Наши дни
В эту ночь Женя не спал. Он лежал на диване, ходил по квартире, смотрел с балкона на раскинувшийся внизу город и думал. Думал о Маргарите. Теперь, получив шанс увидеться с ней, он решил, что уже его не упустит. И в гости пойдёт не с пустыми руками. Ему вспомнились розы: мелкие, полудикие, красные ― они походили на Маргариту, какой она была тогда ― в далёких девяностых. Сейчас она стала другой, и подарок ей надо подарить соответствующий теперешней Громовой. В свете уличных фонарей Женя, набросив куртку, помчался, как был ― в домашних тапках ― в ближайший цветочный магазин. Им овладело безудержное оживление, совсем как тогда, когда бело-голубой автобус скрылся за горизонтом, увозя от Мастера его Маргариту. Он трудился всю ночь, а наутро, едва рассвело, поехал на работу. Ему не терпелось поделиться случившимся хоть с кем-то, а Антон, принёсший благую весть, отлично для этого подходил. ― У вас мешки под глазами, ― доверительно сообщил аспирант, глядя на Женю. ― Вы вообще спали? ― Нет, ― он улыбнулся, чувствуя, что выглядит сейчас несколько безумно. ― Я всю ночь красил розы. ― Как Алиса в Стране Чудес? ― участливо поинтересовался Антон. ― Нет, ― покачал головой Женя. От выпитого за ночь кофе сердце стучало гулко и часто. ― Через корни, ― он указал рукой на нежно-голубые розы, совсем недавно бывшие белыми. ― Что с вами вчера случилось? ― Антон отложил смартфон. На вытянутом лице аспиранта играло плохо скрываемое любопытство. ― Что такого в Маргарите Алексеевне? ― Лет двадцать назад у нас были отношения, ― не стал скрывать Женя. ― Я как раз копал степного мамонта в приморье, а она приехала туда на полевую практику. Это были сложные времена, ― он улыбнулся. ― Потом мы обещали друг другу встретиться, но как-то не вышло. ― Теряют люди друг друга, а потом не найдут никогда, ― пробормотал Антон, а потом, наморщив лоб, добавил: ― Вы что, собираетесь играть её чувствами, чтобы она не завалила меня на защите? ― аспирант отлично складывал два плюс два, но в итоге у него не всегда получалось четыре. ― Хуже, ― весело ответил Женя, любуясь делом рук своих: равномерно окрашенными лепестками роз. ― Я, возможно, собираюсь на ней жениться, ― он сказал это, не подумав, но слова уже не вернуть назад. ― Зачем? ― удивлению Антона не было предела. ― Вы же уже были женаты и как-то говорили мне, что больше в этот филиал ада на земле не зайдёте. ― Я слишком долго искал её, ― Жене казалось, что он потратил на поиски тысячу лет, охотился на Маргариту со времён мамонтов. ― И много думал в последнее время. Ты же тоже томишься в городе и хочешь на волю в пампасы? Аспирант кивнул: ― Это я понимаю, но как коррелируются Маргарита Алексеевна и желание свободы? По мне, так они совершенно противоположны, ― Антон был неумолим и туго соображал. ― Ты ничего так и не понял, ― махнул рукой Женя. ― Я думал о ней. Много. А потом забыл. И вот сейчас вспомнил. Больше я её не отпущу. ― А она захочет быть с вами? ― задал очевидный вопрос Антон, но Женя не хотел думать о провале. Не сейчас, когда он так близок к успеху. ― Поживём ― увидим, ― бросил он, заворачивая выстраданные розы в плотную бумагу, которую ему выдали в цветочном магазине. ― Всё, я поехал. Вернусь поздно. Или вообще приду на работу только в понедельник. Прикрой меня, ― и, не успел ошарашенный таким известием Антон открыть рот для ответа, Женя вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь. Культурная