Немецкий акцент

Зоник открыл глаза, быстро отреагировав и хватая запястья зелёного, подняв голову на нациста, который молча стоял, смотрев в глаза синему ежу, поднимая фаланги худых пальцев, чтобы не касаться тела солдата и не повышать его напряжение. — Мышца.. ее нужно размять. — Скордж прижал ушки, приподняв уголки губ, вновь опуская пальцы на плечи солдата, который просто молчал и тихо дышал, но не отпускал запястья немца. — Я хочу помочь.. — добавил ёж, погладив большим пальцем жилку на кисти синего ежа. Солдат ослабил хватку, медленно отпуская руки ежа и опуская руки, поудобнее устроившись на стуле, прикрыв глаза, чувствуя, как немец сжимает его плечи, сквозь свитер, который не позволял чувствовать все касания в полную силу, местами было больно, когда Скордж зажимал потянутую мышцу, и еж, стиснув зубы, издавал тихие болезненные стоны. Скордж осторожно сжимал свои кисти, и медленно подтягивал корпус ежа к себе, заставляя уткнуться затылком в его живот и мило улыбался, стараясь коснуться притягательной шеи и выступающей на ней жилки. Зоник старался держать голову ровно, но с напором ежа это было трудновато, ему все хотелось откинуть ее назад. Скордж внезапно остановился, улыбнулся и нежным взглядом окинул торс ежа, пустив руки вдоль него, к низу свитера, подняв его выше, оголив живот солдата, Зоник вновь открыл глаза, не очень понимая, что этим ёж хочет сделать, но не стал как-то резко реагировать на его действия. Синий еж больше не испытывал отторжения к нацисту, он был и так слишком зашуган, а Зоник не хотел агрессировать в его сторону и пугать ещё больше, наоборот, ему хотелось его защитить. Такой короткий промежуток времени, но он так сильно повлиял на Зоника, в нем вновь забурлила кровь и он вновь начал испытывать чувства в отношении других, хотя раньше относился ко всему безразлично. Солдат стянул с себя свитер, положив его на свои колени, а сверху прижав его руками, чуть поведя плечами, разминая их. Он не чувствовал больше сильной боли, но некие оттенки спазма присутствовали. Зоник доверчиво коснулся затылком живота парня, ощущая повышенную тактильность с немцем. Его теплые руки сжимали плечи, осторожно переходя на лопатки и начало позвоночника, позволяя телу расслабиться. Нацист видимо знал точки, на которые нужно давить, потому что Зоник больше почти не чувствовал боли, наслаждение накрыло его полностью, он сосредоточился на руках Скорджа, ощущая их на своем теле и замечая каждое смещение в сторону, чувствуя его тепло. Зоник полностью расслабился, утопая в приятных ощущениях. Он не совсем понимал, что произошло с его настроем, с его эмоциями и для него было непривычно ощущать такие чувства, от этого казалось, что они самое прекрасное, что могло произойти с ним за всю жизнь. Для него это было чем-то больше, чем просто ощущения от прикосновений. Он впервые терял контроль над собой, и эти перебои из-за касаний, в момент хотелось отбить его руки и прекратить эти нежности, Зоник никогда бы не позволил себе такого, уж точно не при обстоятельствах, которые происходят на данном этапе жизни, а в эту же секунду хотелось тихо шептать о том, чтобы это не заканчивалось. Синий еж сжал в кулак свой свитер, вновь ощутив лёгкий спазм в плече, но от расслабленности тела даже он приносил дискомфорт. За окном быстро начало темнеть, а часы показывали не совсем много времени. Зимой в лесу темнеет рано, а рассветает позже, и в хмурые дни очень трудно понять, что сейчас, день или ночь. Немец перевел ладони на его скулы, пустив фаланги вдоль шеи, а после поглаживая виски, наблюдая за тем, как Зоник лениво открыл глаза, гуляя ими по казарме, а после ощущая теплые руки на своих скулах. Зелёный чуть наклонился, коснувшись носом кончика ушка синего. — Тебе легче? — тихо спросил нацист, улыбнувшись. Эта улыбка, именно она заставляла парня замирать на время, будто вспоминая, как реагировать на такое, приходилось поднимать все подавленные чувства, отвечая на улыбку лёгкой усмешкой, хотя она здесь была мало уместна, и убирая руки ежа от себя, принимая более удобную позу на стуле и разминая плечи, а после сладко зевая в кулак. Скордж присел на кровать, обхватив свои плечи, потирая их, ощущая лёгкий холод. Тонкая рубашка