Вперёд! Приказ был двигаться вперёд!
Голос подгонял, заставляя переставлять ноги и не давая возможности упасть без сил. И Роше знал — он не замолкнет до тех пор, пока солдат не выкарабкается. Канализационный лаз действительно оказался там, где указал Винсент. Чтобы до него добраться, пришлось изрядно попотеть, а теперь, пробираясь по нему, ещё и изрядно провонять. Со стороны левого, раненного, плеча раздался тихий стон. — Роше? — кажется, Мейс пришёл в себя, пусть и ненадолго. — Где? — В канализации, — коротко ответил Вернон, стараясь беречь дыхание. Идти раненым со здоровенным мужиком на плечах по скользким камням да ещё и почти в полной темноте было довольно проблематично. Так что Роше двигался скорее на ощупь и совершенно не представлял, где они находятся. А идти следовало как можно скорее. Накинутая на стражника куртка вряд ли спасëт его от холода подземелий, а кроме неё на оборотне больше ничего не было. — Уже рассвет? — почему-то спросил Мейс. Это был довольно-таки странный вопрос, но после пережитого сегодняшней ночью темерец уже не удивлялся. — Нет. — Тогда почему я в этом облике? — Нашёл, у кого спрашивать! — оскалился Вернон и опять чуть не навернулся, когда нога поехала куда-то в сторону. — Блять! Нихера не вижу. Темно, как в заднице. — Мы в южной части вызимских канализаций, недалеко от лечебницы, — тихо проговорил Мейс, пытаясь пошевелиться. — Поставь меня, Роше. Я… Кажется, могу идти. — Сдурел? — спросил Роше. — С голой жопой и босыми ногами отморозишь себе всё к херам! И так еле дышишь! — Волколаки не простужаются! — в тон ему ответил Винсент, всё-таки предпринимая попытку слезть с плеч солдата. Пришлось спускать, чтобы не упасть самому. — Тем более я лучше ориентируюсь в темноте и в этих катакомбах, а ты ни черта не видишь. Впрочем, его громкое «могу идти» всё-таки было большим преувеличением. Стоило стражнику оказаться на твёрдой земле, как он пошатнулся и наверняка бы упал, да только Вернон вовремя подхватил его и перекинул руку через собственное плечо. Идти сразу стало намного легче хотя бы потому, что теперь топал не только Роше, но и оборотень. Пусть медленно, держась друг за друга, но они шли по одному известному Винсенту пути. Стражник действительно хорошо ориентировался в темноте. То ли видел, то ли уже наизусть выучил этот поземный лабиринт, в котором был частым гостем. Это наводило на некоторые мысли, которые у Роше просто не было сил думать. Он хотел просто дойти уже хоть куда-нибудь. — Не ожидал, что ты решишь помочь кому-то… Вроде меня, — тихо произнёс Винсент через какое-то время, когда тишина уже начала порядком давить на психику. — Своих не бросаю, — столь же тихо повторил Роше и через некоторое время добавил: — Тем более ты мне жизнь спас. Откуда ты там вообще оказался? — Хотел тебя прикрыть. Не думал же, что я отправлю тебя одного на такое дельце? Вернон фыркнул на данное заявление, но лишь потому, что даже мысли не допускал, что его могут прикрывать. С чего бы, собственно? Одно дело — вынести боевого товарища на собственном горбу, другое — отправиться следить за незнакомым практически парнем, из-за которого можно ещё и от начальства за самоуправство схлопотать. Поэтому да, подобного поступка от Винсента он не ожидал. Забавно. Лейтенант городской стражи — волколак. Интересно, Фольтест знает? Наверное, знает. Или нет? Вряд ли бы Мейс распространялся об этой своей особенности направо и налево. Волк на королевской службе. Звучит как плохая шутка. Хотя теперь становилось многое