Экко, любовь моя

...хоть розой назови ее, хоть нет.

У. Шекспир

День 132 02:31 Лежу на кровати уже который час без сна. Время течет так медленно. Отсюда слишком хорошо слышно, как все празднуют. Спуститься в самую гущу безумия? Рассвет только через 3 часа. Лучше бы его дождаться, тогда будет не так страшно. Вряд ли я узнаю что-то новое. Но заснуть невозможно. Образы мертвых людей стоят перед глазами. Я хочу узнать больше. 04:28 Бывают случаи, когда ты должен работать. Через себя, просто потому, что надо. Какой мне смысл было ворочаться, если я все равно не смогла бы уснуть. Кайл хотел отгородить меня от всего этого, но я все равно выбралась в центральный зал. Голова немного гудит от недосыпа. Но зато я чувствую странную легкость во всем теле. Я уже неплохо справляюсь с ездой на роликах. Катаюсь с подносами в руках от человека к человеку. Музыка оглушает. Веселье продолжается, хотя и гораздо ленивее. Скоро совсем утихнет. Все, кто хотел подраться, уже передрались. Помогаю убрать сломанную мебель и привести в чувства тех, кто не торопится подавать признаки жизни. Странно, но здесь нет ни одного врача. Я заходила к ним. Они не просто отсыпаются — их нет в здании. Приходится выполнять за них их работу. Сейчас я чувствую себя немного лучше. Пытаюсь отвлечься. Чем угодно. Но не думать об Убежище не могу. Хоть устраивай перепад электричества и беги проверять, как они там. Хочу своими глазами убедиться, что хоть кто-то выжил. Так было бы спокойнее. Кайл сам хочет проверить, но я боюсь за него. Если Гордон его увидит, ему конец… Кайл сказал, что что-то придумал. И пропал. Они с Джеромом оба пропали. ??? Мне нужны были деньги на переезд. Наличие двойного гражданства облегчало волокиту с документами — я ведь все-таки родилась на территории Соединенных Штатов. Найти работу втайне от отчима было не так уж и легко. Хотела устроиться официанткой, да ростом не вышла. Когда уже накопила денег и приехала в Готэм, столкнулась с той же проблемой. И вот посмотрите, кто я сейчас. Официантка, которая рассекает на роликах по торговому центру, чтобы обслужить горстку психов. Так что много трудитесь, верьте в себя, и ваша мечта разносить полные подносы пива и закуски рано или поздно (в следующий психоаппокалипсис), обязательно исполнится. Оказывается, некоторым больным на голову ублюдкам совершенно плевать на ваш рост. 05:15 Конечно, я далеко не всю ночь провела на ногах, и не то, чтобы я жалуюсь, но, хей, когда вы уже все остановитесь и пойдете баиньки?! Я подсыпала паре ребят слабительное, но они никуда не торопятся. Жаль, я хотела посмотреть, как они побегут наперегонки, лишь бы не наложить в штаны по дороге. Доверяй потом этим докторишкам! Неправильные этикетки приклеивают к своим лекарствам. Может, пришло время для быстродействующего яда? Все, на сегодня я набегалась, можете повесить мою фотографию в рамочку с подписью «Работник месяца». Сбилась со счета, сколько шлепков по мягкому месту я сегодня получила. Но прокрутилась здесь не зря — увидела, как часть врачей вернулась. Халаты у них заляпаны кровью и сажей. Самовольно ездили помогать раненым? Я начала их обо всем расспрашивать, но внятного ответа так и не получила. Они жизни спасали, им не до того было, что бы в лица вглядываться. Никого сюда не привезли… Это плохой знак или хороший? ??? Джером что-то задумал. Созвал к себе часть людей и о чем-то переговаривается. Меня не пускают, и подслушать не дают. Не я одна сегодня не сплю, значит? Een leugenaar moet een goed geheugen hebben*… 07:37 Святые иеремийские подштанники, что ни день, то скандал! Только честный работяга (то есть я), на пару минут прикрыл глаза и прилег отдохнуть после тяжелой ночи, как сразу начался сольный концерт ранней пташки. Но на этот раз, признаюсь, Красной удалось меня удивить. Еще вчера она вела себя паинькой: удалилась в свою «комнату» и ни с кем не говорила до самого утра. А сейчас вытащила Пэйдж из собственной постели за волосы и начала наезжать, якобы та ее сдала Джерому. И что на нее, спрашивается, нашло? А я-то, кстати, так устала, что уже и позабыла, как совсем недавно меня так некрасиво заперли в самом отстойном месте Джеромвилля. И предпочла бы не вспоминать! Доблестная Док начала спорить, что все то время, пока я была в Гнойнике, Пэйдж никуда не уходила, и Красная должна об этом знать. Но что-то эту Злючку конкретно занесло сегодня. Несварение у нее, что ли? Начала кричать на Пэйдж: у нас же был уговор, ты во всем подчиняешься мне, а я тебя не трогаю, блаблабла… Неожиданно! Даже жалко как-то Пэйдж, она полностью у Красной под каблуком. Но зато та ее хотя бы не гнобила, а тут опять началось. Пэйдж спокойно заметила: «Слышала о презумпции невиновности? Человек невиновен, пока не доказано обратное». Чем жутко взбесила эту задиру Хаксли. В общем, та ее ударила головой об стол. И я решила устроить сцену, чтобы хоть как-то Красную отвлечь. Сделала вид, что на нас кто-то напал, схватила блюдо как щит и тыкала ложкой в воображаемого врага. Красная решила, что у меня галлюцинации, но от Пэйдж отстала, а именно это и было моей целью. Когда я сделала вид, что враг побежден, то бросилась перед Красной на колени: — О, моя принцесса, я, сэр рыцарь Никки, спас вас от страшных гоблинов! Могу ли я поцеловать вашу руку в знак своей любви к вам? Думаешь, переигрываю? О нет, я сегодня встала с нужной ноги, и ничему не позволю меня расстроить. Моя актерская игра безупречна, и если ты скажешь иначе, я распотрошу тебя, дурацкий дневник! Бедняжка Хаксли была слишком шокирована и не хотела мне поддаваться. Я продолжила ломать комедию, представляя себя в роли дон Кихота, а ее — в роли Дульсинеи. Впервые удалось так повеселиться за ее счет! Ее удивленный вид — это что-то с чем-то. Обычно она кривит лицо от злости или высокомерия, и это ее, скажу по секрету, совсем не красит. Но сейчас я смогла оценить, какая она на самом деле красотка. Так что нет ничего удивительного в том, что Джером ее выбрал… Ой, фу, какие сопли пошли! Злючка кривится 24 часа в сутки, даже когда спит. Удивляюсь, как у нее еще лицо не застыло в одном выражении! Тогда она была бы королевой уродов. Да, им с Джеромом точно по пути… Я сказала ей, что я — презренный раб ее, и каждый удар ее и каждый злой взгляд станет для меня наградой. Одета она была в довольно помятые с виду пижамные штаны и полупрозрачную кофту, так что я сдернула со стола скатерть, сказав, что это мой рыцарский плащ, и накинула ее на Хаксли, пытаясь укрыть от вымышленной бури. Я бы могла продолжать эту игру бесконечно, но вмешалась зануда Док. Она вообще довольно строгая, на моих выступлениях никогда не смеется, а уж клоунаду и вовсе терпеть не может. Я думала, ее просто взбесило мое поведение, но она обратила внимание на Пэйдж, у которой из носа потекла кровь. Хаксли начала оправдываться, что она не ударяла так сильно. И тут я была на ее стороне — когда Красная ее ударила, у Пэйдж кровь не текла. Док проверила зрачки Пэйдж, причитая, что у той может быть сотрясение, неодобрительно посмотрела на Красную, и они с Фиолетовой куда-то ушли. Наверное, к врачам, чтобы убедиться, что все в порядке. Мы с Красной остались одни. Она плюхнулась на диван, схватилась за самокрутку и еще долго бубнила себе под нос, что ни в чем не виновата. Лучше бы аутотренингом занялась, и то полезнее будет. Воспользовавшись моментом, я сбежала. Не сидеть же мне с ней там! Очень надо! Сделала вот эту запись, и снова уйду по делам. Ты только не обижайся, я скоро вернусь, правда! Просто Завхоз меня зачем-то зовет. ТАК РАНО… Меня еще никогда так рано не вызывали. Что у них тут творится? Явно то, о чем Джером переговаривался ночью. Надеюсь, хоть сейчас все станет яснее… Для такого тяжелого дня не помешало бы подготовиться и выпить пару банок кофе! Жаль, что на это совершенно нет времени! Знаешь, такая странная штука, когда на смену слезам приходит истеричный смех? Я говорила, что вряд ли когда-нибудь засмеюсь по-настоящему, но я, кажется, ошиблась. Бип-бип, дневник, сегодня я буду смеяться так много, что надорву животик! Клянусь, не пророню ни слезинки, если окажется, что Гордон и его друзья не выжили! Позже Джером весь Дом поставил на уши!!! Этого от него я точно не ожидала. Из динамиков такой громкий вой раздался, как будто на нас кто-то напал. Всех перебудили! Многие мучились похмельем и еще не успели прийти в себя, а Джером уже нараздавал всем заданий. И сначала я не понимала, что он от нас хочет. Каждого Старшего поставили наблюдать за определенным видом работы. Я следила за тем, чтобы психи собирали в коробки чистую одежду. И не просто какие-нибудь легкие топики или купальники, а теплые вещи, которые сгодятся и на осень, и на зиму. Я подумала: мы что, переезжаем? Как придворные переезжали вслед за королевской семьей в новый дворец. И не у меня одной появились такие мысли. Все начали обсуждать, куда намылилась его неугомонная королевская задница. И пока мы занимались делом, все это сопровождалось веселой цирковой музыкой, а Джером развалился в кресле у всех на виду, покачивая одной ногой и дирижируя в воздухе руками. То, что он способен на безумные поступки, и так ясно. Но к чему такая спешка? Я не могла уйти с вверенного мне участка… В теории. Но мне же было любопытно! Поставила вместо себя наиболее разумного человека и пошла проверять, что вообще происходит. И правда, собирали не только одежду, но и огромный запас еды, воды и всякого по мелочам. Части слуг дали расписывать из баллончиков ящики и коробки, в которые все складывалось. Право слово, я ужасно обиделась на Джерома! Позволить Главному поставить меня на такой скучный участок и не дать мне порисовать… В общем, около ящиков я и осталась, и думать забыла об одежде. Здесь же никто рисовать толком не умеет! Ну, кроме преданного Джерому самого первого культа, который везде оставлял свои знаки. Не так сложно было намалевать здоровенные глаза с красным «Ha-ha-ha» вместо улыбки. Такой рисуночек когда-то красовался у Экко дома… Так что я отказалась его повторять. Нарисовала просто огромную кучу шутов и клоунов. Первое время было непривычно, но постепенно я наловчилась использовать баллончик. Краска пахнет очень неприятно. Едкая. Джером оделся в самый яркий свой костюм, как будто решил устроить представление. Он нас всех подгонял, так что часам к двум, если не раньше, все было готово. А как ребята разукрасили грузовик, в который погрузили все это добро! Глаз не оторвать от множества клоунов и зверушек на красно-оранжевом фоне. Такой не проглядишь, издалека видно. Вот только Джером не захотел ничего объяснять. Сказал только, что это большой-пребольшой сюрприз, и никуда никто не переезжает, но для всех желающих повеселиться от души есть работенка. Надо только одеться поярче, на лицо натянуть смешную маску и сесть в грузовик. В последний момент прибежал запыхавшийся Кайл, сказал, что позже все объяснит, и побежал следом за Джеромом. Что-то мне это все не нравится. Что происходит? На улице дождь только-только закончился, они зачем-то днем (!) врубили прожектора и веселую музыку на всю. Что это за работа такая? Но двинулись явно в сторону Убежища. Неужели Джером… 16:00 Джеромвилль частично опустел. Так непривычно. Много людей уехали. Повсюду разбросаны лишние ящики, не пригодившиеся вещи. На полу и стенах следы от краски. Впервые на моей памяти Джерома нет в здании, но все относятся к этому так спокойно, будто в этом нет ничего особенного. Хотя, может, иногда он и так его покидал, просто я этого не замечала. Никогда Джером еще не делал этого с такой помпой. Главный всех Старших созвал в одном месте. Мне уже довелось один раз присутствовать на подобном собрании в качестве его помощницы. В тот день я огласила список всех неполадок, которые надо устранить. Больше меня туда не приглашали. Я думала, что сейчас услышу хоть какие-то объяснения, но их не последовало. Это нервирует. Главный заметил, что пока Джерома нет, все держится на нас. Надо проследить, чтобы низшие и средние слуги убрались. У тех, кто остался в здании, не должно быть никаких жалоб. На меня не наругался, сказал только, чтобы я продолжила исполнять свои обязанности «фрейлины». Если что-то понадобится, Завхоз, как обычно, меня позовет. Количество охранников у девочек уменьшилось. А Честер зашел словно к себе домой и как ни в чем ни бывало играл с Пэйдж и Хаксли в карты, когда я