Carte blanche 3. Nightmare beginning

Прохладно... Но хорошо даже. Отдача тупой боли в голову. Едва открывающиеся глаза и чувство, как будто сейчас сквозь силу вставать и идти в школу. Но идти никуда не надо. А просыпаюсь я на полу, обнаруживая себя около собственной кровати, на которую я так удачно закинула свой окорок, именуемый ногой. Другой окорок по имени Наташа вполне себе хорошо устроился на этой моей кровати среди подушек и лёгкого одеяла и посапывает себе, как ни в чём не бывало. — Бля... Ладонь тянется к голове, а взгляд падает на бутылку Макаллана, в которой осталось грамм так нихуя. Чёрт, страшно даже на время смотреть. А ведь я даже не помню, во сколько мы вылакали это всё и легли спать. А ещё интересно было бы вспомнить, когда я успела снять с себя одежду и уснуть в одном нижнем белье. В том самом, сиреневом, и жутко дорогом, в котором я почему-то решила пойти на этот треклятый корпоратив. Встаю медленно, переворачиваясь сначала на бок с характерным постаныванием, как будто я старый дед, только вчерашним днём повидавший алкоголь. А ведь когда-то я могла спокойно приговорить с Наташей бутылку виски, а на следующее утро, как ни в чём не бывало, собрать сумку и потопать на уроки. — Нэт? Пытаюсь прохрипеть её имя, но её храп сейчас громче моего голоса. Шучу... Просто она спит так сладко, что второй раз позвать я просто не решаюсь. Мне сейчас нужно только одно: минералка, причём холодная. Поэтому я стараюсь как можно быстрей дойти до кухни, передвигаясь практически по стенам в стиле краба. Но как только цель оказывается практически передо мной, то я слышу глухой стук, сощуривая при этом один глаз, словно это поможет сосредоточиться. Но стук доносится снова, а я стою, как дурочка, и пытаюсь понять, кто может стучать из двери холодильника. — Кто там? — тихо и пискляво, но ответа не дожидаюсь. Пока до меня не доходит, что передо мной входная дверь, а не дверь столь желанного холодильника. Я открываю, да, но то, что я стою в белье, доходит до меня немного позже. Примерно тогда, когда меня на треть отрезвляют глаза Сименса, стоящего на пороге и держащего в руках запотевшую, и такую желанную бутылку минералки. — О! — только и успеваю вякнуть, забирая бутыль из его рук и открывая тут же. Жажда мучает нещадно, я прямо на месте выпиваю практически половину, пытаясь всё же раскрыть второй глаз и трезво оценить обстановку. — Всё хорошо? — тянет он, делая шаг через порог и закрывая за собой дверь. — Ну да, — уверенно и, в какой-то степени, нагло. Ну а что такого? У меня уже иммунитет на появление бывших мертвецов перед моими глазами. — Так и будешь стоять? — спустя минуту, а может и больше, он наконец вздыхает и пытается взгляд от меня отвести, но не получается. — А что? — блять, я же в нижнем белье, вот что! — Кескевич, ради Бога... — я знаю, что мне надо свалить отсюда и одеться, но слишком много времени занимает думка, потому что бесконечный лабиринт мыслей в голове так и не даёт ответ, в какую сторону сейчас бежать. Я Нина Кескевич, и я горазда заблудиться в собственной квартире. — Мне сейчас стояк не нужен, а контролировать его я, уж извини, не могу! — он прикрикнул? Нет... мне показалось, или он прикрикнул? — Да-да... — газую вдруг с места и заваливаюсь в кухню, открывая холодильник. И очень долго и многозначительно туда смотрю. Но тут определённо нет чего-то, что можно накинуть на тело. Как бы странно не звучало, но тут вообще моей одежды нет! Как и во всей кухне. Хотя раньше я частенько перевешивала накидки через спинку стула, который сейчас мне практически помешал пересечь кухню, когда я неслась отсюда обратно, вспоминая, что вся одежда в спальне. — Сейчас! И распрекрасная планировка комнат позволяет из кухни вывалиться прямо на Миронова. Который, кажется, психует