Экко, любовь моя

Я с большим нетерпением ждала конца недели. Обычные серые будни перестали меня устраивать, и я постоянно вертелась на месте в ожидании выходных. Но Экко осчастливила меня уже в пятницу, когда предложила пойти в бар. — В бар, правда? — я радостно захлопала в ладоши, ну чисто ребенок, на что она только с улыбкой покачала головой. Ну, по сравнению с ней я действительно была ребенком, все-таки она старше меня на семь лет. — Никогда там не была. Сначала возраст не позволял, потом страшно одной было. Да и вообще я не пью. Я вспомнила, как, выпив целую бутылку шампанского, смеялась без остановки и постоянно лезла обниматься, говоря всякие глупости. Определенно, алкоголь делал меня более дружелюбной, и, если можно так сказать, открытой в проявлении своих чувств. Напиваться вусмерть вне дома совершенно не хотелось, поэтому я решила только немного распробовать какой-нибудь коктейль, хотя, конечно, смысл пятниц был не в этом. — Только нам завтра надо быть как огурчики, — напомнила я. — Не хочу просыпаться с больной головой, да еще потом куда-то идти. — Ничего болеть не будет, — заверила Экко. Потом я была уверена, что мысленно она добавила: «Если правильно пить», потому что как иначе объяснить то, что она мне все подливала и подливала. Но при этом я действительно оставалась на ногах. Экко снова приехала на машине, на этот раз не такой большой. Как она заметила, это была старенькая, но находящаяся в прекрасном состоянии модель Додж Чарджера красного цвета, которая могла развить довольно большую скорость. Этот автомобиль тоже был одним из ее любимых, и мне было до жути интересно, на чем же тогда ездит Ксандр, но даже если бы я узнала название марки, я бы все равно не поняла, крутая она или нет. В этой машине было уютно, удобно, и пока что у меня не было связано с ней никаких отрицательных воспоминаний, как с прошлой. Экко оделась «по-выходному»: вместо юбки на ней были рваные джинсы, вместо серой кофты — черная футболка с черепом, а поверх нее уже привычная коричневая кожаная куртка. Что удивило меня больше всего, на ее руках были надеты черные перчатки без пальцев, и я, увидев ее в таком виде, потеряла дар речи — не в первый раз за этот день. Вместо одного пучка у нее были целых два — «рожки», и ей они безумно шли, делая внешне такой дерзкой и безбашенной. Мы и раньше виделись с Экко по пятницам, но я еще никогда не видела ее в таком наряде. Я была так поражена, что даже не стала комментировать такие радикальные изменение имиджа, просто молча села в машину, предвкушая, какие еще сюрпризы для меня подготовил этот день. На мне были надеты обычные штаны от спортивного костюма и толстовка, а из косметики я нанесла на себя только тушь, но времени на то, чтобы как-то менять образ, не было, да и желания особо тоже. Каждый сам выбирает, в чем ему кутить. Сначала мы заехали в небольшую забегаловку, ведь прежде чем выпить, стоило хотя бы немного поесть. Мы взяли стандартный бургер и бутылку воды, точнее, взяла Экко, а я следом, еще не зная все тонкости разгульной жизни и решившись просто все повторять за ней. Костыль и подаренная Экко черная трость с набалдашником в виде красного хрусталика (я заметила, что трость больше походила на волшебную палочку) скромно стояли в сторонке, пока мы сидели за столиком и глазели на других посетителей. Экко все говорила и говорила, и я пыталась запомнить как можно больше полезной информации, но при этом все-таки наделась, что мне не придется самой выбирать себе выпивку. Девушка говорила вроде бы простые и общие вещи, но они с трудом укладывались в моей голове. Я ужасно нервничала, как будто шла на первое свидание, а не чтобы оттянуться в баре. — Иди по увеличению градуса, но никак не обратно, и не смешивай разные напитки, — наставляла она, — особенно не смешивай вино и шампанское, хотя сегодня мы их пить не будем, ты так быстрее опьянеешь. Между очередной порцией лучше всего пить воду… Наставления продолжались и по дороге в бар, находящийся напротив, и в самом баре, и вскоре сквозь пелену легкого тумана я едва слушала, что с чем нельзя смешивать и как правильно держать бокал. Зато одну фразу я услышала достаточно четко, потому что она прозвучала слишком неожиданно и сбила меня с толку: «Боссу не нужны люди, которых можно напоить». Я даже чуть не выплюнула то, что уже набрала в рот. Непонятно: она говорила про себя или про меня? У меня закралось подозрение, что это очередная проверка, являющаяся прямым продолжением предыдущей. Но зачем ей меня проверять? Я едва успевала считать, сколько стопок и бокалов выпивала Экко, и если она не будет валяться под столом под конец всего этого действа, подумала тогда я, я буду очень удивлена. На всякий случай я старалась