к ним заглянула. Кажется, те помирились. Ничего не понимаю. … Перебоев в электричестве почти не случается. Главный знает свое дело. Помещение, в котором находится генератор, заперто. У меня перевозбужденное состояние и хочется что-то делать. Такое чувство, будто меня тыкают сотнями маленьких иголок. Девочкам Джером ничего не сообщил, так что они начали выдвигать предположения, что на него нашло. Раз это не переезд, то что тогда? Док говорит, это всего лишь его очередная безумная идея, которая быстро вспыхнула, и также быстро погаснет. Иногда такие идеи приводят к чему-то хорошему. К примеру, веселые представления в Джеромвилле были не всегда. Они были созданы, чтобы никто не скучал. Джером иногда любит встрясывать своих людей, иначе было бы просто неинтересно, верно? Но я чувствую, что сейчас все иначе. — Ну и почему он никого из вас с собой не взял? — спросила я у Пэйдж. — Разве королева не должна быть со своим королем? — Буду я с ним еще по грязи таскаться, — ответила, как ни странно, Красная. Воу, да она перестала меня игнорировать! — Мы не можем покинуть это место. — Ради нашей же безопасности! — вставила Док. — Да, но что вам мешает сейчас сбежать? — Ты чокнулась? — Красная покрутила пальцем у виска. — Зачем нам сбегать от своего парня? Не имею ничего против, если ты свалишь и перестанешь доставлять неприятности. Пока-пока, Честер поработает вместо тебя. Ты не думай, что мы совсем тупые, дневник. Два и два любой в этой комнате сложить может. Но черт, он что, правда поехал в Убежище?! Да тут даже Док не верит, что Джерому в голову может прийти кому-то помочь. Но если окажется, что это правда, она припишет все заслуги себе. Позже ОНИ ВЕРНУЛИСЬ. Уже не такие веселые, какими уезжали. Девочки держались ближе ко входу, а я около них, так что мы их сразу увидели. Психи разбрелись по своим, чтобы поделиться новостями, а нам и Кайла было достаточно, чтобы все узнать. Схватили его и начали расспрашивать. Он точно не ожидал такого внимания. В кои-то веки пассии Джерома смотрели на него без капли презрения и всерьез были готовы его выслушать! Я не знаю, верить мне в то, что он сказал, или нет. Это какая-то шутка. Они РЕАЛЬНО приехали со всем этим добром в Убежище и ПРЕДЛОЖИЛИ СВОЮ ПОМОЩЬ. Кайл хвастался, что это была его идея. Уговорить Джерома оказалось не так сложно, нужно было только сказать, что это будет весело. И действительно, весело: весь полицейский участок вышел с оружием и ни в какую не хотел верить, что Джером пришел с миром. А тот только подливал масло в огонь: шутил, что в одной из коробок спрятана бомба, в другой газ безумия, в третьей еще какой-то сюрприз, и они ни за что не угадают, где что. Какая-то еда отравлена, какая-то нет, готовы ли они рискнуть? Там еще и шум стоял, потому что кто-то постоянно хлопушки взрывал. Кайлу даже маску снять пришлось, чтобы Гордон стал более расположен к Джерому. Все это затянулось, потому что полицейские не хотели открывать посылки, и психом пришлось делать это самим. Как я понимаю, они долгое время были уверены, что бомбы в коробках действительно есть. А может, они и правда там есть, кто его знает. — Видишь, я говорил, что все будет хорошо! — радостно закончил Кайл, повернувшись ко мне. — И вообще, он тут не причем. Но многие почему-то решили, что это все равно был он, и приехал поиздеваться… Джером остался в участке, чтобы доказать, что подрывник — не он и, видимо, чтобы помочь в расследовании, а своих людей, включая Кайла, отпустил. Я принесла нам еды и попросила Кайла рассказать еще раз. Но рассказ не изменился. Все полицейские и люди, которые находились в участке, выжили. Многие из тех, кто в этот момент находились в домах, погибли… Мне захотелось стать грустным клоуном. Села перед большим зеркалом в магазине косметики. Не люблю зеркала. Каждый раз вижу разное отражение и никогда не знаю, кем буду сегодня. Когда-то я сильно белила лицо, чтобы быть такой же бледной, как Дж. Хотела быть на него похожей. Он мог по часу крутиться у зеркала, пока не убедится, что выглядит идеально. Хаксли настаивала, чтобы я начала наносить грим — но он напоминает мне о тех временах, которые я предпочла бы забыть. Белое лицо когда-то было у Палача. Теперь же — у Шута. Вспоминая свой образ Пьеро, я нарисовала на лице перевернутую улыбку. Надела черную шляпку с огромным помпоном и кофту с длиннющими рукавами, которые подметали пол. Одну штанину на брюках отрезала до колена, другую оставила прежней. — Шут сломался! — сказала на это Красная, ни к кому напрямую не обращаясь. — Может, ей стоит выпить? Позже Снова идет дождь. Стою у выхода на улицу, никто меня не гонит. Нахожусь в какой-то полудреме, ужасно хочется прилечь. Не могу понять, кому верить. Кайлу, который считает все это просто гениальной задумкой? Или психам, которые довольно переговариваются: «Вон что босс учудил… Теперь там точно все с землей сравняется». Все жду, что со стороны Убежища вновь раздастся взрыв, но этого не происходит. Чувствую тревогу. Почему Джером еще не вернулся? Что он задумал? Нет, я не переживаю, что его посадят за решетку или вообще убьют. Но все здесь держится на его авторитете. Без Джерома правила и традиции Джеромвилля перестанут работать. И что тогда со мной сделают? Я выстою против одного, против двоих. Но людей здесь гораздо больше. Это сродни самоубийству. Проще застрелиться прямо сейчас, чем ждать развязки. Какие глупые мысли… Все будет нормально, надо перестать загоняться. Как мне относиться к тому цирку, что Джером здесь устроил? Он ведь угостил своего брата чистым безумием под видом виски. Если выжившие в Убежище рискнут попробовать еду, то сыграют в русскую рулетку. И вреда от помощи Джерома может быть больше, чем пользы. Не удивлюсь, если Гордон прикажет все сжечь или сбросить в реку. Я бы на его месте тоже Джерому не доверяла. Все это так… странно. Я думала, буду веселой, но энергия меня снова покинула. Я вся обратилась в ожидание. Хотя чего жду — непонятно. Когда Гордон придет сюда собственной персоной и уничтожит это место? Обвинит нас в том, что мы разрушили Убежище? Жду, что нам привезут труп Джерома? Даже Кайл не так сильно волнуется, как я. Ну конечно, живи сегодняшним днем и ни о чем не думай… Пойду все-таки посплю. День 133 Всю ночь рисовала. Давно у меня такого не было — желание выразить то смятение, которое поселилось у меня в душе. И почему-то именно ночью я боюсь уснуть. Снова это давящее чувство, будто все мертвые вернутся и спросят с меня. Иногда я по ночам слышу шипение. Неужели это ядовитая змея, как в рассказе «Пестрая лента» о Шерлоке Холмсе? Когда я вскакиваю и начинаю проверять, никакой змеи нет. Шипение тоже прекращается. Если я засыпаю вне своей комнаты, сны у меня более спокойные. Мне кажется, меня травят, но если я напрямую спрошу, вряд ли узнаю правду. С другой стороны, какое-то время я была уверена, что в голове у меня назревает опухоль. Врачи уверяли, что это не так, но я поверила им только тогда, когда шум в ушах прекратился. Стоило мне сегодня оставить рисунки без присмотра, как они пропали. И непонятно — то ли мне лишь привиделось, что я их рисовала, то ли их кто-то украл. А еще Главный проследил, куда я все время ухожу, так что мой маленький личный безопасный мирок, в котором я сидела и вела дневник, раскрыт. Он решил, что я там просто работаю над отчетами для него, хотя я никогда не приносила ему ничего на бумаге. Сложно совмещать несколько работ сразу, если честно. Голова пухнет. Могу ли я ему доверять? Если выберу другое место, он рано или поздно все равно о нем узнает. Дневник нужно прятать лучше. Интересно, куда Кайл прячет свой? Он ведь наверняка все еще его ведет. Позже «Музы» болтают между собой в открытую. Привыкли ко мне и не боятся сказать лишнего. Зря, я ведь очень внимательно слушаю… Никогда не говорите ничего слишком личного при других. Но сейчас девушки размышляли, каким Джером вернется. Он ведь и до этого уходил. Если он придет веселым, то все будет, как обычно. Если апатичным, то в Джеромвилле житья не будет. Было так пару раз. Что-то с ним случается там, снаружи. Видимо, мир его переворачивается, и он начинает мечтать об уединении. Док считает, что он там полностью себя отпускает. Не сдерживает себя ни в каких рамках, а потом «перегорает». Такое и в Аркхэме было. Самое тяжелое время для работы с ним. Отказывался с ней разговаривать, забрасывал все свои развлечения. Она на сто процентов уверена, что сейчас так и будет. Хреново, мне ведь вечно приходится подстраиваться под его настроение. Когда он не в духе, его очень сложно рассмешить, и он начинает зверствовать. Как в тот день, когда мне пришлось изображать собаку. Или когда он стрелял мне под ноги… Люблю, когда Джером расслаблен. Тогда не приходится слишком стараться, чтобы его удовлетворить. Я спросила у Кайла, что он делает, когда выбирается наружу — я же видела, как он иногда уходит. Сказал, исследует территории, даже карту мне показал. Правда, она несколько отличается от той, что я видела у Гордона. Если у капитана на карте написаны названия банд, то Кайл все территории поделил на страны Исландия, Гренландия и так далее. Еще он может с кем-нибудь подраться (думаю, он подразумевает, что убивает людей). Иногда от лица Джерома решает конфликты на окраинах территории, где люди не особо-то хотят нас слушаться. Сейчас в Готэме на повестке дня — ублюдок, который подорвал Убежище. Подорвать бы его в ответ… Кто это сделал? Кому это вообще в голову прийти могло?! Ответов никаких нет. И вряд ли мы их получим. День 134 НУ НАДО ЖЕ, И ГОДА НЕ ПРОШЛО. Пришел! В широкой шляпе и плаще. Ужасно недовольный. Кто-то на радостях начал дудеть в трубу (?), кто-то заулюлюкал, и так весь Дом узнал о его возвращении. Такое чувство, будто он пропадал месяц, а не один день. Хотя, если бы его не было месяц, психи бы совсем распоясались. В глаза они улыбаются, но за спиной уже точат ножи... Личная охрана сразу окружила Джерома, и, пока он шел, к нему постоянно подбегали люди, пытаясь узнать подробности насчет Убежища. Сколько людей отравилось? Можно ли уже ехать захватывать участок и добивать копов? Он ни на что не отвечал, только упорно шел вперед, никого не замечая. Тут к нему выбежал Кайл, и я со своего места прекрасно могла разглядеть, как его улыбка медленно сползла с лица, когда он приблизился к своему… хм… другу. — Ты опоздал! — Короли не опаздывают. Кайл отошел в сторону. Что-то явно его расстроило. Наверное, как раз то, о чем говорила Док: у Джерома плохое настроение. Ну, уж если он начал возмущаться, насколько вокруг грязно, хотя Старшие следили, чтобы слуги все хорошо отмыли… Джером прикапывается только тогда, когда дело совсем дрянь. Даже Пэйдж закрыла волосами лицо и отступила на несколько шагов назад, боясь попасться ему на глаза, а она вообще-то всегда ровно к нему относилась. Пойду-ка я попробую посочинять новые шутки, пока еще не поздно… … С шутками не задалось. Нет, когда-то у меня, конечно, возникла идея привлечь к их написанию Кайла, но Джером очень хорошо наловчился распознавать его юмор. Один раз я сжульничала. Джером тогда в очередной раз потребовал экспромт, а у меня в голове было пусто. Сказала ему, что у рыжих ни одно дело не выгорит, они ведь не могут вложить в него душу. Да, стащила идею у Кайла, но как мне еще было поступать, я ведь не могу придумать что-то смешное по щелчку пальцев. Джером хоть и посмеялся, но предупредил, что если Кайл будет мне помогать, он нас обоих за это накажет. Когда я ему возразила, мол, какой смысл брать на роль шута человека, максимально от этого далекого, он плотоядно улыбнулся и заметил, что это-то и самое забавное: смотреть, как я мучаюсь, пытаясь выдать из себя хоть что-то. Из его уст это прозвучало как вызов. Сколько времени прошло… Иногда мне кажется, что ему становится смешно просто от одного взгляда на меня. Когда я злюсь или расстраиваюсь. Или когда я на полном серьезе пытаюсь его в чем-то переубедить. У меня иногда срабатывает что-то в голове. Как будто мы давно знакомы, и я имею право ему что-то говорить. Но каждый здесь сам решает, что ему делать со своей жизнью. В том числе и я. А я хочу порисовать. Все равно Красной гораздо больше нравится, когда ей прислуживает Честер, а не я. И остальные тоже не шибко против. Док закрылась у себя и что-то строчит, а Пэйдж заметно нервничает. Никогда ее такой не видела. Видимо, ее