столица встретила его серым небом и пробирающим до костей ветром. Набрякшие облака плыли по хмурому небу, и Женя успел несколько раз обрадоваться, что взял с собой зонт. Роза и торт лежали в пакете. Нужный дом он нашёл быстро: пятиэтажная сталинка в старой части города всем своим видом давала понять, что она массивная и вечная. Поднимаясь по ступенькам длинных лестниц, он заметил приоткрытое окно и полную окурков банку, стоявшую на подоконнике. Интересно, какие сигареты курит сейчас Маргарита? Квартира номер «85» ― от лестницы налево. Предпоследний этаж. До Бога ещё целый лестничный пролёт. «Если она здесь больше не живёт, я спокойно пойду и повешусь», ― дурацкая мысль, но Женя чувствовал, что не в силах больше терпеть напряжение, в котором пребывал с того момента, как Антон произнёс три заветных слова. И, собравшись с духом, он позвонил в дверь. Трескучий, бьющий по мозгам крик попугая разнёсся по всей лестничной площадке. Жене заложило уши. «Выбирало звонок явно существо с воображением дятла», ― цитата Ильфа и Петрова¹ пришлась как раз кстати. Женя почти оглох от бешеных ударов сердца, хотевшего, видимо, выпрыгнуть из груди и ускакать вниз по лестнице, чтобы не разочаровываться. Он почти перестал дышать, как вдруг послышался щелчок поворачиваемого «барашка». ― Косметику не покупаем, в Бога не верим, ― донёсся из-за массивной двери голос, от звуков которого Женя почувствовал себя влюблённым подростком. Ведь он действительно влюблён. Металлическая дверь распахнулась, и взгляду открылся длинный коридор просторной квартиры с высокими потолками. А в дверном проёме стояла она. ― Боги мои! ― Маргарита, тонко вскрикнув, метнулась обратно в квартиру, но сил ей хватило лишь на то, чтобы прислониться к двери. Она стояла перед ним, рыжая и загорелая после полевого лета, из плоти и крови. Повзрослевшая, утратившая девичью пухлость и мягкость черт, но, несомненно, всё та же Рита. На полу валялся выпавший из её ослабевшей руки айфон. «Сколько ей сейчас? ― промелькнула молнией мысль. ― Лет сорок, наверное…» ― Женя… ― она тяжело дышала, ухватившись миниатюрной рукой, белой от постоянного ношения рабочих перчаток, за дверной косяк. ― Как ты нашёл меня? ― Кто ищет, тот что? Тот всегда найдёт, ― усмехнулся Женя, подавая Рите тонкую синюю розу в прозрачной упаковке. ― Всю ночь красил. ― Он старался сохранить лицо, но фарфор трещал уже вовсю. А Рита, кажется, даже не успела надеть свою маску. Она совсем не изменилась за двадцать прошедших лет. Всё такая же Сирин. Фарфоровой куклой, соскользнувшей с полки, Маргарита упала ему в руки. Женя бережно подхватил её и, когда она подняла на него взгляд всё таких же, как и двадцать лет назад, карих глаз, поцеловал. Она дрожала в его руках, а её губы касались его губ то почти невесомо, словно крылья бабочки, то впивались так, как будто от этого зависела её жизнь. Вероятно, так и было. ― Рита, кто там пришёл? ― высокий женский голос безжалостно разорвал очарование момента. Маргарита замерла в объятиях, а затем выскользнула и сунулась в квартиру. ― Свидетели Иеговы! ― прокричала она, быстро вытаскивая из кармана висевшей в гардеробе куртки пачку сигарет и зажигалку. ― Я с ними поговорю о Господе нашем. ― И, прикрыв дверь, зашагала вниз по лестнице. ― Я курить хочу, ― пояснила Рита, оборачиваясь и глядя на Женю с нижней ступеньки. ― Нервы. Сейчас рубашку на себе рвать начну. ― Она продолжила спускаться, хлопая