понятно, и фразочки про «отменный нюх» лейтенанта приобретали новый смысл. — Что стало с Дрейкой? — Видимо, всё ещё купается в озере, — попытался пошутить Вернон, но сам же не оценил собственного юмора. — Ты сталкивался с ней раньше в бою. Знал, чего от неё ожидать. — Было… Пару раз, — нехотя признался стражник. — Но в прошлые разы я уходил. А она не преследовала. «Волк в канализации», — вспомнилось темерцу. Так, вроде, говорил Фольтест? Теперь ясно, что это был за «волк» такой. Даже «красная шапочка» нашлась. — Значит, ты знаешь, что это за магическая хрень была? — Нет, — Винсент потянул его куда-то направо. Видимо, там была нужная им развилка. — Но я видел со стороны, как Дрейка кричит слова, после которых случается что-то магическое. Очень похоже на заклинания чародеек, только какие-то странные. Всегда три слова. Чем больше она произносит слов, тем сильнее эффект и тем дольше она не говорит своих заклинаний. Это легко вычислить по паузам. — А клинки? — На счëт серого не знаю. А на чёрный в первую встречу напоролся. Я конечно… Не человек в полном смысле этого слова — у меня отменная регенерация — но он словно жизнь высасывает. Не могу объяснить. Силы пропадают, в глазах темнеет, лапы не держат, а рана та заживала почти неделю, — Мейс замолчал, словно что-то обдумывая, а потом очень осторожно продолжил. — Роше, ты… Ты собираешься рассказать о… Обо мне? — Нет, — Вернон мотнул головой. — Ты вроде мирный. Да и не слышал я, чтобы в городе говорили о чудовище, пожирающем людей по ночам. — Я не жру людей! — рыкнув, поставил точку в разговоре Мейс. — Там справа будет лестница. Нам к ней. Винсент поднимался первым, Роше направился прямо за ним, стараясь не напрягать покалеченную руку, хотя это и было довольно сложно. Наверху оказался люк, ведущий прямо на улицу — храмовый квартал недалеко от казарм и тюрьмы. Много же они прошли по этим катакомбам. Вдали уже начинало светлеть небо. Эта бесконечно длинная ночь подходила к концу, и от этого у Вернона словно последние остатки сил пропали. Он уже готов был сесть прямо здесь, как увидел, что стражник направился не к казармам, а к стоящему совсем рядом дому. Практически повалившись на дверь и сверкнув голой задницей, Винсент со всей имеющейся у него силой пару раз стукнул по ней кулаком. — Не думаю, что обитатели будут рады такому гостю, — устало фыркнул Вернон, находя в себе силы подойти к дому. И оказался не прав. Почти сразу за дверью послышался шум, стук, приглушённая брань, после чего она резко открылась. — Какой мудлон… Винсент! — на пороге возник заспанный Талер, на которого практически рухнул оборотень. Худощавый цирюльник, матерясь на чём свет стоит, подхватил стражника и поволок его в собственный дом. — Я уже даже не удивлён, — сам себе признался Вернон, потому что сил удивляться уже просто не осталось. Он мог только порадоваться наступившей тишине в собственном сознании. Войдя в дом, темерец заметил, как Милош вначале пытался дотащить оборотня до ближайшей лавки, а в итоге практически повалил на неё Винсента. Тот даже не трепыхался — не то сознание потерял, не то потратил последние остатки сил, просто чтобы своими ногами выбраться из канализации. Одно было ясно точно — бледный до синевы Мейс тяжело дышал и почти не двигался. Раны, что оставила на нëм чёрная, смотрелись не слишком пугающими, но вряд ли Винсент такой хороший симулянт, чтобы столь мастерски притворяться умирающим. — Ёб твою мать через семь пар потных портянок оглоблей в дышло! — Талер профессионально