конфликт с Хаксли куда глубже, чем кажется, но вставать на ее сторону я не буду. Я ведь тоже никому здесь не помогаю. … Каталась на поломоечной машине. Их много было, но все сломали, а сейчас вот сразу починили, чтобы убираться было проще. Если бы мне дали эту машину еще в начале моей «карьеры» в Джеромвилле… Я, наверное, только этим бы и занималась. Позже Это полузабытое чувство. Когда ты просто сидишь и наблюдаешь издалека за окружающей жизнью. Рисовала в альбоме, прикрывая лист рукой, чтобы никто не увидел, что я делаю. Пока получается так себе, практики ведь было мало. Но мне все равно. Пара Старших, конечно, попытались выяснить, почему я ничего не делаю, но я их убедила, что «музы» попросили меня что-нибудь им нарисовать, а мне нужно было найти вдохновение. Так себе отговорка, надо придумать получше. У меня чуть сердце не остановилось, когда рядом плюхнулся Кайл. — Пишешь историю, да? Чтобы потомки потом читали? Ага, вот из-за таких вот как ты историков такие как я потом сидят на уроках, заучивают подробности… Не вставляй даты, пожалуйста, мне же их потом учить! — Вообще-то, я рисую… Могу нарисовать тебя, если хочешь, но сначала мне нужно набить руку. Каждый раз, когда он вспоминает о том, что я пишу, мне становится неловко. Когда он числился мертвым, я считала, нет ничего плохого в том, чтобы прочитать его дневник и прожить его жизнь. Но потом у меня появилось ощущение, будто я залезла к нему в душу без спроса и все в ней переворошила. Я даже пыталась уговорить его прочитать взамен мой дневник, чтобы все было честно, но он отказался. Поэтому единственное, что я могла сделать, чтобы, наконец, перестать ощущать вину — это дать ему взглянуть на мои отвратительные наброски. — О, круто! Не как комиксы, конечно, у тебя более реалистично, что ли, но все равно круто! — Я пыталась рисовать комиксы… — Правда? Покажешь? Там есть Магнето? Хотя нет, ты же что-то свое рисовала, наверное, да? Мне не хотелось признаваться, что первые мои неудачные работы рассказывали о жизни Экко. Я знаю, он не питает к ней особо теплых чувств. Она же все-таки его похитила… Если он узнает, то будет, наверное, смеяться или посчитает меня глупой. По моему лицу он понял, что отвечать на его вопросы я не собираюсь. Решил, наверное, что мне стыдно за старые работы. Доля правды, в этом, конечно, есть. Но мне очень больно вспоминать то время. Возможно, я даже была бы не против все забыть… Стоп. Это мы уже проходили. Как бы больно и неприятно не было в прошлом, ни в коем случае нельзя его забывать. Я не хочу снова терять часть своей личности. Ее так сложно собрать заново. Даже сейчас, когда многие воспоминания ко мне вернулись, я все равно не чувствую себя целостной. Чего-то не хватает. Чего-то очень важного. Воспоминания об отчиме возвращаются легко — но вот маму я вспоминаю с трудом. Помню только, как м. У. держал меня за руку и спрашивал: «Твоя мама любила тебя? А ты? Ты любила ее?». Много раз почему-то спрашивал. Какая глупость! Как будто ответ мог поменяться. — Джерому нравится, как ты рисуешь! — сказал Кайл как бы по секрету. — Он наверняка обрадуется, если ты нарисуешь еще пару его портретов! Э… Но ты только не торопись пока с этим. У него сейчас как плохие дни у девушек, я бы на твоем месте не рисковал к нему подходить. Плевать мне, что Джерому нравится, а что нет. Ради него я точно бумагу переводить не буду. — Если ему так нравится, почему до сих пор не попросил меня нарисовать лицо шуту на плакате? — На каком плакате? Серьезно, Кайл никогда не обращал внимания на это огромное полотно длиной ярда в два? Специально повела его посмотреть. — Какое пятно… — задумчиво протянул Кайл с видом знатока. — Это круг Малевича? — Это уменьшенная копия знаменитой картины «Битва негров в пещере черной ночью», обрамленная овалом. — Да это же воровство! — Как говорил Пикассо, хорошие художники копируют… — …а великие художники воруют. Я рассмеялась и дала ему «пять». Редко с кем у меня получалось почувствовать себя на одной волне. Кайл в своем роде уникален. С ним всегда легко. А еще у него избирательная память, и оказалось, что он все-таки помнит этот плакат, просто перестал замечать, да и из головы вылетело. На самом деле лицо под слоем краски все-таки было, но Джерому оно почему-то не понравилось. Закончить работу художник не успел — за какую-то провинность лишился обеих кистей. Мне сразу перехотелось завершать рисунок — с красками я все равно работать нормально не умею, да и вдруг картина теперь проклята и все, кто будет пытаться нарисовать шуту лицо, лишатся рук? Ну уж нет, проверять на себе я это не буду. Минус одна навязчивая идея. Я рассказала Кайлу, что мои рисунки, которые я нарисовала ночью, украли. Лучше рисовать на той поверхности, с которой изображение можно быстро стереть. Не хочу, чтобы кто-то без спроса разглядывал мое творчество. На бумагу я излила свои истинные чувства и страхи, которые никто, кроме меня, не должен был увидеть. Кайл предложил вместе поискать подходящий материал, чтобы мне не пришлось вечно прятать свои работы или пытаться их сжечь. В книжном в разделе с канцелярией мы нашли доску, на которой рисуют маркером. Хороший вариант, но немного «грязный»: на поверхности остаются едва заметные отпечатки, да и не все маркеры можно быстро и легко стереть. Тогда Кайл вспомнил, что в детстве у него была магнитная доска (Magna Doodle). Пока искали ее в магазине игрушек, нашли еще и волшебный экран (Etch A Sketch). На первой нужно водить стилусом, за кончиком которого по экрану бегает магнитная крошка, а во втором нужно просто крутить два колесика, одно из которых отвечает за движение курсора по горизонтали, а другое — по вертикали. На магнитной доске рисовать привычнее, но чтобы все стереть, нужно передвинуть специальный ползунок. А во втором случае достаточно просто встряхнуть экран… Пока не знаю, что мне понравится больше, сегодня не было времени опробовать все варианты. Но я сильно во все это втянулась. Я даже не знала о существовании всех этих вещей. Мама никогда не жалела для меня хорошей бумаги и настоящих холстов, считая, что будущему художнику нужно учиться сразу на профессиональных материалах. Но рисовать красками меня как-то не тянуло, я все больше их… ела. А так как это было довольно вредно для моего здоровья, маме пришлось отказаться от идеи научить меня ими пользоваться. Маме много от чего пришлось отказаться, поэтому в магазине игрушек мы с Кайлом задержались надолго. Я не смогла не остановиться у отдела с куклами. Они, кажется, были у всех девочек… Кроме меня. Кайл там чувствовал себя не очень уютно. Ткнул пальцем в одну из кукол и сказал, что точно такая же была у его сестры. Пришлось спешно уйти оттуда. Не хочу, чтобы он грустил. И вот, когда мы прогуливались по магазину, разглядывая игрушки и болтая о нашем детстве, я увидела нечто особенное… И не смогла пройти мимо. Забрала с собой маленькую игрушечную карусель, окрашенную в красный и золотой цвета. Когда нажимаешь на кнопку, начинает играть музыка, а еще лошадки двигаются. Это единственная каруселька на весь магазин. Возможно, я потом очень сильно пожалею о том, что хочу сделать. Да и не возможно, а точно пожалею. Но в свое оправдание хочу сказать, что я уже не та глупышка, которая дарит всем подарки из желания утешить человека или ему понравиться. Мой мозг во всем ищет выгоду. Если Джерому эта вещь придется по душе, он, возможно, смягчится. А то Док успела всех запугать, что он сейчас будет злее обычного, да и напористая Хаксли особо к нему не рвется… Даже Кайл не особо хочет общаться с другом. Я, пожалуй, тоже пока рисковать не буду. На этом все хорошее за день закончилось. Потом случилась неприятная вещь, хотя Кайл не понял, почему я так психую. Напротив магазина стояла скамейка, а на ней лежал тот самый заяц, который все время меня «преследует». Хорошего настроения как ни бывало. По спине побежали мурашки от иррационального страха, я сразу начала оглядываться по сторонам. Тот, кто следит за мной, постоянно ходит с этой дурацкой игрушкой. Я не жду от этой жизни ничего хорошего. Я никогда не нахожусь в полной безопасности, и мне не стоит об этом забывать. Схватив зайца за длинные уши, я раскрутила его и отбросила от себя подальше. И знаешь, черт возьми, что случилось потом? Он каким-то боком оказался у меня в постели, причем у него чем-то красным на лице была нарисована улыбка! Да, знаю, детские безобидные шутки, не надо такого бояться. НО КТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, МОЖЕТ СПОКОЙНО ПРИЙТИ КО МНЕ И СДЕЛАТЬ ЭТО, ЕСЛИ НА ВХОДЕ СТОИТ ОХРАНА И НИКОГО ЧУЖОГО НЕ ПРОПУСКАЕТ?! Видимо, это балуется кто-то из своих. Или сама охрана, или парень-слуга, а может, это Красная? И сразу мысли о моем несостоявшемся насильнике… Может, это он сделал? Может, это знак, что мне стоит быть осторожнее, но он все равно сможет прийти ко мне в любой момент? Капкан был захлопнут, когда я пришла, но в нем не осталось ни крови, ни хотя бы обрывка ткани. Бесполезная вещь, только сама покалечусь. Пришлось убрать, а то надоело вечно бояться, что наступлю. Нужно думать дальше. Нож теперь со мной постоянно. День 135 Работы как всегда много, но, по крайней мере, сегодня мне не нужно было выступать. Джером отказывается выходить из своих «покоев», и если к нему кто-то приходит поговорить, гостей направляют сразу к нему. Джером распорядился, чтобы его «музы» могли свободно передвигаться по зданию — правда, исключительно с охраной. Чем они и воспользовались. Хаксли протаскала меня несколько часов по магазинам, потому что хотела лично выбрать себе одежду. Здесь есть пара ребят, которые отвечают за пошив, они в основном просто подгоняют вещи по фигуре, а иногда и шьют костюмы для представлений. Когда Хаксли наградила меня своим шмотьем, которое надо было подправить, и удалилась, я кое-что попросила у парней. Посмотрим, смогут ли они выполнить мой заказ. Свободную минутку посвятила рисованию. К волшебному экрану еще надо привыкнуть. Сначала он меня раздражал, а потом начал успокаивать. Может, мне стоит использовать его в качестве личной терапии? Но ни за что не показывать его Доку, разумеется. К сожалению, весь рисунок создается единой линией, а это не очень удобно, особенно когда ты забыл что-то добавить. На магнитной доске рисунок получается недостаточно четким, а маркерная слишком большая, чтобы пользоваться ею незаметно. Думаю, в разных местах нужно рисовать на разных досках. Пока вижу только такой выход. Все картины, которые я успела нарисовать, довольно мрачные, и я понимаю, почему. Чувство тревоги из-за того, что за мной следят, постоянно усиливается. Док покачивает головой и уверяет, что у меня самая настоящая паранойя, причем в плохом смысле. На самом деле никто за мной не следит, да и вообще я должна начать доверять ей. Что я ей могу рассказать? Что, когда я захожу в плохо освещенные помещения, у меня начинается паника, и страх не дает мне пройти дальше? Что я иногда вижу, как светятся в темноте чьи-то глаза, и я даже не могу предугадать, тронут меня или нет? Когда Кимберли подкатилась ко мне со спины, я чуть ее не долбанула. Но у нее сработали рефлексы, и она смогла увернуться. Конечно, она начала ругаться, но кто обращает на это внимание? Я вовсю ее разглядывала, от чего она разозлилась еще больше. Я поняла, что в ней изменилось. Она стерла с себя всю косметику, от чего мышиного цвета брови стали почти незаметны на ее бледном лице. А еще она оделась в нежно-розовое платье, сплошь покрытое цветочными узорами, и сама стала походить на цветок. — Да ты — главная гордость в саду Айви, верно? — сказала я в лоб, стараясь за напускной веселостью скрыть испуг. — Она хорошо за тобой ухаживает, ты вся цветешь. — А ты тогда — старая маразматичка! Как поживает твоя деменция? Я не стала ей отвечать. Просто молча прожигала ее взглядом. По ней было видно, что ей что-то от меня нужно: подкралась она не случайно и явно не собиралась никуда уходить. Так и оказалось: она воровато оглянулась и вытащила из небольшой сумки на длинном ремешке рукоять пистолета. Полностью доставать было рискованно, но я и так ее поняла. — Не слишком ли ты торопишься? Ты же здесь живешь как червячок в сале. Никто тебя не трогает, тишь да гладь… Она важно заявила, что у нее есть свои причины. Кимберли сегодня была крайне раздражительна, но при этом не особо разговорчива. Я предложила