле парня всегда тешили его самолюбие. Из-за них Джон поднимает воротник своей кожанки, чтобы так сильно не бросалось в глаза, ведь кофт под горло у него нет, да и не смог бы он их всё время носить. Что ещё больше нравилось, так это то, что он не возражал. Беллами запрещал ему оставлять какие-либо следы на своём теле, и это понятно почему. Джон в этом плане был послушным, и держал себя в руках даже в порыве страсти, но несмотря на это, Беллами иногда связывал ему руки, на всякий случай.       Сам же он не видел преград. Джон после секса с ним мог выглядеть даже очень потрёпанным: в укусах, засосах, царапинах и синяках — и не всё это делается Блейком намеренно. И от этого, конечно же, ещё тешилось чувство индивидуальной собственности. Беллами был уверен, что у Джона никого кроме него нет. Хотя Блейк и не требовал от него верности, но он и представить не мог, чтобы Джон спал с кем-то ещё — это бы вызвало в нём ярость. И Джон наверняка знает, что если он решиться переспать с кем-то, то рассчитывать на длинную жизнь ему не стоит. — Раз прошёл очередной год, а ты всё ещё жив, придётся поздравить тебя с днём рождения, — произнёс Мёрфи с ноткой траурности. — Как это мило. — И вот тебе подарок, — Джон протянул упакованную небольшую коробку. — Не думай, что это от чистого сердца. Просто отдаю дань традиции.       Беллами расплылся в улыбке и принял подарок, не отрывая взгляда от парня. Вот он снова ничего не делает, а выглядит так сексуально. Беллами ничего не может с собой поделать. Он был так зол после разговора с сестрой. А его злость и Джон — смесь опасная. Когда Беллами хочет его, он долго не думает. И ему всё равно где они находятся и есть ли вокруг люди. Если Беллами хочет прямо сейчас — он не видит преград.       Джон выглядел таким спокойным. Он наверняка сейчас не чувствует надвигающейся на него угрозы. Хотя должен быть всегда готов к этому, основываясь на опыте их взаимоотношений. Спокойный Джон всегда наталкивал на желание нарушить его спокойствие. — Я чрезвычайно благодарен, — ответил Блейк и одарил парня пожирающим взглядом. — Только я рассчитываю на ещё один подарок. И твоё сердце там тоже не понадобиться. По крайней мере, чистое.       Джон всё прочёл по его взгляду, и уже насторожился: — Прямо сейчас что ли? — Ты же знаешь, как я не люблю откладывать дела на потом.       Беллами взял Джона за руку и затащил его в ванную комнату. Он закрыл дверь и включил сильный поток воды в душевой кабинке, чтобы создать шум. После, он прижал парня к прохладному кафелю и стал целовать его со всей хищностью: так, словно готов растерзать его поцелуем. Он плотно прижал его тело своим, не давая возможности хоть немного двинуться в сторону. Как только начинался процесс и до самого его окончания, Джон никогда не мог самостоятельно двигаться, как ему вздумается. Даже это Беллами решал за него. Полное повиновение от человека, чей характер точно не назовёшь покладистым — это именно то, что так возбуждает Блейка.       После того, как Беллами изнасиловал рот Джона языком, он опустил парня перед собой на колени. Джон, недолго думая, достал его член из джинс и взял его в рот. Вот Беллами мог поклясться, что лучше этого парня, минет никто не делает — ни одна девчонка. Это единственный случай, где Беллами позволяет двигаться ему самостоятельно. И в такие моменты, он точно забывает обо всём на свете: о том, что сестра не пришла на его праздник; о том, что дом полон друзей; и то, что среди них где-то ходит Луна и организовывает его праздник. Замечательная девушка! И даже, если кто-то назвал бы его тварью, глядя на эту ситуацию, он бы ответил: «Да, я тварь. Надеюсь, вам от этого стало легче.» Блейка устраивала его игра, и его совершенно ничего не смущало.       Беллами решил поуправлять Джоном. Надолго отдать весь контроль в чужие руки его терпения не хватило. Он взял парня за волосы одной рукой, вытащил член из его рта, и стал нежно водить головкой по губам, дразня парня. Джон широко открыл рот, пытаясь зацепить в ответ головку члена губами, смотря Блейку в глаза. Взгляд Джона горел от возбуждения и изнемогал желанием. Ему это всё ещё и нравится. Блейка этот взгляд сводил с ума. В этот момент, он и не вспоминал про существование людей в его доме. Словно они одни во всём доме, или, может быть, мире — настолько всё это интимно. То, как Джон, выжидающе цепляется головки члена губами и языком, жаждая уже получить его полностью; и то, как он просит об этом одним только взглядом. В итоге он получает то, чего хочет. Беллами аккуратно входит член в его горло и задерживается на несколько секунд, прежде чем освободить его.       За временем Беллами не следил, но видимо прошло немало. В не самое подходящее время, в ванную постучали, и за дверью раздался голос Луны: — Беллами, ты в душе?       В этот момент Блейк был на пике оргазма, и он кончил. А как только он услышал голос своей девушки, то отпустил Джона, и тот поднялся на ноги. Блейк начал снимать с себя одежду, зашёл в душ на пару секунд, чтобы намочить себя и смыть остатки спермы, и накинул на себя полотенце. Джону он сказал спрятаться в ванную за занавеску. А после открыл дверь. — Ты решил помыться сейчас? — с недоумением спросила Луна. — Почему бы и нет? Освежиться. — Она звонила?       Этим вопросом, как булавой по голове прошлись. Снова его что-то быстро возвращает в реальность. — Да. — Ты сказал ей? — Нет. — Почему нет? — Не посчитал нужным, — резко отбил Беллами. — Если она захочет знать что-то о моей жизни — то пусть соизволит для начала явиться. — Не беспокойся об этом сегодня, — подбодрила его Луна. — Сегодня у тебя буду я и куча друзей. Это тоже немало. — Это даже более, чем достаточно, — с улыбкой сказал Беллами и притянул девушку для поцелуя.       Она зашла в ванную, не разрывая поцелуя, и закрыла за собою дверь на щеколду. — Что ты делаешь? — поинтересовался Блейк. — Я помогу расслабиться лучше, чем душ.       Беллами первый раз попал в такую ситуацию, когда не знал, как ему отмазаться от секса. Ведь он только что кончил. Долгие предварительные ласки, конечно же, решат это, а вот присутствие Джона в этой комнате никуда не деть. — Может лучше в спальню? — Да ты же меньше всего любишь заниматься сексом в постели.       Луна сняла с себя платье, и здесь уже сопротивляться было невозможно. Она заключила Беллами в страстный поцелуй, а после оказалась прижатой к стене. К тому же самому месту, куда был прижат Джон несколько минут назад. Беллами закинул ноги красотки на себя, и она обвила ими его бёдра. Этот день рождения точно пройдёт на ура.