Carte blanche 3. Nightmare beginning

— На том свете выдали мобильные? — по интонации Депо замечаю, что брат крайне удивлён. Но не так, как я, потому что у меня вообще ком в горле встал. Как так? — Мы кое-что забыли... — Глеб наконец решает заговорить, но трубку не берёт. — Это Джимбо, — видимо, эти два слова должны полностью обосновать этот звонок, и за этим всем я даже забываю посмотреть на Леру. А когда смотрю, то понимаю одну вещь: я ещё никогда не видела таких полных надежды глаз. Абсолютная тишина посещает этот номер в тот момент, когда Миронов всё-таки клацает на зелёную трубку на экране, при этом включая динамик и ставя вызов на громкую связь. — Алло? — ещё три секунды тишины прежде, чем блондин с осторожностью промурлыкивает эти четыре несчастные буквы. — Хуем по лбу не дало? — и номер наполняет звонкий смех с того конца провода, пока каждый из нас готов взорваться от переизбытка эмоций. — С вас новая тачка, пидоры, — у меня только один вопрос: почему этого человека раньше не было в нашей компании? — Мудило, какого чёрта раньше не набрал!? — шумно выдыхает Дэпо, прижимая за талию жмущуюся к нему Наташу. Вижу, что девчонка тоже выдохнула. Остался последний штрих. — Хотел поиграть вашими чувствами, — а вот теперь вижу, как расслабляется каждая напряжённая мышца в лице Леры, да и нас потихоньку попускает, когда мы слышим голос Макса. — Мудаки ебаные! — не выдерживает Сименс, проводя рукой по волосам и слабо, едва заметно улыбаясь. — Мы уже на поминки скинулись... — очень остроумно, Миронов. Мне иногда кажется, что демон, когда-то вытолкнувший ангела с его плеча, порой и сам машет на блондина рукой и прикладывает пистолет к виску, потому что того даже могила исправить не захотела — и оттуда выбрался. Мне на радостях много чего хочется сказать. Хочется и телепортироваться к этим двоим, чтобы избить за наверняка появившиеся на голове седые волосы. А ещё хочется обнять по крайней мере одного из них, и я вдруг в очередной раз ловлю себя на мысли, что сейчас я готова отдать жизнь за людей, которых когда-то яро ненавидела. Взгляд снова непроизвольно ловит Леру, и я вижу слёзы, застывшие в покрасневших глазах. Если мы переживём всё это и останемся живы, я обязательно явлюсь к ней с бутылкой чего покрепче и постараюсь вызволить из неё то, что с этого момента не будет давать покоя. Ведь в её глазах нечто иное... что-то, что я не могу уловить. Неужели у девчонки до сих пор что-то есть к Максу? С одной стороны, её эмоции я не могу объяснить иначе, а с другой — она далеко не похожа на ту, которая будет жить не в угоду себе. Если точнее, то навряд ли бы она связала жизнь с Мортом, если бы испытывала к Лазину хоть что-то. Господи, Нина, о чём ты думаешь? — Окей, у кого какие предложения? — Что-что? Мы даже не будем бездумно друг друга перекрикивать и тянуть одеяло каждый в свою сторону? Признаться, цепляет. После разговора с Джимбо и Максимом мы все контрольно выдыхаем, решая сесть и успокоиться, а после — обсудить план дальнейших действий. Потому что сколько раз мы бы себе не обещали, что нужно быть осторожными — сукин сын всё равно оказывался на шаг впереди. А потерь с меня хватит. Я даже согласна остаться жить в этом номере всей толпой, лишь бы этот ублюдок никого не тронул. И пока эти мысли бродят по голове, у меня рождается план. Конечно, вряд ли он будет принят всеми и сразу безоговорочно, но я буду не Кескевич, если не подведу к этому. А в конечном итоге сделаю по-своему. — Я не могу просить тебя идти со мной, — пока ветер по моим извилинам гулял, я вновь пропустила часть беседы. Но эта фраза Миронова быстренько вывела из думки, заставляя