Prince of Egypt

      Успокоившись, Адам заснул, а вот Томми о сне после всего услышанного даже не мечтал. Как любой уважающий себя учёный-египтолог, он прекрасно знал всю историю фараона Сети I. Его родословная, его правление, супруга, дети, значение его эпохи для Древнего Египта и прочая, всё это Томми изучал и анализировал уже не раз и не два. Само по себе имя «Сети» символизировало его принадлежность к культу бога подземного царства Сета, коий был, соответственно, и богом смерти у древних египтян, но ни о какой особенной кровожадности фараона и уж тем более о том, что у Сети был брат-близнец, Томми никогда не слышал. К слову, родиться в паре идентичных близнецов в Древнем Египте было проклятьем. Это считалось знаком гибели для рода, и одного из близнецов всегда убивали ещё в период новорожденности. А уж рождение близнецов в царственной семье и вовсе было сродни апокалипсису. По всем законам жанра брат-близнец Сети никак не должен был выжить, в принципе. Но по всей видимости, его оставили в живых под условием, что он никогда не будет иметь потомства. И что это за новые земли, которыми правил этот Рэймисс? Было известно, что в Верхнем Египте Сет не почитался, но это не отменяло власти Сети и там, где он пользовался другим своим именем, Мернептах, проживая постоянно в Нижнем Египте, где как раз и царил культ бога Сета. Именно Сети I был отцом вошедшего в историю фараона-завоевателя Рамзеса II, единственного своего наследника, так неужели же, на самом деле, Верхним Египтом правил этот самый близнец фараона Рэймисс?! Эту мысль Томми отсёк сразу, вспомнив слова Адама о том, что Сети искал своего брата, чтобы убить его. В Верхнем Египте, и тем более, будучи его царём, Рэймисс от брата никак бы не спрятался. Это было чем-то, поистине загадочным, в этой почти детективной истории. Кроме того, очевидно, Адам жил именно в той культуре, которая создала пирамиды и сфинкса, и явно видел всё то, что видят современные люди сейчас, в том первозданном виде. Без сомнений, Адам являлся египетским принцем Аменемхетом и наследником своего отца Рэймисса, но где и кем правил его отец? Это вводило Томми в ступор, и в особенности упоминание о боге Ра. Не было ничего удивительного в том, что Адам говорил о происхождении от бога Ра. Всем всегда было известно, что фараоны считались детьми богов. Но говоря о том, что это Ра помог отцу Аменемхета бежать с любимой женщиной и основать новое царство, Адам явно имел ввиду не ту символическую «божью помощь», о которой упоминают верующие люди, когда у них что-то получается. Ра был кем-то, вполне осязаемым, как, впрочем, по всей видимости, и Сет тоже. И тут Томми впору было вспомнить обо всех тех маститых учёных-исследователях, вроде Закари Ситчина*, которые в своих исследованиях наследия древних цивилизаций всегда обосновывали абсолютную осязаемость тех самых богов, называя их пришельцами с других планет, облюбовавшими землю, видимо, для того, чтобы сделать её колыбелью нового вида — человечества. Как учёный-материалист, Томми не должен был сомневаться в справедливости эволюционной теории, но как человек мыслящий, он всегда понимал, эта теория всего не объясняет, и далеко.       Впрочем, шанс во всех подробностях разузнать о личности фараона Рэймисса у Томми был бесценный, и прямо сейчас он спал рядом с Томми, в непосредственной близости от него. Оставалась другая загадка, куда более смущающая его ум и сводящая его с этого самого ума, то самое заклятье, с помощью которого мать принца спасла его, и с помощью которого Адам стал путешественником во времени. Вот тут Томми понимал с неотвратимой очевидностью, что Адам никогда не объяснит принцип действия этой, самой настоящей, магии. Той самой, о которой говорят, когда имеют ввиду нечто совсем не объяснимое. Вероятнее всего, мать принца, говоря ему о том, что он вернётся и предотвратит их гибель от руки Сети, имела ввиду его попадание в более ранний временной отрезок. Но почему она была так убеждена в том, что тот, кто сможет освободить Адама, сможет и вернуть его назад? И как это сделать? Надо ли спешить? И что вообще всё это значит? Томми ощутил внезапно подкатившую тошноту и головную боль. Сердце сжималось от сочувствия к принцу, к этому большому младенцу, каким он был сейчас, в условиях совсем незнакомого для него мира. Адам верил в «волшебность» самого Томми Джо, в его способность вернуть Адама в его мир, чтобы спасти этот мир от разрушения и гибели. И Томми чувствовал себя обязанным сделать это, хоть и ещё совсем не понимая, как именно это можно сделать.       