домашними тапочками в виде туфель с помпонами. ― Стыдно меня матери показать? ― выдал первое, что пришло ему в голову, Женя, спускаясь следом за Ритой. ― Мы же с ней почти одного возраста. ― Кажется, она старше тебя на год, ― меланхолично ответила Рита, останавливаясь возле того самого подоконника с банкой. ― Подсадить тебя? ― Женя сомневался, что она сама заберётся на высокий подоконник. Вместо ответа Рита обернулась и больно наступила ему на ногу. ― Ты где был? ― она посмотрела на него широко распахнутыми глазами. ― А, Евгений Николаевич? ― Могу спросить то же самое у тебя, Маргарита Алексеевна, ― сварливо откликнулся Женя. ― И вообще, ― он прищурился, ― почему ты не удивлена моим приходом? ― Потому что разбирала старые фотографии и нашла вот это, ― Рита запустила руку в карман джинсов и вытащила оттуда снимок, сделанный «Полароидом». У Жени даже закружилась голова. Этот была та самая копия снимка, лежавшего у него в нагрудном кармане рубашки. Возле сердца. Он молча сунул руку за отворот пиджака и протянул фотографию Рите, замершей с розой, сигаретами и карточкой. ― Я тоже её нашёл, ― голос охрип и не повиновался. ― Что это, Рита? ― ему важно было знать. Он не верил в судьбу, не верил в мистику, но всё же… ― А почему Сирин? ― вопросом на вопрос ответила Рита. На её губах блуждала лёгкая улыбка. Тонкие полукруглые морщинки в уголках рта притягивали взгляд. ― А я хотел спросить, почему Гамаюн? ― Женя чувствовал, что успокаивается. Словно не было этих двадцати лет: они по-прежнему понимали друг друга с полуслова. И всё же что-то изменилось. Нельзя было просто так сойтись вновь после долгой разлуки. ― Кто придумал? ― Я, ― просто ответила Рита. ― Ты разве не догадался? ― Я подозревал, ― это было правдой. Спросить тогда он почему-то не решился. ― Могу тебя успокоить, ― улыбнулась Рита. ― Меня вообще называли Ритка-Два-Стакана, ― она запустила пальцы в волосы, и Женя заметил, что её руки слегка подрагивают. ― Тремор от нервов ― отчёты, ― пояснила Маргарита, заметив его взгляд. ― Давно уже так: лет пять, а то и больше: с самой защиты. Ты сам-то по какой теме докторскую диссертацию защищал? ― Всё те же мамонты, ― Жене не хотелось говорить о себе. Он хотел знать всё о ней. ― А ты? ― Всё те же камни, ― в тон ему ответила Рита. ― Я же геолог, я люблю камни. ― Я в тебя верил, ― Женя не врал, он не сомневался, что она своего добьётся. ― Врёшь. Ты думал, что я сопьюсь и пойду по дорогам. ― Рита провела ладонью по подоконнику и, подтянувшись, запрыгнула на него. Болтая ногами, она закурила «Marlboro». Женя брезгливо отмахнулся от клубов внезапно не вонючего дыма. Эти сигареты были не чета «Приме». ― Всё ещё куришь, ― усмехнулся он, облокачиваясь о стену и глядя на Маргариту сбоку. ― А пьёшь всё в тех же количествах? ― Что ты! ― махнула рукой Рита. ― Употреблять в таких количествах никакого здоровья не хватит. Я уже не девочка твоими стараниями. Мне сорок лет всё же. ― Не умерла ещё? ― Женя помнил, как Рита говорила, что ему почти сорок ― умирать пора. ― Как видишь. Повисло неловкое молчание. Рита курила, а Женя мысленно перебирал подходящие темы для разговора. Они не виделись много лет, а вели себя, как старые знакомые, расставшиеся вчера за кружкой кофе с коньяком. ― Я посмотрел новые сезоны «Секретных материалов», ― наконец произнёс Женя. ― Мне понравилось. Я говорил тебе, что ты похожа на Скалли? ― Маргарита и правда выглядела, как Андерсон, словно