ей найти наиболее заброшенное и удаленное от всех место, чтобы никто не сбежался на выстрелы и не устроил очередную заварушку. Люди стреляют здесь раньше, чем начинают выяснять, а что же, собственно, произошло. Разумеется, мы выбрали заброшенную часть второго этажа. Места лучше и не найти, правда, эхо оглушает, что не очень хорошо, но мне-то что. Закрутила вокруг головы хвостики колпака, чтобы уменьшить слышимость, и все. Кимберли сама виновата, что об этом не подумала! Слуге оружие достать сложновато. Вечно Старшие и охрана следят, чтобы ты что-то не то с трупов не снял. Я пару раз попыталась — получила предупреждение. Девушкам оружие в принципе доверяют, но… далеко не всем. Только тем, кто был за Джерома с самого начала, состоял в его культе. Как Кимберли умудрилась добыть оружие? Видимо, что угодно сделаешь, когда очень надо. Я присвистнула, когда Ким достала Кольт 80-й серии. Да еще и мустанг! Сначала мне показалось, что рукоятка слишком длинная, а потом я поняла, что это тот мустанг, которые с дополнительными двумя патронами… Обрадовалась этому как ребенок! Можно сделать на два выстрела больше! А потом Кимберли высыпала на пол все патроны… И мне стало грустно. Патроны, производящиеся на заводе Пингвина, приходится выбирать наугад, ну либо сидеть с линейкой и отмерять миллиметры. Вот какие из них подойдут для 380 калибра? Видя мою явную растерянность, Кимберли скрестила руки на груди и фыркнула: — Ну да, с чего я вообще решила, что такая как ты может уметь стрелять? Действовать нужно было быстро. Я подумала: будь, что будет. Главное, чтобы он был девятимиллиметровым… В худшем случае гильза внутри застрянет или произойдет осечка. Психи вон никогда не волновались, как, чем и из чего они стреляли. Кимберли не успела и пошевелиться, а я уже схватила подходящий патрон, зарядила пистолет, сняла с предохранителя и выстрелила рядом с ее головой. Может, и не заставила бы ее нервничать, если бы она изначально не усомнилась во мне. — Такая, как я, могла убить тебя одним выстрелом, — заметила я. — Моим учителем была одна из самых страшных женщин-убийц в Готэме. «А еще Марк», — добавила я про себя. Повезло же ему, что живет в Метрополисе. Избежал всей этой заварушки. — Это та чокнутая, которая выстрелила в девушку Брюса Уэйна? — Ага. — Она же промахнулась! — Как думаешь, я сейчас промахнулась, или оставила тебя в живых? — Кимберли открыла рот, но снова закрыла, не найдя, что сказать. — Теперь видишь разницу? Пистолет в руке заставлял меня ощущать силу. Меня всегда воротило от стрелкового оружия — его тяжесть, холод отталкивали. Но сейчас я будто повстречалась со старым другом. Кто же еще меня защитит? У ребенка (Кимберли) игрушку (кольт) не отнимешь. Если она попросила меня о помощи, значит, ей реально это было нужно. Уж теплых чувств она ко мне точно не питает и не пошла бы на сближение без крайней необходимости. Мне нужно личное оружие. — Сможешь достать еще? — А что мне за это будет? — Окей, поняла. Справлюсь сама. Чего встала, будешь учиться стрелять или нет? Такой прилив сил. Я могла кому-то передать свои знания! Поменяться ролями с Экко! Видела ли она меня в этот момент, гордилась ли мной? Или там, куда она ушла, одна лишь пустота? Рано или поздно всем нам предстоит это узнать. А сейчас… я получала искреннее удовольствие от всего происходящего. Знаешь, такое непередаваемое чувство… как будто живешь не зря. Конечно, я была гораздо мягче, чем Экко. Ничего не могу поделать со своим характером. Сразу поставила Ким правильно руки. Ей не особо нравилось, что я ее трогаю, а уж стоило мне зайти к ней за спину и непроизвольно понюхать ее волосы… — Давай только без этих твоих лесбийских штучек, ладно?! Жасмин ударил в голову. Экко пахла похоже — смесь ванили, жасмина, ладана, мирры и чего-то еще… Такой насыщенный терпкий запах. Хотя ладан всегда чувствовался сильнее, не узнать нотку жасмина я не могла. И это на мгновение отбросило в воспоминания, когда ее руки обнимали меня и дарили тепло. Когда-то я, наивная дурочка, убеждала себя, что никогда не смогу жить без этих рук. Но со временем все меняется. Я стала сильнее. У кольта оказалась небольшая отдача. Никаких наушников, никаких защитных очков — и Кимберли упрямо отказывалась вставать в нужную стойку. Зрение у нее было лучше, чем у меня, так что она легко попадала в условленное место. Вряд ли я была таким хорошим учителем — это она все схватывала на лету. Попросила, чтобы я научила ее использовать «все, что умеет стрелять». Нет, я конечно училась всему понемногу… Но мастером всегда была Экко. Да и в оружии я никогда особо не разбиралась: что давали, тем и пользовалась. М. У. в свое время выделил мне Беретту 92. И я бы не прочь ее себе вернуть. Стоило Кимберли уйти, забрав с собой кольт, вся моя сила испарилась в воздухе. Боюсь ли я того, что однажды подружка Кайла станет сильнее меня? Я знаю, что она станет. Ей стрельба и драки явно приносят больше удовольствия, чем мне. Возможно, мне стоит бояться того, что она убьет меня? Может быть. Но кто угодно может попытаться это сделать. Кимберли — не такая уж и плохая кандидатура в мои палачи, не находишь? День 136 В Доме происходит что-то странное. Завхоз сбивается с ног, Джером постоянно раздает все новые и новые указания. Сейчас он увеличил количество слуг, чтобы они лучше убирались. Тотальные дезинфекции стали проводиться чаще. Джером не отвечает на вопросы по поводу Убежища, но все уже недовольно бурчат, наконец-то поняв, что тот сделал хорошее дело. Данное словосочетание звучит здесь как самое страшное ругательство. За это время в стороне полицейского участка еще ни разу ничего не взорвалось. Кайл, который решился раскрыть свое лицо, сходил еще раз и все проверил. Люди там пусть и с опаской, но употребляют пищу и воду, которые мы им отправили. Как-то проверили все на яды и на наличие взрывных устройств — отличная была бы работенка для Пэйдж. Гордон передал благодарность на словах. Кайл надеется, что Джерому за помощь скосят срок в психушке, но в это что-то слабо верится. Джером же не выздоровел за это время, он, кажется, наоборот еще больше поехал кукухой. Что ему мешает забрать назад все, что дал, в троекратном размере? На данный момент мы имеем одно: люди не особо довольны. Джером их отправляет за пределы Дома, чтобы совершали набеги и приводили новых пленных. Говорят, планирует сунуться аж на территорию Светлячка… Как бы это не привело к войне. Да, Светлячок ослабла, пока сражалась с Фризом, но они, кажется, уже давно успокоились… А если они объединятся? Что-то мне подсказывает, что Пингвин, этот скользкий тип, примет отнюдь не нашу сторону, и мы останемся без вооружения. Но не мне лезть во всю эту политику. Я в расстановке сил понимаю гораздо меньше, чем лидеры банд, вот пусть они между собой и меряются пушками. Что остается неизменным во всей этой суматохе, так это Кайл. Он, как всегда взъерошенный, заявился вместе с Кимберли и начал обиженно выяснять, почему это я учу стрелять только ее. То, что он тоже не умеет, как-то не приходило мне в голову, хотя это и было логично: иначе Кимберли обратилась бы к нему, а не ко мне. — Так ты ж с дробовиком ходил!.. — Да, но это так, попугать. Я из него ни разу не стрелял даже! — Ты его тогда хоть на предохранитель поставил? — Э… нет? Если бы он тогда, на переговорах, случайно выстрелил… Началась бы такая бойня, что Дж. мог бы не успеть из нее выбраться. А Кайла бы просто-напросто убили. Гораздо безопаснее для него же самого было научиться обращаться с оружием. Проблема теперь была в том, что он левша. Даже если бы пробовал стрелять правой — пальцев на руке не хватает, хватка недостаточно устойчивая. Ему бы Рэндал… Или хотя бы ту же Беретту. Но пришлось обходиться тем, что имеем. Хотя сегодня по большей части учителем была Кимберли, а я просто контролировала. Она так и норовила полапать его за всевозможные места, из-за чего он, к моему удивлению, начинал смущаться. Не привык что ли к повадкам своей подружки? Их ароматы смешивались в воздухе — нежный жасмин и запах мокрой псины. Противоположности притягиваются. Позже Я… Потеряла. Снова. Это был тот мальчик, Дьявол. Говорят, не смог устоять перед стеклом. Наелся до отвала. Внутреннее кровотечение. Спасти бы не смогли. Пэйдж наткнулась на него. Он уже был мертв. Сказала, у него все признаки насильственной смерти. Синяки на руках, на шее. Его заставили все это съесть. Кто. Мог. Его. Заставить? Он был моим информатором. Моим маленьким помощником. Я ведь не хотела никого втягивать. И вот результат. Других ждет то же. Тех, кто будет помогать мне. Кайл ведь из-за меня пошел в Убежище. Ему это обернется боком. Мне кажется, я видела его. Дьявола. Он прошел мимо, но когда я дернулась в его сторону, он исчез. Его убили. Убили из-за меня. Полностью выбелило лицо. Легче не стало, но эта маска подходит мне куда больше. Никто не должен видеть, что мне больно. Потому что я не должна испытывать боль. Шутам — не положено. День 137 Жасмин. Ваниль. Ладан. Мирра. А может, только ладан. Я так спокойно писала об этом вчера… или позавчера? Не хотела признавать, что проблема существует. Здесь почти от каждой девушки исходит стойкий шлейф духов. Они о гигиене и запахе собственного тела заботятся гораздо сильнее, чем некоторые мужчины. Конечно, флакончик «Опиума» есть в магазине парфюмерии. Нет ничего удивительного в том, что кто-то его выбрал. Вот почему я тут строчила о присутствии Экко, но никогда по-настоящему об этом не задумывалась. Приди в себя, Ника, это всего лишь духи. Но черт, как я могу закрывать на все это глаза. Когда я стараюсь о чем-то не думать, я пытаюсь и не писать об этом. Заблокировать воспоминания. Это нечестно по отношению к себе. Тот парень-призрак, он ведь был обычным глюком, да? Экко ведь тоже была обычным глюком? Я никогда не могу ее догнать. Ни во сне, ни наяву. Есть сны, которые отличаются от других. Они более тяжелые и реалистичные. Когда я не могу ее догнать, это бьет по мне. Умом я понимаю, что надо отпустить. Я думала, я отпустила. Но я так и не смогла? Кажется, я больше не хочу проводить уроков с Ким. Ни с ней, ни с Кайлом. И вчерашняя смерть… Надо это остановить. Надо найти убийцу. И насильника тоже. Иеремия, я не могу. Мне нужно взять себя в руки. Соберись. День только начался! Позже Иногда мне кажется, что со мной разговаривает кто-то более мудрый, чем я. «Сделай то-то и то-то, и в будущем тебе это пригодится». И я иду и делаю, хотя не уверена, что это действительно нужно. Этот же голос говорит мне вовремя прятаться или держать язык за зубами — хотя тут я слушаюсь не всегда. Я же лучше знаю, что мне делать. Гордон наверняка хотел бы, чтобы мои действия были продиктованы состраданием. Я — прошлая я, — тоже бы этого хотела. Но ей не занять моего места. Она не выживет здесь. А я… слушаю внутренний голос, который предложил мне заглянуть за ставни, вновь увидеть другой мир, и я согласилась. Закалить себя, посмотреть своему страху в глаза. «Туки-ту! Кто там? Ах да, это всего лишь я, и я разговариваю сама с собой. Кажется, мне стоит открыть ту дверь? Ты же не против, мистер Громила?». Никто не идет к ним по собственной воле. Обычно люди надевают толстенный защитный костюм. А я вошла без него. «Помните меня?». За горой хлама они шипят из темноты, но не нападают. Я едва могла угадать в этих тенях людей. Если сознание у них как у животных, что ж… Смогу ли я их приручить? У них здесь стало гораздо тише — Джером постарался. Без всяких пререканий впустил меня сюда. Дурак. Разве это пойдет ему на пользу? Впервые принесла им еду. С добавлением минимальной дозы, которой должно хватить, чтобы разогнать туман в их голове. Если я не могу дружить с живыми, а мертвые мне не отвечают, я буду общаться с теми, кто находится посередине. Мило, не правда ли? Они так похожи на меня!.. ??? (3 часа ночи? 4?) Это отвратительно. Хуже резкой вспышки воспоминания только воспоминание во сне. Отчим разозлился на меня. Удар — и я потеряла зрение. Совсем. Это самый главный мой страх? Я вынырнула из воспоминания, а зрение не вернулось. Я свалилась с кровати. Я ничего не могла делать, меня снова накрыла паника. Я не видела. НЕ ВИДЕЛА. НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛА!!! Комната Дока ближе всех к моей. Она постоянно слышит мои крики во сне. Уже не реагирует. Но я звала ее. Впервые в жизни. Так тихо… Голос не