24.03
Стрелка спидометра изредка дёргалась с отметки в девяносто километров в час, до ста, пока, вздрогнув в последний раз, упрямо не задержалась на ста десяти. Дико громкий рёв мотора уже действовал на нервы, заставляя желать этому автомобилю лишь одного — поскорее попасть в аварию и благополучно отправиться в металлолом, впоследствии став какой-нибудь полезной в хозяйстве вещью, например, той же самой кастрюлей. Запах мяты, ранее ощущавшийся лёгким и приятным ароматом, после весьма долгого сидения в салоне, уже был не просто запахом, а невыносимой вонью, причём настолько сильной, что девушка уже несколько раз боролась с желанием попросить Дазая открыть окно и впустить в эту адскую камеру пыток прохладный — а если учититывать то, с какой неебической для пределов городской черты скоростью юноша гнал по ночным улицам и сам факт того, что ночью температура заметно снижается — холодный — воздух. Голова от всего этого, вкупе с периодически возникающей тряской, заставляющей едва ли не подлетать на месте и ударяться макушкой о крышу, сначала лёгкой и терпимой болью пульсировала где-то в висках, но уже сейчас голова просто разрывалась от невыносимой рези, вкупе с ужасно громким звоном в ушах, словно девушка была не человеком, а животным, рядом с которым включили ультразвуковой аппарат. Хотелось выть в голос или, с тихим щелчком отстегнув ремень безопасности и отправив его куда подальше, выбраться из удобного кресла с подогревом и переместиться прямиком на потолок, ударяясь об него головой, в надежде на то, что после этого боль, помахав ручкой на прощание, уйдёт восвояси, дожидаясь своего звёздного часа, но уже в другом теле. Но вишенкой на торте была возникшая, буквально несколько минут назад, проблема, заключавшаяся в том, что перед глазами резко поплыло, оставляя у всех окружающих предметов лишь размытые, словно на воде, едва различимые очертания, а в животе, судя по весьма неприятным ощущениям, происходила какая-то химическая реакция, как если бы какой-то неопытный раздолбай-химик взялся за пробирки и решил поиграть в гениального профессора, смешивая все попадающиеся под горячую руку вещества и воображая себе, что у него хоть что-нибудь да получится. Девушке в какой-то момент показалось, что у неё, как показывают в детских мультфильмах, позеленело лицо, а щёки, того и гляди, надуются, становясь похожими на два шарика, в попытках побороть или хотя бы замедлить желание сейчас же выблевать всё скудное содержимое желудка наружу. Укачивает. Не то, чтобы Юми была так уж сильно подвержена этой болезни, нет, она могла ездить в автомобилях и при этом не ощущать себя, как варёный овощ, однако её собственный организм решил сыграть с ней злую шутку почему-то именно сейчас, когда опозориться перед Дазаем — было последним, что она хотела сделать. Ну, по крайней мере, в этот момент. Он же с неё сто шкур сдерёт, если её желудок решит распрощаться с едой именно здесь и именно сейчас. — Открой бардачок, — Осаму, даже не смотря на девушку, скучающе следил за дорогой, — загорелся красный сигнал светофора, а гнать вперёд, нарушая правила дорожного движения, даже несмотря на то, что ночь и улицы совершенно пустые, впоследствии получая огромные счета за эти самые нарушения, даром, что в двадцать первом веке живём — камеры кругом, ой, как не хотелось — запуская руку в карман брюк и выуживая оттуда телефон. Экран, заливая ярким светом лицо юноши, включается и Дазай, что-то быстро печатает, уже через минуту вновь выключает гаджет, но на этот раз кладёт его рядом с подстаканником, вновь невозмутимо упираясь скучающим, но в то же время серьёзным взглядом в дорогу впереди и, кажется, наблюдая за быстро меняющимися цифрами на небольшой панели светофора, что висит чуть впереди над ними. Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… — Там лежит белая упаковка таблеток. Вода на заднем сиденье. Выпей, должно полегчать, — Юми непонимающе склонила голову набок, безуспешно пытаясь поймать взгляд парня. Таблетки? Рука сама тянется к небольшому отсеку под приборной панелью, с тихим щелчком открывая его. Машина слабо дёргается и, взревев мотором, срывается с места, продолжая нестись к пункту назначения. Где-то в углу загорается маленькая лампочка, освещая содержимое ящика: провода от зарядных устройств, забытая кем-то — а может и самим Дазаем — помятая пачка жвачки, коричневый футляр для очков, куча различных чеков, фантиков из-под конфет и блистеры таблеток. Однако взгляд девушки зацепляется за чёрный пистолет, сиротливо лежащий в самом конце и прикрытый прочим мусором от посторонних глаз. Юноша, краем глаза заметив то, как его пассажир смотрит вглубь бардачка, чья крышка, подобно пасти притаившегося монстра, приглашающе раскрылась, ожидая, когда очередная жертва просунет руку вперёд, в то время, как монстр захлопнет свою ловушку, отрывая пойманную конечность и довольно проглатывая её, тяжело вдыхает и, всё ещё продолжая следить за дорогой, лишь немного сбавив скорость, слегка наклоняется в сторону, доставая нужную упаковку таблеток, которая тут же летит в сторону девушки и с тихим шорохом приземляется ей на колени, захлопывая крышку и возвращаясь в обычное положение. — О-откуда у Вас пистолет? — Юми осторожно взяла коробочку в руки, словно опасаясь, что та вдруг запикает и замигает красными огоньками, буквально через секунду превращая автомобиль с его пассажирами в общую кроваво-металлическую кучу. Она, даже не поворачивая головы, буквально каждой клеточкой тела