не особо сдерживала тепло. Нацист понимал, что отношение потихоньку начинают складываться в пазл, по кусочкам и фрагментам, но все же это уже было своеобразным продвижением. Это было приятным для немца, он наконец-то обрел ту защиту и тепло, о котором мечтал очень давно. Хотелось просто быть с тем, кто поймет и не осудит, примет его тем, кем он является, но еж так же понимал, что все может закончиться для него в любой момент, все зависит от солдата. От того, какое решение он примет. — Да, значительнее, ты знаешь, куда нужно надавить. — синий еж поднялся со стула, потянулся, встав на носочки, а после прошел к плите, на которой стоял уже остывший чайник. Скордж проводил его взглядом, сложив руки крестом на коленях, опустив кисти. — Я читал несколько книг.. — ёжик зевнул, прижав ушки и встрепенулся, а его иглы чуточку приподнялись, от пробившего его в эту секунду холода. Синий еж вновь поставил чайник на плитку, решив согреться горячим чаем. — Чай будешь? — спросил солдат, не поворачиваясь и оставив без ответа слова о чтении. — Угу.. — тихо промычал сквозь губы нацист, смотря на широкую спину солдата, на то, как при любом движении его лопатки смещались, а косые мышцы спины были отчётливо видны. Скордж гулял взглядом по его позвоночнику, переходя на поясницу и вновь останавливаясь на талии, рассматривая ее изгибы и все плавные линии. К этому времени чайник противно начал свистеть и солдат снял его с плиты, открыв носик, чтобы свист прекратился. Зоник наполнил два граненых стакана кипятком, находившаяся на дне стакана заварка начала кружиться в вихре, создаваемым кипятком, а после вновь плавно опустилась на дно. Синий еж взял два стакана, от которых шел горячий пар и приятно обжигал кисти солдата и подошёл к кровати, протянув немцу стаканы, чтобы тот их подержал. — Возьми, я сейчас вернусь. — сказал парень, а немец послушно взял стаканы, поставив их на свои колени, чувствуя приятное тепло. Зоник подошёл к одной из полок возле порога и снял оттуда газовую лампу в стеклянной колбе. Включать свет не хотелось, лампочка была слишком яркой и издавала противный звук, а ещё давила на нервы своим постоянным миганием. Солдат поставил горящую лампу на прикроватную тумбу и света от нее было достаточно, чтобы осветить два тела, она была более приятной, хоть и тусклой. Зоник присел на кровать, взяв из рук зелёного ежа один из стаканов и поднес его к губам, осторожно сделав небольшой глоток, от которого по глотке разнеслось приятное тепло. Солдат посмотрел на немца, который тоже сделал глоток горячего чая, прижав свои ушки и обхватив стакан руками, грея свои холодные ладони. При такой спокойной обстановке, когда ничего не может помешать было бы уместно спросить его о том, что солдат хотел узнать с самой первой встречи. Зоник вздохнул и подумал, сейчас или никогда.. — Скордж, я хочу узнать от тебя несколько вещей и хочу услышать правду. — зелёный поднял на него свои голубые глаза, встречаясь с темными нефритами лоб в лоб. Зоник на секунду замолчал, читая любопытство в его взгляде, а после продолжил. — Я обещаю, любая сказанная тобой фраза не пойдет против тебя. Никто не узнает, что ты здесь, и никто тебя не тронет. Ты был один вблизи русского лагеря, я могу ошибаться, но скорее всего, с тобой не очень сладко обращались в месте твоего пребывания, я прав? — синий еж взглядом указал на его посиневшие запястья, на которых были следы веревок и местами стёрта кожа. Скордж опустил глаза на свои руки, которые начали дрожать, а после убрал от себя стакан, поставив его на тумбу. Немец молчал, стиснув зубы и сжимая кулаки, ему не очень хотелось вспоминать то, что было и сколько ему пришлось пережить. Но деваться особо было некуда, от разговора не уйти, да и от проницательных глаз тоже.. — Я сбежал.. — робко проговорил немец, проглотив окончание, пытаясь держать себя в руках и ладить со своей психикой. — Когда весь этот ад начался, и немцы объявили войну, я был отправлен в концлагэрь, как боец. Тогда я не представлял того, что может твориться внутри за закрытой дверью, и какими мы можем быть жестокими.. — Скордж поднял голову на солдата и смотрел на того глазами, в которых начали собираться слезы, готовые побежать по скуловатым щекам