Льду свойственно таять

      Ледяная вода обволакивала всё тело. Было холодно настолько, что даже больно. С каждой минутой он погружался всё глубже, опускался всё ниже. Выхода нет. Нет... Нет! Он не сдастся так просто! Преодолевая боль, он поднял руки вверх, хватаясь за сколотый кусок льда. Тот был таким острым, что легко прорезал кожу. Вода окрасилась в красный цвет. Наплевал на все, не отпустил, попытался подтянуться. Лёд треснул и откололся. Сил на вторую попытку не осталось. Конечности начали неметь, воздух стал заканчиваться. Это конец. Открыл рот, попытался закричать. Вышло лишь тихое бульканье.       Из последних сил протянул руки наверх и обмороженные пальцы ощутили холодок северного ветра. Близко. Желанный глоток кислорода так неимоверно близко, но и в то же время непреодолимо далеко. Считанные мгновения и руки вновь под водой. Ещё глубже на дно. Смерть. Такая глупая и бессмысленная. Но зато очень красивая. Даже сквозь толщу воды просматривались яркие звёзды. Ночь воистину прекрасное время суток.       Воздуха не осталось, а на его смену пришла вода, заполняя собой всё пространство лёгких. В голове не было ни единой мысли. Лишь только мольбы Господу о спасении, хотя вскоре и их не осталось. Сознание начало покидать тело. Больно. Неимоверно больно было умирать вот так, пусть он уже и не чувствовал почти ни одной части тела. Глаза закрылись. Темнота.       Через пелену предстоящего вечного сна услышал крик. Громкий, хотя тот уже и не распознавал звуки, тем более он исходил с поверхности. Сил открыть глаза не осталось. Резкий толчок вверх, треск льда, хруст снега. Они не успели.