проверил пульс оборотня и бросился метаться по комнате в поисках, как оказалось, одежды и одеял, одновременно с этим пытаясь подкинуть дров в печь и приготовить что-то из чего-то. Вернон посмотрел на это философски и присел у стены, не забыв прикрыть за собой дверь, чтобы не привлекать случайных прохожих. — Вот же мандавошь драная! Винсент, не спать. Не спать! — Да не сплю я, — хрипло отозвался стражник. — Талер, обо мне не беспокойся. Сам же знаешь, заживёт как на собаке. Лучше Роше помоги. У него плечо насквозь пропорото. — РОШЕ?! — Милош обернулся и, кажется, только сейчас заметил ещё одного посетителя. Почесав лысину, он повторил фразу темерца, сказанную не так давно. — И почему я не удивлен? Если где-то случился пиздец, то ищи рядом Вернона Роше. Слушай, твоё имя скоро будет синонимом к слову «пиздец». — А твоё имя уже синоним к «пошёл нахуй», — тихо оскалился солдат, прикрывая глаза. Сознание медленно начинало ускользать. — Раз материшься, значит, жить будешь, — деловито произнёс Талер, уже оказавшийся у одной из настенных полок и выискивая на ней нечто для Вернона совершенно непонятное. Как оказалось, какие-то травы и кривую иголку с уже продетой в неё ниткой. — Ну-ка, раздевайся. Посмотрим на не задокументированное анатомией отверстие в твоём теле. Ёбушки-воробушки. Тебя что, бес ебал да дыркой ошибся? — Знаешь, Талер, по ощущениям я даже спорить не буду с данным утверждением. Только ебала меня Дрейка. — Роше, — проникновенно произнëс цирюльник, прикладывая некий мешочек к ране, из-за чего темерец дёрнулся, но быстро расслабился. Вместо обжигающей даже спустя столько времени боли, плечо почти сразу онемело. — У меня фантазия богатая. Я ж и поверить могу. Ахуеть. Никогда не видел такой аккуратной раны! Да ты везунчик, Роше! — Так он и не врёт, — хрипло рассмеялся со своей скамейки Винсент. — Дрейка трахнула нас обоих! И ещё кучу человек в придачу. — Надеюсь, не стражников? — Нет. Головорезов Могилы. Сам он удрал. Его вонь даже запах канализации на перебивал. — Она ему глаз выколола, — поддакнул Вернон. — Случайно не этой хероборой? — цирюльник ловким движением руки достал что-то из-за пояса солдата, и Роше с удивлением уставился на серый обоюдоострый кинжал с острой гардой. Плечо неприятно опалило болью, прошедшей по нервам от того места, где заканчивалось действие лекарства. — Нет, судя по всему, этим дырявили уже тебя. Вернон поморщился, пытаясь вспомнить, когда это он успел сунуть злосчастный клинок себе за пояс, а Талер тем временем, повертев кинжал, отложил его в сторону и, примерившись, начал профессионально — что уже даже не особо удивило — накладывать стежок за стежком, не переставая при этом попеременно костерить то одного, то другого раннего гостя. — Сколько раз твердил — предупреждай, куда ты, блять, намылился, Винсент! И ладно сам решил приключения на хвост найти, хотя знаешь, что в город соваться гиблое дело, так ещё и этого с собой потащил! Уж у Роше шило в заднице — любому сапожнику на зависть! — Сам же говорил, — поморщился Вернон. — Если что найду, то к тебе приходить. — Приходить! Приходить, блять, а не приползать, туебень! Приходить — это когда ты на двух конечностях, а не на четырёх! — Так мы так и пришли. — Роше. Лучше молчи. У меня сейчас в руках иголка. Если не хочешь, чтобы у твоего шила появилась сожительница, то не мешай мне тебя лечить! И так из-за вас уже второй стежок неровный. Кто бы мог подумать, что цирюльник такой педант. Стежок у него, сука, неровный! — Это была моя