family

— Вы ругались, папа! — Минсок глушит всхлипы в огромной подушке, сжимая её, как последнюю надежду, защищающую от жестокого мира. Юнги виновато поджимает губы, аккуратно подходя к сыну. Смотреть на то, как он плачет из-за их с Чонгуком ссоры невыносимо больно. Он готов лично вывернуть наизнанку тех, кто обижает Минсока, но как вывернуть себя, если виноват ты. Он не понаслышке знает, каково это, когда родители ругаются до сорванного голоса, слез и оскорблений. Он обещал, что не будет таким же, но когда чувства переливают через край, невозможно контролировать себя, вспомнить былые обещания и остановиться. — Такое случается, солнышко, — произносит Юнги дрожащим голосом, потому что сам вот-вот начнёт рыдать, успокаивающе поглаживая сына по спине. — Папа не любит тебя? — с застывшими в глазах слезами, тихо спрашивает Минсок, ошарашив Юнги, введя его в дикий ступор. — С чего ты взял? — Юнги с трудом выдавливает из себя слова, пытаясь понять его ход мыслей. — Ты говорил, что нельзя обзывать того, кого любишь, — проводя ладошкой по носу, вспоминает мальчик. — А папа назвал тебя идиотом. Несколько раз. Чонгук стоит у двери в комнату Минсока, незаметно подслушивая их разговор. Ему тоже невыносимо больно слышать, как из-за его неосторожного слова плачет сын. Последней каплей, чтобы зайти к ним становится негромкий плач Юнги, нарушающий умиротворяющую тишину. На кровати, засыпанной мягкими игрушками, сидит Юнги, крепко обнимающий их сына, поглаживая по растрепанной макушке. Он часто моргает, чтобы не дать слезам предательски скатываться, но терпит неудачу. Слезы одна за другой текут по щекам, подбородку. Чонгук молча подходит к ним и садится рядом. — Я люблю тебя и папу больше всех на свете, — Чонгук говорит медленно, вдумчиво, стирая пальцами слезы сначала с опухших щёк Минсока, потом с красных щёк Юнги. Минсок красноречиво переводит взгляд с него на Юнги, требуя публичного примирения и объяснения их ссоры. Он, как и любой другой ребёнок, хочет быть уверенным в том, что его родители по-настоящему любят друг друга и больше не будут устраивать подобных сцен, расстраивая его и расстраиваясь сами. — Но почему же ты обозвал папу? — разводя руками в сторону, спрашивает Минсок, совсем не понимая причину взрослой ссоры. Юнги всегда объясняет ему мотивацию других людей на те или иные поступки, их психологию и мысли. Минсок умен не по годам и запоминает все мелочи в общении, с которыми он сталкивается, но во взрослые проблемы ему вникать рановато, как бы сильно он не пытался. Чонгук не врёт сыну. Он любит его и Юнги до беспамятства. Пока Юнги и Минсок лениво готовят что-то на кухне, Чонгук тихо благодарит судьбу за них в спальне. Он не знает, сколько вселенных спас, чтобы заслужить существование такой семьи. Ему невозможно представить жизнь без утреннего чмока в нос, когда Юнги думает, что он спит и не знает. Он и думать не хочет, как скучно было бы, если бы Минсок не рассказывал свои невероятные сны за завтраком. Ради чего он ждал бы выходные, если бы они все вместе не ходили в парк, дурачась на площадке, наблюдая за уточками, делясь переживаниями и планами. Как бы он спал, если бы после долгих душевных разговоров, не засыпал бы в обнимку с Юнги, а ночью к ним бы не прибегал Минсок, укладываясь между. Но даже в идеальной семье порой случаются разногласия. Именно накопившиеся недовольства, зачастую подавленные ими самими и привели к ссоре. Каждый высказал свое мнение в грубой форме, мгновенно пожалев об этом. — Я вспылил и был не прав, — пытается оправдаться Чонгук, виновато улыбаясь сыну. Минсок открывает рот, чтобы озвучить некогда сказанную Юнги мысль о том, что в ссоре раскрываются настоящие чувства и мысли, но увидев, как нежно Чонгук сжимает ладонь Юнги, а во взгляде читается та самая любовь, о которой он так грезит, мальчик прикрывает рот и довольно улыбается. — Вам нужно поцеловаться, — серьёзным тоном говорит Минсок, вставая с кровати. — Я не буду смотреть, — он отворачивается, прикрывая глаза ладошками, пока Чонгук и Юнги еле слышно смеются, подсаживаясь ближе друг к другу и с особым трепетом целуются. Минсок, немного краснея, тепло улыбается им, будто ещё десять минут назад не плакал горько и отчаянно. Они заваливаются на кровать, обнявшись со всей привязанностью, что существует между ними. — Обещай, что больше не будешь кричать на папу, — Минсок обращается к Юнги, подобно ему дуя губы. — А ты не будешь обзываться, — говорит Чонгуку. — Обещаю, — кривляясь, говорит Чонгук и начинает щекотать их обоих, вызывая смех и визг. — Не мне! — всё ещё смеясь, кричит Минсок. — Обещаю, — Чонгук подбирается поближе к Юнги и нарочно громко шепчет ему на ухо, заставляя его морщиться от сильного потока тёплого воздуха, а Минсока радостно захлопать в ладоши. Ссоры в их семье не могут длиться долго.