чувствует, как Дазай, сидящий по правую руку от неё, до скрипа сжимает зубы и закатывает глаза, мысленно проклиная девушку всем, на чём свет стоит и, скорее всего, сожалея её внимательности. Казалось бы, такая безмозглая дура, а такие мелочи почему-то замечает. — Он не мой. Эта машина принадлежит нашей организации, так что ей много кто пользуется, — Осаму на секунду замолкает и, слегка прикрыв глаза, звонко чихает. Видимо, даже несмотря на напускную крутость, болезни не обходят стороной даже такого как он. — В таком случае возникает ещё пара вопросов: что за компания может хранить в своих машинах оружие и для чего оно нужно её сотрудникам? — Юми, даже и не надеясь получить какой-либо внятный ответ, принялась открывать коробочку, стараясь не бросать слишком заметных настороженных взглядов в сторону бардачка. — Приедем — узнаешь, — если хорошенечко прислушаться, по голосу парня можно понять, что разговор начал уже порядком раздражать его, однако взгляд карих глаз, в которых периодически отражались огни пролетающих мимо фонарей, по-прежнему оставался спокойным и в какой-то мере безразличным. Таким, словно вся жизнь для него утратила какой-либо смысл. «Поэтому у него руки и шея в бинтах?». Человек, пытающийся свести счёты с жизнью лишь потому, что она для него превратилась в тяжкое бремя, которое влачить за собой с каждым днём становилось всё труднее. Человек, в чьих глазах уже давным-давно угас жизненный огонь, оставив после себя лишь холодные угли, которые разжечь вновь не по силам никому. — Что Вы прячете под бинтами? — Юми, с характерным треском вытащила наполовину пустой блистер таблеток — видимо кого-то из знакомых Дазая тоже укачивает в машине — из коробочки, откладывая последнюю в сторону и, уставившись взглядом в свои колени, мысленно проклиная себя за столь идиотский вопрос. — Ну, раз уж ты сама решила коснуться этой темы, — юноша резко повернул руль, сворачивая влево. Часть дороги прямо возле поворота была огорожена невысоким железным забором, вокруг которого торопливо сновали рабочие в оранжевых жилетах. Некоторые, судя по их выражениям лиц, были чем-то недовольны и, периодически размахивая руками, кричали что-то неразборчивое. Юми слегка безразличным взглядом следила за небольшой машиной, что, едва слышно гудя, укладывала новый асфальт. Однако, несмотря на показательно-пофигистичное отношение ко всему происходящему, девушка внутренне находилась в настолько сильном напряжении, что казалось, что её нервы не выдержат и в буквальном смысле лопнут, выливаясь в затяжную истерику. А учитывая то, что по правую руку от неё сидит человек, с которым она знакома от силы часа четыре и не понятно, какой у этого самого человека характер, учитывая всё произошедшее сегодня, с уверенностью можно сказать лишь одно — этот человек безумно вспыльчивый, однако он хорошо умеет скрывать свой гнев за напускным безразличием — а, учитывая все эти аспекты и то, что поведение девушки может его нешуточно разозлить, представить, чем закончится истерика, получается весьма расплывчато, как если бы она смотрела на своё будущее через запотевшее или же покрытое инеем стекло, — Хотел предупредить тебя с самого начала, — машина слегка подпрыгнула, видимо переехав через «лежачего полицейского», отчего Юми, успевшая прислониться головой к стеклу, глухо вскрикнула, потирая ушибленное место и с ненавистью глядя на своего «обидчика», видя лишь своё возмущенное отражение. Осаму незаметно посмотрел на девушку, а уголки его губ слегка приподнялись вверх, образуя лёгкую, можно даже сказать безобидную, усмешку, тут же вновь сменившуюся холодным безразличием. — Тему бинтов поднимать запрещено, особенно тем, кого я практически не знаю, — «Не доверяет. Но этого вполне можно было ожидать, я же не верю ему», — Ясно? — Да, — Юми сконфуженно начала перебирать в руках блистер с таблетками, в какой-то момент наконец вспоминая о них и, спохватившись, повернулась назад, оглядывая тёмное кожаное сиденье в поисках упомянутой Дазаем бутылки воды. Да, какая-то бутылка там и правда была, хотя, правильнее будет сказать не «была», а валялась в самой жопе автомобиля, только, как позже выяснила девушка, придирчиво крутя в разные стороны и рассматривая пластиковый предмет с непонятной жидкостью в свете фонарей, далеко не с водой. М-м, Дазай что, предлагает ей выпить эту коричневую, по запаху больше напоминающую какой-то забродивший компот, жижу? Юми, почему-то, до последнего надеялась, что не разглядит в подозрительной субстанции каких-нибудь личинок или прочей живности. — Скажите честно, вы меня отравить хотите? — Юми осторожно поставила бутылку в подстаканник, решив, что здоровье ей важнее. Не хотелось бы отравиться непонятной дрянью. А лёгкую головную боль и тошноту можно и перетерпеть, в первый раз что ли? Повисшую в салоне на пару минут тишину прервал громкий, с лёгкими нотками зарождающейся истерики смех. Нет, эта девчонка просто поражает своей наивностью вперемешку с глупостью. Дазай слегка запрокинул голову назад не переставая смеяться над чем-то, ведомым только ему одному. Юми чисто машинально вцепилась рукой в ручку двери, готовая в любую секунду открыть её, выскочить на улицу и бежать. Не важно куда, главное, чтобы к адекватным и порядочным людям, а не оставаться с этим психом — мало ли, кого он там своим больным сознанием видит. Автомобиль едва не врезался в, появившийся буквально из ниоткуда, железный столб с дорожным знаком, извещающем о пешеходном переходе, однако, стоит похвалить весьма