идея, — видимо, решил за него заступиться Мейс. — Вот мне хуяк и стало легче! Прям, сука, гора с плеч, — едко отозвался Милош. — С тобой я отдельно поговорю, блошиный коллекционер. — Ты мне тот случай всю жизнь припоминать будешь?! — аж приподнялся возмущённый стражник. — Продолжишь выёбываться, ещё и на могильном камне выбью, что у лейтенанта городской стражи Винсента Мейса водились блохи! — Правда что ли? — искренне удивился Вернон, на секунду отвлекаясь от пульсирующей боли, которая проступала сквозь онемевшее плечо. — Нет! — Да! Причём какие! Всем миром эту заразу выводили! Уже собирались охотничий сезон открывать — Блохи Городской Стражи. Согласись, звучит!.. Да Фольтест не разрешил. Говорил, слишком ценные кадры. Достать волколака могут либо ведьмаки, либо блохи. Надо же на нашего лейтенанта хоть какую-то управу найти. — Шуточки у тебя, Талер, — обиженно буркнул оборотень, валясь обратно на скамью. — Одна лучше другой. — А я и не шучу, — ехидно отозвался цирюльник, завязывая узел нитки. — Ты на верхнюю полочку-то глянь. Роше из чистого любопытства пробежался взглядом по полкам и действительно на одной из них заметил небольшую банку с просто огромной надписью «БЛОХИ». Нервный смешок, вырвавшийся сам собой, перерос в самый настоящий хохот до колик в животе и слёз из глаз. Это уже нервное, не иначе. — О! Видишь, люди ценят мой юмор! — А я — не очень, — выдавил из себя Мейс, почёсывая левое ухо. Этот жест вызвал у Роше новый приступ смеха. — Ты ему туда, случаем, фисштех не добавил? — Да не должен был, — задумчиво произнёс Талер, разворачивая Вернона к себе спиной и приступая к обратной стороне раны. — Роше, хватит ржать! Если я промахнусь — у тебя будет ещё одна не предусмотренная природой дырка. Ты же не хочешь, чтобы посторонний мужик делал в тебе лишние дырки? От серьёзности голоса цирюльника темерец поперхнулся очередным смешком — слишком убедительно прозвучала угроза — и от греха подальше попытался успокоиться. Это потребовало от него немалых усилий и пары глубоких вздохов, но Вернон справился. — Вот и умница, — хищно раздалось сзади. — Вот сразу видно, что ты хороший солдат. — В смысле? — Приказа слушаешься, — спину обожгло прохладой и боль отступила почти окончательно, оставшись где-то в глубине. Неприятная, но уже терпимая. — А теперь, когда мы все выяснили отношения, я жажду услышать как можно больше подробностей: в какую жопу вы залезли на сей раз и что мне говорить Королю? Я так понимаю, у нас где-то в городе валяется кучка трупов?***
Талер слушал внимательно и на удивление молча, не перебивая ни Мейса, ни Роше. Про библиотеку, в которой на несколько дней засел Вернон, и клеймо меча, который, как оказалось, дал Винсенту сам цирюльник. Про поход солдата в Старую Вызиму и встречу с Могилой на дамбе. Про неизвестный заказ, который получила почти вся столичная уголовщина, и непричастность банды Полорогих к этому делу. Про нападение Дрейки и её кровавую бойню, унëсшую, как оказалось, жизни пятнадцати человек. Про то, как с наступлением темноты Мейс, перекинувшись, пошёл прикрывать самого Роше, когда понял, что тот не вернулся из старого города, и подоспел как раз вовремя. К моменту, как Винсент в своём волчьем облике зашвырнул чёрную в озеро, Милош уже закончил зашивать плечо Вернона и теперь активно, но туго его перевязывал. — Долбоёбы, — буднично сообщил цирюльник двум героям ночи. Это прозвучало даже как-то необидно. Ровно до того момента, как Талер продолжил. — Это ж ещё надо было додуматься! Уговорить