уже, цокая и едва глаза не закатывая. — Ты издеваешься? — нет, я проснулась пьяная и без памяти на полу, и пару минут назад была уверена, что мне из холодильника постучали, чего ты от меня хочешь? — В смысле!? — даже головой без боли встряхиваю и распрямляю плечи, всё ещё стоя рядом. Даже с вызовом смотрю, дескать, с чего вдруг такое несправедливое обвинение пожаловало? Хорошо, что я не вижу себя со стороны. Потому что выглядит это так: парень, который едва дышит, и рядом баба практически голая, грудь вперёд, шея вытянута, и ещё чуть-чуть, и соприкосновение этой самой груди с его одеждой неминуемо. А вот кстати и оно. — Я, между прочим... — хочу сделать шаг, но шагать уже некуда. А ещё я хочу что-то сказать, но волна возмущения меня сносит. — Блять, Кескевич... — то ли лишнее движение, то ли волна была слишком высокой и меня к стеночке так плавно отшатнуло. А ещё я теперь лицезрею Сименса не полубоком, а полностью ко мне повёрнутого. — Я же сказал... — не прослушать бы речь дальнейшую, а то у меня тут совсем некстати дыхание перехватило. Это от нехватки воздуха всё. И от испуга, да, потому что не каждый день просыпаешься полуголой, и к тебе из холодильника стучат бывшие, которых ты похоронила. — Я контролирую вот тут, — он подносит указательный палец ко лбу и слегка тычет себе в висок, ну а у меня очередной приток. Да, я приняла большинство из того, что судьба подкинула, и у меня уже выработался иммунитет на многое, но блять... только не на это. Это непозволительно близко. А ещё эти блядские Хьюго, которыми только дразнить мартовских кошек в женском теле. Блять... отойди от меня, пожалуйста. — Но не тут, — он продолжает мысль и опускает взгляд ниже. Примерно на свой стояк, который вызывает у меня неподдельное удивление в виде вздёрнутых бровей. И нет, чтобы свалить из этой тесноты поскорее, я просто стою и пялюсь на его штаны. Молодец, пять баллов. — Может снять и показать, а то взгляд больно недоверчивый... Он точно издевается. А мне остаётся сглотнуть, снова встряхнуть нечесаным сеном на башке и вмиг опомниться. Вот только зря я голову поднимаю, потому что там — его лицо, которое приближается и теперь всего в паре сантиметров от моего. Нет-нет-нет... этот короткий спазм между ног исключительно из-за этого парфюма, но никак не из-за него. И уж точно не из-за его шёпота, который чётко гласит: — Иди и оденься, пока я тебя в штору не замотал... Я не помню, успела я кивнуть или нет... Помню только как чуть не поскользнулась на собственном паркете, засеменив и устремляясь в свою комнату с такой скоростью, что по моему прилёту даже Натали оклемалась, глядя на меня своими фарами с остатками туши вокруг них. — Ты чего? — морщит лоб и спрашивает, зевая. А я чего... просто стою в своей комнате в дорогом нижнем белье. Нельзя? — Там... — палец за дверь в коридор и нелепая одышка, — за тобой... — Чёрт, — а девчонка просто откидывается на подушки и сладко потягивается, отдавая приказ, как будто я её служанка. — Сейчас умоюсь, в порядок себя немного приведу и выйду. Скажи, что мне минут десять, пятнадцать от силы. Может ещё завтрак тебе в постель, морда твоя несносная? Но так или иначе, я на автомате вытаскиваю из комода первую попавшуюся накидку, не забывая при этом закатить глаза и дать понять, что меня такой исход не очень то и устраивает. Но кому до этого дело есть? Явно не ей. И никогда не было. А я что? Я ничего. Пойду чай себе на кухне попью, пока принцесса красит своё лицо моей косметикой. — Она соберётся и выйдет, — снова решаю выползти в коридор, на этот раз держа руки в плотном замке и прижимая к себе накидку, словно замёрзла. — Вот это обмундирование... — прицыкивает Сименс, и я уже было хочу возмутиться, но ровно до того момента, как оглядываю себя наконец