Ты не говорил, что у тебя есть брат-близнец

      На следующий день Смолов ненавязчиво пытается выяснить, что же такое происходит с Антоном. Он не решается спросить напрямую у парня. Ходит вокруг да около, задает наводящие вопросы.       Но на вопрос «Где ты был вчера вечером?» Антон упрямо отвечает, что спал и в какой-то момент даже начинает злится на недоверие Смолова. А на вопрос об одиночестве лишь смотрит удивленно и непонимающе. И Федя отступает, понимая, что ничего не добьется от парня.       И решает зайти с другой стороны. Начинает расспрашивать окружающих. Выпытывает одноклубников, не замечали ли они чего странного за Миранчуком. Спрашивает, не знают ли они некоего Лешу. Но и тут не получает никаких ответов. Он даже добирается до клубного врача и спрашивает, нет ли у Антона никаких проблем. Впрочем, Смолов отлично понимает, что футболист с проблемами с психикой не попал бы в клуб.       В итоге он так ничего и не узнает. Леша остается странной загадкой, которую Смолову никак не удается раскусить. Он даже начинает задумываться, а был ли парень? Может быть вовсе не у Антона проблемы? Может это на нем так сказались тяжелое лето и изматывающие душевно переход в новый клуб?       Антон зовёт к себе Федю после особо тяжёлой тренировки, поиграть в фифу и не напрягаться долгими прогулками. Это первый раз, когда Миранчук приглашает Смолова в свою квартиру. Нападающий крутит головой, с интересом рассматривая место обитания Миранчука. А потом они два часа безжалостно рубятся в фифу. В моменты, когда Антон проигрывает, он обиженно сопит, как ребёнок, и щиплет Федю за бок в качестве мести.       В какой-то момент им все надоедает. Они просто откидываются на кровати, отбрасывают в стороны джойстики и смотрят в потолок, думая каждый о своём. В голове у Феди удивительно пусто.       А потом Антон поворачивает голову и смотрит на Смолова, внимательно разглядывая его профиль. В полумраке, что царит в комнате, все кажется каким-то… Интимным? Миранчук молчит пару мгновений, а потом осторожно и тихо спрашивает: — Федя, тебе одиноко?       Смолов вздрагивает от этого вопроса. А еще от того, как на него смотрит Антон. Почему-то этот взгляд напоминает о вчерашней встрече. — Всем иногда бывает одиноко, — отвечает Федя теми же словами, что говорил вчера. — Просто… Ты спрашивал у меня про это. Я сначала не догонял, что это за рвение такое в тебе проснулось, но потом… Федя, ты не один. Ты всегда можешь рассказать мне все, поделиться всем, что тебя тревожит, — Антон осторожно подбирает слова, они никогда не говорили на такие серьёзные темы. А ещё его голос звучит негромко, хотя здесь все равно никто не сможет их подслушать.       Смолов боится пошевелиться, чтобы не нарушить эту атмосферу. В груди зарождается какое-то странное тепло, и Федя снова испытывает желание обнять Антона. Прошлым вечером он ему поддался, но лишь спугнул парня. А сегодня… они лежат на кровати, и Федя думает о том, что его могут попросту неправильно понять. Поэтому он просто улыбается и произносит: — Спасибо. Я в самом деле не чувствую одиночество… не сейчас. Но спасибо за эти слова. — Просто я хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь на меня положиться. Что бы не случилось, — Антон улыбается одними уголками губ и глазами, которые впервые за долгое время не отражают ребячества. Лишь какое-то невообразимо тепло. Или Смолова опять глючит. — Хочешь, можем попробовать собрать всех твоих друзей из Москвы в одном месте. Да и не только из Москвы… Всех, кто сможет приехать. Это должно быть интересно. В этом безумном графике взрослой жизни очень сложно выделить время на то, что важно. Но я помогу, чем смогу.       Миранчук говорит все это, несмотря на то, что Смолов сказал, что ему не одиноко. То ли заранее запланировал эту речь, то ли эти две мысли вообще никак не связаны. — Успокойся, — улыбается Смолов. — Мне и так неплохо. И раз уж ты сказал, что я всегда могу на тебя положиться… могу ли я положиться на тебя в миссии по доставке воды? Жутко хочется пить.       Он смеется и толкает Миранчука ногой, пытаясь спихнуть того с кровати.       Антон наигранно охает, словно семидесятилетний старик. А ещё пытается отбиться от Смолова, но все-таки оказывается спихнут с кровати. Но по его смеющемуся лицу понятно, что он не сильно опечален этим фактом. — Из всего многообразия ты решил потратить желание на стакан воды, — словно джин произносит парень. И через несколько секунд протягивает Феде кружку с обещанной жидкостью. — Ещё будут пожелания, пока я не умостил свой усталый зад на кровати? — Ну что поделать, если детей у меня для этого нет, — смеется Федя, а потом то ли просит, то ли командует: — Включи какой-нибудь фильм.       