вообще ни шиша не понимающего в шпионском деле придурка полезть в Старую Вызиму, выяснять детали расследования. И ладно Роше дебил, у него шило не вынимаемое — ему только дай повод приключения на задницу найти. Но у тебя-то мы блох вывели, кто тебя под хвост укусил?! Куда ты, блять, полез? — А что мне оставалось? — зло рыкнул явно обидевшийся стражник, стараясь перевернуться и одновременно с этим не свалиться с узкой лавки. — Бросить его там? — Не рисковать шкурой! А если бы Дрейка тебя убила?! А если бы Роше оказался не настолько благородным рыцарем и оставил тебя там? Или ещё лучше — добил, чтоб не мучился! А если бы вас заметили по дороге?! И не надо так на меня смотреть! Я прорабатываю все варианты развития событий, в отличие от вас, дебилов. Думаешь, так легко прикрывать твои ночные прогулочки под луной?! Ох, спустят с тебя когда-нибудь шкуру, Мейс. Ох, спустят! — Я никому не скажу, — честно пообещал Роше, поняв опасения цирюльника. — Могу слово дать. — В жопу себе это слово засунь. И клятвами также утрамбуй, — несмотря на ворчание, Талер заметно расслабился. Видимо, за секрет стражника он искренне переживал. Да и за самого Винсента. Потому что, закончив с темерцем, тут же направился к оборотню и начал хлопотать вокруг него. — Значит так, на службу ты сегодня не идёшь, Мейс. Ральфу я передам. — А если этот сукин сын выкобениваться будет? — своё начальство Винсент явно «любил». И, судя по всему, оно отвечало ему взаимностью. — Не будет, он мне должен. А тебе, мохнатый мой друг, я сейчас отвар дам. У меня ещё осталась облепиха и волчья настойка. — Талер, — серьёзно произнёс Мейс с явственно читаемым беспокойством в голосе. — А тебя за эту настойку не прищучат? — Не-а, — отмахнулся Милош, как ни в чём не бывало. — Источник надёжный. Да и Госпожа Чародейка мне тоже должна. — Боюсь спросить, что она тебе задолжала? — Невъебенную ночь любви. И не одну! — Так вот почему твои запасы никак к концу не подходят! — Естественно. Слушая эти препирательства, Роше вяло осматривал обстановку, привалившись боком к какой-то куче мешков, что стояли рядом с входом, и, устраиваясь как можно удобнее, вдыхал запах сухой земли и пыли, идущий от импровизированной кровати. Мозгами Вернон понимал, что по-хорошему следует встать и отправиться в казарму, пока Маркус его не хватился, но даже мысль о предстоящем нагоняе не могла заставить его не то, что подняться, но даже пошевелиться. Расслабившееся и наконец-то согревшееся в тёплой хате тело чувствовалось абсолютно деревянным, потому всё, на что хватило сил — это окончательно завалиться на мешки, ощущая в них что-то довольно жёсткое, и, прикрыв глаза, провалиться в такую сладкую и желанную дрёму лишь для того, чтобы мгновенно об этом пожалеть. Ему снилось Пекло. Роше не знал, как лучше назвать это место, язык у него был не настолько богатым, а высохшие, не способные сомкнуть веки глаза меж тем высматривали главное. Багровое небо с низкими давящими тёмными тучами, периодически прорезаемое алыми всполохами молний. Выжженная до черноты земля, горячая, как раскалённая сковородка. Обжигающий лёгкие при каждом вздохе воющий ветер, доносящий запах горелой человеческой плоти и копоти. Он хорошо запомнил этот запах после Содденского холма. Тогда также пылало небо, а земля горела под ногами. Раньше Роше часто снился Содден и бесконечный бой с нильфами. После этих кошмаров он заливал сознание дрянной водкой в дешёвых корчмах вплоть до Вызимских предместий, но здесь было по-другому. Здесь Вернон сгорал заживо, стоя на этой земле, вдыхая этот воздух и чувствуя давящий взгляд, пронзающий его насквозь грохот, что оглушал и разрывал каждую частичку его тела.Как смеет смертный осквернять мою Бритву своим жалким воровством?! Верни её! Верни или умри, червь!