усмехнуться. Не могу просить, ко-ко-ко, мсье, после вас, где моё пенсне, а не ваши ли это кальсоны? Ты чего такой галантный-то? — Я не оставлю тебя, ты же знаешь, — Господи, ещё пососитесь тут. — Тебя уже недавно спиздили и избили, забыл? — вряд ли он забыл, но и вряд ли он согласен, чтобы его после этого со счетов списали. — Мне поджать хвост и залечь на дно? — вот и я о том же. Ещё минут десять обмена любезностями, и происходит то, что мы меньше всего ожидаем. Потому что Наташу прорывает внезапно, и в весьма странном ключе. — Почему нельзя просто купить билеты на самолёт и свалить от этого психа куда подальше? — в странном, потому что боевой дух Наташи наконец куда-то пропадает. И это вполне объяснимо. Мне самой настоебало это всё, и я бы с удовольствием свалила бы отсюда далеко и надолго. Если не навсегда. — Ему ничего не помешало последовать сюда за нами из Волгограда, так где гарантии, что в момент нашего отлёта он резко ослепнет и не увидит, что мы сваливаем? — звучит хоть и пессимистично, но тут я выступаю в роли реалиста. Пока с этим уродом не будет покончено, спокойно мы не вздохнём. Удивительно, но в этот момент мне вспомнился Скруджи. Ведь когда-то он был самой большой занозой в заднице, и мне казалось, что эпопея с ним никогда не закончится. И теперь, на фоне всего этого, он кажется просто чёртовым цветочком по сравнению с тем, на кого мы напоролись. Я напоролась. Я. Я... С этой мыслью мой план оседает в голове с каждой секундой всё плотнее, и сейчас я уже на все девяносто уверена, что воплощу его в реальность. И наплевать, если кому-то он не по нраву придётся. — Туки-туки вашей хате! — мы синхронно подлетаем с мест, когда в номер вваливаются те самые, кого мы уже мысленно похоронили. — Макс! — огибая Джимбо, я первая кидаюсь к Лазину. И меня абсолютно не заботит, как это выглядит со стороны. Я безумно дорожу жизнью этого человека, и сейчас мне хочется обнять его, как в последний раз. Плевать, если задушу. Плевать, если приревнуют. И ещё больше наплевать, если до меня тут очередь занимали. Кстати та, про которую я в плане очереди думала, стоит себе, не шелохнувшись даже. Терпеливо ждёт, пока парни пожмут друг другу руки и по-братски обнимутся. И дождётся, пока Макс подойдёт к ней чуть помедлив, сперва настроив зрительный контакт. Она даже не будет стараться сдержать очередной поток слёз, просто до крайности доводить не будет. Секунд тридцать с головой хватит, и Лера сделает шаг, который отделяет её от брюнета. Шаг в его сторону, чтобы обнять так крепко, что нам пятерым неловко от этого станет. Её всхлип обо всём скажет, и Максим ответит на объятия, прижав к себе, как в последний раз. И я не знаю, в который раз себе это повторю, но учитывая последние обстоятельства, последний раз для каждого из нас может наступить в самый неожиданный момент. Пожалуй, именно эта картина и станет тем самым фигурирующим щелчком, который будет означать, что теперь в своём плане я уверена на все сто. Осталось только рассказать его остальным. А самое главное... ему. Да, пожалуй, ему я скажу об этом первому. *** — Нина! Такси высаживает нас двоих возле моего дома, и я вылетаю из него первой, элементарно забыв о том, что с водителем бы расплатиться надо. — Да стой ты! — Глеб не поспевает за мной, и я сама отчасти не понимаю, почему несусь с такой скоростью. — Эй! — в переулке он всё же догоняет, дёргая за руку и поворачивая к себе. Он что, запыхался? Теряете хватку, мистер Сименс. Хотя... у меня у самой дыхание сбито. Потому что я должна ему буду кое-что сказать. И это кое-что не давало покоя весь путь сюда. Потому что грудь от этого сдавливает так, что