быструю реакцию Осаму, который, тут же прекратив ржать аки умалишенный, в мгновение ока сориентировался, предотвращая возможную аварию и вновь выезжая на дорогу и при всём этом сохраняя совершенно спокойный и в какой-то мере беззаботный вид, словно ему не впервой проделывать подобные трюки. Юми же в это время уже, вжавшись в сиденье, молилась всем богам в надежде на то, что судьбой ей уготовано прожить более долгую жизнь. — Милая моя, — приторно-льстивый голос Дазая уже был одним из тревожных звоночков. В классе девушки были похожие на юношу личности, которые вели себя примерно так же: вот вроде бы всё хорошо, радуется вместе со всеми, смеётся, однако, пройдёт всего несколько мгновений и этот человек, без зазрения совести, ни за что, ни про что начнёт макать тебя в грязь лицом. Такие люди внешне, вроде, хотят казаться простачками, любящими от души посмеяться, однако в душе будут злорадствовать над каждой твоей ошибкой, ведь для них это великолепный шанс проявить себя, показать своё превосходство и, по-возможности, разложить по полочкам, что и как нужно было сделать, — Если бы я хотел избавиться от тебя, то не стал бы придумывать таких изощрённых способов, ведь я… — Дазая вновь чихнул. Неужели заболел? — я могу сделать гораздо проще: пристрелить тебя и всё. Благо, что принадлежности для этого у меня имеются, — он многозначительно посмотрел на приборную панель, — Хотя, в таком случае, я бы лучше предложил тебе двойной суицид, но ты, во-первых, вероятнее всего, не согласишься и, скорее всего, пошлёшь меня нахуй с таким предложением, — «А мне нравится, как точно ты мыслишь», — А во-вторых, я ещё не представил тебя своему боссу, так что твоя жизнь, пока что имеет, хоть и небольшую, но ценность. Однако, ты должна понимать, чем закончится для тебя этот день в том случае, если босс решит, что от тебя в нашей организации проку никакого не будет, — Юми шумно сглотнула, в красках представляя то, как Дазай, снимая пистолет с предохранителя, безжалостно убивает её в тёмном переулке, в котором, даже если истошно вопить, тебя не услышат или же, мысленно тихо посочувствовав очередной жертве очередного маньяка, сделают вид, что никого не видели, ничего не слышали, крепко спали и вообще — мы глухие, отъебитесь от нас. — Эй, ты что, решила тут остаться? —Дазай пощёлкал пальцами перед глазами девушки, привлекая её внимание и возвращая из кровавых и жестоких мыслей в не менее жестокую, но благо, что не кровавую, реальность, —Приехали. Юми непонимающе уставилась на Осаму, чуть позже осознавая, что машина, оказывается, уже остановилась. Интересно, сколько минут она так сидела, просто тупо втыкая в пространство? Освещение в салоне стало немного хуже — уличные фонари на этой дороге встречались реже и едва-едва светили, создавая мрачновато-жутковатую атмосферу. По коже пробежали толпы мурашек. Руки резко стали холоднее, словно она держала их несколько минут в ледяной воде. А что будет, если босс Дазая решит, что им не нужен такой работник? Известно что. Осаму, спасибо ему, блять, большое, потрудился объяснить, правда, своим объяснением, конечно, заполнив недосказанности, но и до жути напугав. Либо одно, либо другое. Осаму тяжело вздохнул, мученически закатывая глаза. Сколько уже можно ждать пока эта девчонка соберётся с мыслями и подаст хотя бы один признак того, что человек, сидящий рядом с юношей — действительно человек, а не вылепленная из воска слишком уж реалистичная кукла? Маленькая панель часов мигнула ярко-зелёным цветом, указывая время: 23:56. Поздновато для того, чтобы разъезжать по улицам. Поздновато, но не для Дазая. Его организм, да и он сам уже давно подстроился под такой образ жизни: весь день спишь или разбираешь бумаги, которые не успел доделать в офисе, ближе к девяти вечера едешь на эту блядскую работу, а после неё приезжаешь домой примерно в одиннадцать утра, и по новому кругу. Своя собственная жизнь порой напоминала Дазаю какую-то замкнутую петлю. День сурка. Со временем ему надоело всё это. Жизнь потеряла для него краски и, словно с палитры художника, рисующего комикс о его жизни, пропали все цвета, окрасилась в скучные серые тона. Поэтому, каждый день, возвращаясь в свою пустую холодную квартиру, — причём, в прямом смысле холодную — он всегда оставлял окна открытыми и намеренно не включал подогрев пола, полагая, что адский холод сможет хоть как-то отрезвить его, сможет привести разметавшиеся мысли в порядок — он пытался разбавить свою серую жизнь красными каплями крови. Иногда, сидя ледяном кафеле в ванной, Осаму, в очередной раз проведя лезвием по и без того израненным запястьям и меланхолично смотря на то, как кровь тонкими струйками стекает по руке, падая на белый пол, кричал в безмолвную тишину квартиры. В этих криках он словно высказывал всё, что думает об этой суке-жизни, что в какой-то момент решила свернуть со своего предначертанного пути и просто пошла по пизде, совершенно не заботясь о том, нравится ли этот новый путь её хозяину. И он ему не нравился. Он не хотел работать там, где работает сейчас. Или всё-таки хотел? Дазай бесконечное число раз пытался покопаться в себе, пытался выяснить: а хочет ли он вообще состоять в этой организации? Хочет ли следовать её законам и подчиняться им? Он думал над этим множество раз, но так и не смог прийти к какому-либо определённому ответу. Наконец, открыв дверь, перед этим предусмотрительно вытащив ключ зажигания, юноша вышел из машины, подставляя лицо прохладному ветру. Этот ветер сильно