Томми заснул только под утро. Разбудил его Адам, в ужасе прижавшийся к нему, — Томми, Томми… это он… он найти меня… Томми, проснись… — со сна Томми не мог понять, кто его тормошит и так тесно к нему жмётся. — Кто…? Кто… что там? — Томми потянулся и разлепил глаза, попав взглядом прямо на большие окна, за которыми уже было светло, а видимую область неба пересекали несколько вертолётов, летящих друг за другом довольно низко, так что звук от их вертушек создавал вибрации, отлично долетавшие до человеческого слуха сквозь приоткрытую часть окна. Сообразив, что происходит, и осознав себя в очень тесных объятиях испугавшегося принца, Томми не сдержал улыбки, — Ну чего ты испугался? Это же просто вертолёты. Ну это такие машины… как бы тебе объяснить… — Томми не мог придумать удобоваримого объяснения, находясь ещё в полусонном состоянии. — Это такая магия, да? — неожиданно пришёл ему на помощь сам Адам, вдруг улыбнувшийся тоже, наблюдая творческие муки, отразившиеся на Томмином лице, хотя было видно, что страх Адама его до конца ещё не отпустил. — Да, да… это магия… моего мира… Не бойся, Адам… никто тебя здесь не найдёт… Никто не сделает тебе ничего плохого… я обещаю, — зачем-то добавил Томми, всё ещё находясь в тесном обхвате сильных рук принца, смотревшего на него теперь… нет, не с восхищением, хотя это тоже читалось в его взгляде, но было там и что-то ещё, что заставило Томми замолчать и забыть всё то, что ещё он собирался сказать или объяснить Адаму. Томми вдруг неудержимо захотелось самому обнять Адама. Он высвободил руку и развернулся к Адаму, привлекая его к себе, уложив темноволосую голову принца к себе на грудь и запустив ладонь в его слегка взлохмаченные со сна волосы, — Не бойся никого… здесь со мной ты можешь никого не бояться… — голос Томми понизился до шёпота, и он не сразу заметил, как отпустивший было его, Адам снова протянул руку под спиной полусидящего Томми, поместив её между Томминой спиной и подушкой, а другой руку положил поверх Томминой талии, сомкнув их и таким образом прижав Томми теснее к себе. — Я тебе верить… — тихо ответил он, — Верю… — поправился Адам ещё тише. Он поднял голову от Томминой груди, приподнялся чуть выше, чтобы быть на уровне Томминого взгляда и поймал этот взгляд, смотря Томми в глаза без смущения, — Те и дэйе та ата наат эсу тон де меэу тира (Ты самый красивый из всех, кого я когда-либо встречал), — решив это сказать, Адам, очевидно, не стал заморачиваться поисками подходящих слов на чужом языке. Прекрасно видя озадаченность Томми Джо, пытавшегося понять, что ему только что сказали, и, очевидно, пользуясь моментом, он потянулся к Томми и прикоснулся к его губам своими, вовлекая того в поцелуй. Из головы попавшего в переделку учёного, до этого момента, никогда не целовавшего мужчину, разом испарились все мысли. Томми подался вперёд и погрузил ладонь в волосы на затылке принца, увлекаясь сразу и даже не дав себе времени осмыслить, что же он сейчас делает. Сколько времени длился этот поцелуй, Томми даже не осознал. Сердце стучало где-то у него в горле или даже во всём теле, реакции тела Томми и его эмоции, вызванные этим поцелуем, никак не могли уложиться у него голове. А эйфорию, им в этот момент испытанную, Томми не испытывал ни с одной из девушек, с которыми когда-либо встречался. Поцелуй завершился и потом начался снова. Действуя уже куда более смело и настойчиво, Адам целовал Томми на грани с требовательностью, едва не подминая его под себя, и от этого Томми ударило, будто, током. Выскользнув из объятий Адама и подскочив с кровати, весь бордовый от смущения и возбуждения, которое не мог контролировать, Томми Джо желал сейчас только одного, провалиться сквозь землю. Адам смотрел на него с непониманием и зарождающимся ужасом во взгляде, от чего Томми обуял ещё и стыд. Какого хрена он позволил себе с этим парнем? «Рэтлифф, в какую хренову степь тебя понесло?» — Томми ругал себя последними словами, не до конца понимая, как разрулить сложившуюся ситуацию, — Адам, прости меня… я… я не могу, я не должен… чёрт, какой же я идиот… прости меня, — Томми закрыл лицо руками. — Что я сделать, Томми? Я обидел тебя? — Адам всё ещё искренне не понимал, что он сделал не так. — Нет, нет… ты ни в чём не виноват. Это всё я… я должен был догадаться, что ты не такой, как… что ты такой… ой, ебтвоюдушумать, что я опять несу?! — Томми запрокинул голову, упёршись взглядом в потолок и шумно вздохнул, — Я сейчас пойду в душ, потом вернусь сюда, и мы поговорим, хорошо? — дождавшись от Адама согласного кивка, Томми исчез за дверью спальни, уносясь по ступенькам вниз в направлении ванной, как ужаленный.