Не тревожь чужие секреты

Мы сидели на кухне. Я сложила руки на коленях и уже десять минут пялилась в тарелку с остывшей манной кашей. Кусок в горло не лез. Адам уехал, а я осталась один на один с Джеффом, который как раз-таки совершенно не волновался. Он сидел напротив меня и медленно потягивал виски из горлышка бутылки. Когда я бросила на него быстрый взгляды, то поморщилась. Как он пьёт эту гадость? Даже я не знала о существовании алкоголя у меня в доме, а он, надо же, нашёл. Джефф протянул мне бутылку, когда увидел, что я неприязненно на неё смотрю. — Выпей, кукла. Я взяла бутылку двумя руками. Запах алкоголя ударил в нос, отчего я сморщилась. Я сделала глоток и закашлялась, отставляя от себя бутылку. Джефф рассмеялся. Я зло посмотрела на него. Ему весело? — Ты до смешного невинна. Воротишь нос даже от обыкновенного виски. Тут Джефф встал из-за стола, обошёл меня сзади. Я напряглась. Ну что ещё? Тут моих влажных и спутанных после ванны волос коснулась его рука. Секунду спустя я поняла, что Джефф расчёсывает мне волосы. Я отрывисто вздохнула, когда он пропустил мокрые пряди между пальцев. Минуты три я сидела, как громом поражённая. — Ты обращаешься со мной, как с игрушкой, — наконец сказала я. Он не останавливался, продолжал расчёсывать мне волосы, иногда задевая пальцами то кончик моего уха, то висок. — Сначала уродуешь, как будто ты несмышлёный младенец. Потом купаешь, кормишь… И вот теперь расчесываешь волосы, — тихо закончила я. 
Этот человек безумен. Он получает какую-то извращённую радость, причиняя мне боль. Я никогда не забуду его глаза, когда он избивал меня, беспомощную. А потом он пытается… заботиться обо мне? О нет, это полный бред. Это просто ещё один трюк. Трюк, чтобы я не переставала испытывать надежду на спасение. А потом он будет с наслаждением наблюдать, как жизнь гаснет в моих глазах. Господи… Но сейчас со своей заботой он ведёт себя, как ребёнок. — Почему ты не ешь? — наконец спросил он. Я послушно взяла ложку в руки, положила в рот немного каши. Сморщилась. Она была остывшей и горькой, но я всё равно её проглотила. Неужели Джефф сам сделал её для меня? Я погрузилась в собственные мысли. И как я собиралась осуществить свой план? Заинтересовать мужчину. Не волноваться, а волновать. О нет, такое мне не под силу. Я просто… не умею. Я снова сморщилась, проглатывая очередную ложку каши, пока Джефф заправлял прядь волос мне за ухо. Вдруг вспомнился тот день, когда я его поцеловала. Я закусила губу. Был ли это поцелуй? Просто мимолётное прикосновение… Кажется, ему тогда не понравилось. Вдруг я закашлялась. Я поднесла руку ко рту. Джефф выпустил из рук мои волосы. Я взглянула на свои пальцы. Кровь. Я поднесла руку к губам. По подбородку струилась кровь, а в горле саднило. — Ты… ты меня отравил… — задыхаясь сказала я, вцепившись в столешницу. Вот какой смерти он для меня хочет? Джефф присел передо мной на корточки, взял за подбородок, поворачивая моё лицо к себе. Боль пронзила всё моё тело, я еле сдержалась от того, чтобы не застонать. — Ты сама хотела меня отравить, если ты помнишь, — вкрадчиво произнес он, — Я лишь учу тебя хорошим манерам. И это следующее твоё наказание, Эдит. — Я… Я умру? Я кашляла, прикрывая рот рукой. Кровь струилась сквозь пальцы. — Я обязательно убью тебя, но не так. Это было бы слишком просто. Я попыталась встать, но ноги подкосились. Я облокотилась о стол. — Если будешь дергаться, будет ещё больнее. Я было подумала, что Джефф пытается меня предостеречь, но вдруг осознала — он произнёс это с