не сказать ничего лишнего, будучи ведомой сентиментальностью и градусом в крови. Да, еще чуть-чуть, и я бы все ей рассказала. Все о том, что меня тревожило когда-то, что заставляло меня нервничать сейчас, что делало меня такой неуверенной и даже замкнутой, хотя раньше я такой не была. В тот момент мне казалось, что я никогда и ни с кем не смогу поделиться тем, что со мной произошло, но, как позже оказалось, я ошибалась. И во многом ошибусь еще не раз. Но в этот день мне не было суждено раскрыться, и мы снова болтали о всяких глупостях, по типу того, не слишком ли большая у того дяденьки борода, как с такой вообще можно есть? Бородач был гораздо пьянее нас, и, увы, был агрессивно настроен. Он надвигался на нас, готовый разразиться гневной тирадой. Первый поток оскорблений уже начал выливаться из его рта, который на фоне бороды казался таким маленьким, что оставалось только удивляться, как он мог вместить столько грязи. Я напряглась, чувствуя приближающиеся неприятности, и уже потянула Экко за руку, чтобы уйти, но она с хитрой улыбкой остановила меня. — Зачем нам уходить? Сейчас будет самая интересная часть. Она залпом выпила стопку, которая стояла перед ней и направилась к бородачу. Ни он, ни я, ничего не успели понять: вот он стоял, а вот уже лежал на полу, скрюченный от нескольких точных ударов Экко. Сама же девушка, широко улыбаясь, вернулась к стойке. Бармен восхищенно посмотрел на нее: — Здорово ты его уделала. Давно тебя здесь не было, они уже забыли, какая ты горячая штучка. — Не льсти мне, — хмыкнула она. — Он слишком пьян. Это было легко. Любая могла так сделать. — Экко оценивающе посмотрела на меня, и я спешно покачала головой. Я? Против здоровенного мужика? Да она с ума сошла! — …После некоторой подготовки, — великодушно подытожила Экко и решительно встала. — Пойдем. Теперь нам здесь точно делать нечего. Я, морщась, старалась как можно быстрее идти за ней и не потерять из виду ее кожаную куртку. Она шла так быстро, что я едва за ней поспевала, а когда мы вышли на улицу, я заметила, что она чуть пританцовывает. — Это один из твоих способов снять напряжение после тяжелой рабочей недели? — хихикнула я, думая о том, какая же она все-таки крутая. — Бить мужчин бывает очень приятно, — она вскочила на бордюр и пошла по нему, чем сильно меня удивила. Экко всегда была разной, и к каждому ее новому образу было сложно привыкнуть. Хотя сейчас она, наверное, была просто пьяная. Так как за руль в таком состоянии нельзя, нам пришлось оставить машину на стоянке. Вскоре я начала проклинать всю эту затею: я пока боялась полностью переходить на трость, все-таки ступать на ногу было страшно, и едва тащилась, наверное, даже медленней улитки, пока Экко все прыгала и прыгала. Я шла рядом, следя за тем, чтобы она не свалилась, но, то ли она не так много выпила, как мне показалось, то ли у нее было врожденное чувство баланса, которое не давало ей упасть. Всю дорогу она тихо что-то напевала, и была настолько расслабленной, какой не была ни у себя, ни у меня дома. Мне нравились эти изменения. В такую девушку очень легко влюбиться, однако она такой почти никогда не бывала. Сказать ей об этом или не сказать? Ведь ее отношения с Ксандром еще десять лет могут не двигаться с мертвой точки. Скажу потом, если появится повод… Я уже думала, что ничего особенного не случится, пока Экко не заметила мусорные баки. Не знаю, что такое щелкнуло в ее голове, но она опустила крышку и начала на них взбираться. — Экко! Что ты делаешь?! — изумленно спросила я. Она, встав на крышку, широко расставив руки и ноги и, улыбаясь во все тридцать два зуба, весело предложила: — Хочешь, сальтуху сделаю? — Что? — ошарашенно переспросила я. — Боже, Экко, нет. Ты же пья… Грациозно подпрыгнув, она перевернулась в воздухе и, приземлившись рядом со мной, воскликнула: — Хоп-ляяя! Несколько лет спортивной гимнастики! Я так и застыла с открытым ртом, пытаясь понять, что я такое сейчас увидела, и не собирается ли она вновь что-то учудить. Но дальше она шла абсолютно спокойно, а я старалась держаться еще ближе (пришлось заметно прибавить ходу, морщась все сильнее), чтобы в нужный момент схватить ее за руку, не давая совершить глупость. У меня не было слов: сегодня я увидела даже слишком много, больше, чем за весь месяц общения с ней. Если она так представляет себе веселье, мне точно нужно выходить с ней. Да, она может за себя постоять, но и покалечиться может запросто, пусть она хоть с пеленок занимается борьбой, гимнастикой и Бог знает чем еще. Это надо же, какое безрассудство! У меня перед глазами промелькнула татуировка, ее увлечение гонками, «байкерский» прикид, то количество алкоголя, которое она выпила, не окосев и драку с бородачом, и