Роше проснулся от собственного вдоха-хрипа, с размаху рубанув перед собой в судорожной попытке избавиться от страшного наваждения и не сразу осознавая, где вообще находится. И тут же схватился за раненное плечо, падая обратно на мешок, с трудом пытаясь отдышаться, чувствуя как в ушах стучит гул собственного сердца, а рубашка намокла от пота так, что не спасали даже повязки. — Ёбаный хер! — голос Талера раздался откуда-то из далёких глубин, и Вернон с трудом сфокусировал на нём взгляд. Цирюльник, как оказалось, стоял прямо перед ним с таким видом, словно у него половина жизни перед глазами пролетела. — Ты когда эту железку умыкнуть успел? Я ж её на стол переложил десять минут назад! — Талер? Что? — язык у него был сухой и с трудом ворочался во рту. Вернон сглотнул пару раз, чувствуя призрачный привкус пепла на губах. — Что случилось? — Что случилось? ЧТО случилось — это ты скажи. Метался тут в бреду, а при попытке разбудить решил меня прирезать, скотина неблагодарная! Роше удивлённо посмотрел на серый кинжал в собственной руке, совершенно не помня, когда успел вновь взять его в руки. Поняв, что добиться чего-то вменяемого от только пришедшего в себя темерца, не получится, цирюльник довольно бодро приложил ладонь ко лбу Вернона, показавшуюся практически ледяной, и тут же подскочил к столу, вновь принявшись что-то с чем-то смешивать, растирать и добавлять в массивную деревянную кружку. — Я тут мальчонку в замок с посланием к Маркусу отослал. Скоро должен явиться, и уж пусть сам с Русти договаривается. Рыжий с рыжим всегда общий язык найдут. У меня ещё дел ёбом, а я тут с вами, идиотами, прохлаждаюсь! Всё ещё находящийся на лавке, но уже обзавëдшийся штанами и рубахой, а также свежими повязками Винсент, честно пьющий что-то из огромной деревянной кружки, пахнущей какими-то ядрëными ягодами и травами, только фыркнул в эту самую кружку и, неожиданно оторвавшись от неё, перевёл взгляд на дверь, из-за которой раздался характерный стук. — Не прошло, блядь, и недели! — Талер тут же метнулся открывать. — А быстрее никак, Маркус?! Я в няньки к твоему ебанько не нанимался. У меня дел по горло! — Подождут. Это был не Маркус. Винсент весь напрягся, пытаясь отползти на самый край лавки, да и сам цирюльник отступил, пропуская в дом высокого статного мужчину средних лет в дорогом камзоле и перекинутым через плечо не по погоде коротком плаще, украшенного вышитыми на нём серебряными лилиями. Его можно было бы счесть за какого-нибудь графа или барона, если бы взгляд тут же не падал на странные ленты, обмотанные вокруг запястий вошедшего, с неизвестными темерцу письменами и удерживаемые отнюдь не гербовыми печатками. Такие ленты и рунные печати любили навешивать на себя только чародеи. — Господин Феркарт, — Талер скривил рожу, продолжая медленно отступать, пока за спиной не возник многострадальный стол. — Что же привело Вас в мою скромную обитель, да ещё так рано? — Прекращай юлить, шпик, — чародей взмахнул рукой, и дверь за ним захлопнулась с такой силой, что домашняя утварь затряслась. — Мне надоели эти игры. Выворотка перешла все возможные границы. И я пришёл сюда, чтобы получить ответы, хочет того Фольтест или нет! — Если бы я мог чем-то помочь, то неужели Вы думаете, что я