наслаждением. Я упала на плиточный пол и свернулась в клубок. Ублюдок. Просто чудовище. — Почему не кричишь? — он сел на корточки передо мной, — Постарайся, кукла. Ты же можешь, я знаю. Твои крики такие… сладкие. Я стонала, но упорно хранила молчание. Не дождётся. Пол был весь в крови. Я схватилась руками за живот, зажмурилась. — Ты что, оглохла? — вдруг крикнул он. Он схватил меня за подбородок, — Кричи же. Я упорно молчала, задыхаясь собственным кашлем. А Джефф оказался прав. Чем меньше я двигалась, тем легче становилось. — Упрямая дура, — процедил он сквозь зубы. Тут Джефф взял меня на руки и понёс куда-то. Я открыла глаза лишь когда мы снова были в моей спальне. Джефф положил меня на кровать, но я вцепилась окровавленными руками в его толстовку. Моё лицо было совсем близко от его. Нет уж. Сейчас он не уйдет. Я не буду сидеть сложа руки и ждать, пока он меня прикончит. Я буду бороться. И пусть этот путь борьбы мне неизвестен, пусть у меня нет тактики, а двигаться придётся вслепую. Я не хотела, чтобы он считал меня игрушкой. Пусть Джефф увидит, что и я на что-то способна. Я взяла его лицо в ладони, оставляя кровавый след на его белоснежной щеке, притянула его к себе и коснулась чужих губ. Джефф схватил меня за запястья. Это был какой-то кровожадный, глубокий поцелуй. В нём не было ни нежности, ни любви. Поцелуй с привкусом крови. Мы оторвались друг от друга. Джефф неотрывно смотрел на меня. — Ты же ненавидишь меня, кукла, — голос его был спокойный и ровный. Не вопрос, а скорее утверждение. — Ненавижу. Он выпустил мои запястья. Секунду спустя он вышел из комнаты. Я свернулась на кровати, коснулась пальцами губ. Это был наш второй поцелуй. *** Вскоре я поняла, что стала заложницей в собственном доме. Джефф теперь был тут постоянно. Но что самое страшное — он запирал меня. Запирал в собственной комнате. Поняла я это в тот день, когда Джефф меня отравил. На дрожащих ногах я подошла к двери, она была заперта. С тех самых пор я жила словно узница. Адам не приходил. Неужели и правда подумал, что мне нужно побыть одной? Он, кажется, и правда считал, что так для меня будет лучше. Сколько дней прошло? Может, неделя? Джефф выпускал меня иногда. Но чаще приходил сам. И тогда, когда дверь открывалась, а на пороге я видела Джеффа, сердце моё останавливалось. Он издевался надо мной. Пощёчины, удары… Наверное, и половины из всего этого не было бы, если бы я с ним не боролась. Я бросалась на него как кошка, старалась вырваться из дома, но он лишь ловил меня за талию и приподнимал от земли, так что никуда убежать я уже не могла. Я ни разу не кричала. В какой-то момент я поняла, что только это он от меня и хочет. И я не давала ему возможности насладиться триумфом. Я вдоволь накричалась тогда, когда он впервые избил меня битой. Теперь это был мой персональный способ измываться над ним, ведь я не давала ему то, что он так сильно хотел — крик боли. Иногда, когда он приходил, удавалось притворяться спящей. Тогда он садился возле меня и долго, пристально наблюдал. Его руки скользили по моим волосам. И только тогда, в эти короткие часы, когда кожа саднила от полученных днём ран, в душу приходил нежданный покой. Сначала я гнала его от себя. Меня не может успокаивать присутствие убийцы. Нет. Это невозможно. Но он так нежно касался моих волос… Кажется, в такие моменты в нём просыпалось что-то человеческое. Что-то, что давно им было забыто. Однажды я с ужасом поняла, что мне нравится. Нравится, когда он вот так вот сидит возле меня. Почему это происходит? Неужели, я