шла с ней вровень по времени. ― Я не Скалли, ― улыбнулась Рита. ― Ты ― Скалли, а я ― Малдер. ― Почему это? ― Женя, вновь, как и двадцать лет назад, улыбался, как дурак. Метафорические беседы с Маргаритой выбивали из колеи реальности, но не слушать он просто не мог. ― Потому что я хочу верить, ― усмехнулась Рита, затягиваясь и выпуская дым в приоткрытое окно. ― А ты, ― она ткнула ему в грудь подрагивающим пальцем, ― твердолобый материалист. Да, и уши у тебя по-прежнему холодные. Почему ты не приехал ко мне раньше? ― А почему ты не позвонила? Ты ведь первая стала клясться в вечной любви. ― Я испугалась, ― сигарета дымилась в пальцах Риты, пепел нагорал, но она не спешила его стряхивать. ― Один мой знакомый как-то сказал: всё, что было в поле, остаётся в поле. И он сказал правду. ― Она смотрела в одну точку и, казалось, даже не моргала. ― В первые моменты расставания всегда больно, а потом образ человека в воспоминаниях идеализируется и становится просто страшно встретить оригинал, потому что знаешь, что он далёк от того, что ты нарисовал в своей голове. Как в песне про зомби: in your head², ― последние слова она пропела на английском, и Женя почувствовал, как на секунду растворился в её музыкальном голосе. ― Господи, Рита, кто ж такую глупость-то придумал? ― Жене не хотелось признавать её очевидную правоту. Ведь он сам так думал. ― Уж не Вадим ли Ильинский тебе это наплёл? Сама бы ты не догадалась. ― Вадик знает об отношениях с молодыми девушками побольше твоего, ― парировала Рита. ― Он живёт с девушкой на тридцать с лишним лет моложе. Собирается жениться. Помнишь Диму Лазарева? ― Я с ним почти работаю, ― огрызнулся Женя. ― А что? ― Вадик живёт с его дочкой. ― С дочкой Димы Лазарева? ― Женя во все глаза смотрел на Риту. ― С красавицей? ― он видел дочку Димы несколько раз: приятная темноволосая девушка. ― Он же урод! ― Ему не говори только, ― усмехнулась Рита. ― Ага, ― Женя уже представил, как будет подкалывать Вадика при встрече. ― Ты же вроде не любила сплетни, а? ― Времена меняются. ― Рита бросила окурок в банку и легко спрыгнула с подоконника. ― Я видела у тебя в пакете торт. Моя мама обрадуется: она любит сладкое. Подтянутая, крашеная в рыжий женщина лет шестидесяти ― мать Риты ― была ещё меньше, чем дочь. Женя с удивлением смотрел на миниатюрных созданий, на секунду показавшихся ему эльфийками. ― Мама, это Евгений, мы вместе работаем, ― скороговоркой произнесла Рита, просачиваясь с тортом на кухню. ― Приятно познакомиться. Светлана, мама Маргариты, ― Светлана улыбнулась так по-ритиному, что Женя улыбнулся в ответ и рассыпался в любезностях: говорить приятные вещи красивым женщинам он умел. Они посидели и поели втроём торт. Женя вошёл в роль дорогого гостя и после цветистых приветствий всё больше молчал, позволяя Светлане хлопотать вокруг него. Когда часы красноречиво начали указывать на то, что он может опоздать на последний рейс, Женя тактично засобирался домой. В глубине души он, конечно, надеялся, что Рита пригласит его переночевать, но в то же время понимал, что это глупо. Они не виделись двадцать лет. Вдруг она вообще замужем? Он не заметил на её пальце кольца, но это само по себе ещё ни о чём не говорило. Маргарита отправилась разогревать машину, а Женя тактично предложил Светлане вынести мусор. Она немного поотнекивалась, но всё же согласилась, и он, поискав мусорный контейнер, отправился ждать Маргариту. К вечеру