в любой момент. — Когда туда начали доставлять обычных, не в чем неповинных людей, будь то девушки, женщины или маленькие дети, словно они были грузом, я не понимал смысла и идеологии лагэря, пока немцы не начали жестоко убивать их.. Они выводили людей в холод на улицу и расстреливали. Обливали холодной водой, запирали в камерах и травили их химикатами, а после небрежно тащили трупы по полу.. — ёж зажал переносицу и зажмурился, стараясь прекратить поток слез, а после он поднял голову вверх, глотая подступивший к горлу ком. Зоник слушал то, о чем говорил немец, сжимая в руках стакан, вдумываясь в каждое произнесённое им слово, и с каждым предложением ему все больше хотелось прижать ежа к себе и сказать, что все хорошо. — Я был ранимым с детства, и представь, какого мне было смотреть на то, как гибнут обычные люди. Я смог перетерпеть много смертей, но одна из них заставила меня сорваться.. они вывели на мороз молодую ежиху, ей было лет шестнадцать, я как сейчас помню её короткие розовые растрёпанные иглы и наполненные слезами глаза, она плакала и просила не убивать ее, но.. это ее не спасло.. — Скордж вновь повернулся к Зонику. — Я стоял рядом и мне было поручено ее убить. Когда я поднял автомат, направив на нее, а после встречаясь с ее напуганными глазами, я не смог.. Я не смог ее убить, а просто откинул оружие, отрекаясь. На меня налетели немцы, заломив руки и сильно ударили прикладом по затылку, что я упал на колени, услышав за спиной выстрел и плач прекратился. Я понял, что ее убили. — по щекам немца потекли слезы, но парень старался держаться, хотя его руки изрядно трясло. — Тебя разве не должны были убить за измену? — задал вопрос Зоник, убрав чай к стакану парня. Скордж кивнул, утерев слезы и шмыгнув носом. — Моя смерть была запланирована вместе с теми, кого должны были отравить химикатами. Они хотели, чтобы я мучался, и связав меня, бросили в помещение с ядовитыми выхлопами химикатов, надеясь что я сдохну.. — тихо проговорил парень, обняв себя за плечи. — Но ты смог освободиться и убежал.. Ты был слаб, в какой-то степени из-за отравления, но в основном от усталости. — добавил синий еж, наблюдая за немцем, которого накрыло. — Я не убийца.. — сказал немец, посмотрев на солдата покрасневшими от слез глазами. Зоник понял, что нужно его успокоить, пока он не сошел с ума, и быстро взял его мордочку в свои теплые ладони, подавшись корпусом ближе к Скорджу. — Нет.. Ты не убийца, ты выбрал правильный путь. Все, тише.. успокойся.. — солдат коснулся его лба своим и нежно гладил его скулу, чувствуя как он подрагивает от всхлипов. — Тише.. — прошептал он, прикоснувшись своими тёплыми губами к дрожащим губам немца, не совсем владея ситуацией, но ему хотелось прикоснуться к нему, иметь хоть какой-то контакт. — Все хорошо.. — шептал Зоник, протиснувшись своим языком в полость рта парня, касаясь им его языка и неба. Немец не был удивлен или ошарашен, он просто шел навстречу, начиная сплетать свой язык с языком солдата, обхватив его шею и стараясь прижать к себе ещё сильнее. Горячие слезы текли по щекам, капая на кровать, а всхлипы постепенно становились реже и тише, отдаваясь в поцелуе вибрацией. Скордж чуть наклонил голову, стараясь углубить поцелуй до невозможного, стараясь прочувствовать его полностью. Когда у обоих закончился воздух, они отстранились друг от дружки, а тонкие нити между губ соединяли их. Парни встретились взглядами, касаясь носами друг друга и тяжко дышали, стараясь понять, что сейчас произошло. Рассудок Зоника затуманило, ему хотелось быть ближе к парню, касаться его и больше не отпускать. Он не совсем понимал свои действия и мысли, не владея собой, но ему это нравилось. — Ты.. ты только что.. — немец хотел что-то сказать, обнимая парня за шею, царапая плечо, но синий еж его прервал. — Тихо. Сотри все плохое, что было из своей памяти, я рядом, тебе нечего бояться.. — солдат осторожно положил его на кровать, оказавшись сверху и удобнее разместившись между его ног. Зоник перевел руки на его грудь, начиная поочередно расстёгивать пуговицы на рубашке, опустившись к его ушку. — Покажи мне, где болит.. — солдат нежно поцеловал его, проведя ладонью от живота вдоль шрамов.

«Я смогу тебя защитить.»