отличался от того, который дул в порту. В этом ветре не было приятной морской свежести. Конечно, он был, можно сказать, теплее, и гораздо слабее, но всё равно сильно взъерошивал непослушные, уже почти высохшие после внеплановых водных процедур, каштановые волосы, что теперь, разлетаясь в разные стороны, загораживали весь обзор. — Я сейчас закрою машину и ты останешься там, если не вылезешь, — Дазай наклонился, складывая руки на дверь и заглядывая в стекло, пытаясь рассмотреть в темноте салона, что сподвигло девушку задержаться. Юми едва заметно вздрогнула, почему-то смотря на юношу так, словно вместо него стояло какое-то непонятное и видимое лишь ей одной существо, — Считаю до трёх. Один… Два… Тр-… — Всё, уже выхожу, — девушка поспешно открыла дверь, перед этим отложив пачку с таблетками, которые она всё ещё зачем-то держала в руках, на соседнее сиденье — убирать их обратно в бардачок и волей-неволей снова видеть оружие не очень хотелось, — Вы со всеми так себя ведёте? — Нет, конечно. Только с тобой, ты же у нас особенная, — Дазай усмехнулся, однако в его глазах застыло нечто тёмное и жуткое. Замки на дверях тихо щёлкнули, а фары, словно машина прощалась со своими пассажирами, мигнули оранжевым, на мгновение освещая тёмную улицу ярким светом и вновь погружая её в темноту. Высокое здание офиса выглядело весьма зловеще на фоне тёмного, почти чёрного неба. Практически во всех окнах, несмотря на позднее время всё ещё горел свет, свидетельствуя о том, что многие работники этой организации до сих пор находятся на своих рабочих местах. Прямо как муравьи в муравейнике. Интересно, если здание разрушить, то все находящиеся в нём, подобно этим насекомым-трудягам будут разбегаться в стороны, хватая с собой всё самое необходимое? Где-то неподалёку громко завыла сирена скорой помощи. От неожиданности Юми слегка отшатнулась в сторону, однако рука Дазая, крепко схватившая её за локоть, не дала сделать и шага. — Ты научишься когда-нибудь смотреть под ноги, — под недовольным взглядом юноши девушка почему-то почувствовала себя маленьким ребёнком, которого отчитывает родитель за очередную провинность, — Ещё бы шаг и ты упала прямо в лужу, — он кивнул за спину Юми, — могла хотя бы спасибо сказать. — С-спасибо большое, — она едва слышно облегчённо вздохнула, когда Дазай отпустил её руку и, напоследок закатив глаза и цыкнув, начал подниматься по ступенькам, ведущим к входу в здание. Да уж, что сказать, хватка у него железная. Наверное, останется синяк.***
Стеклянные автоматические двери медленно разъехались в стороны, пропуская пришедших в просторный, выполненный в тёмных тонах холл. В самом центре располагалась стойка ресепшна, за которой, скучающе печатая что-то в ноутбуке, сидела молодая девушка. Её светло-пшеничные волосы были словно капля мёда в бочке чёрного дёгтя и почему-то казались слегка сюрреалистичными. Как бельмо на глазу. Справа от входа находились лифт и широкая дверь, как можно было предполагать, на лестницу. Но первое, что привлекало внимание, наверное, всех тех, кто когда-либо приходил сюда была огромная буква «М», висящая прямо напротив входа и занимающая собой чуть ли не всю стену. — Добрый вечер, Дазай-сан, — девушка мгновенно отвлеклась от своего занятия, вскакивая с места, одёргивая вниз чёрную юбку и как-то неуклюже кланяясь, — Мори-сан просил передать, что будет ждать Вас у себя в кабинете, — она бросила короткий заинтересованный взгляд на Юми, словно оценивая её, однако после лёгкого кивка со стороны Осаму тут же опустилась на место, мгновенно теряя интерес к пришедшим и возвращаясь к работе. Звук шагов эхом раздавался в тишине холла. В тот момент девушке казалось, что этот звук — самое громкое, что она слышала когда-либо в своей жизни. Ноги легко скользили по мраморной плитке, от чего появлялось непреодолимое желание оттолкнуться и, словно на коньках проехаться по полу, представляя себя в роли какой-нибудь знаменитой фигуристки Двери лифта с тихим «дзинь» медленно открылись. — Дазай, скажите, — Юми неуверенно теребила в руках край рукава блузки. Ей почему-то резко захотелось вернуться обратно в порт и не идти ни к какому боссу. Она, конечно, знала, что осознание происходящего в полной мере приходит немного позже, но не думала что настолько. Или это исключительно она одна так безбожно тупила, разрываясь между согласием и отказом? Интересно, когда она вырастет и придёт время выходить замуж, то же самое повторится и перед алтарём? — скажите, что значит эта буква на стене? Это название организации? — Ты задаёшь слишком много вопросов, а это в некоторых ситуациях не есть хорошо, — Осаму слегка взъерошил волосы, откидывая свисающие на глаза пряди чёлки назад, — Буква «М» означает Портовая Мафия, — его губы расплылись в улыбке, пока он наблюдал за всей гаммой эмоций отразившихся на лице девушки в тот момент. Непонимание, недоверие, смятение, а уже потом страх. Он видел как руки Юми затряслись, словно температура в помещении резко упала, а ноги подкашивались: того и гляди разъедутся в стороны и бедняжка упадёт на пол, лишившись чувств. Обхватив слегка вздрагивающие плечи, Дазай, подталкивая девушку вперёд, зашёл в кабину лифта, быстро нажимая на кнопку нужного этажа, дабы не дать Юми время опомниться и сбежать, — Ну что ты трясёшься как осиновый лист? Мафия не кусается. Правильно, ведь мафиози — не дикие звери, чтобы кусаться. Они демоны в обличье людей, не знающие слова «поражение». Они не кусаются, нет, они, ни секунды не колеблясь, нажимают на курок и простреливают грудь тремя пулями, разрывая тонкую нить жизни. «Не нужно нас бояться, не нужно… »***