вдруг задумалась о том, действительно ли она была такой рассудительной и холодной, какой хотела казаться. Что если это всего лишь маска, которую она надевает каждый день, но которую она совершенно не хочет носить? Какая Экко на самом деле? Я украдкой посмотрела на нее. Сейчас она выглядела такой счастливой. Такой… настоящей. А потом ей снова придется притворяться. — Ты им очень дорожишь, — вырвалось у меня. Экко сразу же поняла, что я имела в виду, и, на мое удивление, легкомысленно махнула рукой. Затем она произнесла то, что точно не сказала бы, будучи трезвой: — Он совершенно не умеет веселиться. Приходится соответствовать. Несмотря на поздний час, до дома мы дошли спокойно, никаких происшествий больше не произошло. Экко привычно завернула в сторону моей квартиры, потому что просмотр новостей никто не отменял, а еще нам обеим ужасно хотелось есть, хотя мы уже поели до похода в бар. Посовещавшись, мы заказали пиццу, но она оказалась слишком большой, чтобы съесть ее за раз. — Слушай, — мне в голову пришла «гениальная» идея. — Давай угостим соседей, которые живут прямо над тобой? Может, они подобреют и хотя бы сегодня не будут мешать тебе спать своими криками? Алкоголь творил чудеса, и вскоре мы, полные энтузиазма, уже звонили в чужую дверь. Подъемы и спуски по лестнице все так же давались мне с трудом, поэтому я стояла, опираясь на Экко и держа коробку с пиццей на вытянутых руках. Где-то вдалеке послышался грозный голос: — Кого там нелегкая принесла? Иди открой. — Сам открой! — Сейчас получишь у меня! Послышался топот ног, и кто-то начал осторожно приоткрывать дверь. На пороге стоял взъерошенный парень с красными глазами и со злобой и недоверчивостью смотрел на нас. — Мы ничего не заказывали, — быстро отреагировал он, увидев коробку в моих руках. — Это от нас, — глупо разулыбалась я и, кажется, даже икнула. Экко продолжала служить молчаливой поддержкой и опорой, предоставив мне возможность разбираться самой. В конце концов, это я предложила пойти к незнакомым людям и по доброте душевной отдать им остатки с королевского стола. — Пицца. Мы размер не рассчитали, она слишком большая. Вы там постоянно ругаетесь, наверное, голодные. Так что держи, — и всучила ему коробку, открыв крышку, чтобы он видел, что внутри действительно пицца, и это не розыгрыш. — Не нужно мне от вас никаких подачек! — фыркнул он, но злоба из взгляда ушла, оставив место любопытству. Вопреки своим словам, он взял коробку и теперь внимательно разглядывал нас обеих. Больше внимания он уделил Экко, уж очень необычно она выглядела. — Вы выпили, что ли? — Пятница, — глубокомысленно заключила я. — Приятного аппетита! Чей-то мужской голос вовсю звал парня изнутри квартиры, мы же вернулись ко мне и продолжили болтать как ни в чем ни бывало, будто я и не совершила пять минут назад такой большой прорыв во взаимодействии с другими людьми, самостоятельно и без проблем позвонив в звонок и спокойно поговорив с человеком, которого я видела впервые. До начала вечернего выпуска еще было время, и мы быстро разговорились о том о сем. Экко рассказывала о старых травмах, из-за которых у нее до сих пор побаливали колено и локоть, о своих веселых походах в бар, где грушей ей служили живые люди, и которые заканчивались не всегда удачно. Пару раз ей пришлось замазывать синяки, но босс ничего не заметил. Я попыталась повторить ее прическу, но самой мне не удалось справиться, даже глядя в зеркало, и я увидела, как она встает позади, и ее руки ерошат мои волосы. Ее «опиумные» духи* пахли сильнее обычного, и от ее близости и всего выпитого мне кружило голову. — Еще кое-чего не хватает, — воскликнула она и пошла за своей сумкой, откуда достала косметичку. На дне блеснули капсулы с антидотами, которые уже казались чем-то обыденным. — Ну-ка, закрой глаза, — приказала она. Я почувствовала, как она сняла с меня очки, а затем начала водить пальцем по моим векам. — Еще немного… — прошептала она, и вот уже ее помада коснулась моих губ. — Вуаля! Открывай! Мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд. Я видела без очков не так уж и хорошо, но зеркало было совсем близко, и я смогла разглядеть и неровно наложенные тени, и ярко-алую помаду, которой Экко при мне никогда не пользовалась. Два наших лица отражались рядом, и из-за схожего макияжа, одинаковых причесок и освещения мы казались сестрами. — Экко-младшая, — улыбнулась подруга. — Решительная, смелая и неутомимая. Вот так! — Экко показала зеркалу средний палец. — Мы две самые красивые девчонки на планете и можем делать все, что хотим. Я встала на цыпочки, чтобы мы были с ней одного роста и, рассмеявшись, адресовала своему отражению тот же самый жест. ________________ * «Opium» от Yves Saint-Laurent