Маргарита

Наши дни

      Яблони пахли терпко и сладко, и спальный район превратился в райские кущи. Воробьи незатейливо чирикали на ветках, а соловьи по ночам пели песни в сине-розовом сумраке столичной весны. Жене казалось, что он спал тысячу лет, закованный в кандалы серых будней, а теперь наконец-то проснулся. Несущим счастье ― не смерть ― Гамаюном он летал по институту, а вечерами долго разговаривал с Маргаритой по телефону или Скайпу. Он жил этими вечерами и со временем, как наркоман, подсел на общение. И с каждым разом организм требовал всё большую дозу.       Отношения не то чтобы не складывались, но находиться на расстоянии было почти невозможно. Они жили в разных городах и ходили на разные работы, хоть и отвечали за свои действия только перед Академией Наук. Видеться им удавалось нечасто: после Северной конференции Женя встретился с Ритой всего два раза. Один раз она приезжала в его Институт забрать геологические образцы, а второй ― погулять. Жене тогда тоже удалось вырваться из плена неумолимо приближавшейся защиты Антона.       Всё это напоминало вялотекущий насморк, который никак не мог перейти в пневмонию или же сойти на нет. Сейчас Женя был готов умереть от воспаления лёгких, но остаться с Маргаритой. Тем более что и она, кажется, тяготилась расстоянием. В последнюю встречу три недели назад Рита была странно молчаливой, да к тому же вдруг решила бросить курить: Женя заметил у неё на запястье никотиновый пластырь.        ― Ты отнял самое дорогое, что у меня было ― курение моё миленькое, ― усмехнулась она в ответ на его вопрос о причине внезапного решения. ― Не думай, это хорошо. Я всё собиралась, да как-то не получалось, ― Рита улыбнулась и поцеловала его. И всё же Жене в её смехе почудились горькие нотки.       Проводить больше времени с Маргаритой ― вот и всё, что ему было нужно. А случай поехать в культурную столицу на несколько дней вскоре представился. Аспирантура Антона плавно подошла к своему завершению, и теперь его ждала защита: не просто в планах, а на деле. Аспирант мандражировал всю дорогу, решив поволноваться заранее, а Женя неимоверным усилием воли заставлял себя сидеть спокойно и не прилипать к иллюминатору слишком надолго.       ― Хорошее у них финансирование, ― с завистью произнёс Антон, глядя на девятиэтажное здание геолого-минералогического Института. ― Они что, продали душу дьяволу?       ― Скорее тело, ― Женя стоял и щурился: погода радовала, и весеннее солнце било в глаза. ― Геологоразведка у них работает на военных, поэтому… ― он развёл руками. ― Но я тебе этого не говорил.       ― А потом окажется, что Маргарита Алексеевна ещё и какой-нибудь полковник, ― засмеялся Антон. ― А нас за что-нибудь посадят и никогда не выпустят.       ― Не неси чепуху, ― Женя строго посмотрел на аспиранта.       ― Это нервное, ― развёл руками Антон. ― Я волнуюсь.       ― Всё обойдётся, ― Женя ободряюще хлопнул приунывшего вмиг аспиранта по плечу. ― Ты же места в работе для вопросов комиссии оставил?       ― Как вы учили.       ― Ну вот и прекрасно, ― Женя уже хотел зайти в Институт, как вдруг из-за поворота показался Фиат Пикап.       ― Еще вчера она была нежна, как шелк, теперь она ― китайский танк! ― забавная песенка разносилась по сморенной теплом улице.       ― Ваша Василиса Премудрая приехала, ― засмеялся Антон.       ― Спасибо, что не лягушонка в коробчонке, ― криво усмехнулся Женя, глядя на то, как Маргарита ― в красном клетчатом пальто, чёрных очках и с газетой в руках ― выходит из аккуратно припаркованной машины. Она легко взбежала по ступенькам и скрылась за стеклянными дверями.       ― Оказывается, она такая красивая, ― томно вздохнул над самым ухом Жени Антон. ― Я раньше этого не видел.       ― И сейчас не смотри, ― Женя исподлобья глянул на аспиранта. ― Странно, что она нас не заметила. Сейчас исправим. ― И Женя, оглядевшись, пнул колесо Пикапа.       Оглушающий вой сигнализации перекрыл все прочие звуки, и в следующее мгновение в окне второго этажа показалась Маргарита: она чуть ли не наполовину высунулась наружу, а её курчавые волосы, пылающие словно огонь, трепал ветер.       ― Отойди от машины! ― её возглас перекрыл шум сирены. ― Козёл! ― Рита исчезла.       ― Зачем вы это сделали? ― Антон с опасением уставился на него, и Женя понимал своего аспиранта: он бы и сам усомнился в своей адекватности.       Под вой сигнализации из здания показалась Рита. Она сбежала по мраморным ступеням, а её большая сочная грудь подпрыгивала и соблазнительно колыхалась при каждом шаге. Маргарита, нажав отключение сигнализации и проверив машину, обернулась к Жене.       ― Так! ― она упёрла руки в бока. ― Евгений Николаевич, ты успел впасть в маразм? ― Рита провела кончиком языка по губам и, свернув газету в рулон, принялась совершенно по-деревенски бить опешившего Женю.       ― Ну не при мальчонке же! ― воскликнул он, закрываясь от ударов, которые Рита наносила хлёстко и точно в цель. Хорошо, что не по лицу.       ― При мальчонке, при мальчонке! ― Рита опустила газетный рулон. ― Я Антона Андреевича учила три года, он многое видел!       ― Маргарита Алексеевна, пощадите Евгения Николаевича, ― аспирант давился плохо сдерживаемым смехом.       ― Ни за что, ― Рита воинственно сдула со лба пряди огненно-рыжих волос.       Она была сегодня какая-то бледная и, как показалось Жене, уставшая. Полевой загар успел окончательно сойти, а новый весенний ещё не лёг на кожу. От него не укрылось, что под глазами у Риты залегли замаскированные макияжем тёмные круги, да и сама она как будто сжалась и похудела. Женя представил себе онкобольных после химиотерапии и испугался. Он не хотел потерять Риту. Только не так.       «Глупости это всё, ― мысленно одёрнул он себя. ― Ей-богу, в Вадика стал превращаться!»       Рита тем временем успела остыть. Она перебросилась парой слов с Антоном и ещё раз проверила машину. Сейчас она как раз наклонилась над колесом, и Женя, чувствуя, как напрягается всё у него внутри, откровенно пялился на округлые, обтянутые строгой юбкой ягодицы Риты. Аспирант же уткнулся в смартфон.       Рита так и не ответила ему, сколько у неё было мужчин, подумал ни с того ни с сего Женя. Интересно, а Антон был в их числе? Он снова посмотрел на аспиранта и решил, что нет. А если и да, то он не хотел об этом знать. В конце концов, сам Женя тоже не принимал целибат. Но кто такой этот леший, в конце концов?       Удостоверившись, что с машиной всё в порядке, Маргарита жестом предложила им следовать за ней. В здании она размашисто чиркнула подпись на их пропусках и повела за собой в лифт. Лифт Жене не понравился: кабину ощутимо потряхивало, а свет то и дело мигал.       ― Завтра починят. У нас вообще последнюю неделю перебои с электричеством: то и дело отключают, особенно вечером, ― произнесла Рита, глядя на то, как Женя нервно оглядывает мерцающие кнопки. Не то чтобы он страдал клаустрофобией, но застрять в лифте было его давним страхом. ― Антон Андреевич, ― обратилась она к аспиранту, ушедшему в соц.сеть, ― если хотите поговорить с оппонентами, то они оба локализуются на пятом этаже, ― Маргарита говорила непринуждённо, но Женя чувствовал, что она, как и он, хочет отделаться от Антона.       Как только за аспирантом закрылись двери лифта, Женя, уже не в силах сдерживаться, прижал Риту к стенке кабины, целуя её полные губы.       ― Ты ещё не ссохся за прошедшие полтора месяца? ― Рита стояла так близко, что сладковатый запах цветочных духов обволакивал и сводил с ума. Должно быть, так, как он сейчас, чувствуют себя самцы бабочек, когда летят, одуревшие, на аромат феромонов самки.       ― Хочешь проверить ещё раз? ― он знал, что может и хочет. Прямо сейчас.       ― Да, ― выразительные глаза Риты блестели.       ― Что, прямо здесь? ― Женя был не против. Он уже весь горел.       ― Можно у меня в ванной, ― как только Рита произнесла это, двери лифта как-то особенно натужно разъехались в стороны. ― Я ведь живу отдельно от мамы, ― она вышла из кабины и, взяв Женю за руки, чуть ли не вытянула его за собой. ― Тебя едва не прищемило дверями, ― Маргарита засмеялась, но её бледность продолжала пугать.       ― Тогда почему мы всё ещё здесь? ― по коридору ходили какие-то люди, но для Жени все геологи были на одно лицо.       ― Потому что до конца рабочего дня ещё два часа, ― Рита сделала шаг назад и улыбнулась. ― Сходи пока к своему аспиранту.       ― Ты совсем не изменилась за последние двадцать лет, ― усмехнулся Женя, собирая осколки сознания для поиска Антона. ― Такая же вредная.       ― Да, ― бросила Рита и пошла по коридору, удаляясь от Жени. Её каблуки цокали по полу, а бёдра вихляли из стороны в сторону. Еле заметно, но он видел. ― Да, я сука. Сука, ― повторила она. ― Сука! ― донеслось до него из-за поворота, за которым скрылась Рита.       Антона Женя не нашёл, зато нашёл Мишу Генриха, ставшего ещё более лощёным и холёным, чем был раньше. Он проболтал со старым другом несколько часов, прежде чем заметил, что весеннее солнце уже почти село, а небо над крышами домов порозовело. Попрощавшись с Генрихом, Женя отправился искать Маргариту. Он знал, что она работала на седьмом этаже, оставалось только найти нужный кабинет с надписью «д.г.-м.н. Громова М. А.»       Женя подкараулил Маргариту возле туалета. Когда она выходила, он нарочно громко кашлянул, чтобы не напугать, а затем мягко обнял её сзади, прижимая к себе. Полная грудь так и просилась в ладонь, и Женя проследил рукой округлые формы, чуть сжав полушария. Рита неожиданно выдохнула сквозь зубы и, запрокинув голову, посмотрела на него.       ― Зачем так хватать-то? ― она недовольно поморщилась, поправляя смявшийся ворот блузки.       ― Раньше тебе это нравилось, ― Женя внимательно смотрел на Риту и не мог понять, что происходит. Она была бледна, а пушистые рыжие волосы выглядели сейчас сухими и какими-то безжизненными. ― У тебя что-то случилось?       ― Нет, ― болезненная улыбка скривила губы Риты. ― У меня, в принципе, всё превосходно. Но так: маленькие временные трудности, ― на мгновение она побледнела ещё сильней и, прикрыв глаза, прислонилась к стене.       Женя испугался. На жаре студентки и раньше падали в обморок, а скольких перепивших коллег он приводил в сознание ― не сосчитать, но сейчас Женю потряхивало от совершенно незнакомого иррационального страха, что Маргарите плохо, а он ничем не может помочь.       ― Поехали-ка домой, ― он осторожно приобнял Риту за плечи и повёл к лифту. Дурацкие лампы в коридоре раздражающе моргали. ― Я, пожалуй, вызову такси.       ― Не надо, всё нормально, ― Рита выглядела откровенно не очень и глубоко дышала. ― Хотя, давай.       Женя аккуратно завёл Маргариту в лифт и, нажав кнопку с цифрой «1», вытащил из кармана айфон. Лифт слегка качнуло, и кабина поехала вниз. Женя уже открыл приложение, как вдруг лампы над головой пронзительно мигнули и погасли, а кабина лифта, встряхнувшись особенно сильно, застыла на месте. Сомнений не было: они застряли.       ― Блядь! ― Женя обречённо прислонился к гладкой металлической стенке и рассеянно ослабил узел галстука: вместе с подъёмным механизмом отключился и кондиционер. ― У меня через два дня аспирант защищается, а мы застряли тут в ёбаном лифте! Почему мы не уехали пораньше, а? Что ты тут делаешь? А я что тут делаю? ― он горестно ударил кулаком по наглухо закрытым дверям лифта. В темноте вспыхнул фонарик айфона: Рита включила свет.       ― Что, так и будем цепляться друг к другу, как дурные подростки? ― Рита говорила спокойно, но её глаза сверкали. Она всё ещё пугала своей бледностью, но тошнить её, кажется, перестало. ― Или поговорим как взрослые люди? ― Фонарик выхватывал клочками углы кабины и лицо Риты, казавшееся в искусственном свете мертвенно-бледным.       ― Мы с тобой только по отдельности можем вести себя, как интеллигентные цивилизованные люди, ― Женя для верности несколько раз нажал кнопку вызова диспетчера. Глухо, как в танке. Ему уже становилось жарко в пальто. ― А вместе ведём себя как дикари.       ― На конференции на Севере ты вёл себя вполне прилично, ― заметила Рита. ― Что изменилось сейчас?       ― Я много думал о тебе после той ночи в хостеле, ― негромко, тщательно подбирая слова, произнёс Женя. С выражением своих мыслей у него всегда было не очень. Не то что с научными статьями, которые он писал десятками. ― Я помню, как увидел тебя в первый раз, ― добавил он, глядя в одну точку и не моргая. Глаза защипало, а металлическая стенка кабины лифта поплыла в резком свете фонарика. ― Большущие глазища, такая же грудь: в майку не помещается. Рыжая и наглая. Ты доводила меня до бешенства, но с тобой не было скучно.       ― Ты мне тоже сперва не понравился, ― Рита меланхолично отбросила с лица рыжие пряди. Она распахнула пальто и стянула с шеи платок. ― Злой, голодный, смотрел на всех волком. Как будто появился новый альфа, за которым потянулась стая. Миша Генрих не выдержал, помнится. Да и сейчас при встрече преданными глазами смотрит, по стойке «смирно» чуть ли не вытягивается, ― она чуть улыбнулась, а Женя снова представил, как Маргарита стоит на плацу в военной форме с генеральскими погонами. ― Почему ты всё же ко мне не приехал? ― она говорила просто и спокойно, но Женя почти физически ощущал, как напряглась Маргарита, как бьётся её сердце и чуть розовеют впалые щёки.       ― Я почувствовал, что совершенно не владею ситуацией и испугался: если я потерял контроль над самим собой, как я вообще могу что-то организовывать, ― он не говорил об этом никогда и ни с кем, даже с самим собой. Женя удивился, что может так складно рассказывать. ― А ещё я хотел помнить, что было. И хотел помнить всё так, как это было тогда. Я знал, что расхождение в образах тебя в поле и в городе может совершенно убить то чувство, которое зародилось на практике. И вообще, я не верил в то, что всё может быть хорошо, ― он сказал это и почувствовал, как стало легче. Может быть, это и нужно было ему ― выговориться, разделить груз сомнений и памяти с той, кто всё поймёт.       ― И снова, как ни странно, это ― вопрос веры, ― Рита говорила совершенно серьёзно. ― В данном случае в самого себя.       ― Я действительно сложно схожусь с людьми, а подобной мощной эмоциональной привязанности у меня не случалось никогда. ― Женя вдруг вспомнил, как сорил деньгами и кривлялся на конференции. ― Кажется, на Севере я пробил дно, ― он криво усмехнулся, глядя на Маргариту.       ― Нижнее днище нижнего ада казалось не так глубоко, ― усмехнувшись, пробормотала Рита. ― Впрочем, не сильнее, чем я.       ― Я всё хотел спросить, ― после непродолжительного молчания осторожно произнёс Женя. Раз они оба решились на откровения, он просто обязан спросить. ― Кто такой леший?       ― Преподаватель из университета, этолог-поведенщик, ― по губам Риты скользнула лёгкая улыбка, а Женя буквально почувствовал, как закрытая кабина лифта наполняется солнечным светом, пением птиц и запахом тайги. ― Кажется, ещё охотовед. Уволился лет семь назад. Почти тезка Ильинского ― Вадим Ильин. У нас был роман, ― зачем-то пояснила она. ― Играли в карты, гуляли по лесу, потом снова пересеклись в городе, повстречались года полтора, а после как-то не сложилось. Сказочник был жуткий: верил в славянских богов, духов природы. И друг у него был подстать, хотя я его имени сейчас даже не вспомню.       ― И где он теперь? Ильин в смысле? ― Женя, как ни странно, совершенно не ревновал Маргариту к загадочному этологу. В конце концов, он и сам какое-то время искренне любил свою жену. А Маргарита была свободна, он почти видел, как она стояла на опушке леса с цветами в волосах: счастливая и очарованная тайнами таёжных чащ.       ― Понятия не имею, ― пожала плечами Рита. ― Кажется, работает где-то егерем. Женился вроде как, но это не точно. Я не интересовалась его судьбой, это Вадик что-то слышал от общих знакомых. А твоя бывшая жена? Кто она? ― Маргарита смотрела на него, чуть склонив голову, и в её ярких карих глазах отражались блики света.       ― Полина Грекова, ― Поля тоже была не девочкой, а уже защищённым кандидатом, когда выходила за него замуж, поэтому так и осталась со своей девичьей фамилией.       ― Археолог? ― в голосе Риты прозвучал живой интерес. ― Я читала её монографию о курганах в Колхиде. Не знала, что вы были женаты. Почему расстались?       ― Сам не знаю, ― Женя на самом деле так до конца и не понял причину развода. «Не сошлись характерами» ― звучит банально, а сколько правды. ― Мы были, что называется, вдвоём, но не вместе. В какой-то момент нам это надоело. Она поначалу ревновала меня: я действительно не мог остановиться, а потом ей стало как-то всё равно. Когда только начали общаться, было здорово, ― Женя вспомнил первые месяцы отношений, то, как радостно светились серые глаза Полины ― рослой, крупной женщины со светлой косой толщиной с руку. ― Она интересно рассказывала и вообще очень начитанная дама.       ― Ты с ней общаешься?       ― Нет, ― криво усмехнулся Женя. Хоть они и расстались не врагами, но и друзьями их было назвать сложно. ― Моими друзьями давно стали коллеги. Она больше в подвале с Генрихом время проводила. Сейчас вообще переехала. Не узнавал, куда. Мы развелись лет десять назад, а вместе были четыре года.       ― Понятненько. ― Рита, подогнув пальто, присела на пол, с тихим вздохом наслаждения сняв туфли. Она откинулась спиной на стенку кабины и, запрокинув голову, прикрыла глаза.       ― Не спи, замёрзнешь, ― попытался пошутить Женя. ― Если я не приду на защиту, Антон умрёт. А вообще, знаешь что? Мы постоянно болтаем о всякой чепухе, а о главном забываем: о нас, ― он давно хотел это сказать, и сейчас было самое время. ― Отношения на расстоянии убивают. Я бы хотел провести это лето вместе с тобой. Вадик Ильинский упоминал, что выше по течению «Тайги» есть геологические колодцы с останками мамонтовой фауны. Мне бы было интересно взглянуть на эти костяные скопления. А ты там уже была лет восемь назад. Я читал твою статью о залежах базальта. Я попросил руководство института включить себя в состав экспедиции. Ты сама куда собиралась этим летом? Я договорюсь: всё можно отменить и поедем вместе, ― Женя перевёл дух: говорить подобные вещи он не привык.       ― Уже никуда, ― медленно ответила Маргарита. Жене показалось, что в воздухе повисло странное напряжение, какое бывает перед грозой. ― А так, в тундру. Но теперь никуда я этим летом не поеду ― в свете последних событий, ― на её губах играла странная улыбка, от которой мороз пробежал у него по коже.       ― Что случилось? ― мысли метались в голове, и Женя решил узнать всё сразу: мучениями он сыт по горло. ― Ты заболела?       ― Забеременела, ― карие глаза Риты светились. ― Да, Женя, я беременна.       Первым его желанием было забиться в угол и сидеть там. Как только Рита произнесла это, взгляд Жени упорно соскальзывал на её живот, хотя на Север они ездили всего полтора месяца назад. Он крепко зажмурился.       ― Сколько? ― Женя глубоко вздохнул. Ему нужны были факты. С ними можно работать.       ― Девять недель. По факту семь, ― Рита ответила отрывисто и чётко, но Женя чувствовал, как внутри у неё всё пылает. Казалось, что её горячее сердце билось у него в ладони. Теперь стало понятно всё: и отказ от курения, и бледность, и всё остальное. Маргарита беременна. Так просто. Слишком просто. ― Хочешь отвертеться? ― вопрос прилетел в лоб, но Женя не растерялся.       ― Ну уж нет, ― веско растягивая слова, произнёс он. ― Больше никогда.       ― Меня морозит, ― прошептала Рита. С неё мигом слетело напряжение. Осталась только усталость. ― Обними меня. ― Бледная кожа на контрасте с рыжими волосами казалась совсем белой. Даже полные алые губы потеряли цвет.       Он прижимал её к себе. Рука сама собой проникла под её блузку и нащупала тёплый живот.       ― Не сиди на холодном, ― рассеянно произнёс Женя, расстилая пальто на полу. ― У меня есть пакет, если тебя тошнит.       ― Не противно тебе будет держать мне волосы? ― Рита положила голову ему на плечо, и Женя вдруг перестал бояться. Что он, не мужик, в конце концов? ― Я не знаю, как быть матерью, Женя, ― вдруг прошептала она. ― Я никогда об этом всерьёз не думала. Я всю жизнь была одинокой бабой: ни ребёнка, ни котёнка.       ― Я люблю тебя в точности такой, как ты есть¹, ― произнёс Женя. Пора сказать всё словами. ― Теперь поспи ― нам тут до утра сидеть. А беречь твой сон буду я².