во встроенное в шкаф зеркало напротив. Я не нашла ничего лучше, кроме как закатить глаза в самый ненужный момент. Потому что из комода я достала ту самую накидку, которая обычно продаётся в сексуальных комплектах. Она красная, она кружевная, и она процентов на восемьдесят прозрачная. И нет, я не купила себе такое сама, это мне на День Рождения озабоченная коллега подарила, уверяя, что с наличием такого гардероба я обязательно в разы быстрее найду себе парня. Блять, по каким ещё пунктам я сегодня пролечу? — Тебе не жарко? — белобрысый продолжает стебаться, а мне дело принципа уже. Хоть разденусь тут, пусть силу воли воспитывает, не моё дело. — Градусы на сплите убавь, а то ещё вспотеешь... — Да хватит! — голос вдруг прорезается, а мне ничего не остаётся, кроме как вести себя, как ни в чём не бывало. Пусть думает, что захочет, мне плевать. Я не специально это сделала. И в конце концов, он волен не видеть всего этого и подождать за дверью, раз такой слабенький. — Где Депо? — потому что резкая смена темы для меня сейчас кажется самым лучшим. — Пил всю ночь, — усмехается Глеб, отводя взгляд. — Уснул под утро. Слёзно просил меня не пить и забрать Наташу. — Какое благородство... — насмешливо язвлю в ответ, но быстро понимаю, что напрасно. Она ведь могла уехать на такси, но нет. Личный водитель готов был пожертвовать собственной алко-ночью. Интересно, чем он всю ночь занимался? Также как и я, болтал с другом, или же спал? Странно, но я мимолётно пыталась разглядеть хотя бы намёк в виде кругов под глазами. Правда, так и не вышло, потому что слишком палевно разглядывать сейчас его лицо. Да и его самого. Стоит себе, как истукан, аж двигаться куда-то хочется. И я, смачно прицыкивая, двигаюсь на кухню, потому что заперла минералку в холодильнике, а сейчас снова в ней нуждаюсь. Я прохожу мимо него отчего-то медленно, и даже без задней мысли, хотя такое чувство, что тело живёт от меня отдельной жизнью, и я словно специально расхаживаю тут перед ним в этой глупой одежде, когда накидка уже держится лишь на плечах, и ему снова доводится видеть то самое бельё, которое он наверняка уже ненавидит. — Чаю? — кричу из кухни, потому что я гостеприимна, — круассанчик? — потому что я чересчур гостеприимна. Но именно после этого предложения я вдруг замираю около открытого холодильника, пялясь в никуда и вдруг вспоминая что-то, что адекватный человек бы не запомнил. Да и с коридора всё такое же молчание, и я ловлю себя на мысли, что отчего-то именно в эту секунду хочу видеть его лицо. Его глаза, его эмоции. То, как он возможно прокручивает в голове то же самое и, возможно, кратко улыбается. И я не оттаиваю, пока не слышу довольно тихое: — Я не хочу круассанчик, — тихо усмехаюсь про себя, легонько закрывая дверцу, — и сухариков тоже не хочу... Забываю, зачем в руках бутылка минералки. Я, вроде как, пить её собиралась, а самой сейчас вдруг захотелось абсолютно не этого. А ведь мне надо найти ещё, что на это ему ответить. Мне же надо отвечать, да? — Может, кофе? — решаю съехать, но ненадолго, а сама выплываю к нему в коридор кошачьей походкой, подходя ближе. — Или пробежку по лесу...? — откровенно издеваюсь и едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Но меня хватает только на лёгкий прищур, а после — на короткий вдох, когда он, не делая никаких резких движений, с помощью одного лишь шага оставляет меня в ничтожной тесноте между ним и стеной. А всё из-за маленькой квартирки, которая, так уж вышло, далеко не дом Артёма, где конём скакать можно было. — Если ты продолжишь... — единственное, что я хочу продолжить, это ровно дышать, потому что вздымающаяся грудь выдаёт, — то я устрою тебе персональный флэшбэк... — он всё ближе, хоть и на месте стоит, казалось. И его губы, которые не перестают