Миранчук пару минут копается в настройках телевизора, а после включает какой-то ужастик. Федя фильмы смотрит не так уж часто, поэтому название ему не говорит совершенно ничего. — Мы как будто на свидании, — смеется он. — Будешь испуганно вскрикивать и прижиматься ко мне? — Если ты не боишься, — подхватывает эту игру Антон, вновь укладываясь на кровать и сверкая довольными глазами. — А если и ты боишься, то… Будем бояться вместе.       В процессе просмотра фильма Антон и впрямь на некоторых моментах вздрагивает и закрывает глаза. То ли подыгрывает Смолову, то ли и правда проникается ужастиком. А прямо на половине фильма парень засыпает. То ли усталость берет свое, то ли притворялся, что ему страшно, то ли решает сбежать от ужастика в мир Морфея.       Смолов продолжает лежать на кровати, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить Антона. На самом деле, ему бы напротив стоило разбудить парня, попрощаться и пойти домой. Но спящий Антон, с разгладившимся лицом и едва заметно подрагивающими ресницами выглядит настолько мило и беззащитно, что рука не поднимается нарушить его сон. И поэтому Смолов просто лежит на кровати и смотрит на Миранчука, чувствуя себя каким-то извращенцем.       А потом парень вдруг поворачивается и обхватывает Федю руками, будто тот какая-то плюшевая игрушка. И Смолов вновь ничего не делает. Просто лежит в этих удивительно теплых объятиях. Наверное, это не совсем нормально, но, в конце концов, в квартире у Антона их никто не увидит, так что о таких мелочах можно не волноваться. И вообще, он скоро разбудит Антона и уйдет. А потом они еще вместе посмеются над этим странным поступком парня. С этими мыслями Федя и засыпает.       Просыпается Смолов от того, что тело под его боком шевелиться, пытаясь выбраться из объятий… Стоп. Его вчера в сонном порыве обнимал Антон, а не наоборот. Смолов приоткрывает один глаз, понимая, что такому порыву подался не только Миранчук. Федя ослабляет хватку, чтобы в ту же секунду встретиться со смущенным взглядом Антона. Ох, стоило притвориться все еще спящим. — Доброго утра, — хриплым после сна голосом произносит Миранчук, быстро отводя взгляд, а после руками сонно потирая глаза и зевая.       Сам Федя чувствует себя не менее неловко. В голову не лезет ничего, что не сделало бы эту ситуацию еще более двусмысленной, так что он просто коротко здоровается с Антоном, и как можно быстрее поднимается на ноги, а после и вовсе скрывается в ванной.       Проходит не менее десяти минут, в которые Смолов нарочительно медленно умывается и смотрит на свое отражение в зеркале. А потом раздается короткий стук в дверь и последующий голос Антона: — Пойдём завтракать, а то все остынет и мы опоздаем на тренировку. А я тебе не прощу, если придётся выбрасывать в мусорку мой шедевральный омлет, — Миранчук говорит ехидно, будто бы ничего не произошло, но… По сути, ничего страшного и не случилось. Удаляющиеся в сторону кухни шаги и тихое насвистывание какой-то попсовой песни это подтверждают. — О, ты приготовил для меня завтрак? Это так мило, — заявляет Смолов, заходя на кухню.       Федя решает, что раз уж подобная неловкая ситуация случилась в их жизни, то нужно просто выжать из нее все возможное. — Ну раз ты ночуешь у меня, так и готовить мне. Вот как отвоюю твою кровать, так и буду ждать от тебя завтрака, — уверенно произносит Миранчук, размахивая лопаткой и раскладывая «шедевральный» омлет по тарелкам. — В смысле, когда в гости меня позовешь. Вот. Чай или кофе?       Антон взгляд отводит, когда Феде тарелку отдаёт. И тут же отворачивается преувеличенно увлечённо искать чашки. — Я не рискну готовить тебе завтрак. Уверен, что Юрий Палыч не простит мне убийство одного из лучших полузащитников, — смеется Смолов, который и в самом деле не очень умеет готовить. — Кофе давай.       Антона, кажется, отпускает. Потому что он смеётся на фразу Феди (наивный, думает, что это шутка), заваривает им обоим кофе и усаживается напротив. Из окна пробивается утреннее солнце, заливая всю кухню светом, у Миранчука волосы растреплены и на щеке след от подушки. Обычный омлет и кофе кажутся невероятно вкусными, будто они завтракают в каком-то элитном ресторане, не меньше. А может не в еде вовсе дело.       Они молчат, но эта тишина никого не тяготит. Смолов наслаждается утром, улыбается, нахваливает еду Антона и шутит о том, что Миранчуку стоило пойти на повара. А ещё Федя уверен в том, что сейчас на самом деле не чувствует себя одиноким.