Счастливый брак зависит не от того, насколько вы совместимы, а от того, как вы справляетесь со своими различиями.

      Последние осенние листья кружились в танце с ветром. Полумесяц ярко освещает тёмное звездное небо. Лира не осознавая, отмечает различные оттенки, от серого до черного, что раскрашивают звездное небо. Хотелось тишины, но, увы, как никогда ясно она слышала мельчайшие детали: завывания ветра, шелест листьев. Часы отсчитывали время слишком явно, болезненно громко. Отчего именно этот звук был признаком, доказательством того, что она ещё жива? Стрелки продолжали свой ход, словно насмехаясь... Жизнь продолжается, и время бежит вперёд.       Неизвестная по счёту сигарилла. Зажигалка, что никак не хотела поджигать табак, летит в ближайший угол. Заклинанием проще и надёжнее. Морозный воздух не остужает мысли, Лира чувствует, будто мозг плавится, словно под круцио. Только в отличие от непростительного, которому всё же можно противостоять, от нелюбви нет оружия. Ей казалось, что она пережила. Что боль стала привычной, верной спутницей. Частью новой жизни. Лира привыкла, она так думала.       Но отчего же слезы, сдавленное от спазмов горло? Когда не то, что кричать невозможно – дышать не получается. Она беспомощно шипит в черноту ночи, в черноту самой себя. Когда в седьмой раз не удаётся сделать затяжку, Лира понимает, как заледенела. Тело не слушалось. Сигарилла падает за чугунные перила балкона. Не больше длительности этого полёта, Лира думает о том, чтоб тоже полететь вниз. Может быть боль прекратиться? Малодушно и совершенно эгоистично.       Вдруг, ноги укутывает что-то теплое, живое. Хель укладывается и смотрит снизу вверх зелеными умными глазами, явно утверждая, что хозяйка идиотка. Лира начинает хохотать. Единственное, что ей остается – смех. Слезы она выплакала, кричать уже тоже не могла. А пустота никуда не уходила. Ни работа, ни дети, ни родные - ничто и никто не мог залатать эти рваные раны внутри.       Наплевав на гордость, Лира позволяла жить надежде. Была готова понять и простить. Только бы Демьян пришел и сказал, что любит. Что она нужна ему. Пусть бы придумал, соврал что угодно. Лира все равно ждала. Хотя осознание того, что её предпочли другой женщине, было. Лира сама ужасалась, тому, что готова была принять бывшего мужа обратно. Но ничего не могла поделать с истерзанным сердцем, которое, искало рациональные причины и оправдания поведению Демьяна. Хель тыкалась своим носом ей в щеку и слизывала хозяйские слезы. Кошачье урчание, теплота и мягкость черной шерсти выводили из ступора.       Встать – сил уже не было. Прижав к себе покрепче Хель, Лира ползком двинулась в комнату и закрыла балконную дверь, прислонившись к ней спиной.       – Он меня не любил. Представляешь Хель, никогда не любил. Годами жил со мной, не любя! Понимаешь? – собственный хриплый низкий голос был с трудом узнаваем.        – Мяв, ррр – черная кошка одним прыжком оказалась на круглом столике и демонстративно начала лапкой скидывать рамки с колдофото. Лира смотрела, как они летят вниз, как стекло разбивается на маленькие осколки. Так же разбивалась она. Словно это хрупкое и одновременно прочное стекло. Любого можно уничтожить, нужно знать, куда наносить удары. Демьян знал. Знал каждую болевую точку и бил именно в неё. Потянувшись рукой к ближайшему фото, Лира уже почти произнесла "репаро", когда спрыгнувшая со стола Хель оцарапала ей пальцы.       Лира взвыла, закусив край своей юбки. Воспользоваться чарами тишины даже не пришло ей в голову. Вой и слёзы сменяли друг друга. Лира проваливалась в какое-то странное состояние уже не боль, просто ничто. Пустота. Не обиды, ни злости. Пустота, ни слез, ни тоски. Понимание и осознание. Тени на потолке были очень занятными, первые солнечные лучи явно старались вывести её из этого состояние "нигде и ничто". Вдруг сверху посыпались ошмётки газеты.       – Хель, перестань!– вместо уверенного звонкого голоса, хрип. Пришлось подняться с пола и отобрать злосчастный выпуск Ежедневного Пророка, у наглого создания. Свадебное колдофото Демьяна и Хелен было уничтожено кошачьим когтями, а вот заголовок был цел.       "Я никого не любил кроме Хелен" – жирным шрифтом. Лира смотрит на буквы и эта фраза будто выжигается внутри. Похуже метки Темного Лорда. Многократно больнее круцио и других пыточных.       "Не любил" – вместо крови течет по венам. Голова раскалывается, но Лира собирает все колдофото с пола, не обращая внимания на порезы, а затем вместе со злосчастной газетой швыряет в камин.       Обиженное "мяу" отвлекает от жадного пламени. Хель уже топчет лапками кровать, намекая, что необходимо лечь и непутевой хозяйке. Лиры стягивает с себя вещи, и обнаженная забирается под тяжелое одеяло. Невербальное "нокс" и комната погружается в темноту. Щелчок пальцев плотные шторы скрывают Лиру от света звёзд и месяца. Ещё мгновение и замолкают часы. Лира делает глубокий вдох, желая наполниться тишиной. Мгновением. Медленно выдыхая, она закрывает глаза. Там среди красных и черных точек вспыхивают огненные буквы "не любил". Она снова плачет, но уже в мареве сна.       Хель недовольно фыркнув и потянувшись, заползает под тяжелое одеяло и устраивается под левым боком. Ближе к сердцу и начинает урчать. Кошка знает, как прогонять хозяйские кошмары.