шептать, — ты ведь этого добиваешься? Я сама, если честно, не поняла, чего добиваюсь. Просто на пьяную голову дико захотелось какой-нибудь банальной встряски, а получилось вон как... Нет, встряска то удалась. Наверное, именно поэтому я сейчас стою, приоткрыв рот и собираясь что-то сказать, хотя слова застряли на вдохе, не успев даже сформироваться в единое предложение. А ещё потому, что этот взгляд, которым он во мне сейчас дыру прожжёт, мне до колик знаком. С одной стороны, он говорит о том, что и мне и правда сейчас лучше заткнуться, потому что есть уже такие вещи, которые просто так не возьмёшь и не сделаешь по зову собственных желаний. В руках себя держать надо. А с другой... с другой его глаза улыбаются. Едва ли, но я вижу. И всё это наверняка потому, что какую бы дерзкую, смелую похуистку я тут из себя не строила, мой взгляд всегда говорил за меня реальные вещи. И сейчас он наверняка увидел в нём всё то же желание стать жертвой обстоятельств, которые вокруг меня возводят. Я могу долго упираться, противоречить, убеждать всех вокруг в обратном, но отражения души в глазах не отнять. Там всегда видно больше. — Я... — только и успевает слететь с губ, прежде чем вдруг резко вздрагиваю. — Я готова! — вздрагиваю, кстати, из-за этого оглушительного писка, которым Наташа нас обоих одаривает. Я же быстро ретируюсь в кухню, делая вид, что занята чайником. Сименс что-то лепечет ей, а меня сжирает любопытство: как долго Нэт стояла и наблюдала за всей этой картиной, прежде чем нам помешать? Или, может, она не видела? Да брось, Нина... от её цепкого взгляда ничего не утаится. Хотя... какая мне разница? Мне ведь нет разницы, да? Да... — Я позвоню тебе вечером, хорошо? — вычесанная пушистая грива появляется в кухне, и я выхожу попрощаться. — Звони... — только и могу сказать, а взгляд сам рвётся на Сименса, который не прекращает эту ментальную игру. — Боже... — наклоняясь, дабы обуться, она сразу хватается за голову, давая понять, что алкоголь стучит по мозгам, — я как будто в школьном времени... — Ага, а это очень похоже на школьный коридор... — а он просто не может удержаться, чтобы пять копеек свои не вставить... Школьный коридор, Наташа, Сименс... Господи, а ведь если на секунду окунуться в тот день, то я буквально на части её разорвать была готова за то, что она ночевала в кровати Депо. Так... Это покинет на сегодня мою голову? — Увидимся... — выпроваживая перед собой Нэт, Миронов кидает мне прощальную фразочку, ответа не дожидаясь. А я и киваю себе, пока дверь за ним не захлопывается, и до меня не доходит суть этого слова. — Увидимся? — вопросительно бормочу себе под нос, стоя посреди всё той же кухни, всё в том же нижнем белье. Нет, мне определённо пора прекращать открывать двери после похмелья. — Увидимся... — уже более насмешливо кривляю его, снимая с плиты кипящий чайник. Заварка, кипяток, а на лице улыбка ещё шире, когда глаза ловят на столе круассанчик. А ведь он лежал тут, кажется, с позавчерашнего вечера, и до этого дня таких эмоций не вызывал. — Сдался мне этот блядский круассанчик... — надкусываю, пережёвываю, отхлёбываю чай. Хотя с детства особо эту еду не превозносила и от силы, кажется, раза три ела эту штуку за всю свою жизнь. Но сейчас отчего-то не перестаю жевать с той же самой улыбкой, абсолютно не опасаясь подавиться. И по телу медленно разливается приятное тепло, согревая и заставляя думать, что это похмельное утро не совсем уж и такое плохое, как казалось поначалу. Да, определённо всё дело во внутреннем тепле. Вот только от чая ли...? Да. Определённо от чая. И в какой-то степени оттого, что я прощаю себе эту маленькую ложь. Улыбка, очередной глоток. И то самое слово, сказанное не так давно, и непрекращающееся крутиться в моей голове. "Увидимся..."