слушался. Я пишу это, и переживаю снова. Мне было так страшно, что она меня не услышит. И что зрение ко мне никогда не вернется. Что я останусь такой беспомощной навсегда. Она успокаивала меня: «Тихо, Долорес, доктор Кристи рядом с тобой». Помогла мне встать. Я вцепилась в нее, ничего не соображая. С трудом переставляла ногами. Мы куда-то шли. Потом она посадила меня. От нее пахло обычным хозяйственным мылом. Я попыталась сосредоточиться на этом. Я задыхалась, но она сказала, что скоро все пройдет. Это не смертельно, от этого приступа невозможно умереть. Попросила дышать с ней вместе. И я повторяла за ней. Вдох четыре секунды. Не дышать семь секунд. Выдох восемь секунд. Сначала. Счет приводил в чувство, как и правильное дыхание. Иногда я забываю, как это нужно делать. А потом я осознала, что вижу. Конечно же я вижу, Кристи зажгла свечи! Как я не подумала о том, что свет был просто выключен… Я не ослепла на самом деле! С моими глазами все было в порядке! Рассмеялась от облегчения. С жадностью оглядывалась, как будто могла видеть в последний раз. Я еще никогда раньше не видела Дока с распущенными волосами — она всегда собирала их в аккуратный пучок. Теперь же они рассыпались по плечам. Гораздо темнее и короче, чем у Экко — у Экко были самые прекрасные волосы до лопаток, — но все равно красивые. Я спросила, как ее зовут. Никто никогда не называл ее по имени, только по фамилии или по цвету. А она как будто не хотела его раскрывать. Сейчас же сказала, что я могу называть ее Мелони. Мне нужно довериться ей, и она меня вылечит. Я стану сильной. Спросила, что меня так напугало, и я рассказала. С тех пор, как мне стерли память, я и не задумывалась о том, что у меня могло быть не всегда плохое зрение. Нет, оно значительно ухудшилось после того удара. Кажется, был поврежден зрительный нерв. Врач сказал, что мне теперь всегда придется носить очки. Нет, можно сделать какую-то операцию… Но не в нашем городе. И все равно останется шанс, что зрение не восстановится. Я могла ослепнуть. Я так этого боялась, что отчим перестал выключать в кладовке свет, когда запирал меня. Слишком яркая лампочка слепила меня. Он везде и всегда оставлял свет включенным. И так получилось, что самые темные места стали моим пристанищем… Я полюбила тьму. Мелони спросила, почему я боюсь ей довериться. Она ведь профессионал, квалифицированный психиатр. Джером предупредил о том, что грядет, и она решила присоединиться к нему, чтобы продолжать помогать психам, и при этом не пострадать во время перестрелок. Война ее не пугает, как и трудные случаи. Да, она пишет книгу о своем пациенте. Что в этом такого, он ведь интересный человек? Он сам дал ей согласие. И про меня она не напишет ни строчки, если я сама того не захочу. Так мы и перебрасывались аргументами. Я говорила, почему не хочу ей открываться, а она объясняла, что не так плоха, как я о ней думаю. Заметив свежие порезы на моих руках, которые теперь не скрывали никакие рукава, Док почему-то начала рассказывать историю из своей жизни. Предложила приглядеться к ее лицу — и я увидела едва заметные белесые шрамы, один на лбу, другой на подбородке. Кажется, днем она прячет их за слоем макияжа. Это были следы от собачьей челюсти. Когда она была маленькая, хотела стать ветеринаром. Но когда они прогуливались с матерью по парку, на нее напала собака. И с тех пор она так начала их бояться, что пришлось поставить крест на профессии. Что ж, правдой отвечают на правду. В прошлый раз мы говорили о Гнойнике. И я призналась, что не хочу становиться такой, как они. И хотя я больше не принимаю, я порой теряю связь с реальностью. Все так нелегко… Я пытаюсь привести себя в чувства. Пытаюсь отвлечься от одной боли другой. — Это, — я указала на порез, — Убежище. А это — один мальчишка… Смотри-ка, а это ты. Ты начала отчитывать меня из-за него, сказала, что я лишь усугубила его состояние, хотя Пэйдж говорила, что его убили. Знаешь, как мне было хреново? Но я тебе этого не показала. Конечно, нет. А это — Экко… Я сжимала и разжимала кулаки, готовясь отбиваться, если Док начнет меня отчитывать. Экко и Дж. не одобряли. Даже я сама такое не одобряла, но остановиться было тяжело. Она спокойно взяла меня за руки и улыбнулась. — Есть ведь и другие способы справляться с болью, верно? Ты чудесно рисуешь. Я оттолкнула ее. Начала обвинять в воровстве. Она не отрицала, просто молча слушала мою ругань. Много нового о себе узнала, наверное. Только когда я выпустила пар, она сказала, что просто наблюдала за тем, как я рисую. И будет рада, если я позволю ей взглянуть на это, сама она без моего разрешения никогда бы не прикоснулась к моим вещам. Док наблюдала за тем, как ее коллега проводила арт-терапию, так что может справиться с этой задачей. Я просто встала и ушла. Но после разговора с ней чувствовала себя спокойнее. И сейчас успокоилась тоже. Вот что является моей терапией. Но я не хочу, чтобы она об этом знала. День 138 Завхоз очень сильно нервничал, и это уже было сигналом о том, что что-то идет не так. Я спешно натягивала на себя свежую рубашку, пытаясь понять, что случилось. Опять туалеты затопило? Где-то провода замкнуло? Случился пожар? Мне иногда приходится ходить с «инспекцией» по всему зданию, чтобы проверить его целостность, так что это уже вошло в привычку. — Пожалуйста, поговори ты с ним, меня он просто убьет, даже слушать не станет! Мужика всего трясло — одновременно и из-за возмущения, и из-за страха. А это очень необычно, его почти невозможно чем-то смутить или испугать. Поэтому Джером и назначил его на такую должность. Стальные нервы, все дела. А случилось вот что — Джером недавно организовал собрание (на которое я не ходила). Заявил, что Старшие плохо справляются со своей работой, и понизил их всех до слуг среднего и низшего звена. А на место старших поставил новых, тех еще идиотов, если верить Заву (но он почти всех считает идиотами, и с ним трудно не согласиться). И объявил, что половина психов должна пойти работать на какие-то шахты. — Опять моча в голову ударила, — прокомментировала Красная, которая находилась тут же и все слышала. — Да ладно тебе, парень, помнишь, как он хотел, чтобы крышу торгового дома переделали в его лицо? И ничего, передумал же. Видимо, сейчас решил воплотить в жизнь свою старую задумку, как ее… — она пощелкала пальцами, вспоминая, — башню в виде клоуна, которая выпрыгивала бы из-под земли. Но для начала ее надо построить. День-два, и он придумает что-нибудь другое. Если верить Хаксли, ничего из ряда вон выходящего не происходит. Джером, и правда, время от времени размышлял о подобном вслух, но в жизнь пока воплотил только некоторые виды наркотиков, которые были названы в честь него. Да и то производил их не он. Если видишь яркую конфетку в бело-красную полоску — беги. Беги и не оглядывайся, иначе потом задохнешься от смеха. А если выживешь, тебя так потом поносить будет… Побочка есть у всех его продуктов. Даже у сигаджер. Но Зав обеспокоился не на шутку. — Сначала помощь Убежищу, теперь это. Новые Старшие, которым никто не хочет подчиняться. Свободные жители Джеромвилля не понимают, куда их посылают и зачем. Мистер Майер тоже не может их убедить, сама знаешь, он едва ли не ребенок… — Вообще-то, Кайл уже взрослый. — Ты понимаешь, что я имею в виду. Я беспокоюсь о том, что за всем этим может последовать. Люди и так были не совсем довольны некоторыми ограничениями… Например, по поводу девушек… Поговори с ним. Если он будет настаивать на том, чтобы всех погнали в какие-то гребаные шахты, его просто-напросто убьют! — Да ладно тебе, не заводись так, — я постучала его по спине. — Он просто опять над тобой шутит, а ты ведешься. Шутки Джерома нередко были на уровне кольца-электрошокера или дурацких распоряжений, стоило бы к этому привыкнуть. Правда, при мне он не менял весь состав высших слуг, просто понижал тех, кто ему меньше всех нравился. Плохие дни, да? Лучше идти к нему во всеоружии. Самое главное — колпак — я не забыла. И помадой нарисовала себе улыбку, чтобы не пришлось лишний раз напрягать лицо. Повторила про себя, что нужно ему сказать и в последний момент вспомнила про «подарок». Каруселька достаточно маленькая, чтобы поместится у меня под колпаком — туда я ее и спрятала. У входа в «покои» Джерома стояла охрана. Что в этом странного? Ну, хотя бы то, что он всегда показательно безоружен. Его охрана пряталась внутри магазина, а не снаружи. В самых неожиданных местах, один как-то спрыгнул прямо из-под потолка. Как он там держался — понятия не имею. Ну хоть сами охранники не поменялись. Они меня узнали и смотрели крайне неодобрительно. Но не пропустить не могли — от Зава же. Зава как раз ждали, но он приходить отказался. Настолько испугался, что решил подставить под удар меня. А я вообще не разбиралась в том, какие дела у них там делаются. Я же больше по хозяйственной части, а не по связи с общественностью. — Тук-тук! — громко прокричала я, стучась. Если уж он поставил такую охрану, стоит вспомнить о вежливости. — Кто? — услышала я его чуть приглушенный голос. — Робин. — Какой Робин? — то ли он мне подыгрывал, то ли просто забыл эту шутку. — Который грабит тебя!** Деньги на стол! — и я резко вбежала внутрь. — Знаешь, я уже начинаю привыкать к тому, что ты вечно долбишь дурь, когда я прихожу. Признайся, я настолько тебе не нравлюсь? Он медленно снял с себя маску, напоминающую кислородную. Вот только вместо кислорода в ней витал какой-то белесый дым. Взгляд у Джерома был расфокусированным, и он, кажется, не сразу узнал меня. А когда узнал — разозлился. — Ты?! Что ты здесь делаешь? — Нигде не написано, что шутам вход воспрещен. Вот я и решила тебя проведать! Наш общий друг беспокоится о тебе. Ты собрался вогнать себя в могилу, идя против народа. Завхоз думает, ребята всерьез будут бунтовать, если ты отправишь их строить подземную башню… или что ты там задумал. Просто скажи всем, что это шутка, и все расслабятся. Примерно как ты сейчас, — я указала на маску, которую он все еще держал в руке. Джером встряхнул головой и задумчиво потер переносицу, не сводя с меня взгляда. — Я не имею ничего против башни, правда-правда! — весело запричитала я. — Уверена, она вышла бы очень красивой! Но после твоей выходки с Убежищем никто не оценит… Стоит немного подождать. Но я всего лишь глупый Шут, тебе не стоит меня слушать, нет-нет! — и я несколько раз подпрыгнула, будто меня в одно место ужалила пчела. — Заткнись. Я низко поклонилась, разведя руки в сторону, и застыла в таком положении, чуть приподняв голову, чтобы можно было за ним следить. Что это он испытывал, интересно? Из-за этой штуки он такой бука? Лучше бы прекратил проверять все на себе, здоровье же посадит. — Значит, это мистер Стюарт послал тебя, — он лениво подпер щеку. Взгляд его все еще был слегка затуманен. — Не хочет больше со мной разговаривать. Надо бы заменить и его… Если никто не захочет пойти сам, придется их заставить. Что-то еще? Хорошо, что улыбка у меня уже была нарисована. Изобразить ее в этот момент у меня бы не получилось. Черт побери, да он же ни капли не шутил! Ему шахты были важнее собственной безопасности? — Что, завхоза правда зовут Стюарт?