я не то, что сказать, я вздохнуть могу с трудом. Но это моё решение. И он знает, что если я рогами в стену упрусь, то меня от стены той не оттащишь. Поэтому ему придётся смириться. — Не надо... — одёргивая руку, но не резко, тут же выставляя её перед собой, как будто подпустить не хочу. Слишком сложно... А ещё, помнится, однажды мне уже довелось через это пройти. — Да что с тобой!? — он снова хочет подойти ближе, остановить, но на его шаг ко мне я делаю два шага назад, предупредительно мотая головой. — Нина? — и он, видимо, подозревает неладное, сжимая губы в тонкую полосу. — Ты меня пугаешь, — и вздутая венка на шее тому подтверждение. — Я так больше не могу, — это всего лишь первая капля предстоящего водопада, а я уже не могу. Уже хочется разрыдаться, а то и вовсе накричать на весь мир. — Пожалуйста... что бы ты не задумала... — Что бы я не задумала, я это сделаю, и ты это знаешь, — перебиваю, а сама уже вижу, каким огнём полыхают его глаза. Чувствует, знаю. Но иначе не могу. — Всё зашло слишком далеко, и я так больше не могу, — он было хочет рот раскрыть, но моя миссия сейчас — не дать ему это сделать, потому что тогда этот разговор я точно не вывезу. И моя удача, что такси с остальными уже давно покинуло этот район. Мне нужно было остаться с ним наедине. — Я безумно ценю всё, что вы для меня делаете. Но мне и чертовски не по себе оттого, что каждый из вас рискует жизнью ради меня. — Нина... — Так не должно быть! — вновь выставляю руку и грубо его перебиваю. Просто молчи, прошу тебя. — Я не могу видеть такой Наташу. Не могу видеть Леру такой. Не могу жить и знать, что мне, возможно, в скором времени придётся жить с осознанием того, что из-за меня чья-то жизнь сломалась, — ведь я и правда не смогу спокойно дышать, зная, что из-за меня брата лишили жизни. Или Макса, или Гошу, или того хуже... — И я уж точно не переживу, если что-то случится с тобой. — Не переживу, потому что второй удар для меня — это слишком. Ведь однажды мне уже доводилось свыкнуться с мыслью, что его больше нет в моей жизни. И не будет. И я не могу потерять его снова. Просто не могу... — Не делай этого... — ему удаётся вклиниться в мой мысленный поток, а я себя лишь на одной мысли ловлю: он стоит тут, передо мной, мотая из стороны в сторону головой. И я никогда ещё не видела его таким... испуганным? По крайней мере, эта безысходность в глазах несравнима сейчас ни с чем. — Я должна, — странно, однако. Я думала, что разревусь с первым же предложением, но слеза скатилась по левой щеке только сейчас. — До вашего появления здесь у всех всё было хорошо. Весь сыр-бор из-за меня, и я сама во всём разберусь, — сглатываю, стараюсь в грудь побольше воздуха набрать, потому что сказать следующее пиздец как непросто. Но деваться некуда. — И если ты меня любишь, то с уважением отнесёшься к моему решению. — Хоть и завуалированно, но суть слов он понял. Вот только я ещё не до конца осознала. — Ты бросаешь меня? — его голос сейчас словно эхом рикошетит прямо в мою голову, оседая в мыслях глубоко-глубоко. И вторая слеза не заставляет себя ждать. А за ней третья. И четвёртая. И пятая... — Нина! — я не хочу отвечать. Я просто хочу развернуться и уйти. Но мои надежды сделать этого с грохотом трескаются через считанные секунды. — Какого хрена, блять!? Ты совсем из ума выжила? — не выдерживает, срывается, догоняет и разворачивает к себе снова. Так ведь ещё больнее. — Глеб, пожалуйста... — шепчу тихо, но на что я рассчитываю? — Ты серьёзно думаешь, что мы тебя оставим? Просто развернёмся и уедем, оставив тебя на растерзание этому упырю!? Ты в себе вообще?!? — Вы уже достаточно сделали! — наконец