Мелодичная музыка, играющая в лифте, ни черта не успокаивала в конец расшатавшиеся нервы. Как? Ну вот как можно быть такой ёбнутой на всю голову, чтобы довериться совершенно незнакомому человеку и пойти с ним непонятно куда? Браво, Юми, ты по праву заслужила приз «Самый тупой человек года». Сердце бешено стучало в груди так, словно вот-вот было готово выпрыгнуть из грудной клетки от неописуемого ужаса. Буквально затылком чувствуя внимательный и изучающий взгляд Дазая, девушка невольно вздрогнула, а побледневшая, казалось, на несколько тонов кожа покрылась мурашками. Зеркальные стены лифта отражали всё смятение Юми. Наблюдая за лицом девушки, на котором одна эмоция мгновенно сменялась другой, Осаму невольно расплылся в мерзкой на взгляд девушки ухмылке. Он ощущал страх девушки практически каждой клеточкой своего тела и осознание того, что это маленькое беззащитное создание теперь до дрожи в коленях боится и того места, практически в самом сердце которого они сейчас находятся, и его самого, ложилось как бальзам на давно израненную душу, согревая её каким-то неописуемым теплом извращённого удовольствия. Тихий мелодичный звон оповестил об остановке лифта, а двери медленно разъехались в стороны. Представший перед взглядом, уходящий куда-то вглубь здания коридор практически полностью был скрыт непроглядной темнотой, и лишь на расстоянии пары метров можно было разглядеть хоть что-то. Дазай, в нетерпении, слегка грубовато толкнул девушку вперёд. Он уже устал ждать, пока она соберётся с мыслями. На её месте он бы уже давным-давно подстроился под сложившуюся ситуацию и пустил всё на самотёк. Зачем пытаться изменить предрешённую судьбу, тем более находясь всего в одном шаге от жизненной развилки. Бордовый ковёр с каким-то непонятным мелким узором мягко пружинил под ногами, так что даже гулкого эхо шагов в коридоре не было слышно. С левой стороны, судя по просветам между плотными тёмными шторами, были окна, из которых, вероятнее всего, открывается прекрасный вид на город. Ещё бы, тридцать пятый этаж на такой высоте любой вид покажется сказкой. Справа на стене висели небольшие картины в рамках, обрамлённые светодиодной лентой. Иногда картины сменялись чёрными дверями различных кабинетов, которые практически невозможно было разглядеть во мраке коридора. Руки и ноги начали дрожать, то ли от того, что в коридоре было весьма прохладно, а одежда всё ещё не до конца высохла и была немного мокрой, то ли от страха перед неумолимо надвигающейся встречей с главой организации. Боссом Мафии. Слово «Мафия» всегда ассоциировалось у Юми с кучкой бандитов, подкарауливающих беззащитных прохожих в тёмных переулках или вымогающих деньги у кредиторов. Порой, при просмотре очередной политической передачи, её, любившая поворчать по пустякам, бабушка совершенно невзначай начинала бранить всех чиновников и депутатов, уверяя её, свою внучку, в том, что если бы не мафия, прячущаяся в тени этих бюрократов и помогающая им в налаживании связей, нашей страной бы не управляли эти «свиньи в костюмах», отбирающие у честного народа все деньги и складывающие их к себе в, судя по всему, бездонный карман. Но эта мафия определённо точно была другой и сильно отличалась от той, которую, с описания так и не примирившейся с распадом Советского Союза бабушки, представляла себе девушка. Их «тайное убежище» было совсем не тайным и, скорее всего, его было заметно из любой точки города. Перед зданием не стояло никаких, больше смахивающих на гангстеров, охранников с кастетами на пальцах и ножами за пазухой. Внутри всё было чисто, на полу не были разлиты лужи крови и нигде не валялись изувеченные трупы врагов Мафии; человек, прибывший сюда в первый раз, не отличил бы это место от обычного офиса какой-нибудь весьма богатой и влиятельной компании. Разве что практически весь интерьер был выполнен преимущественно в тёмных и чёрных тонах, но так обстановка выглядела даже весьма эффектно. Да и те, кто состоит в этой организации, — если брать во внимание только Дазая и девушку на ресепшне, ведь других мафиози Юми просто напросто ещё не видела, а потому, не могла судить о них в полной мере, — выглядят весьма прилично: никаких тяжёлых цепей, противно звенящих при каждом движении, никакого небрежного «бандитского» вида, только лишь строгие, «с иголочки», костюмы. Если случиться встретиться с таким человеком, невозможно будет отличить его от обычного офисного клерка. Именно на это, судя по всему, и рассчитывал глава мафии: чтобы люди, работающие на него могли не беспокоится о том, что их принадлежность к столь опасной организации всплывёт и об этом, не дай Бог, узнает полиция, ведь, если учитывать то, что, вероятнее всего, практически каждый мафиози хоть раз в своей жизни убивал кого-то, многим из них светит пожизненное заключение в тюрьме, если не жестокая казнь за всё содеянное. Что ж, должно быть этот босс Мафии знает цену своим подчинённым и не разбрасывается ими направо и налево, мало-мальски заботясь об их безопасности. Если бы не Дазай, резко схвативший девушку за руку, она точно впечаталась бы носом в дверь, замечтавшись и не разглядев её в полумраке — и почему здесь все двери чёрные? Их же хер увидишь в темноте. Два, внушительных размеров охранника, стоявшие по обеим сторонам от двери среагировали практически мгновенно, одной рукой загораживая проход, а другой принимаясь доставать из