распогодилось, и косые лучи заходящего солнца играли в лужах и мокрых листьях клёнов. Женя несколько выпал из реальности, подставляя лицо солнцу и продолжая шагать по двору. Пару секунд спустя он понял, что за ним по узкой дорожке крадётся Фиат Пикап. Он притормозил и дождался, пока машина его немного обгонит. ― Молодой человек, ― Рита опустила стекло дверцы и сдвинула на нос круглые солнцезащитные очки, ― подвезти вас? ― на её алых губах играла едва заметная улыбка. ― А то вечером ходить по городу опасно: маньяк может напасть. ― Откуда мне знать, вдруг ты тоже маньячка? ― Женя старался сохранить спокойное выражение лица. Ему нравилась эта игра, нравилась удалая весёлость Маргариты, не покинувшая её после стольких лет. ― Пока не сядете, не узнаете, ― она призывно похлопала по сиденью рядом с собой. ― Ну же, Евгений Николаевич! Я не увезу тебя в глушь. ― А так хотелось, ― усмехнулся Женя и сел в машину. До аэропорта они ехали молча, слушая «Синюю птицу» Машины Времени, да и пока он покупал билет, тоже. Женя беззастенчиво пялился на Маргариту, а она рассматривала сувениры в ближайшем ларьке. Поверх широкой вязаной кофты она накинула пуховую жилетку, а тапочки сменила на кроссовки. На улице было прохладно, в зале ожидания работал кондиционер, но Маргарита, кажется, совершенно не мёрзла, а сама излучала обжигающе-горячее тепло: её отросшие волосы прямо дышали огнём. ― Твой муж не будет против, что я подарил тебе розу? ― спросил Женя. Больше молчать он не мог. ― Чей муж? ― усмехнулась Рита. ― Я ― одинокая женщина-трудоголик. У меня даже кошки нет. ― Я бы хотел продолжить наши отношения, ― без обиняков произнёс Женя. ― Если хочешь, конечно. ― Даже не знаю, что и думать, ― медленно, словно подбирая слова, проговорила Рита. ― Много воды с тех пор утекло, ― она улыбнулась, и сердце Жени подпрыгнуло. ― Но. Но. Я хочу этого. Женя прикрыл глаза и молча притянул к себе Маргариту, обхватив её за плечи. Он порывисто поцеловал её рыжие волосы, пахнувшие теперь каким-то дорогим шампунем. Рыжие люди счастливые: их поцеловал огонь ― так, кажется, говорили в сериале «Игра Престолов». ― Образ Гамаюна трактуется по-разному, ― тихо произнесла Рита. Она стояла, прижавшись к нему и обвив руками спину. ― Смерть и счастье. На раскопе я трактовала тебя как смерть. Теперь уже нет. Селфи на прощание? ― она вытащила из кармана жилетки айфон. ― Ты ещё губы уточкой сделай, ― поддел её Женя, глядя в объектив фронтальной камеры. Маргарита засмеялась, словно перезвон колокольчиков, и он, как двадцать лет назад, почувствовал, как улетают в страхе призраки и прочая потусторонняя погань. Если бы сейчас ещё и спела напоследок, то он был бы совсем счастлив. «Много хочешь, Лащенко, ― подумал Женя, отправляясь на регистрацию. ― Ты и так превысил все существующие лимиты удачи». Они обменялись номерами телефонов, и Женя ждал момента, когда окажется дома и позвонит Маргарите, скажет, что вернулся домой. Теперь точно позвонит.Роза
1 мая 2019 г. в 16:05
Примечания:
¹ ― цитата из романа «12 стульев», в которой Остап Бендер даёт оценку квартире Эллочки Щукиной.
² ― имеется в виду песня The Cranberries ― Zombie.
Если кому-то интересна точка зрения Маргариты на происходящие события, рекомендую заглянуть в драббл «18. Фотография» из сборника «Мгновения любви»: https://ficbook.net/readfic/6473021/19066470
Авторский коллаж: https://pp.userapi.com/c851136/v851136671/1079a2/53744Mwn9dA.jpg