...И я никуда, никогда тебя не отпущу

— Катенька, — голос паныча в миг разрушил всё лабиринты мыслей Катерины, она встрепенулась, но глаза поднимать не стала. Не хотела она смотреть на своего палача. Взгляд ее устремился вниз, на подол черного траурного платья. В честь его… Алексея. Любимого… Единственного. Ушедшего в свои молодые годы, оставившего ее одну на растерзание волкам, на потеху бесам, в удовольствие недругам. Ни Павлина, ни ныне покойная Анна Львовна не понимали ее любви и желания быть его любимой женой, хоть и желали ей только самого лучшего. Сирота, брошенная всеми. Все, абсолютно все, кого любила крепачка Вербицкая погибли. Мать, отец, крестная, Алёша… Совсем одна. Может и вправду не видать Китти счастливого конца? Анны Львовны больше нет, Петру Ивановичу дела до нее нет, а Григорию Петровичу… Григорий… Младший Червинский всегда питал к Китти нездоровый интерес. Желание овладеть Катей доходило до безумия. Стоило лишь взглянуть в глаза черноглазому пану, как телом крепостной овладевал животный страх. Так было раньше. Но не сейчас. Он виноват в смерти Алексея. Пускай косвенно, но именно он поспособствовал тому. Он разрушил ее счастье. — Ты все еще скорбишь по матушке? Единственная… Мне очень приятно, — сладкий голос паныча прозвучал так сладко аки мёд. Он лишился матушки, теперь он, как и Катя, сирота. Только вот у него есть дом, Натали, отец, полный двор слуг. А крепачка, она совсем одна. Ком подбирался к горлу. Поскорее бы завершить все эти страдания. Рука Грига легла на предплечье Катерины, и та поежилась. Она подняла полные слез глаза. Взгляды полные отчаяния. Он — безумец, что вожделеет крепостную, но даже прикоснуться к ней не может, ведь в этом доме есть и вездесущие слуги, Натали, его глупая женушка, и его ненавистный отец. Он — сирота, потерявший лучшую из женщин в жизни любого человека — матушку. Он терпит тирана отца и его канарейку, которую прозвал своей женою. Она — девица без рода и племени, одна во всем мире, неприкаянная, хрупкая и беззащитная, потерявшая смысл своей жизни, потерявшая единственную свою защиту в мире лжецов, гадких подлиз и коварных хозяев. Они смотрели на друг друга не больше секунды, но полный сожаления взгляд Червинского заставил слезы Кати градом вырваться наружу. Она взревела и рухнула перед ним на колени, закрывая лицо руками. Червинский не мог, в силу своего увечья, ни подхватить ее, ни опустится рядом. Он лишь дотронулся влажной от волнения ладонью к русым волосам своей слуги и провел по ним рукой. — Тише, Катенька, боль пройдет… Все залечит время, — он внушал это в первую очередь себе. Такие потери не забываются просто так. Катя ухватилась руками за бедра паныча и припала к ним всхлипывая произнося:» Вы нужны мне. Я хочу забыть. Я не хочу больше так страдать… Прикажите, прикажите Якову, пускай он даст мне сотню плетей. Я хочу умереть… Я хочу быть рядом с…» — Катенька, не неси чушь, вставай. Полно. Вдруг, кто увидит… В доме и правда слишком много народу. Увидев Катерину в таком положении Натали, своим наивным девичьим сердцем, может учуять неладное, а если это увидит папенька, то ничего доброго из этого не выйдет. А что может подумать челядь и вовсе не укладывается в голове. Слухи расходятся удивительно быстро. — Китти, — голос паныча стал грубее, но не поднимался в тоне выше положенного, — Встань, немедленно… Холод в голосе Грига заставил Катю подняться с колен. Она с удивлением и поднялась и взглянула прямо в черные глаза своего пана. — Я помогу тебе забыть, — прошептал он и положил руку на предплечье крепостной. Катя опустила голову, покорно поклонилась и сказала тихое «С вашего позволения, пан…» — Ступай. Катя поспешила ушмыгнуть быстрее на кухню, к Павлине. Что задумал Григорий Петрович? Как он поможет ей? Он даст ей вольную? Или вопреки воле своего отца позволит Кате выкупить себя? Лишь бы только не случилось чего дурного… Он ни раз пытался соблазнить ее, испортить ее невинное девичье тело. Но теперь он не посмеет и пальцем тронуть девицу - она жена Косача перед Богом и даже после его смерти узы их священного брака не могут быть расторгнуты пошлостью. Никогда.