кобуры пистолет. Но одного короткого взмаха руки хватило для того, чтобы бугаи, коротко кивнув и бросив настороженный взгляд на Юми, что в смущении топталась на месте, даже не пытаясь вырвать руку из крепкой дазаевской хватки, вернулись в своё исходное положение. Чёрные, такие же, как и у Осаму, строгие костюмы весьма нелепо смотрелись на перекаченных телах. Казалось, что, того и гляди, пуговицы на пиджаке оторвутся и прилетят какому-нибудь «счастливчику» прямиком в глаз. Без стука открыв дверь, Дазай медленно вошёл в просторный кабинет, продолжая тащить за собой девушку, словно та была каким-то мешком с картошкой. Возле противоположной от входа стены стоял большой стол, на котором кое-где небрежно валялись какие-то бумажки и цветные мелки. Рядом в тёмном открытом футляре лежали очки в металлической оправе. Свет от тёмно-коричневой настольной лампы создавал в их линзах причудливые блики. Стену с правой стороны полностью закрывал собой огромный шкаф с книгами. Судя по слегка потрепанным корешкам переплётов некоторые книги были либо весьма старыми, либо слишком полюбились их хозяину, и он раз за разом перечитывал их, а некоторые совсем новыми. Ящики нижних полок были закрыты, но сквозь небольшую щель между дверцами можно было разглядеть этикетки с названиями различных бутылок с алкоголем. Левая от входа стена целиком состояла из огромных панорамных окон, из которых открывался завораживающий вид на ночной город. Казалось, если подойти к самому краю и посмотреть вниз, можно почувствовать себя летящей в небе птицей. Всё вокруг кажется ничтожно маленьким и недостойным твоего внимания, но эти яркие огни не могут не притягивать взгляд, завлекая тебя и призывая спуститься вниз, дабы посмотреть на них вблизи. Интересно, ангелы видят нашу Землю с небес именно так? Залитые ярким светом огней города пробуждают в них желание увидеть эту красоту и поэтому они вынуждены спуститься вниз. Но на деле всё совсем не так. Мечтая попасть в «Рай на Земле», ангелы оказываются в мире, полном лжи, алчности и похоти. Все эти пороки люди привыкли успешно прятать за красивыми масками и яркими огнями, отвлекающими внимание. Реальность же жестока и обманчива с теми, кто не готов или не хочет знать горькую правду, предпочитая топить себя в сладкой лжи. Возле окна, сцепив руки за спиной, стоял высокий мужчина и скучающим взглядом смотрел на город, расстилавшийся перед ним. Однако его взгляд был таким, будто он, пускай и смотрел на высокие дома, складывающиеся в один огромный бетонный лабиринт, озарённый светом многочисленных фонарей, видел нечто совершенно другое, недоступное взгляду другого человека. Создавалось впечатление, что его мысли на какое-то время отделились от тела и улетели в бескрайнее пространство, блуждая где-то в другом, параллельном этому, мире. — Мори-сан… — Дазай наконец-то отпустил руку девушки, деликатно покашливая и тем самым привлекая внимание мужчины. Юми тут же схватилась за руку, облегчённо вздыхая и слегка задирая рукав блузки наверх, дабы проверить, не осталось ли следов от пальцев. — Что-то случилось, Дазай? — мужчина медленно, словно он чертовски не хотел этого делать, повернулся к пришедшим, устало глядя Осаму в глаза. Только сейчас, при более-менее ярком свете исходящем из настольной лампы, Юми удалось рассмотреть мужчину более детально. На, как смела предположить девушка, ему было сорок-сорок пять лет. Тёмные длинные волосы почти доходили до плеч, а две тонкие пряди чёлки свисали с двух сторон от лица и периодически спадали на глаза, из-за чего их обладателю приходилось забавно встряхивать головой, дабы вернуть их на прежнее место. Из одежды на нём был плащ, похожий на тот, что носил Дазай, по длине доходящий ему чуть ниже колен. На шее висел незавязанный длинный красный шарф. Девушка никак не могла взять в толк, зачем носить плащ и шарф в столь тёплую погоду? Под строгим приталенным серым костюмом виднелся край белой рубашки. Тёмно-фиолетовый галстук был ослаблен и свободно висел на шее, разбавляя строгий рабочий образ и добавляя в него некую небрежность. Худые ноги практически до колен скрывали высокие коричневые сапоги на небольшом каблуке. Если судить исключительно по внешнему виду, то даже и нельзя предположить, что этот человек может иметь какое-то дело с Мафией. Он может сойти за обычного офисного начальника, Боги, да хоть за директора элитного ресторана, но никак не за главу возможно самой опасной группировки этого города. Разве что глаза… Если человек, ранее не знакомый с Мори-саном, решит наладить с ним зрительный контакт, ему определённо точно, спустя некоторое время, будет не по себе. Всё зависит лишь от того, насколько хорошо ты можешь контролировать себя и свои эмоции. В глазах этого человека застыли ужас и страх десятков людей. Людей, жизнь которых бесцеремонно оборвала рука господина Мори. Его глаза похожи на две капли запёкшейся крови. Словно человек, придумывающий сценарий его жизни вдруг решил, что было бы неплохо сделать кровавой не только судьбу этого человека, но и глаза. — В такое время ты обычно бываешь на задании, — мужчина наконец-то перевёл взгляд на девушку и лицо его в удивлении вытянулось. Юми от этого взгляда как холодной водой с головы до ног окатили. Теперь понятно, почему люди боятся Мафию, — Это ещё кто? Если ты решил устроить к нам ещё кого-то, то сразу говорю: нашей организации нужны сильные и боеспособные эсперы, а не какие-то там очередные бесполезные шестёрки, — он резко развернулся и направился в