Один день из четырёх

      — Это что, всё? Можем расходиться? — шёпотом спросила Элион. Не зная ответа, Фобос глянул на Седрика. После того, как царь исчез из поля зрения, змей словно сдулся изнутри. Оглядевшись, Седрик вздохнул и, дёрнувшись, перекинулся в человеческое обличье. Золотые глаза закатились, он пошатнулся, и Фобосу и Элион пришлось поддержать его. Краем глаза меридианский принц заметил, что другие змеи тоже не выглядели бодрыми.       — Это место… Его центр слишком уж волшебный, чтобы так долго оставаться… на ногах, — несколько виновато пояснил Седрик, опуская вернувшие привычный цвет глаза. — Благодарю. Но это ещё одно доказательство того, что использовать магию здесь лучше не стоит. Мы можем уйти во внешний круг. Здесь больше ничего не будет.       — А там ярмарка? Ты говорил про четыре дня, — напомнил Фобос, осматриваясь. Поляна медленно пустела, как будто здесь никого и не было. Он держал Седрика под локоть, невольно удивляясь тому, какой тяжёлой была его тонкая рука, как будто змей сохранил вес своего истинного воплощения в тщедушном теле.       — Да. Ярмарка. Музыка. Выпивка. Живое общение с Царём. Он тоже придёт. Должен, по крайней мере.       — Ты не уверен?       — На это у меня нет причин, — змей неопределённо повёл плечами, освобождаясь от поддержки. — Я в порядке, ещё раз благодарю вас.       Он проводил взглядом двоих змеиц, которые едва ползли (уже перекинувшись в людей), держась друг за друга и петляя. Их кожаная обувь поблёскивала, отражая свет зажжённых огней по обе стороны дороги.       — Седрик… А сапоги у них из чьей кожи? И у Царя? — спросила Элион с опаской.       — У них из их собственной. У Царя из его собственной. Он не настолько коварен, чтобы обдирать своих подданных на выделку, — сладенько, хотя и немного слабо ответил Седрик.       — А скажи мне тогда вот что. Все те побрякушки, что продаются на ярмарке… Тоже его линьки дело?       — Не думаю, что только его. Синтетики на Меридиане пока что не производится.       — Бр-р.       — Что тебя так смущает? Насколько я знаю, на Земле изделия из натуральных материалов животного происхождения — обычное дело. Я и сам грешил…       — Да, только эти животные… Не такие разумные. Я не представляю, как можно носить, скажем, сумочку из тебя, — Элион провела пальцем по плечу Седрика, словно проверяя, как бы это дело смотрелось-ощущалось. — А как он сам носит эти хреновы сапоги?!       — Следи за языком, — сварливо отозвался Фобос.       — Ну ты только представь, что-то, что обуто у тебя на ноги, когда-то было твоей кожей и росло на тебе…       Наивная, подумал Фобос. Попробовала бы она лечить носорога от конъюнктивита, пока его хозяин, охотник-северянин Фрост, сидел на складном стульчике, купленном на базарной распродаже, и кромсал ногти железной секирой.       — Не только на тебе. На ком-то другом… — Седрик выдержал паузу, чтобы жуткая ремарка достигла сознания Элион. — Раньше был обычай, когда Царь и его жена дарили всем пришедшим что-то из своей… змеиной кожи как знак признания. Для этого они оба ждали, пока не полиняют, в это же время вёлся подсчёт гостей, чтобы точно знать, что именно делать и сколько кожи понадобится. Иногда ждать приходилось две линьки, причём обоим.       — Как хорошо, что те времена уже прошли, — Фобос прервал страноведческие излияния змея, глянув раз на его медовую макушку. Он слышал звуки музыки вдали, за яблонями, отяжелившими его голову своим настырным сладким запахом, и хотел скорее выйти на воздух. В коридорах или подвалах замка ему порой казалось не так душно. — Там уже вовсю празднуют, я правильно понимаю?       — Да, мой принц. Праздничные гуляния. Музыка, танцы, костры… Общение. Живое.       — Вино? — будничным тоном уточнила Элион.       — Какое тебе вино? Увижу, будешь до конца лета заниматься по десять часов в день. С восьми и допоздна, — пригрозил Фобос. На самом деле, подобные планы иногда действительно приходили ему на ум, дай только повод…       — Ну Фобо-ос! Хорошо, наказание мне, я понимаю… Но Галгейта-то тут причём?       — Вряд ли вы увидите вино, мой принц, — преувеличенно ехидно отозвался Седрик. — Мёд. Вересковый. Ром. Грог с имбирём. Эль.       — Ром? Тут что, сахарный тростник растёт? — удивилась Элион.       — И имбирь, — кивнул Фобос. — Я тебя предупредил.       — Танцевать и разговаривать тоже запретишь?       — Разговаривай сколько влезет и танцуй, но помни, что тебе ещё потом править этим всем до самой смерти. Не испорть им впечатление, — про себя-то он думал, что его сестра могла хоть остричься под каре и начать носить мини, всё равно она с рептилиями рядом не стояла.       Он хотел отдохнуть, поэтому, когда они все вышли во внешний круг — мешанину запахов жареного мяса, выпечки и грога, отдалённого визга волынок и иноземных языков, понятных лишь интуитивно — почти захотел обратно. Остановили его, пожалуй, только белые, как после стирки с волшебным отбеливателем, яблоневые цветы. Люди и нелюди ставили палатки, играли в карты прямо в траве, собирались в компании у своего огня или шли дальше, куда-то в сторону музыки. Огни зажигались повсеместно: то тут, то там вспыхивали жаркие оранжевые искры.       — Палатку-то я и забыл… — протянул Фобос, когда мимо него пронеслись две ящерицы с характерным палаткообразным свёртком. — Какая досада.       — А мы будем спать?       — Здесь есть аренда шатров, палаток. Но… Правда, мой принц, здесь очень редко кто-то спит намеренно. Обычно все просто… Ложатся где-то. Точнее, падают. В травку, — Седрик пожал плечами якобы виновато и невинно хлопнул глазами, но тут же отвёл их, будто смутившись. — Хоть тут, хоть здесь… Под кустиком.       — Чудная перспектива. Я думаю, мы с Элион уедем утром. Отойдём на… безопасное расстояние и телепортируем.       — Да? А я уже отпросилась у Галгейты до субботы!       — В таком случае ты очень обрадуешь её своим ранним появлением, — Фобос глянул на сестру со всей строгостью. — Хочешь веселиться — у тебя вся ночь впереди.       В этот момент кто-то из толпы махнул Седрику рукой, и тот, витиевато извинившись, утёк в неизвестном направлении, напоследок мазнув Фобоса шёлковой прядью.       — Тогда ты идёшь со мной!       — Естественно. Тут толпа незнакомых… разновидовых особей и переизбыток рома, отпущу я тебя одну.       — Расист ты, братик, — хмыкнула Элион. — Расист и трезвенник.

*

      Неугомонную Элион немедленно потащило танцевать до упаду вокруг главной сцены, которая являла собой широкий выступ из стены кратера, больше похожий на хищно вытянутый язык. Фантазия Фобоса помогла определить на этом языке уздечку, и он скривился, хотя ничего противоестественного не обнаружил. Вокруг сцены жгли костры, много маленьких плюющихся искрами костров, сказочно рыжих, как хвосты мифических лисиц. Оглядевшись, Элион не обнаружила нигде дров и полезла к Фобосу с вопросами.       — Они что, святые яблони жгут, а если Царь узнает?       — Они используют вечногорючее зелье, ты уже должна была выучить его состав и научиться его готовить, — забубнил меридианский принц, не заметив, что сестра перестала слушать его после слова «вечногорючее». — Не думаю, что жечь яблони — хорошая идея. Хотя…       Фобос обернулся на оставленную позади белую стену, ни на миг не желая туда возвращаться. Цветы, словно чувствуя его неприязнь, светились изнутри мистическим синеватым светом.       — Да, очень плохая идея. Элион?..       Сестры рядом предсказуемо не наблюдалось. Чертыхнувшись, Фобос направился в сторону сцены, надеясь найти её в цветастой толпе. Основная масса народу сновала от палатки к палатке с выпивкой и закуской. Вместо привычных ему кубков или хотя бы бутылок местные люди и, чтоб их, рептилии носили круглые фляги, к которым ежеминутно прикладывались. Представив Элион в подобном состоянии, Фобос провёл рукой по лицу и подёргал бородку (этой привычки он за собой не замечал и всё время удивлялся, почему его бородка была похожа иногда на растрёпанный веник). Он доверял сестре. Но магия и рептилии не входили в круг его доверия. Поискав Элион возле сцены и не найдя её, он, снова выругавшись, устремился в торговый ряд.       