Фрия

      В оставшееся время до вечера аукциона у эльфа возникло множество дел, которые не давали возможности подумать о себе. Поглощенный своим планом - ему пришлось подробно изучать карты и разбирать чертежи тоннелей, коллекторов, катакомб. Прошедшую ночь он не спал - был возбужден предстоящими событиями и тем, что грянет после. Но нет-нет, да и вспоминался жгучий поцелуй женщины, поцелуй человека. Позорное клеймо. Хорошие друзья и знакомые были бы возмущены, узнав об этом. Нет смысла говорить, как был возмущен он сам.       Однако Нуада отлично помнил, каким образом его плоть отозвалась на этот злосчастный поцелуй. Наверное, прикоснувшись к нему губами, тураску каким-то образом околдовала его, он был не в состоянии думать и здраво размышлять. Другого объяснения случившемуся эльф найти не мог. Произойди подобное с кем-то другим, он, не задумываясь, осудил бы. Возможно он всего лишь потерял терпение, выслушивая ее колкости. Поэтому ему просто хотелось продемонстрировать свое превосходство, показать настоящую силу самца, заставить ее, слабую женщину, покориться мужчине. Только его поступок не возымел должного действия. Напротив, принц обнаружил, что целоваться с бесправной невольницей ему крайне приятно.

***

      В переполненном борделе на одной из окраинных улочек Сульи стоял сплошной гул. Над столами и барными стойками клубами поднимался табачный дым, громко и фальшиво играл в углу захмелевший пианист. Жаждущие веселья много и с удовольствием пили, раскуривали кальяны, азартно резались в карты. Полуобнаженные девицы, на любой вкус, прохаживались взад и вперед, подсаживаясь к тем, кто не скупился на деньги. Из закрытых дверей тут и там доносились звуки, которые заметно возбуждали и подначивали остальных.       Энергично двигая подбородком, хозяйка заведения отдавала какое-то распоряжение двум тураску - совершенно загнанным и изможденным юным девам. Те согласно кивали и, вооружившись тряпками, принимались сновать между гостями, старательно вытирая пепел, плевки, убирая окурки и сор.       Наливая в бокал спиртное, Дорса обвела скучающим взглядом салон и зависла на парадной двери, которая то и дело открывалась и закрывалась. Тот, кто вошел в нее минуту спустя, заставил суровую управляющую «Ледо» молниеносно перевоплотиться в эффектную сексапильную женщину. В таком сокрушительном, но чертовски приятном удивлении и с легкой улыбкой на губах она наблюдала, как Нуада небрежно прокладывал себе дорогу через толпу к стойке бара. Даже спустя столько веков, Дорса подсознательно все еще теплилась надеждой на их новую встречу. И вот этот момент, которого она ждала, казалось, целую вечность, настал. Она вновь ощутила давно забытое возбуждение, тут же переросшее в страстное желание снова обладать этим мужчиной.       Пригубив бурбон, Дорса, не спеша, поднялась с мягких кресел, повела бедрами и мельком посмотрела в глубокое декольте своего платья. Ей хотелось убедиться, что ее пленительная грудь достаточно обнажена, чтобы принц не мог не вспомнить ее, и с первых же секунд полностью завладеть его вниманием. Вообще-то женщина знала, что неотразимо красива. Она знала, чего хотела, и хорошо понимала, как получить желаемое.       Вызывающе виляя задом, как и положено хозяйке подобного заведения, Дорса направилась в сторону предмета ее вожделения. Во всей ее скользящей походке, в каждом ее жесте сквозила такая чувственность, что мужчины провожали ее страстными взглядами, расползаясь по лицу в плотоядной улыбке. Ее шествие через весь зал производило на них сильное впечатление. Многие замирали на полуслове, многие делали ей непристойные знаки. С горящими глазами они наблюдали за ее неторопливыми движениями, каждое из которых поднимало в них горячую волну. Огонь страсти моментально воспламенял их тела.       - Нуада! - радостно воскликнула Дорса. - А слухи оказались правдивы. Как давно ты здесь? - игриво спросила хозяйка и, нежно прильнув к эльфу, почти невинным взглядом посмотрела в лицо.       - Вчера вечером я сошел с корабля, пришвартованного в доках. Но визит мой будет недолгим.       - Поверить не могу. Это действительно ты! - ей все еще требовалось время, чтобы прийти в себя. Она сделала новый глоток и, вспорхнув ресницами, глаза ее заблестели. Дорса сияла от радости.       - С нашей последней встречи ты стала еще выразительнее, - Нуада оглядел ее с ног до головы. По его темным губам скользнула скупая улыбка.       Открытое платье из шоколадного креп-сатина облегало изящную фигуру. Пышная грудь выдавалась вперед, натягивая усыпанную бисером вуаль цвета шампани, а заколотые высоко на затылке огненно-рыжие волосы лишь подчеркивали совершенные черты ее лица, которого лишь слегка коснулись румяны и помада. Она роскошна! Такой совершенной, красивой женщины, как та, что стояла сейчас перед ним, принц больше нигде не встречал. При виде ее манящих, всезнающих зеленых глаз и восхитительно вздымающейся аппетитной груди он понимал, что провести с нею ночь - несомненное счастье для любого мужчины. Но больше не для него.       - А ты все такой же, - с придыханием проворковала Дорса, проведя кончиком языка по пухленькой нижней губе, и прижалась щекой к его плечу. - Как часто я тебя вспоминала! - томно выдохнула она, щедро заглядывая эльфу в глаза и продолжая обволакивать его своим взглядом. - Зачем ты здесь?       - Ищу тебя, - ответил принц, всколыхнув тем бурю чувств в ее душе при этих простых словах.       - Все так же хорош… - она жадно положила кисть ему на грудь под расстёгнутой рубашкой.       - Нет, не нужно, - он отнял ее руки от своей груди и крепко поцеловал их. Но в этом жесте было больше благодарности и уважения, чем намека на что-либо более личное. Если бы ему сейчас хотелось развлечься, то он рассмеялся бы над ее пикантным заигрыванием. Но эльфу было не до веселья.       Однако Дорса слыла воинственной любовницей: скромной без застенчивости, соблазнительной без вульгарности, то кокетливой, то неожиданно свирепой. Не послушавшись, на этот раз ее рука коснулась бедра принца.       - Дорса, я считал, что мы все решили еще тогда.       - Знаю, но я подумала…       Ее сексуальные притязания всегда отличались откровенностью. Когда ее рука скользнула вдоль ноги мужчины, он невольно почувствовал неодолимое желание, но холодный и трезвый разум возобладал. Поймав женские проворные пальчики в дюйме от своей ширинки он немедленно убрал их. Как на лезвие ножа, наткнувшись на некий барьер, выстроенный из бесстрастия и сдержанности, которые задели и даже немного оскорбили ее, Дорса раздраженно вздохнула, отстранилась и уперлась руками в бока.       - У тебя новая муза? - спросила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ничего, кроме насмешливого любопытства.       На лице принца не дрогнул ни один мускул, Нуада как-будто о чем-то задумался. Он не шевелился и словно замер, сохраняя полную достоинства невозмутимость. Расценив это безмолвие, как своего рода согласие - хозяйка "Ледо" поняла, как все словно сгорает у нее внутри. Она и не подозревала, что способна так ревновать и испытывать от этого такую боль, ведь сама же долго внушала себе, что не имеет на этого мужчину никаких прав, что не должна ни на что надеяться. Но чувства были неподвластны внушениям. Не сводя с него глаз, Дорса все больше раздражаясь, ждала и, не дождавшись ответа, нетерпеливо оттенила:       - Шрамы заставляют женщин любить тебя, Нуада. Ведь так? - в бессильном гневе она поджала губы и упрямо сощурилась. Не переставая хмурить лоб, женщина отклонилась и закурила тонкую сигариллу.       - У нас никогда не было любовного романа. Ты знаешь - я всегда так считал. Только интрига, флирт. Череда неудачных решений, бездумные финалы совместных вечеров, минуты страсти, необдуманный спонтанный секс.       Зеленые глаза зло сверкнули. Она жадно затянулась, впустив в легкие медленный яд, подняла голову и выпустила к потолку струйку сизого дыма.       - Ты пришел ко мне, когда вернулся из Танжера. Помнишь? И я поддержала тебя, когда ты был в плохом состоянии, когда изнывал от горя. Я всегда была для тебя доступна…       - Все верно. Ты стала мне другом. Доверенным лицом. Подбадривала, внушала надежду. Я до сих пор помню это. И ценю. Поэтому я здесь. Но…       -… наши отношения никогда не были тем, чем мне хотелось бы, - с уловимой грустью закончила за него женщина, стряхнула заколебавшийся пепел с панателлы и, подумав, раздавила ее в пепельнице.       - Прости… - тихо попросил Нуада.       Несколько мгновений хозяйка борделя стояла молча, ломая свои холодные руки, грудь её тяжело поднималась, сердце билось всё чаще и чаще, в горле щекотал какой-то сухой, судорожный спазм.       - Выпьешь? Сегодня уж больно душно, - спросила она, все же переступив через досаду и как бы внутренне встряхнувшись.       Нуада утвердительно кивнул. Дорса заказала бармену два сильно разбавленных кампари со льдом и, когда тот поставил перед ней низкие пузатые стаканы с красной жидкостью, возмутилась, оценив вид их содержимого.       - Ты что?! - выпучив глаза и грозно метнув взгляд в сторону бармена, женщина подняла сосуд и с грохотом обрушила его на стойку, так, что брызги полетели во все стороны. - Где лед?       - Его сейчас нет. Лед слишком быстро кончается.       - Но я хочу холодный, - угрожающе понизила голос хозяйка.       - Ничем не могу помочь, - ответил бармен. Он пожал плечами и отвернулся. За годы работы в баре он вдоволь насмотрелся на всяческие капризы и привык сохранять равнодушие в любой ситуации.       - Да чтоб тебя! - на том красивая и сексапильная уступила место сварливой фурии. - Эта чертова духота! И с каждым годом все сильнее и сильнее. Мы пропекаемся под землей, словно пирог. В родной Греции под знойным солнцем мне не было так жарко. Я плавлюсь, как кусок льда возле огня! - осушив бокал, женщина грубо вытерла края губ.       - Давно ли ты была в последний раз среди людей? - спросил эльф.       - После твоего отъезда я бросила все и покинула Грамос, - ответила Дорса.       - Жила в Афинах и Коринфе, в Пальмире и Расафе, в Хатре и Багдаде. Но печально известные всем нам обстоятельства заставили спуститься в этот проклятый Ирем. Я провела там почти сотню лет! - всплеснула она руками.       - Когда прокладывали первый акведук под Нью-Йорком - рискнула перебраться в Сулью. Здесь и осталась. Многие тогда поступили так же. А на родине ничего не сохранилось, отряды зачистки сожгли семейную плантацию миндаля дотла. Убили братьев. Потом я узнала, что отец покончил с собой. Так из всей моей семьи выжили только мама и сестра Ида. Им ничего не оставалось, как упаковать уцелевшие вещи и приехать ко мне. Мы обосновались недалеко от Улертона. Ида до сих пор живет там, мама несколько лет назад умерла.       - Мне очень жаль, - искренне произнес Нуада. Воображение живо рисовало ему то, о чем говорила Дорса. Он допил кампари и с сочувствием посмотрел на друга прошлого.       - Мне тоже… Знаешь, я все еще помню, как красиво цветет миндаль. Деревья стоят точно в бело-розовом облаке. А когда дует ветер - каждый его порыв срывает с веток нежные лепестки, которые еще долго потом кружатся в небе, мерно опускаясь на сочную траву…       На этот раз глаза женщины блестели от стоявших в них слез. Было видно, что эти воспоминания давались ей нелегко. Они обменялись понимающими взглядами. Каждый из них видел ужасы жестоких боев прошлого и из собственного опыта знал, что такое смерть, что такое разрушения.       - Так чего же ты хочешь? - глядя исподлобья на принца, спросила Дорса, но ответ уже кружился в ее голове.       - Я пришел забрать свое. Верни мне ключ от врат к золотой армии. Я благодарен, что ты сберегла его для меня и хранила все это время. Я не ошибся в тебе. Обида и гнев ослепили меня тогда. Я больше не хотел иметь с Баллором ничего общего. Ни с ним, ни с кем либо еще. Я закрылся в своем мирке. Но невозможно навечно быть погруженным в блаженный сон, навеянный отсутствием плохих предзнаменований, которые так часто таятся и остаются незамеченными до последней секунды. Иллюзия нерушимого, безмятежного покоя хоть и была сладкой, тем не менее сводила с ума. Я долго мучился, но в конечном счете понял, что во мне еще остался боевой дух, уверенный, что сокрушит зло и восторжествует над человеческим эго.       Дорса вмиг погрустнела, потемнела лицом.       - Я боялась этого. Значит ты вернулся с мечом, - глухо заключила она.       - Время пришло. Мы слишком долго прятались, слишком долго ждали.       - … снова смерть и разрушение… - женщина опустила глаза. - Допустим, ты выиграешь войну, и что тогда?       - Наша жизнь станет полной. Люди уже не смогут подчинить нас себе. Мы сможем жить, как равные им. Нет. Как лучшие! Как более достойные, чем они. Мы будем свободны, - пылко произнес эльф.       - Ты думаешь за всех…       - Я думаю, как все! И ощущаю, как все думают об одном и том же, - резко отозвался мужчина и пылкость его речи стала еще ярче.       - Но если ты ошибаешься? - усомнилась Дорса. - Представь, что будет после? Мы все поплатимся. А мне больше нечем платить. Баллор приютил мое племя, не дал ему сгинуть, подарил кров. Не лучше оставить все, как есть? - ее глаза забегали по лицу эльфа, пальцы нервно принялись теребить друг друга.       - Приютил? Он заточил тебя здесь. Трусливо утянул всех нас на самое дно. Но я сделаю то, на что не хватило смелости моему отцу.       - Кто же даст гарантию, что будет лучше? Мы столько прожили вот так. Люди держат все под контролем, а когда перестанут - начнется хаос и станет еще хуже, - страх уже впивался в нее, как вампир, высасывающий жизненную силу.       - Когда-то мы жили без них, и хорошо жили. То были времена истиной гармонии. Я хочу все вернуть. Как было.       - Ты совсем позабыла, как народ твой плавал в девственных водах Альякмона и слушал его песни. Как шептали вы корням на пути вашем, и они расступались, освобождая дорогу. Не потому, что вы были им хозяевами, а потому, что только вы знали, как попросить их. Мы говорили с землей, ветром, деревьями и холмами. Мы меняли их, придавая форму под наши нужды, а они меняли нас под свои. Позабыли и люди, что до них были мы, хотя знали когда-то. Мы были сильны, но поверь, сегодня мы гораздо сильнее, ибо на нашей стороне колоссальная энергия, которая зовет нас к действию. Она будет двигать нас вперед, поможет нам преодолеть любые жизненные тяготы и даст нам настоящую внутреннюю силу. Это наша злость.       - Сделай для меня еще кое-что, - Нуада нежно обхватил широкими ладонями лицо женщины и заглянул в полные тревоги глаза.       - Я устала, - моляще выдохнула Дорса.       - Ты здесь единственная, кому я могу доверять. Я ведь могу? - эльф наклонился, почти касаясь ее губ.       - Я когда-нибудь подводила тебя? Я когда-нибудь тебя разочаровывала? Нет! Но беззлатно больше не сделаю ничего.       - Теперь и ты соискательница личной выгоды… - мужчина криво усмехнулся.       - Времена сильно изменились. Изменились и обстоятельства. Пойми меня… - оставляя его руки, Дорса сделала шаг назад.       - Да, я не в праве упрекать тебя. С тобой я поступал нечестно. Что ж, за свою услугу ты получишь от меня нечто очень заманчивое, - и свое предложение принц прошептал ей на ухо.       Глаза женщины округлились. Одно упоминание об этом заставило ее страдать физически. Она вся напряглась, сжала кулаки и вновь почувствовала внутри себя дремлющую тварь, прижимавшую к ее сердцу свою голову, полную ядовитых фантазий. Тот самый, давно забытый гнев снова запылал в ее груди адским пламенем, требуя жертвоприношения.       - Щедро… - медленно, с шипящим придыханием растянула Дорса. Она смотрела на него снизу вверх, словно готовилась к прыжку. - Что пожелаешь взамен?       - Помоги мне убедить всех, кого знаешь: им нечего бояться. Пробуди их, и мы свергнем тех, кто встанет на нашем пути.