противоположный конец кабинета. Стук его каблуков, приглушенный таким же, что и в коридоре ковром, едва слышно раздавался в полнейшей тишине. Казалось, что даже часы на стене над столом замерли и само время остановилось, ожидая его следующих слов. — Вы же знаете, Мори-сан, я не привожу в нашу организацию людей, которые будут нам бесполезны, — Дазай слегка подтолкнул девушку вперёд. Юми, не ожидая такого действия с его стороны, запнулась за какой-то, судя по всему, невидимый предмет и едва не шмякнулась на пол. Мужчина на это лишь скептически приподнял левую бровь, всем своим видом показывая, что совершенно не понимает происходящего. Осаму лишь тяжело вздохнул и закатил глаза, мысленно, Юми была уверена, проклиная её, — А способность этой девчонки, я полагаю, может представлять немалую ценность для организации. — Способность.? — Почему-то девушке начало казаться, что они находятся на какой-то эстафете, потому что теперь наступила её очередь нихера не понимать, — Что ещё за способность? — Способность — это особый дар, которым обладают немногие люди. Их называют одарёнными или же эсперами. У каждого из них своя способность. Портовая Мафия, то есть мы, стараемся привлечь на нашу сторону как можно больше одарённых, дабы держать их под своим контролем, — Дазай устало потёр слегка покрасневшие глаза и зевнул. По нему было видно, что он безумно хочет спать. Удивительно, что он до сих пор мог не только нормально стоять, но и говорить. — Дар, значит. Способность, — Юми поджала губы, на несколько секунд нахмурившись, видимо обдумывая что-то, но вдруг затряслась от безудержного смеха. На её карих глазах выступили прозрачные кристаллики слёз, а лицо приобрело розоватый оттенок, вытеснив собой всю бледность, — А, я поняла! Очень… смешно! Я что, на шоу какое-то попала? Где тут камера? Куда смотреть нужно? Я даже уже поверила, что вы не шутите, — она ещё какое-то время продолжала смеяться, но увидев удивленные лица мужчин мгновенно успокоилась, — Эй, ну же, прошу, скажите, что это шутка. У меня ведь нет никакой способности! — Повеселилась и хватит, — мужчина буквально в несколько широких шагов пересёк кабинет, резко хватая девушку за руку, от чего та громко вскрикнула и автоматически попыталась вырваться, — Либо ты показываешь нам свою способность, либо попрощаешься со своей жизнью в первой же… — Ринтаро-о! — громкий детский голос прервал яростную речь мужчины, заставляя его отпустить руку Юми и переключить своё внимание и слух на этот самый голос. Дазай лишь мученически закатил глаза, боком начиная отходить к другой, запасной, двери, что находилась рядом с книжным шкафом и, если не приглядываться, была практически незаметна, сливаясь с обоями. — Ни шагу дальше! — Мори повернулся к юноше, укоризненно глядя на него. Однако его взгляд тут же сменился на умоляющий. Таким обычно смотрят собаки на своих хозяев, когда просят, чтобы их покормили, или маленькие дети, когда выпрашивают у родителей очередную, впрочем-то, бесполезную игрушку, — Я что, многого прошу? — Дазай лишь тяжело вздохнул, но, тем не менее, вернулся на место и, сложив руки на груди, демонстративно отвернулся от мужчины, всем своим видом показывая, что обижен на него за то, что тот на пресёк его, чего уж греха таить, позорную попытку бегства. Юми, всё это время удивлённо наблюдавшая за весьма странной реакцией юноши, уже приоткрыла рот, дабы задать интересующие вопросы, однако прозвучать им было не дано. Тяжёлая дверь резко открылась и громко ударилась о стену, только чудом не задевая зазевавшуюся девушку и едва не превращая её в неприметную лужицу на тёмных обоях. Мори шокировано отошёл на несколько шагов назад, поднимая руки в успокаивающем жесте и натянуто улыбаясь девочке, стоящей в проходе. Её ярко-голубые глаза едва не метали молнии, а руки были сильно сжаты в кулаки. — Ринтаро! — она взмахнула рукой, одним движением убирая золотистую прядь волос с лица и поправила ободок с небольшим красным бантом. — Где мои обещанные сладости?! Я хочу тортик! — девочка капризно топнула ногой, обутой в красные туфли с небольшим каблуком, — Ты же сказал, что принесёшь мне мой тортик! — девочка прищурила глаза, медленно направляясь к Мори, что, судя по его нынешнему виду, пытался слиться со стенкой, — Мы договаривались, что, если я примерю все платья, которые ты напокупал, то получу любые сладости. Я свою часть договора выполнила. А ты — нет! — она сложила руки на груди и отвернулась от мужчины, надув губки и чуть сморщив аккуратный маленький носик. Стоя в такой позе, казалось, что девочка пародирует Дазая. И, судя по коротким косым взглядам юноши, он думал точно так же, — А это ещё кто такая? — Юми каким-то образом пропустила тот момент, когда девочка наконец её заметила и без какого-либо стеснения начала с интересом разглядывать, ибо совершенно точно могла поклясться, что не видела эту девушку раньше. — Это… Это… — Мори повернулся и вопросительно уставился, почему-то, на Дазая. Однако, получив в ответ лишь тишину и недовольный фырк, в отчаянии перевёл взгляд на девушку, буквально прожигая ту внимательным взглядом, от которого у последней руки резко стали холодными, словно их только что окунули в ледяную воду. От этого взгляда хотелось скрыться за бетонными стенами. Убежать на край земли, но лишь бы не видеть его. Резкий, прямой, холодный и оценивающий. Создавалось впечатление, что своим взглядом этот человек, словно скальпелем, препарирует своего собеседника, изучает, пробирается в самые сокровенные