В непрерывных линиях цветных шатров его сразу обдало терпким жаром согретого в котлах рома и густого мёда, и Фобос пропитался запахами до кончиков волос всего за несколько шагов. Он смотрел за веселившимися людьми, сидевшими с ящерицами за одними столами и поднимавшими друг за друга фляги, видел музыкантов, уже давно натянувших струны, и думал о катастрофическом отсутствии двух важных компонентов: Элион и, собственно, змеев.       Он бы отличил змеиную нацию от любой другой: невозможно было не заметить в толпе текучие потоки энергии, неведомо каким творцом закованные в человеческое тело.       Первого змея он нашёл около шатра с тем же пресловутым ромом. По обе стороны от входа были врезаны в землю огромные мачете. Фобос прикинул силу, с которой кто-то оставил их здесь, и решил обойти их стороной, направился к столам. «Как безответственно оставлять здесь столько алкоголя, это может превратиться в побоище», — думал он, начиная переживать за судьбу сестры. Она, конечно, сильная, но на заколдованной земле… Да и Седрика не было видно, а учитывая количество змеев на территории праздника, «за своего» он точно не сойдёт.       За своими размышлениями он не заметил, как кто-то всучил ему гладко отполированную временем деревянную флягу. Машинально отхлебнув, Фобос фыркнул. Ром. Сколько можно…       Алкоголь на него не действовал. Вероятно, долгая практика зелий во времена юношества и многократная дегустация не самых приятных эссенций укрепили его организм. Размотав льняную верёвку вокруг фляги, Фобос надел её себе на шею. На всякий случай.       В какой-то момент количество назойливых продавцов и захмелевших ящериц на один квадратный метр становилось всё меньше, и Фобос понял, что совсем удалился от основного действа. Впрочем, вдали виднелся другой шатёр, обозначенный в темноте парой-тройкой рыжих огней. Засомневавшись в необходимости идти туда, меридианский принц сошёл с дороги и сел в траву, предварительно убедившись в отсутствии негативных последствий.       Он устал, и не то, что бы праздник был повинен в его усталости. Она скапливалась постоянно, капля за каплей, от ранних подъёмов и ночей, начинавшихся задолго после рассвета, от задолбавшей замковой магии и трудностей внешней политики, заскоков короля и королевы… Фобос поймал себя на том, что не воспринимает этих людей как родителей, скорее как непосредственное начальство, порой глупое и недальновидное.       Удивительно, что с такими правителями Меридиан был всё ещё жив и могущественен. Видимо, недальновиден и глуп был кое-кто другой.       Ему не хотелось искать Элион. Было бы куда удачнее, появись она перед ним сейчас, с какой-нибудь жареной уткой, да ещё бы Седрика с собой прихватила. Для комплекта.       Здесь, на этом промежутке между шумным кипящим празднеством и тем неизвестным шатром вдалеке было благодатно тихо и свежо, без звона монет в кошельках и духоты медовых потоков. Фобос разрешил себе отдохнуть в одиночестве, прежде чем снова приступить к поискам.       Он никак не мог выкинуть из головы один не до конца понятный ему факт. Осмыслить времени не было, но сейчас, казалось, наступил подходящий момент, когда всё, что всегда старательно откладывалось в самые дальние уголки памяти, выдвинулось вперёд.       