***

      Парень открыл глаза. Резко сел на кровати, жадно глотая ртом воздух. Схватился за футболку в районе солнечного сплетения. Губы дрожали, дыхание не приходило в норму. Страх и в то же время огромное облегчение смешались в одну кучу, создавая не самые приятные ощущения.       - Чёрт, Инк, да ты так совсем с ума сойдёшь, - пробубнел он сам себе, невольно усмехаясь. Куда ещё дальше?       Этот странный сон, в котором он тонет и его не успевают спасти, беловолосый видит не впервые. Один и тот же кошмар мучает его на протяжении не одного месяца. И каждый раз всё до одури реалистично. Каждый раз он чувствует, как онемевают конечности. Каждый раз он ощущает, как вода заполняет лёгкие. Каждый раз он понимает, что умирает. И каждый раз это оказывается дурным сном.       Желание спать у Инка отбило напрочь. Встав с нагретого места, он направился на кухню. Поставил чайник, сделал кофе. Сел за стол и, добавив ложку сахара, принялся пить, не отрывая взгляда от окна.       Серебристый иней, покрывающий стекло, выглядел сказочно и даже немного нереалистично. Как будто кто-то прошёлся по окну тонкой кисточкой, стараясь вывести узоры как можно тоньше, пытаясь повторить изящность снежинок. Однако, по мнению самого Инка этот кто-то явно перестарался. Превзошел творения облаков. Мелкие, не то хрустальные, снежинки меркли, в сравнении с раскидистыми узорами мороза. И вправду завораживающие зрелище.       Вот только сегодня разноглазого парня привлекало за окном совсем не это. Он смотрел вдаль, наблюдая за каким-то движением где-то вдалеке. Это было слишком далеко, он не мог разглядеть точно, что это было и было ли вообще. Может, из-за снегопада ему просто кажется.       Кофе в кружке закончился. Посмотрев немного на кофейную гущу, Инк отнёс грязную посуду в раковину. Вернулся в спальню. Желания поспать не прибавилось, беловолосый подошёл к зеркалу, висящему на стене возле кровати. Провёл пальцем по чёрному пятну на щеке, потрогал синяк сначала под жёлтым глазом, затем под голубым. Дотронулся рукой до белых растрёпанных волос. Ткнул в бледную щеку пальцем.       - Как труп какой-то...       Внезапно сердце неприятно кольнуло. Инк рвано вдохнул воздух, вновь сжимая футболку. Оно и понятно, что он выглядит как ходячий мертвец. Всё дело в его соулмейте.       В их мире физическое и эмоциональное состояние соулмейтов напрямую зависит от их связи. Родственные души чувствуют себя одинаково во всех планах, вне зависимости от расстояния между ними. Но вот проблема. Соулмейт Инка мёртв.       Когда это случилось, он отчётливо это ощутил. Было просто невыносимо. Это произошло два года назад. До этого момента беловолосый видел мир во всех красках. Мечтал только об одном - встретить свою родственную душу. Точно знал, что таковая есть. Чувствовал его радости и горечи, все переживания и все восторги. Ощущал, когда ему больно, когда тепло и холодно. А сейчас ничего. Пустота. Вечное состояние апатии. Он даже больше почти не рисовал, хотя раньше это было вторым смыслом жизни. Сейчас смыслов не осталось.       Обошёл кровать, подошёл к столу. Взял в руки небольшую кисточку, покрутил между пальцев. Бросил взгляд на окно, вспоминая то, что видел сидя на кухне. Что-то стукнуло в голову. Парень быстро стал собирать свои рисовальные принадлежности в сумку.       Взяв под мышку холст и повесив на плечо сумку, надел уличную одежду, не забыв обвязать вокруг шеи шарф, и вышел в подъезд. Закрыл дверь на ключ, прошёл пару лестнечных пролётов и вот он уже на улице. Вдохнув свежий ночной воздух и взглянув на звёздное небо, пошёл куда глаза глядят. Снег хрустел под ногами. Интуиция привела парня к замёрзшему озеру.       Инк спустился к берегу и сел прямо на снег возле льда. Положил рядом сумку и, открыв её, достал кисть и несколько красок с палитрой. Тыкнул ей в снег и вот она мокрая. Смешал акрил на старенькой палитре и, взяв поудобнее холст, принялся за рисование.       Вот на будущей картине виднеется небо, усыпанное звёздами, а вот очертание озера, а вон там...       Инк перевёл взгляд со своей работы на лёд и замер. Как будто выпал из реальности, забыл как дышать. На льду был парень. Он катался на коньках и делал это так элегантно, так воздушно, что... Художник его не заметил. Звука скрипа коньков о лёд не было, он как будто парил в воздухе. Как пёрышко. Волосы незнакомца были чёрными, как само небо, а глаза, которые беловолосый видел даже отсюда, были ярко-синими. И такими глубокими, что Инку казалось, что он вот-вот утонет в них. Его кожа была неестественно белого цвета, даже, казалось, чуть сероватой. На вид пареньку было лет пятнадцать-шестнадцать, он не был высокого роста, беловолосый даже был на полголовы выше.       Так бы и просидел, не шевелясь, если бы фигурист тоже не остановился. Черноволосый прижал руки к груди и глубоко, но тяжело и прерывисто дышал, как будто так же, как и Инк что-то почувствовал. Обернулся в сторону художника и вздрогнул, увидев на себе чужой взгляд. Щёки покрылись едва заметным румянцем, глаза как будто заблестели в свете луны. Между парнями было метров двадцать.       – Х-хей, привет! – громко сказал разноглазый, чтобы привлечь внимание темноволосого, стараясь при этом не кричать. Тот почему-то растерялся ещё больше, оглянулся по сторонам и, вновь повернув голову в сторону Инка, указал на себя пальцем, как бы спрашивая: "Это ты мне?".       Инка улыбнула такая реакция и он кивнул пару раз головой. Щёки фигуриста стали ещё розовее, а взгляд его глаз ещё удивлённее. Он медленно подъехал к берегу, останавливаясь прямо возле художника.       – Привет, – довольно тихо сказал черноволосый, но его прекрасно расслышали. Вблизи он выглядел ещё привлекательнее.       – Могу ли я узнать твоё имя? – полу-шёпотом задал свой вопрос Инк, завороженно смотря на незнакомца. Впервые за два года он как будто почувствовал, что сердце снова забилось.       – Можешь, – ещё тише сказал тот, усаживаясь на лёд в позу по-турецки. Теперь они были почти на одном уровне. – Эррор. Меня зовут Эррор.