Obsession

Одно сообщение, один вздох, множество ударов сердца. Крепко держа за руку, Михайлов вёл её за собой окольными путями, проводя то по каким-то коридорам, то по странному подвалу, не отпуская и вынуждая бежать за ним, не жалея ног. Спотыкаясь, сбивая дыхание, Этери запиналась и едва видела перед собой что-то. Только отдалённые голоса давали понять, что по этажам расставлена охрана, мимо которой они пытаются прошвырнуть. Охрана Макса, об этом и догадываться не нужно, чтобы знать наверняка. А ещё волей-неволей поверить предстоит, что за такой короткий срок парнями всё было чётко спланировано. Все пути, время, всё до минуты. Значит, Миронов промахнулся не случайно? Знал, что так произойдёт, и лёгких путей искать не стал? — К машине, живо! — как только глаза Этери реагируют на искусственный свет фонаря, она слегка щурится, чувствуя лёгкий толчок в спину. И, как и следовало, несётся к одной из чёрных машин, за рулём которой находится какой-то бородатый парень. Хочется, очень хочется обернуться назад, потому что хоть и отдалённо, но уже становятся слышны шаги преследования. Волки пропажу заметили, значит, кинувшись по следу. И как только она себя перебарывает, то всё же запрыгивает в Пежо, на который Морт указал. А пока свистят тормоза и авто начинает трогаться с места, в зеркало заднего вида Этери видит, как из одной из оставшихся машин высовывается Миронов с пушкой в руках. Оборачивается резко, с вытаращенными глазами наблюдая и пытаясь держать контакт этот зрительный до последнего, но водитель увозит с этого места, кажется, быстрее поезда скоростного, приказывая держаться. Только непонятно, за что держаться крепче. За ручку на двери, потому что Шумахер за рулём давит тапку так, что стрелка со спидометра скоро вылетит, или же за надежду, что этот спонтанный шаг не обернётся чем-то ужасным. И чем-то ужасным тут, очевидно, выступает Макс, потому что даже Богу, кажется, неизвестно, какая судьба её ждёт, если их поймают. На что вообще она рассчитывала, когда вслепую пошла за Мортом? Одно было известно: сейчас уже поздно об этом думать. Что сделано, то сделано, и на полном ходу из машины вылетать не кажется лучшей идеей. Стоит отойти ненадолго, и перед глазами картина до боли знакомая. Это дом. Дом Миронова, который она уже и не надеялась увидеть, разве что во сне. Парковка резкая, даже слишком, они тормозят у самого дома, и водитель пулей вылетает из авто, направляясь куда-то в сторону клумбы. И пока Этери наблюдает за всем этим, поджав уши, во двор со свистом влетает ещё один автомобиль, к багажнику которого уже несётся тот самый водитель с каким-то кейсом в руках, когда иномарка тормозит. — Перелазь, — высунувшись из окна, Глеб кричит ей, пока та забывает как назло, как вообще конечностями двигать. — Шевелись! Странно, но крик срабатывает. Не срабатывает лишь реакция, когда до цели она добежать не успевает. На пороге, пряча за своей спиной беременную девушку, стоит отец. В руках — ружьё, в глазах — огонь, ещё и за плечами сверлит дикая пара глаз. Карина... Беглянка ей толком и не сделала ничего, но названной жене уж больно хочется выхватить ружьё из мужских рук и самолично пристрелить девчонку. От этого, правда, проблем не убавится, да и нет гарантий, что Миронов не пустит ей пулю в лоб следующей, но с души зато камень упадёт. Уж больно втиснулось в память это имя, которым блондин частенько ездил по ушам. — Я велел тебе ехать к отцу, — скалясь, сжимая пальцы в кулаки, Глеб нехотя покидает свой автомобиль, оказываясь рядом с метиской. — У неё, в отличии от тебя, хватило ума рассказать правду, — вступает старший, пока Карина тихо сглатывает. Она понятия не имела, чем всё обернётся и что она натворит, если всё расскажет, но другого выхода она не видела. Навряд ли Миронов старший решит всё по щелчку и привяжет сына к ней, апеллируя ребёнком, но другого выхода в голове просто не рисовалось. — Не делай глупостей, сын, — по-отцовски строго, но в то же время с толикой доброты, старик взывает к своему чаду, как в последний раз. — Больше никогда... — губы Миронова едва шевелятся, сам же он резко хватает спрятанный за поясом ствол и палит куда-то в землю, практически отцу под ноги. Противный женский крик, Карина уже не пытается спрятаться за спиной свёкра, она лишь залетает в дом, оставляя старика прикрываться руками на пороге. И этим Миронов выигрывает себе фору, хватая девчонку и толкая её в авто. Кейс в багажнике, он успел уловить это. А вот сам водитель того самого Пежо всё ещё на месте, и Глеб мельком провожает того в