просто так давно не ощущала заботы и ласки? И вот, однажды ночью, когда я снова почувствовала на себе взгляд Джеффа, я вдруг решила открыть глаза. Он сидел на моей постели. Тьма была всепоглощающая. Я с трудом различала его лицо. — Почему ты наблюдаешь за мной, когда я сплю? — спросила я тихо, набравшись смелости. Глаза привыкли к темноте. Я чётко могла видеть его лицо, ставшее таким знакомым за все эти дни. Сколько я уже знаю его? Кажется, уже многие, многие месяцы. Казалось, я выучила наизусть каждый шрам на этом лице. — Ты упрямая. Глупая девчонка, — тихо молвил он. Этот хриплый голос как-то сразу осел в сердце, — Ты раздражаешь меня чем-то, просто выводишь из себя. Даже толком сказать не могу, что так сводит меня с ума. Из-за тебя мне не уснуть. Я села в постели. Наши лица были на одном уровне. И вдруг я поняла, что чувствую тоже самое. Он тоже сводил меня с ума. Я только о нём и думала. — Ты странная, Эдит. То пытаешься спасти других, то себя. Ты бросаешь мне вызов. Иногда, смотря на тебя, даже можно подумать, что в мире есть ещё что-то, кроме боли. Тут я увидела что-то в его ладони. Я отрывисто вздохнула. Наручники. Он хочет сделать это сейчас? Снова избить меня? Я умоляюще взглянула на него. Только не сейчас, только не ночью, когда я могу отдохнуть. Вдруг я поняла — не побоев я боюсь. Я не хочу, чтобы он рушил эти моменты, моменты, когда он просто сидит рядом, зарывшись руками мне в волосы. Наши губы как-то сами собой соприкоснулись. Прошлый поцелуй был солоноватый, с привкусом крови, грубый. А этот… Почему я не отстраняюсь? Почему сижу неподвижно, пока всё моё сознание, каждая клеточка тела сосредоточилась на этом прикосновении чужих губ? Мы отстранились друг от друга. Джефф легонько толкнул меня, так что я ударилась спиной о холодные прутья кровати. — Ты ненавидишь меня, помнишь? Щелчок наручников. Теперь я была повёрнута к Джеффу спиной. Руками не пошевелить, поэтому просто вцепилась в прутья кровати. Почему он медлит? Почему не делает ровным счётом ничего? В этот момент вдруг захотелось почувствовать боль от ударов. Пускай они отгонят мысли прочь, мысли о том, что произошло сейчас. Я зажмурилась. Пусть мысли о его губах исчезнут. Он грубо взял меня за волосы, откинул их вперёд, открывая спину. Пытка начинается… Тут моей спины коснулась его рука. Но нет, это был не удар. Я вздрогнула, когда его ладонь легла между моих лопаток, там, где находился шрам от пережитой мною операции. Пожалуй, это было хуже удара, хуже пощёчины. Тогда я чувствовала лишь боль, но теперь что-то произошло со мной. Я ощутила нечто большее, нечто более непонятное. И это меня испугало. Вдруг я почувствовала его губы. Они коснулись шрама. Я шумно втянула воздух, дёрнулась так, что звон наручников о металлические прутья вонзился в тишину ночи. Что он делает? Но был куда более страшный вопрос — что делает моё тело? Оно покрылось мурашками, а руки сжали прутья. Джефф взял мою похолодевшую ладонь, поднёс к себе так, что пальцы обожгло горячее дыхание. Губы его коснулись ран на запястье, оставленных им совсем недавно. — Ты… Ты просто безумец, чудовище… — говорила я как-то неуверенно, когда его губы ласкали мои плечи, а руки легли на талию, — Монстр, сумасшедший… — Какие ещё слова знаешь? — выдохнул он мне в спину. Его и без того хриплый голос и вовсе сел, вибрируя на грани тихого рыка. Его руки сильно сжали мою талию. Кажется, останутся синяки… Он уложил меня на живот. Почему я не сопротивляюсь? Почему лежу так спокойно, уткнувшись носом в подушку? Почему