уголки души, вытаскивая на свет все тайны. И если взгляд Дазая тоннами излучал холодное безразличие, то взгляд Мори был жутким и внушал невообразимый страх. — Как твоё имя? — Меня зовут Ви… Юми, — девушка запнулась, осознавая, что чуть было не попалась на собственной лжи. Щёки вмиг стали пунцовыми, но, благо, в полумраке этого видно не было. — Юми… — протянула девочка так, словно пробовала имя на вкус, при этом задумчиво наматывая на палец золотистый локон, — Я — Элис, приятно познакомится, — она в считанные секунды оказалась возле, слегка отшатнувшейся в сторону, девушки, чуть приподнимаясь на носочках и внимательно разглядывая её лицо. Как будто художник, внимательно разглядывающий своего натурщика и старающийся запомнить все, даже самые мелкие детали, прежде чем приступить к написанию портрета и нанесению первых мазков на девственно-чистую поверхность холста, — Ты одарённая? — Я… Я не знаю, — Юми отступила на шаг назад, обхватывая руками плечи, дабы хоть как-то оградиться от неумолимо подступающего холода. — О, так это легко проверить! — Элис радостно захлопала в ладоши и закружилась по комнате. Пышная юбка её красного платья плавно развевалась, повторяя все движения девочки, — Давайте проведём тест! Что-то вроде вступительного экзамена, — теперь настала очередь девушки усиленно сливаться со стеной. — А это вполне неплохая идея, — Мори подошёл к столу, одним движением сгребая в сторону все валявшиеся на нём бумажки, с важным видом усаживаясь в кожаное кресло и складывая руки на подлокотники, — Элис, в таком случае нам понадобится твоя помощь. — А почему это именно я? Почему не Дазай? — Его способность не рассчитана на атаку, поэтому нападать, а, следовательно и проверить Юми он не сможет, — мужчина говорил с такой интонацией, словно пытался объяснить маленькому ребёнку прописные истины. Девочка недовольно фыркнула и, встряхнув золотистыми кудрями, сложила руки на груди, — Прекрасно, тогда начнём. Юми, чтобы мы могли понять природу твоей способности, ты должна показать нам, как она действует. — Но если у меня нет никакой способности? Если Дазай ошибся?! — паника всё больше и больше брала верх над здравым смыслом. Чувство самосохранения, до невозможности притупленное ещё с самого детства, на этот раз звонила во все колокола, призывая не стоять столбом, а действовать, бежать из этого адского здания. Но мозг почему-то упорно не хотел давать ногам сигнал к действию, видимо, предпочитая попросту покинуть чат и подождать, когда всё разрешится само собой. — В таком случае, потом ты сможешь винить его в своей смерти, — Мори подался вперёд, ставя локти на стол и укладывая подбородок на тыльные стороны сцепленных между собой ладоней, — Не время давать задний ход. Элис, приготовься. — Ну вот, опять, — простонала девочка, отходя в противоположный от Юми конец комнаты. — Вита Сексуалис. Мрачный кабинет озарила яркая вспышка света, невольно заставляя зажмурить глаза или прикрыть их рукой. Кожу обдало прохладным воздухом, а по полу, как на одно мгновение показалось девушке, прошлась лёгкая вибрация. — Да что здесь, блять, происходит, — на грани звука выдохнула Юми, медленно отходя назад, пока спина не соприкоснулась со стеной. Почему-то хотелось в голос кричать от страха и непонимания происходящего. Вот живёшь ты себе спокойно, а потом неожиданно попадаешь неизвестно куда, встречаешь незнакомого, чуть ли не с головы до ног обмотанного бинтами, парня, который привозит тебя в мафию и втыкает тебе о том, что ты владеешь какой-то там сверхспособностью. Так ещё и вдобавок буквально на твоих глазах самая обычная девочка начинает светиться и, как по щелчку пальцев, меняет свою одежду, а в руках только чудом удерживает гигантский шприц. — Господи, за что мне всё это… — Юми закрыла глаза руками, словно таким образом хотела скрыться от происходящего. В голове, подобно мантре прокручивались одни и те же слова: «Это всё сон. Это всё сон. Это всего лишь грёбаный сон!» — Так я и думала, — Элис поудобнее перехватила шприц и поправила съехавший в сторону медицинский колпак с большим красным крестом посередине, — И что я должна делать, Ринтаро? Ты же знаешь, я не люблю, когда ты управляешь мной, так что давай быстрее. — Атакуй её с помощью шприцов. Я что, должен объяснять тебе что и как делать? — мужчина, слегка прищурил глаза, не меняя своей позы, — Если она и правда эспер, то без проблем сможет защититься своей способностью. Элис тихо фыркнула. Было видно, что эта идея, пускай и предложенная ей самой, совершенно не приходилась ей по вкусу. И Юми была полностью солидарна с ней в этом. В то время, как Дазаю происходящее, судя по всему, доставляло неимоверный восторг. Конечно, хули ему грустить, это же не его тут убивать собираются. Вокруг Элис буквально из воздуха материализовалось с десяток медицинских шприцов. Острые кончики игл были направлены прямиком на девушку.***
— Дазай, — тихо позвал мужчина, когда тяжёлая дверь закрылась за спинами девушек, — Что можешь сказать? — Что я могу сказать? — юноша коротко усмехнулся и медленно прошёл к окну, упираясь лбом в холодное стекло. Вид ночного города с такой высоты был поистине завораживающим. Именно за это Осаму и любил свою работу. За возможность периодически приходить сюда и лицезреть этот незабываемый вид, — Я думаю, что нужно беречь эту девчонку. У неё такая способность, которую многие другие организации хотели бы заполучить себе. Никто не должен знать о том, что мы располагаем такой силой. — Что ж, пожалуй, ты прав…