скидываю с себя мантию спокойствия и повышаю голос, на мгновение приводя блондина в замешательство. — Или тебе напомнить, скольких чуть не пристрелили, пока вы пытались помочь!? И сколько ещё будет покушений, прежде чем он получит своё!? То ли он понять не может, то ли не верит, что я это всё говорю. Я, если честно, и сама в большинство сказанного не верю, но это — мой единственный шанс. Уж лучше сукой буду, но все живы останутся. — И если ты не хочешь, чтобы я сейчас добровольно пошла к нему домой, то ты примешь то, что я говорю! — выходит хоть и агрессивно, но Богом клянусь... мне сейчас от его взгляда страшнее, чем от всей ситуации в целом. — Ты просто возьмёшь, и перечеркнёшь всё? — не пойму, о чём сейчас говорят его глаза. Чувствую лишь боль, вложенное в каждое слово. — Однажды мне пришлось тебя отпустить, — говорю это, а у самой на душе чёртова пустота. Что я делаю? — Теперь твоя очередь. — Я долго взвешивала все за и против. Долго к этому шла. Но я представить не могла, насколько будет больно... — Значит... — он словно специально слова тянет, в то время как я уже просто убежать отсюда хочу, — это всё? — я осознаю это чуть позже. Как и то, что мы уже не школьники, и что этому разговору вот-вот придёт конец. — Прости... — я словно не хочу это произносить. И любая альтернатива для меня — спасение. — Прости меня... Это — самая глупая просьба за сегодняшний день. Как будто я — дотошная мадам, не выдержавшая и пары месяцев наших отношений. Нет. Такое чувство, что нашим отношениям уже век. Но у каждого свой срок. И наш, возможно, подошёл к концу. Он тяжело дышит, я словно вижу даже сквозь куртку, как его грудная клетка ходит ходуном. В его глазах сейчас что-то, что вот-вот меня уничтожит, и я отчего-то боюсь даже пошевелиться. Но он ничего не говорит. Только смотрит пристально, едва заметно вибрируя скулами явно не от холода. Эти мучительные секунды кажутся вечностью, и я в надежде прикрываю глаза, наивно полагая, что когда открою — ситуация испарится. Но испаряется только Глеб. И когда я открою глаза, то увижу лишь его удаляющийся силуэт. Его рык, и удар по какому-то стенду с рекламой, после чего костяшки наверняка будут в кровь сбиты. — Чёрт... — поднимаю глаза к небу и всхлипываю, надеясь удержать подступающий поток из слёз. Только не здесь. Не сейчас... Но я также знаю, что дома сейчас попросту не смогу находиться. Мне нужно уйти. Неважно, куда. Просто идти. Быстро. Не останавливаясь. Только это сейчас спасёт от оглушительного самокопания, итогом которого наверняка будет опустошённая бутылка чего покрепче, а утро отзовётся головной болью. Не хочу. И я будто отвечаю сама себе на вопрос, мотаю головой и делаю несколько шагов назад, с каждым разом отдаляясь от подъезда своего дома. Район словно уснул, во дворе не было ни души, и только внезапный свет фар припаркованного в переулке авто заставил встрепенуться, замедлив шаг. Машина явно поворачивала в мою сторону, и только сейчас до меня начало доходить — я ведь даже не слышала, как завёлся двигатель. А это означало, что кто-то наблюдал за нами в уже заведённом автомобиле, и нужно быть последней глупой дурочкой, чтобы не догадаться, кто сейчас за рулём. Ускоряю шаг постепенно, мысленно хваля себя за то, что мне не стукнуло в голову нацепить на себя сегодня каблуки. И сильнее чувства страха только желание того, чтобы всё это поскорее закончилось. Пожалуй, если у судьбы на меня планы этой ночью, то так тому и быть. И с единственными мыслями об этом я сворачиваю на тропинку, вдоль которой лишь один дорожный знак: тупик. И наверное, он отлично характеризует сложившуюся ситуацию в целом.