не противилась, когда одежда моя оказалась на полу? Я прогибалась от удовольствия, когда его руки и губы блуждали по моему телу, я морщилась от боли. Он был груб, покусывая мою шею и до боли сжимая талию, он был нежен, зарываясь руками мне в волосы и запрокидывая мою голову назад. — Это… ах… твоя очередная пытка? — С каких это пор секс стал для тебя пыткой? И тут я ощутила его. Ощутила его всем телом. Я вскрикнула, сдерживая подступившие к глазам слёзы. Вскрикнула впервые с тех пор, как дала себе обещание не доставлять ему такого удовольствия — видеть мою боль. Хриплое дыхание нас двоих, капелька пота скатившаяся со лба на подушку, и мир, будто покрывшийся пеленой… — Я хочу видеть тебя… — сказала я сквозь стон, отчаянно, будто зовя его на помощь. Наручники снова щёлкнули, а Джефф повернул моё расслабленное тело к себе. Глаза в глаза. Тело к телу. Прикосновение за прикосновение. Что я делаю? На глазах навернулись слёзы. — Дурочка… — прохрипел Джефф, стирая слезу с моей щеки. — Безумец. *** Я проснулась утром и несколько секунд не понимала происходящего. Почему Джефф в моей постели? Почему моя нога лежит на нём, пока его рука обвивает мою талию? Я выскользнула из-под одеяла. Что… Что я наделала? Как до такого дошло? Нет, то что было вчера, было не со мной. Ну не могло же мне… понравиться. Мои голые ступни коснулись холодного пола. Я потянулась к первой попавшейся вещи, чтобы натянуть её на своё обнажённое тело. Его толстовка. Я снова почувствовала его запах… В кармане что-то лежало. Дыхание перехватило. Я вытащила на свет свой телефон. Так вот где он прятал его всё это время. Неужели, я могу позвать на помощь? После этих многодневных заключений, после того, что я пережила, я могу спастись? Взгляд скользнул к постели. Я могу спастись от Джеффа. Несмотря на то, что было между нами вчера. Я затрясла головой, отгоняя от себя мысли о ночи. Нет, это было неправильно. Это была ошибка. Он делал всё это лишь для собственного удовольствия. Он всё ещё хочет меня убить. Я метнулась к кровати, туда, где всё ещё лежали наручники. Джефф проснулся пять минут спустя. Я вцепилась в край его толстовки, которая еле прикрывала бёдра, и смотрела на его пробуждение. Он сразу понял, что прикован к железным прутьям и сразу увидел телефон в моей руке. — Кукла, что ты натворила… Он сказал это как-то отстранённо. — Я вызвала полицию. Где злоба, на которую я рассчитывала? Покажи мне, что и правда меня ненавидишь. Докажи, что не способен на любовь. К горлу подступил комок. — Добилась своего все-таки, — он усмехнулся. На улице раздался вой сирен. Почему он не кричит на меня? Почему так странно смотрит? Я не хочу видеть нежность в его глазах сейчас, когда я почти спасена. В дверь стучали. Я направилась к выходу из комнаты, украдкой смахнула слёзы с лица, когда отвернулась. — Эдит! — я остановилась в дверном проёме, не оборачиваясь, — Неужели ты совершенно ничего не почувствовала? Я вышла из комнаты. Спустя десять минут я сидела в полицейской машине, припаркованной у моего дома. Во дворе было полно полицейских, кто-то пошёл в дом, кто-то расспрашивал меня о случившемся. Я молчала, пустым взглядом смотрела в окно, сжимая в пальцах толстовку Джеффа, которая всё ещё была на мне. Тут его вывели из дома. Руки за спиной, он шёл под конвоем. Наши взгляды пересеклись в свете огней полицейских машин. Я поймала тебя, Джеффри Алан Вудс. Я путалась в твоих охотничьих сетях, но теперь ты угодил в мои — я победила. Но тут на ум пришла другая мысль — нет, мы просто поймали друг друга.