*** — отвлеклась я. Джером посмотрел на меня недобро, так что я осеклась. — Ах да, фокус! — объявила я. — Фокус… покус! — быстро сняв колпак, я взяла игрушку и поставила ее перед Джеромом. Реакции у него не было никакой, так что я нажала на кнопку, и фигурки на карусели задвигались. Джером взял игрушку в руки осторожно, будто я ему подсунула взрывчатку. У него были все основания волноваться — сколько раз уже на него покушались. Музыку он почти сразу выключил и попытался улыбнуться. Вышло у него так себе. — Очень мило с твоей стороны дарить мне напоминание о безоблачном детстве с матерью-шлюхой и ненавистным братцем, которого мне пришлось терпеть многие годы. Знаешь, мне так ни разу и не удалось покататься на карусели, — он слегка сжал игрушку, и ее пластиковый корпус протяжно затрещал. — Мамочка считала, что это лишнее. Хочешь услышать пару интересных историй о жизни ребятишек в цирке? — Я неосознанно покачала головой. Уж слишком невменяемый у него был взгляд. — Я так и думал. Джером не просто был не в духе. Он был НЕ В СЕБЕ. Я подошла к нему слишком близко и поняла, почему завхоза так трясло. От Джерома веяло смертью. Сколько людей он убил, пока находился вне Джеромвилля? Значит, такова была плата за помощь Убежищу — сделать лучше в одном месте и поднасрать в другом? Что же он тогда задумал? Зачем ему на самом деле были нужны люди? Он смотрел на меня — и я цепенела. Змеиный неподвижный взгляд. Холодная улыбка. Поначалу казалось, что Джером был абсолютно спокоен, но я чувствовала, что он мог напасть в любой момент. — Опять ты играешь в Джеремайю. Прекрати… — получилось как-то жалко. Рядом с ним я становлюсь слабее. Ухмылка. Он побарабанил пальцами по столу, оглядывая меня с ног до головы. Затем кивнул на мой подарок. — Я тебе нравлюсь. Что я должен сделать, чтобы ты возненавидела меня так же, как ненавидела моего брата? — Твой брат убил мою подругу. — Ты первая предала его. А я ведь говорил, что ты сделаешь это, — смешок. — Но он не послушал. Он тебе доверял. — Ну, если уж на то пошло… — я не собиралась так просто сдаваться. — То ты тоже его предал. В детстве. — Его брови взметнулись вверх. Теперь уже он не знал, что ответить. Просто сидел и молча ожидал продолжения. С чего ему так приспичило поговорить о Дж.? Сильно же его торкнуло. — Он мне рассказывал, как ты над ним издевался. Именно из-за тебя ему пришлось сбежать! На самом деле я думала иначе. Со временем начинаешь разбираться, кто из этих двоих лишь приукрашивал, а кто нагло лгал. Дж. рассказал Экко неправильную часть истории. Переиначил все под себя. Так уж вышло, что я была склонна больше доверять Джерому. Ему не было смысла врать, когда он сидел в бункере и болтал с м. У. А м. У не особо-то и защищался. Значит, признавал, что был не прав. Но сейчас мне захотелось надавить на Джерома. Сделать ему неприятно, показать, что, как бы долго я не находилась в его королевстве, я все еще не принимаю его. Я ожидала, что он разозлится. Может, просто рассмеется и уличит меня в неискренности. Он ведь всегда понимает, когда я вру, а когда нет. Но Джером в последние дни предпочитал поступать не так, как от него ожидали. — Значит, ты на его стороне. — Не спрашивал. Утверждал. — Я на своей стороне! По его взгляду я поняла — не поверил. Ну и черт с ним! И снова эта жуткая улыбочка. Мне не хотелось больше ни секунды находиться в этом месте. Разговор двигался куда-то не туда. Все равно слушать мои предостережения по поводу его людей Джером не станет. Пора сваливать отсюда и искать надежное место, где можно отсидеться, уж слишком велика вероятность того, что начнется бойня. Я начала медленно отступать назад. Что, конечно, не осталось незамеченным. — Подойди. Ну уж нет! «До свидания» пишется раздельно! Doei!**** Вот только с внутренней стороны тоже стояла охрана. И они загородили мне проход, даже и не думая меня отпускать. Я оказалась в ловушке. А раз так, лучше не стоять к своему врагу спиной. — Я не люблю повторять дважды. — Я тоже не люблю! — я обернулась. — Прекрати играть Джеремайю, или я тебе врежу. Нервишки у меня шалят, знаешь ли. — Кто сказал, что я играю? Он пристально смотрел на меня. Ждал. Как он может все время так поступать со мной? А может, это правда он… Тот, кого я искала? Тот, кого я клялась убить? И я начала приближаться. Слишком поздно заметила, что нож остался в других штанах... Что может послужить оружием? Можно перевернуть столик и разбить его. Если получится большой осколок — чем не оружие? Надо что-нибудь кинуть ему в лицо, чтобы дезориентировать, тогда у меня будет больше шансов… Иеремия, сколько уже можно… Как мне надоели эти игры — близнецов или моего больного разума? И когда я подошла почти вплотную, Джером разразился оглушающим смехом. Ему настолько было смешно, что под конец он начал кашлять. — Ненавижу тебя, — я ударила кулаком об стол. Его охрана даже не дернулась, хотя обычно их перекашивает от каждого вздоха в сторону их дражайшего босса. Видимо, даже они поняли, что это уже перебор. — Тебя по спинке постучать не надо, не? Смотри не задохнись. Он остановился. Наши лица были слишком близко друг к другу, и я подумала: «Хей, Джером, куда ты подевал все свои веснушки?». Кажется, его снова били по лицу. И на этот раз он предпочел это скрыть. — Ты лживая сука. Его слова ударили внезапно, исподтишка, когда я совсем того не ждала. Улыбка застыла на его лице, но глаза не улыбались. Я пыталась понять, о чем он сейчас думает, почему он это сказал. Что вообще происходит? Я хочу, чтобы все стало, как раньше. Хочу увидеть прежнего Джерома. Все слова испарились из головы. Я могла только смотреть на него, как побитая собака, и ждать, когда он ударит снова. И он ударил. — Я оставил тебя в живых, чтобы ты страдала. Но ты не очень-то страдаешь, да? Разве он не стал убивать меня, потому что я его веселю? Неужели ему действительно было смешно смотреть на то, как я страдаю, а теперь ему это просто надоело, и он решил раскрыть все карты? Джером схватил меня за лицо и потянул уголки губ вверх. Помада размазалась и оставила след на его белых перчатках. А я просто не могла пошевелиться — то ли от страха, то ли от шока. — Так по-твоему оплакивают потери? С большим трудом мне удалось побороть наваждение и отстраниться. Щеки горели от боли. Я непроизвольно потянула рукава рубашки вниз. Он не должен был увидеть. — Что ты можешь знать? Я должна рыдать каждый день? Я представила, что между нами выросла стена. И эта стена защищает меня, как щит. Я сильная, я хорошо со всем справляюсь. И мне плевать, что подумают обо мне другие. Хочешь обвинить меня в том, что я недостаточно скорблю? Разве не ты настаивал, что я всегда должна быть веселой, несмотря ни на что? Разве не ты говорил, что смех побеждает боль? — Я хочу увидеть слезы в твоих глазах. Но я знаю: ты не заплачешь. Я достаточно тебя закалил. А это значит… — он задумчиво посмотрел в сторону. — Настало время для ответной любезности. — Я непонимающе смотрела на него. Он вновь взял карусель в руки, включил ее и начал наблюдать за тем, как двигаются лошадки. Веселая музыка, льющаяся из маленьких динамиков на игрушке, слишком сильно контрастировала с атмосферой, которая стояла в комнате. — Ты сделала мне подарок. Я просто обязан ответить тебе тем же… Дай-ка подумать. Ах, да, — он постучал указательным пальцем по лбу и поставил карусель на место. Лошадки продолжили свое движение, которое мне теперь казалось зловещим. А их нарисованные мордочки — озлобленными. — У меня есть для тебя кое-что. Никуда не уходи. Он грациозно поднялся со стула и направился вглубь магазина. Глядя в его удаляющуюся спину, я задумалась о том, что на нем как-то слишком много одежды. Мерзнет он, что ли? Ну да, на улице осень, постоянные дожди. Может, это просто я не замечаю холода. Нет сил отвлекаться на подобные вещи. Все и без того дерьмово. — Ремень потуже затяни! — крикнула я ему. Когда он отошел, стало гораздо легче. Необъяснимая тяжесть перестала давить на грудь, и я вздохнула свободнее. — У тебя штаны не по размеру, того и гляди спадут! — Ты пялишься на меня? — услышала я издалека. — Весьма польщен. И все же это невежливо с твоей стороны. Будь я на твоем месте, держал бы свои грязные мыслишки при себе. Я подавила возмущение. Все равно его не переубедить. Да, мой взгляд опустился немного ниже, но это не значит, что я слишком пристально его разглядывала! Просто его пародирование Кайла сложно было оставить незамеченным. Наконец, Джером вернулся, держа что-то за спиной. Попросил закрыть глаза и вытянуть руки. Что я наотрез отказалась делать. От него вполне можно было ожидать, что он насквозь проткнет мою ладонь ножом, а потом скажет, что в этом и заключался его подарок. — Хорошо, можешь не закрывать глаза, просто вытяни вперед руки. — Я с опаской послушалась его, готовясь вовремя отдернуться. — Та-да! Думаю, тебе это понравится! — и он вручил мне маленькую плюшевую собаку. Я крепко сжала синтетическую шерсть, не веря своим глазам. Нет, это не было точной копией моей игрушки из детства, но она была такого же цвета и размера… Что все это значит? КАКОГО ХРЕНА? Я заставила себя глубоко вдохнуть и задержать дыхание. Я не позволю панической атаке случиться. Я могу это контролировать, мы с Доком об этом говорили. Он не может ничего знать. Это всего лишь совпадение. — Почему… собака? — голос мой упал. — Что, не нравится? Ждала плюшевого мишку с большииим сердечком на груди? — Джером сложил пальцы, показывая сердце. — Мне показалось, это будет безвкусно. Мы же не сладкая парочка. Или все-таки да? — он подмигнул и сделал шаг ко мне. Я отскочила. — Значит, не да. — Пошел ты к черту, — прошипела я. Схватив игрушку одной рукой за голову, другой — за плюшевое тельце, я приготовилась разорвать ее на части. Джером с интересом за этим наблюдал. — Знаешь, что делают с подарками, которые дарят психи? — я с усилием потянула за голову, но осознала, что игрушка слишком качественная, и вот так сразу я ее испортить не смогу. Не получилось красивого эффекта. Пришлось импровизировать. — Откладывают их в самый дальний ящик, потому что если уничтожить подарок, псих уничтожит тебя. Джером усиленно закивал головой и хохотнул. Кажется, настроение у него в разы поменялось. Док сказала бы, что фаза депрессии резко сменилась на гипертимию*****. У нее есть теория, что во время приподнятого настроения Джером является тем человеком, каким мы все привыкли его видеть, а во время своей «депрессивной» стадии он неосознанно копирует повадки своего умершего брата. Док любую херню может объяснить, но я уже не знаю, кому из них всех верить. Я устала, что меня вечно водят за нос. — Умница. Мо-ло-дец! А теперь беги-беги, Бэмби, у папочки есть неоконченные дела, о которых глупым оленятам знать не обязательно. Он бросил взгляд на «кислородную» маску. — Не думала, что когда-нибудь скажу это, а уж тем более тебе, но… Прекращай пичкать себя всякой дрянью. «Ты становишься неадекватным», — мысленно добавила я. Говорить такое вслух было бы по меньшей мере глупо, Джером ведь и так неадекватный. Ему точно не суждено когда-нибудь поставить в рамочку справку из Аркхэма о своем полном выздоровлении. Джером отмахнулся. — Почему я тебя все еще слышу? Где-то тут лежало мое охотничье ружье… Пау-пау! Вместо ружья он взял пистолет и сразу же выстрелил. Из дула выскочил белый флажок с надписью: «Bang!». Даже этой, казалось бы, безобидной шутки хватило для того, чтобы заставить меня сорваться с места. К счастью, на этот раз меня выпустили. Позже И что я делаю, чтобы как-то отпустить произошедшее? Правильно, пишу об этом. Это весь мир вокруг меня болен, или только я одна двинулась? В Убежище было проще, я там одна такая чокнутая. А здесь — в буквальном смысле одни психи… Я уже не могу. То мне кажется, что Экко бродит по коридорам, теперь вот Дж. Стюарт пытался выяснить у меня, как прошли «переговоры», но я мямлила что-то невнятное. В итоге он понял, что у меня ничего не получилось. «Это конец», — обреченно заметил он и ушел. Наверное, подыскивать безопасное место. Снова пришла к Доку разбираться со своими чувствами. Она попросила меня нарисовать что угодно, думая сначала только о Джероме, а потом только о Дж. Думая о Джероме, я нарисовала оранжевую резиновую курицу с ножом в лапе. Думая о Дж., полностью закрасила лист черным цветом. Мелони сказала, что чернота — это все отрицательные стороны, которые я вижу в Джероме, а безобидная курица — то, кем Джером пытается по моему мнению казаться. В общем, мне и один раз разговаривать с Доком не надо было, чтобы понять, что психиатр из нее, мягко скажем, хреновый. И уж кто тут является курицей, так это она. Это же могло ей в голову прийти, что у меня какой-то там синдром Капгра! Дж. — не злобный двойник Джерома, а его чертов брат, она не может об этом не знать. Я его не выдумала, я же на него, черт побери, работала. — Если хочешь узнать наверняка, Джером перед тобой или нет, спроси у него то, что знает только он, — сдалась под конец Док, видя, что я отказываюсь верить в ее чушь. — А у тебя все-таки случаются дельные мысли, доктор. … Целый день играет такая спокойная, дивная музыка. Я на это не обращала внимания, а сейчас почему-то начала слушать. И иногда по громкоговорителю звучит чей-то голос, такой красивый… Неужели это говорит тот парень, который кидался в меня коробками с кассетами, когда я просила поставить что-то другое? За такой голос ему можно что угодно простить. Только я не могу запомнить, что он говорит. Пора домой?.. Что-то такое. И каждый раз, когда он перестает говорить, включается эта песня… У