Как только Фобосу исполнилось примерно пятнадцать, королева Вейра начала тонко и призрачно намекать сыну на необходимость продолжения рода во имя сохранения целостности и спокойствия целого «прекрасного-замечательного-но-такого-хрупкого-мира-вокруг-нас». Потом родилась Элион, и волнения поутихли, однако во время её многолетнего отсутствия нападки на принца участились, и хоть сейчас она и была дома, вопрос с наследниками (точнее, наследницами) оставался открытым. Совсем недавно Фобос видел множество красивых женщин, очаровавших бы любого своими грацией и развратной цветущей молодостью. Фобос же остался безучастен, больше всего желая выбраться из кольца душных яблонь. Он вспомнил, как однажды отец (или мать, только она могла такое придумать) попыталась женить его на троюродной сестричке Фроста, суровой воительнице Кальт. Кое-как отличив брата и сестру друг от друга, принц постарался сыграть в вежливость, но оказалось, что можно было не заморачиваться: Кальт отозвалась о принце, как о «непростительно женственном мужчине с лавандовой отдушкой» (она учила меридианский язык по классическим книгам эпохи первых Эсканоров). Кажется, после этого случая он стал отпускать бородку…       В любом случае, женщины его не привлекали. Впрочем, мужчины тоже, даже те, земные, которые нравились Элион, в чистой наглаженной паровым утюжком одежде и без ржавых секир за спиной. Идеалы красоты людей и рептилий Меридиана тоже оставались без внимания Фобоса. Да и за подобные связи в королевской семье не жаловали, как минимум из-за невозможности произвести потомство.       Но всё-таки Седрик не выходил у Фобоса из головы, укрепившись рядом с приятными мыслями об отдыхе с кружкой концентрированного ягодного чая и воспоминаниями о редких битвах и магических экспериментах. Толком не видев до сегодняшнего дня иных змеев, Фобос считал, что причина привлекательности Седрика крылась именно в отличиях змеев от людей: текучей манере двигаться и говорить нараспев, по-своему жуткой физической силе и антропоморфных мышцах на змеином теле. Однако он увидел достаточно змеев сегодня, следовательно, экзотика не причём. Тогда…       Седрик не был практической необходимостью: Фобос и без него мог сделать ровно то же самое (в девяноста процентах случаев). Змей разряжал обстановку одним своим появлением, умудряясь устраивать клоунаду на пустом месте из ничего и непредумышленно (или смешно было только Фобосу?), со всеми прочими придворными говоря исключительно огромными предложениями с множеством второстепенных членов и обособлений, чем часто приводил их в замешательство. К счастью, сам Фобос от обманов не страдал, потому что львиную долю знаний меридианского языка Седрик получил именно от него. И манеру изъясняться, видимо, тоже.       Меридианский принц отвлёкся и потому не сразу услышал шаги за спиной. Он предпочёл не оборачиваться, надеясь таким образом спугнуть незнакомца. Либо незнакомку с очень тяжёлой поступью.       — Вам не нравится праздник?       — Не знаю. Я ушёл, как только он начался. Устал от шума, — ответил Фобос. Врать было бессмысленно, да и перед кем скрываться?       — Как вам представилась церемония? Вы ведь прежде никогда не посещали церемонии змеев?       — Нет, первый раз. Всё прошло очень спокойно.       С главной сцены потихоньку доносились визги волынок и вторивших им струнных, приглашавших всех и каждого на тот самый танец, после которого упасть спать хочется прямо там, где танцевал.       — Вы привыкли к праздникам, подобным тем, что виднеется вдали? — уточнил незнакомец. Фобос почувствовал неладное: кто в здравом уме будет использовать такие конструкции? Да ещё и так подозрительно растягивая слова… Поддавшись природному любопытству, он обернулся.       — Добрый вечер, э… Змеиный Царь?       Дело было далеко не в том, что Царь появился перед ним во плоти. В конце концов, монаршие особы составляли важную часть жизни Фобоса (по крайней мере, формально). Но он понятия не имел, как обращаться к неожиданному собеседнику, и тем более не ожидал увидеть его здесь, а не в гуще толпы, со своей новообретённой супругой.       — Зовите меня Элиас, — доброжелательно откликнулся Царь. Золотые глаза вкрадчиво сверкнули в полутьме. — Принц Фобос.       — Благодарю вас, — Фобос слегка поклонился, как того требовал этикет Меридиана. Змеиный Царь повторил его жест, но чувствовалась в этом движении некая небрежность или издевательская покорность. — Почему вы здесь?       — Решил посмотреть на всё со стороны: иногда подобная деятельность бывает полезной.       — Не слишком ли далеко вы стоите? — с сомнением спросил Фобос, сам любивший изредка показываться в народе под тремя масками, чтобы понаблюдать — вдруг что затевается.       — В самый раз. Змеиное зрение острее человеческого, — голос Царя Элиаса немного охрип от возраста, но не утратил мелодичности. — Мои подданные. Знакомьтесь, — он выждал вежливую паузу и криво усмехнулся. На будто высеченном из камня лице отразился сарказм, для Царя слишком нарочитый.       — Что-то не так?       — Нет, всё так. Однако… — он издал хриплый смешок. — Все мы знаем, под чьей властью змеиный народ находится. К чему лицемерие и притворство?       — И к чему? — спросил Фобос, мысленно ругая себя за то, что в своё время стабильно прогуливал уроки дипломатии. И страноведения. И вообще…       — Знакомьтесь: это ваши подданные, принц, — беззлобно ответил Царь Элиас. — От края до края этого кратера, от его центра до последних разноцветных палаток. От вашего змеёныша на побегушках до меня.       — Не совсем понимаю, к чему вы это говорите.       — Я лишь использую шанс поговорить с представителем монаршей семьи, пока он находится в наших местах.       Фобос был озадачен. Болтливостью он никогда не отличался, коммуникабельностью — тем более, поэтому разговор с незнакомым змеем ставил его в тупик. К счастью для него, Царь, казалось, вести диалог не желал, только говорил сам, иногда позволяя Фобосу вставлять некие ремарки. Присмотревшись, меридианский принц понял, что Царь уже успел пригубить ром.       — Это место было нашей, змеиной, святыней великое множество веков, пока древние Эсканоры не пришли к власти и не заколдовали Камень. Мы сами никогда не владели магией.       — Я заметил, что змеи сильно смешались с остальными народностями.       — Более чем, принц Фобос. И всё же, несмотря на столь серьёзную интеграцию, они оставались змеями, несмотря ни на что. Сохраняли свою звериную суть.       Вздохнув, меридианский принц спросил прямо, неотрывно глядя на Элиаса.       — Вы желаете автономию для змеев?       — Нет, отнюдь. Потому я и изъяснялся в прошедшем времени… Видели ли вы, принц Фобос, сколько нынче осталось настоящих змеев? Способных перекидываться, не теряющих силы здесь, рядом с Нагретым Камнем? Кому нужна эта автономия? Многие из сегодняшних гостей даже не осознавали себя как змеев, пока не получили приглашение.       — Тогда, простите, как вы определили, что их нужно пригласить?       — Возможно, я не совсем правильно выразился, извините. Мне не всегда легко даётся меридианский язык, несмотря на то, что он существует здесь уже столько тысячелетий. Приглашены были живущие в близлежащих городах и деревнях змеи, а также некоторые, о ком известно, где они проживают… — Змеиный Царь, казалось, и сам немного запутался в словах. — Остальные… Посетить свадьбу было их желанием.       — Вы осуждаете церемонию, в которой исполнили главную роль? — уточнил Фобос.       — Вероятно, слово «роль» здесь ключевое, — отметил Элиас. — Знакомы ли вы с бродячими цирками Меридиана?       — Конечно, — Фобосу иногда приходилось лично отлавливать артистов, которые больше занимались контрабандой редких зверей и саше с дурманящими травами, чем настоящим цирком. — Вы намекаете…       — Я не намекаю, совсем нет, — отозвался Царь.       — Зачем вы мне это сказали?       — Я решил, что вы, являясь мужчиной в королевской семье, поймёте меня.       Фобоса было сложно смутить, а мысли о своей необходимости роду Эсканоров он стёр в порошок ещё давно. В его силах было повлиять на многое, даже без права на власть и корону. Он был свободнее в выборе, в отличие от Элион, которая пока что, хотела она того или нет, должна была занять трон матери. Поэтому он только взглянул на Элиаса с долей скептицизма, оставшись безо всякого впечатления от его тирады.       — В зависимости от того, как вы смотрите на свои обязанности. С какой стороны. Я никогда не буду королём, но у меня есть другие дела. И мои якобы предназначение и происхождение не имеют значения. Зачем вам моё понимание?       — Чтобы вы знали, кем вы не собираетесь править, — в доказательство он попытался изобразить какой-то жест, но вышло неубедительно. — Я вижу истину, ром несколько помогает мне в этом…       — Вам стоит овладеть навыком видеть истину в трезвом состоянии. И не бояться признавать её, чтобы потом не пришлось краснеть. Извините, но мне пора.       Выждав несколько секунд, словно проверив, как подействовали на Элиаса его слова, Фобос отступил и развернулся к празднику, решив найти наконец Элион и Седрика.       «Элиас… Ишь, почти как Элион», — подумал он. Разговор с Царём напряг его. Если предполагаемый лидер не верит в народ, сможет ли народ жить? А если не верой, то чем должен руководствоваться лидер, чтобы народ процветал? Фобос мотнул головой, не желая думать об этом здесь и сейчас, и пошёл сквозь шумную цветастую толпу. Все вокруг казались заколдованными безумием, а иначе смогли ли бы они так долго и яростно веселиться? Ответ в виде крепкого ореола мёда и рома висел в воздухе. Найти кого-либо в такой толпе непросто… Мысленно выругавшись, Фобос остановился.       — Элион! — прокричал он без особого энтузиазма.       Покачав в руке флягу, Фобос отпил из неё. Жгучая крепость его несколько встряхнула, и он передёрнулся, вообразил, сколько таких глотков сделал Элиас, что решил уйти с праздника. Не лучшее время встретил змеиный народ: спокойное, мирное, но кто знал, переживут ли змеи этот штиль? Особенно, когда в их главе стоял Элиас. Фобос мельком подумал, что та картинка, что представляется издалека, вблизи бывает недостойна и минуты внимания.       Он заметил Элион и Седрика случайно (какая-то ящерица сильно наступила ему на ногу, из-за чего он споткнулся и круто развернулся). Сестра сидела на прямо на деревянном столе и что-то пила из фляги, закинув ногу на ногу. На лавке за столом сидел Седрик, угрюмо опустив плечи. Он что-то говорил, но стоявшая перед ним полупустая бутыль подсказывала Фобосу, что разговор был неуправляем и беспорядочен.       — Вот сволочь… И откуда такие берутся, — Элион говорила со змеем, но, увидев Фобоса, обернулась. — Привет, братик, — поздоровалась она и тут же в ответ на вопросительный взгляд Фобоса подняла флягу. — Вода это!       — Вода… — печально повторил Седрик, глядя на Фобоса покрасневшими глазами. — Как вам праздник? Царя видели? Мы вот нет. Зато жена его здесь была. Последний раз в жизни гуляла, с-стерва, — добавил он.       — Да-а уж, как только такие живут, — вздохнула меридианская принцесса.       — Почему стерва? Злой ты, Седрик, — усмехнулся Фобос.       — Я? Я-то злой? Пришла она, поболталась тут, потаску…       — Тихо, — по опыту Фобос знал, что успокаивать пьяных было бесполезно, но видеть змея таким бесконтрольно пьяным было совсем непривычно. — Что у вас тут?       — Ничего особенного, — Элион глотнула воды и вытерла губы рукавом. — Седрик понравился змеиной невесте. А она ему нет.       — Она же только что… А он куда смотрит…       — Не знал, что это так важно. Вы же не сохраняете семейные узы.       — С детьми и ро-родителями только, а между парами… Зачем тогда вообще эта бездарно отыгранная церемо… мония? Идиотизм, бред сумасшедшего! — Седрик махнул рукой, и бутылка улетела в темноту. Змей вскинул брови. — Жаль. Хор-роший бл-ром.       — Может, спать, а, Седрик? — ласково спросила Элион, потрепав змея по макушке.       — Спать? Я не хо-ч-чу! Я буду танцевать, я ещё не закончил! — в подтверждение своим словам он вскочил и сделал пару шагов, напоминавших танец очень отдалённо, а потом его занесло, и он вцепился Фобосу в локти. — Вы тоже танцуете со мной, принц мой?       — Я так не думаю, — Фобос перехватил Седрика поудобнее, попытавшись придать ему вертикальное положение. Острым подбородком змей упёрся его в плечо, ткнулся лбом в висок, как зверь. — Тебе явно пора спать.       — Я тоже устала уже, — пожаловалась Элион, потянувшись. — Посижу с вами и ещё пойду погуляю. Вон туда смотри, братик, — она указала рукой чуть вдаль. — Там что-то типа лагеря, можно прямо на улице спать… Под кустом. Тепло ж.       — Ты уже всё, Элион? — хихикнул Седрик. Глаз его Фобос видеть не мог, но ощущал сильный запах рома и железную хватку на локтях.       — Это ты всё, — меридианский принц встряхнул змея. — Пойдём.       — Это они — всё! Разрушили, камня на камне не оставили… Цирк уродов. Нас скоро за мута… мутантов принимать будут. Среди ящеров. Какая же мерзос-сть, — прошипел Седрик. — Вы же видели, сколько нас осталос-сь? Поз-зорище… Сты-ы-ыд, исчезаем, потому что… — слушать его дальше и одновременно шагать против движения толпы не получилось, поэтому излияния Седрика пришлось отложить до лучших времён. Он не успокаивался до тех пор, пока они не вышли на менее забитое пространство. Косо смотрели немногие: их состояние было близко к состоянию змея. Люди и ящеры разводили костры, жарили на них какую-то сладкую, судя по сахарному запаху, снедь, смеялись непринуждённо, играли на лютнях и флейтах или, кто азартнее, в карты. Стараясь не наступить ни на чьи пожитки, Фобос следовал за Элион и тащил за собой Седрика. Про то, что он встретил Царя, распространяться он не стал: реакция змея была непредсказуема.       Почему он не оставил Седрика там? В конце концов, он принц, а не слуга, не Седрик, глупо и щекотно хихикавший ему в ухо.       — Вон там неплохое место. Самшит, — коротко сказала Элион. Фобос проследовал взглядом по направлению её руки. Самшит там разросся невероятно, вокруг всё заполонили мягкие травы, словно приглашавшие к отдыху. Меридианский принц глянул на Седрика. Тот словно почувствовал внимание и нервно дёрнулся.       — А ещё и эта потаскуха, видел я таких, их высушить мало, х-хах… И куда смотрел Царь? Предполагалось, что он будет здес-сь, но, видимо, он слиш-шком занят, чтобы выйти к… Хе… Подданным? А есть ли они ещё, эти подданные?..       — Уймись, а, — ласково-издевательски ответил Фобос, в уме сопоставляя слова Седрика и Элиаса. Тащить на себе второго он бы однозначно не хотел.       — Жить не умеем, только пресмыкаться, пресмыкаться перед всеми, кто сильнее хоть на гра-ан, — Седрик удобно устроился у Фобоса на плече и на ходу пытался щёлкнуть Элион по носу, но она ловко уворачивалась. Он то и дело давал волю змеиному языку, не проговаривая слова, а пропевая их.       — Ну так и в борьбе можно умереть, — возразила она, заглянув ему в лицо.       — Чести тут буде-ет… Несравненно больше. Лучш-ше в борьбе, чем в подчинении, — тут он слишком круто развернулся, не удержал равновесия и свалился в траву, под куст самшита, переломал нижние ветки и утянул за собой обоих королевских отпрысков. Элион повезло больше: она откатилась чуть в сторону и уселась отдельно, в то время как Фобоса придавил Седрик. Повозившись, он было улёгся, но меридианский принц подвинул его и, отплёвываясь от залезших в рот волос, всё-таки присел. Змей поднял руки, как будто хотел схватиться за воздух, — вы же оба знаете, что я прав, может, только не думали об этом… Я тоже… до сегодня не-не очень, в общем-то. Д-думал.       — Строго ты своих судишь, — заметила Элион, сорвала пучок полевой травы и насыпала её Седрику на лоб, на что он пьяно и слегка истерически засмеялся. Цветок клевера упал ему в уголок глаза, и он пытался его сморгнуть, морщась и отчего-то чихая. — Подожди ты, я уберу. Жаль, что у меня нет телефона с камерой. Был бы компроматик…       — Я думаю, ты и так сможешь ему всё припомнить, — лениво отмахнулся Фобос. Элион покрутила белый шарик цветка в руке и уже хотела его выбросить, но передумала. — Венок хочешь сплести?       — Я тоже хочу… — тихо заныл Седрик.       — Нет. Погоди, — сестра взвесила клевер в ладони, чуть сжала пальцы, закрыла глаза. Меридианский принц хотел спросить, собирается ли она загипнотизировать цветок, и предупредить о возможной опасности, но пространство между её пальцев вдруг начало светиться слабым голубым светом, как будто она поймала маленькую луну. Тонкие пальцы дрожали от напряжения. Фобос вспомнил, как вчера утром он заставил светиться цветок акации и одобрительно кивнул, хотя и с опаской. Конфликты магии никогда хорошо не заканчивались.       — Однако всё обошлось… Быстро учишься. Но вообще будь осторожнее, Элион, когда колдуешь на зачарованной земле, — сказал он, когда она шумно выдохнула и распахнула глаза. Клевер выкатился из её руки и упал в волосы Седрика, где внезапно пустил корни и врос в одну светлую прядь. Приглядевшись, можно было рассмотреть, как волоски и зеленоватые корни намертво друг с другом срослись.       — Это и есть конфликт? — Элион виновато пожала плечами и заразительно улыбнулась. В её улыбке проглядывало самодовольство. — Слишком быстро учусь, видимо…       — Да, на оба твоих замечания, — Фобос пропустил волосы Седрика сквозь пальцы. — Это послужит кое-кому уроком.       — Каким ещё уроком? — осоловело хлопая глазами, спросил змей. — Кому? Мне-е-е?!       — Я не специа-ально…       — А я спец-ц-ально, — изрёк он. — Нич-чего не делал про-просто та-а-к…       — Пойду я от вас, — заявила принцесса. — Как поколдовала, там мне полегчало ска-азочно. Кажется, я готова танцевать всю ночь. Вы будете здесь?..       — Да. Приходи, как устанешь, — Фобос обречённо вздохнул. — Никакого рома!       — Да-а, хорошо, хорошо. Пока, Седрик, — отмахнулась она, щёлкнула Фобоса по носу и убежала.       Фобос сел удобнее, вытянул затёкшие ноги. Гуляния вокруг продолжались, вдалеке гремели волынки и галдели на разные манеры ящерицы, змеи и люди. За спиной тихо и слегка устало дышал яблоневый сад, на таком расстоянии не казавшийся больше удушливым. «Р-романтика», — пронеслась в голове Фобоса ядовитая мысль. Расслабившись, он откинулся сначала на локти, а потом и вовсе лёг на спину. Мягкая на вид и на ощупь трава мелко и пакостно заколола спину и сквозь плащ, заставив меридианского принца поёрзать, прежде чем удобно улечься. Когда ему это удалось, и небо, наконец, раскинулось над его головой, он ощутил, что за ним наблюдают. Лениво повернув голову, Фобос увидел Седрика, который пристально смотрел на него своими невозможными ярко-голубыми глазами. В них не было осмысленности, только какая-то зачарованность, словно змей загипнотизировал сам себя и теперь не мог выйти из этого состояния.       — Знаете, что, принц? — спросил Седрик с абсолютной серьёзностью в голосе.       — Чего? — Фобос опасался того, что могло взбрести Седрику в голову и как он сам мог на это отреагировать. Когда змей качнулся и словно стёк в траву, опустив глаза, он мысленно выдохнул с облегчением.       — Мне иногда так мерзко, потому ш-што я змей, а это тупиковая ветвь… Разви-ития, — Седрик вновь сорвался на змеиный язык. Мелодичная нотка мазнула по уху подобно влажной кисти. Змей изогнулся, ткнувшись Фобосу лицом в плечо, и замер, только покачивался, захмелевший и сонный, что-то невнятно бормотал в полудрёме. «Сейчас бы…» — меридианский принц вовремя оборвал раздумья, помешкал с секунду, чтобы потом осторожно положить руку на голову Седрика, ощутив под рукой послушные гладкие волосы и тепло, исходившее от головы змея.       — Да брось ты. Уж ты не пропадёшь, с твоей-то изворотливостью.       — Надеюс-сь, — прогудел он. — А то жалко будет.       Больше они не разговаривали. Змей почти сразу погрузился в сон, за ним закрыл глаза и меридианский принц. Воздух оставался по-ночному прохладным и свежим, музыка и голоса всё отдалялись и затихали, пока совсем не растворились в рассвете второго дня из четырёх запланированных.