не помог бы такому Великому Чародею, как Феркарт из Цидариса, герою Соддена и члену Высшего Совета в придачу? — Ты — поможешь, — чародей остановился посреди комнаты так, чтобы все присутствующие были в поле его зрения. — Если не хочешь, чтобы тайна твоего дружка стала известна всей Вызиме. Роше метнул взгляд на замершего на своей лавке Винсента, что, как и он сам, старался лишний раз не отсвечивать. Мутным ото сна сознанием, он тем не менее начал догадываться, что тут происходит. Этот чародей — тот самый Феркарт, что обвинял (и небезосновательно) Дрейку в убийствах, всячески склонял двор к её изгнанию из королевства и, судя по всему, не раз переходил дорогу чёрной, решил воспользоваться ситуацией и надавить на Талера — человека, что, по всей видимости, знал о Дрейке больше, чем кто-либо на всём Севере за исключением самого Короля. — Кто такая Дрейка, шпик? Ты ответишь, мне прямо здесь и сейчас, иначе… — ладонь чародея плавно скользнула в сторону Винсента, тут же схватившегося за горло. — Она ведь не просто чёрная. О нет. Я навёл справки. В Нильфгаарде нет никого, кто слышал бы об этой женщине. Никого из ныне живущих. — Ты расспрашивал о Дрейке у нильфов?! Совсем ебанулся, Феркарт?! — Талер схватился за лысую голову. — Ты хоть представляешь, что творишь?! Как ты в принципе умудрился связаться с чёрными так, чтобы они языком трепать начали?! — О-о-о, значит я всё-таки прав? Спасибо, что подтвердил мои догадки, ш-ш-шпик. Именно это мне и было необходимо услышать. — Прав в чём? — насторожился цирюльник. — Есть всего один человек, чьё имя было предано забвению, династия выжжена из истории, а все до единого последователи и сторонники казнены без суда и возможности помилования. Только так можно объяснить, почему никто ничего не знает о Дрейке, а король носится с ней, как с писанной торбой, держа в секрете её происхождение. Фольтест не дурак, и прекрасно знает цену династическим бракам, ведь именно это он решил сделать, верно? Думает, что подобным образом сможет претендовать на трон Нильфгаарда? Одной Темерии этому безумцу мало, он хочет править всем югом! Хочет сам стать императором! — Это ты безумец, раз дофантазировался до подобного бреда, Феркарт! — рявкнул Талер, делая шаг вперёд. — Какой брак, какая династия?! После таких обвинений Север не постесняется вновь сплотиться только для того, чтобы объявить Темерию предателем и пособником Нильфгаарда! Я уже не говорю, что подобное предположение попросту абсурдно! — Умолкни! — вторая рука чародея метнулась в сторону цирюльника, но Вернон уже был на ногах, замахиваясь на Феркарта кинжалом. Он не знал, что здесь твориться, но понял, что если не вмешается, живыми им отсюда в любом случае не выйти. Этот чародей пришёл сюда за информацией, и он намеревался добыть её, не считаясь с их жизнями. Более того, судя по всему, Феркарт был готов пойти даже против Фольтеста! Однако куда ему, Роше, тягаться с боевым чародеем, пережившим Содденский Холм? Неведомая сила швырнула темерца обратно, ударив об стену и заставив выронить кинжал. Попытавшийся напасть с какой-то дубиной наперевес Талер также потерпел неудачу, а на Винсента и без того надежды было мало. Оборотень закашлялся, как если бы что-то таки отпустило его горло, и скатился с лавки, встав на четвереньки подобно побитому псу. — Где Дрейка?! — взревел чародей, взметнув руки, сжатые в кулаки, и Вернон почувствовал, как каждую частичку его тела словно молнией пронзает. Судя по тому, как скрючило Талера и Винсента, они чувствовали