нее такие слова. Запишу, когда еще раз будет играть. … В тяжелые времена нам всем нужен друг — мы ждем наступления более лучших времен. Помоги мне, Господи, вот он я, один на один со своими страхами этой ночью. Дай мне надежду, всего лишь маленький проблеск надежды, легкое утешение для моей души, и тогда все будет хорошо. Я знаю, ты отведешь меня домой…****** 03:41 Психи ушли. Никто не собирал чемоданы, никак не готовился. Просто в определенный момент они поднялись и пошли, как заколдованные. Та песня продолжала играть, будто дудочка гамельнского крысолова. Куда она их звала? В какой дом? Теперь музыка уже не кажется мне такой красивой и приятной. Но подействовала она не на всех. Кто-то, как и я, с удивлением и ужасом наблюдал за происходящим. Но мы ничего не могли сделать. Когда последний человек скрылся за дверью, музыка прекратила играть. И наступила тишина. День 139 В Джеромвилле творится какая-то неразбериха. Девушки это почувствовали и решили лишний раз не выходить. Они все эти дни старались находиться по отдельности, так сильно друг друга уже достали. А сегодня снова все сидели вместе. И я заметила, что Хаксли нехорошо себя чувствует. Не выходила из комнаты, и было слышно, что ее тошнит. Я впервые видела Дока в таком гневе. Она растеряла весь свой профессионализм и, надрывая горло, орала на Хаксли. Что-то вроде: «Ты что, опять?! Тебе прошлого раза было мало?.. Я больше помогать тебе не буду, делай все сама… Может, это тебя чему-то научит!». Выгнала Честера взашей, а мне сказала сидеть с Красной. Кажется, я начинаю догадываться, в чем дело. Эта идиотка умудрилась вляпаться в проблемы по уши. Зачем Док ее покрывала? Они же вроде бы соперницы? Теперь у меня есть рычаги влияния на Хаксли, но пока выглядит она слишком жалко, чтобы ими пользоваться. Позже Мой костюм готов! Так быстро. Пошла за одеждой для Красной и забрала свою прелесть. У Шутов редко встречается однотонная одежда, так что я выбрала два цвета — насыщенно-оранжевый и темно-синий, близкий к черному. Одна штанина одного цвета, другая — другого. И то же самое с длинными рукавами на кофте. А какие помпоны мне пришили здоровенные! Сразу же побежала мерить и к Хаксли вышла в полном образе, не забыв про яркий грим. Это ведь она настаивала, чтобы я носила соответствующий костюм, пусть оценит! Кажется, ее от моего вида затошнило еще сильнее. А вот я счастлива. В комплекте мне досталась кожаная куртка, и во внутренние карманы я спрятала много неприятных штучек, и если кто-то попытается на меня напасть, ему придется несладко. Отменила тренировки с Ким. Попросила ее держаться пока подальше от этого места. Мало ли, что может случиться. Она, конечно, не трусиха, так что пришлось ее уговаривать пересидеть у Айви. А вот Кайла я пока нигде не могу найти. Внимательно слушаю, что люди говорят между собой. Человек пятьдесят ушло точно, такое невозможно оставить незамеченным. Позже Зачем, зачем я опять надела очки. Кто-то особо умный их с меня сорвал. Но я не настолько беспомощная без них. Я ведь еще и на слух, и на запахи ориентируюсь. Правильно рассчитать, где кто стоит — проблем не составит. — Сделаете что-то с моими очками, и я вам стекло в очко засуну. Не очень приятно будет, наверное. Но они оказались не обычными шутниками, которым просто нечем заняться. Стали спрашивать, «за» Джерома я или «против». Кайл считал, что этого дня никогда не наступит. Какой смысл свергать Джерома? «Он ведь такой классный!» — если дословно. Да и в Джеромвилле не жизнь, а лафа, если ты свободный. Да, что-то делать все равно надо — патрулировать территории, воевать с бандами, которые отказываются признавать авторитет Джерома. Некоторые «работают» охраной, часто за простое человеческое «ладно, можешь сделать перерыв на пожрать, ты мне сейчас все равно не нужен». Конечно, Джерому достается вся слава и самые лучшие девушки, но стоит ли оно того, чтобы хотеть занять его место? Вот никто и особо не рисковал. А сейчас все решили, что он спятил, и перешел на сторону «добреньких». Все ресурсы им, часть джеромвилльцев в принудительное рабство! Что дальше, запретит убивать людей и заставит всех передвигаться на руках? Последнее у них было прямо главным аргументом. Видимо, выполнять акробатические движения никто желанием не горел. Баллончик, спрятанный во внутреннем кармане, пригодился. Я позволила одному из бунтарей подойти ближе, надо же было мне забрать обратно свои очки. Дала приобнять меня, а потом врезала по яйцам и зарядила газом в глаза. Закрылась телом этого парня, когда один из его дружков начал стрелять. Двигаться пришлось очень быстро, соображать тоже. Крутанула запястье одного — оружие выпало. Пригнулась — два парня столкнулись друг с другом, совсем как в мультиках. Успела поднять упавшее оружие — и вот теперь они были у меня на мушке. И только тогда, когда я убедилась, что они меня слушают, улыбнулась и высоким голосом пропела: — Конечно я только «за» вашу затею со свержением, мальчики! Не люблю мужчин, которые пытаются указывать мне, что делать. Это хоть немного, но дает мне время. Что мне стоит делать? Отсиживаться в безопасном месте или принимать непосредственное участие во всем происходящем? Парень, который, видимо, возомнил себя новым лидером, выкрикивает свои претензии прямо со сцены и агитирует людей поднимать бунт. Сколько можно все это терпеть, блаблабла. Обещает освободить всех слуг, снять со всех ошейники, отменить обязательно прохождение врачей. А самое «веселое», чего он хочет добиться — это чтобы за девушек не приходилось бороться. Чтобы они стали общими, как шлюхи. Пора-ка мне валить отсюда. Кажется, придется немного пошантажировать Стюарта, чтобы он помог мне избавиться от ошейника, пока еще не поздно. День 140 Вчера больше не было возможности писать. Фух, как видишь, я еще жива! Знаю-знаю, самой не верится. Я вообще не успела ни черта запланировать или сделать. Стюарт спрятался раньше, чем я смогла его найти. Его понять можно: случилось то, чего он и боялся, так что он времени зря не терял, в отличие от меня. Пытаясь найти, куда спрятаться, я зашла в магазин зеркал. И увидела, как какой-то мужчина держит за волосы паренька и вспарывает ему ножом горло. При этом весь магазин был пропитан каким-то едким химическим запахом, и, взглянув в зеркало, я увидела лишь черноту на месте лица убийцы. Такую же, как у Джокера на карте. Не знаю, заметил ли он меня, но я пустилась бежать. Не так уж и легко бороться с собственными галлюцинациями. Не помню, сколько я бежала и куда, но заметив, что меня никто не преследует, перешла на шаг. Поблизости оказалась только опасная, закрытая на «ремонт» часть здания. И прямо туда, слегка прихрамывая, направлялся Джером. Его успели предупредить о надвигающейся буре, но попробуйте попасть с третьего этажа на первый, когда за вами гонятся сумасшедшие, которые хотят вас убить. Он выглядел уставшим, и ноги его едва держали. К таким длительным марафонам он явно не привык. Видя, что пока его потеряли, он сполз вниз по стене, оставляя за собой красный след. А затем посмотрел на меня. Я подошла к нему, поигрывая револьвером, который так и не вернула тем ребятам. С языка едва не слетело «я же тебя предупреждала», но у меня не было желания издеваться над раненым. — И ты по мою душу? — поинтересовался он, вымученно улыбаясь. На лбу у него выступила испарина, под глазом красовался фингал — впрочем, явно несвежий. Дышал он тяжело, прерывисто, и, кажется, еще чуть-чуть, и потерял бы сознание. Я еще никогда не видела его в настолько тяжелом состоянии. Вот он, в моих руках. Я могла просто добить его. И он это прекрасно понимал. Я приставила револьвер к его голове. — Что ты сказал мне в машине в тот день, когда были взорваны мосты? — Дорогая, не могла бы ты… хе… поконкретней? Видишь ли, я много чего говорю. Ему явно хотелось хоть немного отдохнуть. На разговоры уходило слишком много сил, но, тем не менее, он не жаловался. Держался достойно, и это заслуживало уважения. А я не знала, что мне с ним делать. Опять все повторялось: судьба давала мне возможность быстро избавиться от него, но я ею не спешила воспользоваться. Мне нужно было понять раз и навсегда, с кем из Валесок я говорю. Для меня это было очень важно. Когда-то я направляла пистолет на Кайла. Я плакала и не хотела его убивать. Тогда мне показалось, что между нами возникла связь… Такая же возникла у нас с Джеромом, когда он не убил меня, а я — не убила его. И, кажется, теперь против моей воли эта связь только укреплялась. — После того, как ты там кое-кого убил. — Оу, никогда не любил подражателей. Тогда ты выглядела просто… хехе… чудовищно. Я сказал, что ты пыталась копировать моего брата. А сейчас… — он оглядел меня, — отличный прикид. Мне нравится. Значит, ты все-таки выбрала быть Шутом? Я спрятала револьвер обратно в карман, не забыв поставить его на предохранитель. Возможно, стоило спросить что-то посложнее, но мне больше ничего не пришло в голову. Джером выглядел помятым, но в нем ничего не осталось от того неприятного типа, каким он был до этого. Значит, мне копировать Дж. нельзя, а ему можно? Надеюсь, до него дошло, в чем именно он был не прав, но это вряд ли. Именно в этот момент я поняла, что не желаю Джерому смерти. Не потому, что без него в Джеромвилле все разрушится. Сколько бы он надо мной не подшучивал, и сколько бы плохого он мне не сделал, я не могу вот так просто от него избавиться. Не хочу. И никогда не хотела. Он сумасшедший, он творит безумные вещи, а я судила его, как здорового человека. Его диагнозы нисколько его не оправдывают, но вряд ли он без должного лечения может что-то сделать со своей жаждой крови, как я ничего не могу сделать со своей паранойей. Может, пора перестать припоминать ему прошлые обиды? Наконец, принять таким, какой он есть, со всеми его выходками, «затмениями» и прочим? Не перестать его опасаться, нет. Но перестать даже мысленно его осуждать и постоянно говорить о том, что он поступает неправильно. Джером всегда был сложным и многогранным человеком. Возможно, мир и стал бы чуточку лучше, если бы я избавила его от этого психа, но мир и сам всегда стремится к равновесию. Или Бог, если он все-таки есть, или Судьба рассудят сами. Я ведь не полицейский и не судья, верно? Всего лишь глупая девочка, которая потерялась. Мои принципы и личные счеты не позволяли мне хорошо относиться к Джерому. Но когда он сидел передо мной и истекал кровью, я решила: «Черт возьми, никто не заставит меня продолжать ненавидеть этого придурка… если он не выкинет очередную хрень». Кажется, у меня меньше секунды ушло на то, чтобы обо всем этом подумать. Во время войны учишься думать быстрее. — Просто стало скучно, и решила побаловать себя новым нарядом. Ну, ты знаешь нас, девочек, — я захлопала ресницами, — мы любимым всякие обновки! — Очень за тебя рад, но меня тут проткнули ножом пару раз, так что… — Сдохнешь? — деловито поинтересовалась я. Я не знала, сколько он еще так продержится. Стоило побежать за помощью, но оставлять его одного было опасно. Нужно было постоянно с ним разговаривать, чтобы он не терял связь с реальностью. Джером осторожно заглянул себе за плечо, пытаясь разглядеть рану и понять, смертельна ли она. — Вроде не должен. — Значит, есть смысл тебе помочь. Тебе ногу ножом не протыкали случайно? Он тяжело вздохнул, уже не пытаясь выдавливать из себя улыбку. — Нет. — Жаль, жаль, — я не знала, о чем нам разговаривать, поэтому пыталась его поддеть, чтобы вывести на эмоции и не дать уйти в небытие. Хотя если бы мои предположения о ноге оправдались, я бы не расстроилась. Все-таки, именно это он когда-то со мной и сделал, так что было бы вполне справедливо, поступи с ним точно так же кто-нибудь другой. Не знаю, что Джером хотел мне на это ответить, но в этот момент мы услышали, как кто-то начал бить чем-то металлическим по стенам. Несколько людей двигались в нашу сторону, и, судя по тому, как они вызывающе свистели и выкрикивали его имя, они точно пришли за ним. Догадались тоже, не скрываясь, афишировать свое присутствие! Видимо, уже понимали, что далеко он не уйдет, так что можно дать себе волю. — Задержи их… — попросил Джером, мигом приходя в себя. — Мне нужно время, чтобы отсюда выбраться… через дыру… — это он о той дыре, через которую можно было попасть на первый этаж. Вот только, когда Кайл в нее в прошлый раз свалился, он чуть не умер. О чем