пыльное зеркало заднего вида, пока глаза на секунду сверкают сожалением. Они ведь больше не увидятся никогда. Давид был одним из самых сильных и преданных подопечных, но сентиментальности в сердце сейчас было не место. Сейчас было самым главным успеть в другую часть города, пока мосты не развели. Рассчитав всё до секунд, он знал, что только так может оставить недоброжелателей позади, пускай и на время. А дальше: известная только ему дорога и небольшой вертолёт, который унесёт отсюда раз и навсегда. *** Около двух часов в пути, она не решается с ним заговаривать, наблюдая, как нервно он кусает губы, уже с какой-то ненормальной паранойей глядя по зеркалам заднего вида, будто в ожидании погони. Грубые пальцы шкребут оплётку, сжимая руль крепче и яростнее, когда приходится проскакивать на красный. Побег, погоня, вся эта развернувшаяся сцена перед домом и человек, желающий её смерти. Он был всего в нескольких шагах, чёрт возьми, играл пальцами с курком. Ещё немного, и она взорвётся, потому что после пережитого выговориться необходимо, тишина уже невыносимой становится. Главное, начать. — Что с Лерой? — робко и неуверенно, она косится на Глеба, боясь абсолютно любой реакции. — Она уже с Мортом где-то далеко, — отзывается нехотя и нервозно, всем своим видом показывая, что сейчас не самое лучшее время для болтовни. — А мы куда едем? — Увидишь. Ещё примерно около сорока минут, и авто въезжает на частную территорию, паркуясь возле площадки с небольшим воздушным транспортом. Даже внешний вид того печальным кажется, будто долгие годы ждал, пока окажется нужным. — Что это значит? — Этери вертит головой, пока Глеб неторопливо из машины выходит, топая к багажнику. — То и значит, — извлекая кейс, он щёлкает по маленькой кнопочке на сигнальном брелке, продолжая мирно идти. — Ты вот так просто бросишь это всё? Это же твоя жизнь! — метиска прикрикивает, заставляя на себя внимание обратить. А Глебу покоя бы лишь, но другого выхода он сейчас не видит. — Я больше не хочу ни от кого зависеть, — останавливается, девушка же делает тоже самое. — Ни от кого, ни от чего. Я устал быть одержимым идеей всю жизнь кому-то угождать лишь ради того, что возможно когда-то, в далёком будущем, мне будет обеспечена шикарная жизнь, — надежда на то, что девчонке этих слов достаточно будет, он завершает свою речь на выдохе, — я хочу иметь всё сейчас. И я буду, потому что я к этому готов. Пускай с нуля, но я хотя бы дышать буду полной грудью. И пока из крупиц сказанного в её голове ответ варится, она быстро так моргает, будто это процесс ускорит. "Я больше не хочу быть одержим" Тогда на кой чёрт ему она? Что он вообще под этим имел ввиду? Или это просто способ такой напоследок утереть самому сильному уже сопернику нос, показав, что всего лишь за один день может всё измениться? И почему, чёрт возьми, он так спокоен, будто в сердце оставленной позади жизни была брошена огромная бомба, уничтожившая всех и вся? — То есть, просто вот так? Мы просто улетим? — встряхивая кудрявой гривой, она наконец замечает, что Миронов уже чуть дальше, шагает себе спокойно к цели. — И что будет дальше? Как мы будем жить? Как вообще ты это всё себе представляешь? — она нагоняет, топая рядом и уже жестикулируя. — Там же вся моя жизнь, начиная от мелочей... — Этери не затыкается, а Миронов глаза закатывает, уже жалея, что где-нибудь по дороге пар не выпустил. Ведь признаться, такое решение далось отнюдь нелегко, и всё это царапало душу изнутри острыми когтями. — Если мы улетим, то не сможем уже вернуться, а это... это же просто невообразимо... Чёрт! Я абсолютно к такому готова не была, — до поставленной цели несколько шагов, а до последнего разрыва оставшейся струнки натянутых нервов – несколько секунд. — У меня вообще право слова есть? Глеб, просто скажи мне... Резкое затишье, и оглушительный выстрел, разрезающий воздушное пространство. Тишина. Такая сладкая и такая желанная. Её нарушит лишь сильный ветер, разгоняющий листву на ветвях старых, толстокорых деревьев. Через несколько минут вертолёт покинет эту площадку, наберёт нужную высоту и вскоре скроется за горизонтом, отдаляясь с каждым мгновением. И если бы кто с посадочного места наблюдал, то видел бы, как эта махина с каждым метром меньше для глаза становится, а после и вовсе превращается в крохотную точку. Обладателя этой игрушки зафиксировать не удастся, как и тех, кто покинул на ней пределы этих границ. По радио утром сообщат лишь о количестве погибших, убитых при странных обстоятельствах. О которых, пожалуй, не узнает уже никто.