то же самое. — Где?! Отвечайте! Неожиданно чародей замолк, устремив взгляд куда-то вниз и, наклонившись, поднял с пола серый кинжал. Если бы не всё нарастающая боль, к которой прибавилось ещё и жжение в плече, Вернон бы попытался дотянуться до клинка, но не смог даже пошевелиться. — Полукровка, — Феркарт приблизился. Роше понял это по дорогим сапогам, замаячившим перед самым носом. — Откуда у тебя это? Вернон стиснул зубы, чувствуя, как тело, сведённое судорогой, начинает гореть от боли. Чужие пальцы грубо схватили его за подбородок, приподнимая, заставляя заглянуть чародею в глаза и почувствовать странный болезненный укол в голове, как если бы кто-то решил проткнуть его черепушку насквозь, а в рану на плече словно углей насыпали в этот момент. Феркарт отпрянул, словно эти самые угли попали ему в глаза, и схватился руками за голову, в одной из которых всё ещё сжимал кинжал. — Капитул узнает об этом! Я позабочусь о том, чтобы каждый чародей и каждый правитель был в курсе, КОГО пригрел на собственной груди Фольтест Темерский! Вернон не увидел того, что происходило дальше. Всё его сознание затопила адская боль. Его плечо буквально ГОРЕЛО изнутри, заставляя выть и метаться по полу, вновь теряя связь с реальностью, как тогда, на дамбе. — Заткнись, выродок, — удар сапогом в живот на мгновение привёл в чувство. Чародей презрительно скривил губы, крутя в руках кинжал. — Моё заклинание не настолько болезненное, как ты хочешь показать. — Вот на себе бы его и испробовал, гондон, — сквозь зубы прошипел скрюченный в три погибели Талер. — Когда Фольтест узнает об этом… — Я буду в Бан Арде с неоспоримыми доказательствами на руках, — чародей похлопал лезвием кинжала о раскрытую ладонь. — Эта тварь ответит мне за всё. — Как мелочно для чародея, — прохрипел Мейс, предпринимая попытку приподняться. И ему бы это несомненно удалось, если бы по телу не пробежали видимые глазу разряды. — Не волколаку судить о моих действиях, — презрение словно яд сочилось из уст чародея. — Думаешь, проклятье делает тебя особенным, зверь? Ты, неспособный совладать с собственной сутью? Жалкий беспомощный оборотень, возомнивший себя защитником слабых и борцом с несправедливостью. Стоит другим узнать о твоей истинной сути, и тебя разорвут те, кого ты так стремишься защитить. «А ведь он намеренно тянет», — вдруг понял Вернон. — «Мог бы убить и уйти, но тянет время, наслаждаясь нашей беспомощностью». — Лучше быть оборотнем, чем колдовским отродьем! — он поднимался. Роше глазам своим не верил, глядя на очередную попытку стражника встать на ноги, игнорируя маленькие жёлтые молнии, пробегающие по его телу. — Я хотя бы знаю, за кого отдаю свою жизнь. — Мейс! — крик Талера потонул в грохоте падающего на пол тела. Уже теряющий из-за невыносимой боли связь с реальностью, Вернон тупо смотрел в стекленеющие глаза мёртвого чародея, свалившегося прямо перед его лицом. — Не понял… Какого хуя? Вместо ответа Роше заорал. Боль, которая должна была пройти, только усиливалась с каждой секундой. Он заметался по полу, обжигая пальцы и не видя, но чувствуя, как стражник и шпик, едва сами способные двигаться, подбираются к нему, хватают, стараясь удержать, бьют по щекам, пытаясь привести в чувство, оттягивают рубашку, лишь для того, чтобы отпрянуть. Вернон и сам увидел почерневшие, словно начавшие обугливаться бинты. Он действительно горел заживо! — Роше, не смей терять сознание. Я кому, блять, говорю! РОШЕ!!!Ещё живой? Что ж, подождём. У нас впереди целая вечность, смертный.