я Джерому и напомнила, помогая ему подняться. — Обо мне не волнуйся, Бэмби, хех… Просто задержи… Дальше я сам. Что ж, пришлось задерживать. Жаль, свистеть я не умею, пришлось громко напевать мелодию, медленно выйдя из-за угла. Я шла прямо навстречу к бунтовщикам, а как только поняла, что они меня заметили, сделала вид, что ударилась об невидимое стекло и упала. Неторопливо поднялась, потирая лоб и следя за ними: ведутся на мою игру или нет? Они явно заинтересовались. Тогда я положила на «стекло» сначала одну руку, потом другую, как бы убеждаясь, что передо мной действительно стоит стена. И даже «постучала» по ней — получился глухой звук благодаря тому, что я одновременно с тем постучала по полу пяткой. «Ниче такая, а?» — прокомментировал один из них. Правильно, смотри на меня, забудь о Джероме. Они подходили все ближе и ближе, посмеиваясь и переглядываясь. И один даже начал мне подыгрывать: стучать в «стекло» со своей стороны. Я прошла чуть левее и сделала вид, что открыла дверь и пропускаю его внутрь. Парень и здесь повелся. Так как он был слишком высок для меня, мне пришлось попросить его слегка нагнуться, делая вид, что хочу что-то сказать ему на ушко. И когда он это сделал, я скрестила руки за его шеей, удерживая его в захвате, резко дернула на себя, ударяя об свое колено. И пришлось ударить его несколько раз, дергая из стороны в сторону, пока он не завалился наземь, задыхаясь. Кажется, как минимум один раз я точно попала ему в солнечное сплетение. Упс. Слишком много драк за день, я успела от этого отвыкнуть! Определенно, мне это нравилось! Адреналин, все дела. А уж стоило одному из парней вытащить нож, ууу… Начался смертельный танец. Но я понимала, конечно, что всех их одолеть я не смогу, слишком уж их много. Мне всего лишь нужно было увести их как можно дальше отсюда. Так что, уличив момент, я поднырнула под руку одного из недоброжелателей и побежала подальше от опасной зоны, уводя бунтовщиков от Джерома. Уж бегала я куда лучше, чем он, так что мне удалось оторваться и спрятаться. Так и отсиживалась в темном углу, пока не услышала испуганные сдавленные крики, как будто людей, которые их издавали, душили. Ко мне подполз небольшой зеленый стебель и начал двигать своим кончиком так, будто нюхал меня. Но это же растение! Которое двигалось, как змея! Стебель поднялся вверх напротив меня и как бы раздумывал, нападать ему или нет. Тогда я осторожно его погладила, и он мирно пополз дальше. Стоило какому-то парню оказаться поблизости, стебель разом набросился на него и сжал в своих кольцах, словно питон. Растения-убийцы? Здесь? Не может такого быть! Я не сразу поняла, что происходит. До меня дошло только тогда, когда я двинулась дальше, разглядывая опутанных стеблями и лианами людей. Так вот почему здесь на каждом шагу стояли горшки! Дело не только в кислороде, но и в защите хозяина Джеромвилля. Но кто смог заставить их буквально за пару секунд вырасти и начать нападать на людей? — Они сказали мне, ты хорошо их поливала, — услышала я красивый женский голос. Незнакомая мне рыжая девушка держала в руках цветок, который шевелил лепестками и, кажется, о чем-то с ней переговаривался. Но чтобы понять язык овощей, нужно самому стать овощем, так что данное знание было мне недоступно. — Спасибо, что заботилась о моих малышах. С ними здесь дурно поступали. Но они смогли отомстить всем злодеям, и теперь им снова хорошо. Кожа у девушки отливала зеленоватым. Однако вопреки слухам, одета она была в обычную человеческую одежду, а не в пальмовые листья, сшитые между собой. Девушка одухотворенно улыбалась и подошла ко мне, переступая через корни растений. Я не смогла сдержать ответной улыбки: так вот она какая, подруга Кимберли! — Ты же Айви, да? Давно хотела с тобой познакомиться, но никак не получалось. — Теперь получилось, — она пожала плечами. Кто-то дернулся в коконе из лиан — девушка взмахнула рукой, и растения, повинуясь ей, затянулись еще сильнее. — Я не особо люблю это место. Слишком много грубиянов. Думают только о себе, травят ужасными химикатами прекрасную почву, которую я им дала… Она полностью ушла в себя, безошибочно двигаясь в направлении оранжерей. У меня было к ней так много вопросов! Конечно, не стоило ожидать, что она на всех ответит: ее куда больше интересовало состояние ее цветов, чем общение с людьми. — Как ты все это делаешь? Ты что, волшебница? Знаю, такое спросил бы скорее Кайл, чем я. Но по-другому сформулировать вопрос я не могла. Химикаты, конечно, творили чудеса и увеличивали рост растений, однако ни один цветок еще не начинал шевелиться, «выходить» из почвы и нападать на людей. — Меня называли Ведьмой, но мне больше нравится Ядовитый Плющ. Я просто слышу растения, и могу ими управлять. Один добрый доктор одарил меня этой силой… — Какой доктор? Айви предпочла проигнорировать мой вопрос. Как и лестницу. Она просто взмахнула руками, и растения, обвив ее ноги, подняли ее вверх. Это реально было похоже на магию. Я забыла обо всем на свете, так сильно мне хотелось с ней поговорить и выяснить, наконец, что за хрень тут творится. Пришлось бежать по неработающим эскалаторам. Вокруг было тихо, как будто стебли действительно были питонами, которые сейчас переваривали свою добычу. Когда я все-таки добралась до оранжереи, Айви с ней уже закончила. Кажется, она просто поболтала с растениями, выясняя, все ли у них в порядке. И каждый раз, когда она касалась рукой то листика, то веточки, те начинали расти, а на некоторых цветах появились новые бутоны. С горем пополам я смогла выяснить, что ее на помощь «призвал» Джером. Он использовал особый сигнал — мощную красную ракетницу, — который говорил о том, что в Джеромвилле случилась беда, и нужна помощь союзников. Так уж вышло, что Айви была гораздо ближе, чем Пугало, поэтому она пришла первой. — Но… если ты здесь, где сейчас Джером? — Этого я не знаю. Я просто почувствовала здесь зло и остановила его. У меня началась паника, которая не имела ничего общего с паническими атаками. Мамма мия, я переживала из-за Джерома! ДЖЕРОМА. Когда там уже можно будет в психушку лечь, я первая на очереди… Заволновалась, начала кричать, что надо его найти. У него же кровотечение, если ему вовремя не помочь, он погибнет! К счастью, врачей растения не тронули, так что они сразу приготовили все необходимое, чтобы оказать первую помощь. Врачи и к «коконам» с опаской начали подходить — Айви заверила, что с людьми, которых оплели растения, все в порядке… Пока. Но их судьбу уже не ей решать. Она просто остановила мятеж, больше ей здесь делать нечего. Чуть позже и Пугало ворвался, размахивая своею косой. Ужас что здесь вообще творилось, до сих пор отойти не могу. За Джерома я зря переживала — его привел Кайл, постоянно ругаясь, что тому стоило бы поменьше есть. Айви же, к моему удивлению, растеряла всю свою отстраненность и радостно начала обнимать еле живого Джерома, не обращая внимания на то, что ему больно. — Вы все что ли моей смерти хотите? — проворчал он. Лезвие прошло по касательной, поэтому не задело жизненно важных органов. Да, Джером потерял много крови, но в строй вернулся быстро, полностью игнорируя недомогание. Весь вчерашний и сегодняшний день у нас было очень много работы. Айви освободила всех людей и дала им возможность выговориться. Далеко не все пошли против Джерома — тех, кто был на его стороне, попросту заперли в «тюремные» помещения, в том числе и Кайла, но он сумел оттуда выбраться. Конечно, с некоторыми бунтовщиками пришлось жестко расправиться… другие четко высказали свою позицию. Джером убедил их, что никого никуда против воли больше посылать не будет, да и вообще, с чего они все взяли, что те, кто ушел ночью, действительно этого не хотели? Пока Джером восстанавливал свою власть красивыми словами (и угрозой немедленной расправы), ни одним движением не показывая, как он устал, мы разбирались с разгромами. Некоторые «волшебные» растения крушили мебель и разбивали стекла в попытках добраться до людей. После них осталось много мусора… А сами растения вернулись в свое первоначальное состояние, правда, теперь они по размеру явно больше, чем были раньше. И за ними нужно ухаживать с двойной энергией. Нужны были все свободные руки, так что я убиралась как низший. Честно говоря, это приносило мне удовольствие. Давало возможность от всего отвлечься и погрузиться в свои размышления, не переставая работать. Айви… Такие силы ей мог дать только доктор Стрэндж. Но с чего ему ей помогать? Что она ему предложила взамен? Или он не спрашивал ее, и она была всего лишь частью его эксперимента? Почему у них с Джеромом такие хорошие взаимоотношения? Я задумывалась об этом и раньше, когда он лечил мои раны листьями и вливал в глотку какое-то растительное снадобье. Девушка явно не подчиняется ему, а просто помогает по старой дружбе. У нее на лице возникла такая искренняя улыбка при виде него… Она считает его хорошим человеком. С чего бы? Неужели для того, чтобы получить ее расположение, достаточно было всего пару раз сводить ее на свидание? — Что, Бэмби, не веришь, что я могу просто дружить? — хмыкнул Джером, когда я спросила его об этом. Вообще-то, не верю, когда дело касается его. Понятие дружбы у него очень… размытое. Он и Освальда считал своим другом, пока тот не отвернулся от него. А «дорогой мистер Крэйн» явно Джерома недолюбливает. Пришел, вспорол косой глотки тем, кто меньше всех ему понравился, и ушел обратно, игнорируя предложение своего «друга» остаться на пару бокалов вина. При этом, как бы Джером не разбрасывался фразочками о дружбе, вряд ли он по-настоящему кому-то доверяет. «Депрессивная» стадия у него явно прошла, и он решил это отметить первым за всю неделю представлением. И впервые за все это время он участвовал в нем сам, играя то хорошего Джерома, то плохого. «Иногда и самому надо развлекать людей, — заметил он. А потом добавил, хватаясь за спину: — Старость не в радость…». Я себя несколько раз ущипнула, но это действительно не было сном. У Джерома, оказывается, и хорошие качества есть. Если уж наворотил дел и понимает, что надо исправлять, именно так он и поступит, не жалея сил. Может, не такой уж и плохой он правитель? В следующий раз не будет совершать тех же ошибок. Его музам не особо повезло, хотя их и оставили на «сладкое» и вряд ли успели тронуть. Не знаю точно, что с ним делали или хотели сделать, они мне этого не говорят, но лица у них у всех были мрачные, даже у Хаксли, которая из них всех была более оптимистичной. Уж она-то точно вряд ли переживала за Джерома — как радовалась, что он ее к себе не звал! Джером их пустил к себе только тогда, когда разобрался со всеми насущными проблемами и мог себе позволить немного отдохнуть. С улыбкой посмотрел на них и спросил: — Ну что, испугались? И Док бросилась рыдать ему на шею, хотя никогда себе не позволяла лишних проявлений эмоций. «Соплячка», — заметила Красная с кривой улыбкой, но больше ничего не добавила, только слегка приобняла их обоих. Мы с Пэйдж продолжили молча на это смотреть. Чего рыдать-то, все уже закончилось. И это надо отпраздновать! — Я бы выпила, — предложила Пэйдж. — Я бы тоже, — согласилась я. Мелони что-то тихо говорила в перерывах между рыданиями, и Джером стойко все это терпел, пока мы с Пэйдж тут же, рядом, бухали на его глазах. Да, и я в таком состоянии смогла все это написать. Тяжело пришлось, но я быстро протрезвела. Честно говоря, я понятия не имею, что я сейчас чувствую к Джерому. Он совершенно не такой, каким я его считала. И больше я не могу относиться к нему по-прежнему. ________________ *Een leugenaar moet een goed geheugen hebben (гол) — если дословно, «у лжеца должна быть хорошая память». Эквивалент данной пословицы в русском языке: «Все тайное становится явным». **Классическая английская шутка, которая в английском звучит так: — Knock, knock. — Who’s there? — Robin. — Robin who? — Robin’ you. Give me your money! I’m robbing you = Я тебя граблю. ***Игра слов. Steward — стюард (=завхоз). Stuart — Стюарт (имя/фамилия). До Ники только сейчас дошло, что все это время она думала, что этот парень представлялся по роду деятельности, но это было его имя. ****Doei! — Прощай! (гол.) *****Гипертимия — стойкое приподнятое настроение, которое сопровождается повышенной профессиональной и личной активностью, повышенной социализацией. ******Песня «Sign of Hope» группы Scorpions.