Версия № 2. Альтернатива

Признания похожи на клятву у воды: даже если память будет убита, нельзя забыть тепло рук, вкус губ, цвет и запах волос… — так помнит вода и пронесёт с собой, однажды возвратив, где и в каком виде бы ни была. Грелль улыбался воспоминаниям о минувшей ночи. Как луноволосый жнец подхватил его на руки и внёс, точно в храм, под занавес ивовых ветвей. И там, полностью открытые друг другу, обнажённые, словно в свершении обряда, стояли на коленях, прижимаясь телом к телу в объятии почти невинном. Сплетение рук, одно дыхание на двоих, и смешавшийся перестук сердец в согласном движении среди перепутанных, рассыпавшихся локонов и прядей. — Мне даже нечего подарить тебе, — говорил сорок девятый. — Хотя… серьги ты не носишь, как брелок она тебе помешает, — ловкие пальцы сняли одну из серёг, а с неё чёрный шарик-подвеску и укрепили его на цепочке очков Грелля. — Пусть у тебя останется эта бусина. Грелль улыбался, зная, что теперь среди декоративных бусинок на цепочке есть одна от него, и этого никто не заметит. Серебрились длинные листья ивы под светом луны, перешёптываясь от прикосновений легко пробегавшего ветра. …А потом в предутренней мгле так же вились серебряные петли долгой ленты воспоминаний. Луноволосый жнец играл с плёнкой, как с прирученной змейкой; шурша, она скользила меж его пальцев, по ладоням без перчаток, и не старалась навредить, мягко обвивая руки и его самого, точно обнимала. Грелль встревоженно следил за этой опасной игрой, держа наготове бензопилу. И душой понимал, что будь плёнка ему чужая, уже давно бы набросилась на жнеца, на них обоих, в яростном стремлении задушить, впиться и перерезать своего убийцу. Сам Грелль с ней, не в меру буйной, изрядно намучился, пока упаковал её для хранения. Случайному свидетелю показалось бы изумительно странным содержимое гроба из могилки, зажатой между старых, забытых и перекошенных, надгробий. Помятая шляпа-цилиндр с траурной лентой, узкая доска-сотоба с непонятными письменами и плоский футляр, пустой для глаз смертного. Когда наконец плёнка полностью вылетела из футляра, промелькнув перед глазами жнеца, вдруг потускнела и, блеснув напоследок, стала гаснуть, оставляя пустые кадры, и они распадались прахом, как сгоревшие останки бумаги. — Что?.. Она погибла?! — растерянно всполошился Грелль, не зная, что предпринять. — Нет, — луноволосый ответил с улыбкой. — Это же мои воспоминания. Я их просмотрел, и они все при мне, плёнка уже отработана. Он привычным жестом поднял сотобу, Грелль с восхищением вновь увидел в его руке легендарную косу смерти, увенчанную черепом с частью скелета. — Гробовщик! — Да, — улыбнулся жнец, свободной рукой привлекая Грелля к себе. — А я наивно предполагал, у нас были с тобой отношения раньше, — и вопросительно посмотрел на него. — Да какие отношения, — Грелль засмущался, пряча взгляд. — Мы только дрались… Гробовщик мягко повернул к себе его лицо. — Значит, это логичное продолжение. Тот шаг, который мы оба не сделали тогда. От поцелуя снова кружилась голова, Грелль обнимал своего неотразимого серебристого лиса: «Я тебя поймал!». Возвращаясь, Грелль размышлял, почему смог перепутать его с клоном, и что было бы, если бы лента чужих воспоминаний попала к тому. — Опыты по созданию идеального жнеца ведутся давно, — рассказал Гробовщик. — Отелло один из авторов проекта. Они решили избавить нас от всего лишнего, от воспоминаний, которые тревожили, от чувств, которые беспокоили и волновали. Я должен был стать первым, кому бы зачистили ленту. — Тогда ты сбежал, разгромив полштаба, — понял Грелль. — Я не собирался быть подопытным кроликом. Но и не задумывался, что дело у них зайдёт настолько далеко. Это уже целая система. И разгромом здания теперь не обойтись. ***** Из приятных воспоминаний Грелля выдернуло понимание, кто решился переступить ему дорогу. Он с недоумением воззрился на цифровика, стоявшего перед ним на опустелой парковой аллее. — Мне надо найти одного жнеца, его зовут Грелль, — сказал цифровик. — Вот как. Тебе надо! Зачем он тебе? — Сатклифф не скрывал досаду. — Это имя было на клочке бумаги, он оказался у меня в руке, когда я… проснулся, — жнец неожиданно запнулся на слове. Грелль выхватил у него записку, заметно, что она была измята, но после аккуратно сложена и хранима. Почерк оказался совершенно незнаком. — И что он для тебя должен сделать? — фыркнул Сатклифф. — Ты Грелль, красный жнец, — догадался наконец цифровик. — С тобой был сорок девятый. — Что с ним? — не дослушал Грелль. — Он под арестом. — За что?! — изумился Сатклифф. Цифровик качнул головой. — По его эмоциональному состоянию ему назначена повторная санация. — Что это значит? — Сатклифф похолодел, подозревая, в чём дело. — Очистка воспоминаний. Уберут всё, что вызывает эмоции. До процедуры он изолирован в особом блоке лаборатории. Грелль отстранённо и пусто смотрел на цифровика, будто сквозь него. — Чип… готовый чип от его муляжа… идеальный жнец… — пробормотал себе под нос, вскинулся. — Так. Ты знаешь, где это? — Сатклифф направился в сторону лаборатории. — Я покажу расположение, но туда нельзя попасть. Грелль его уже не слушал. Сгустком огня он нёсся по коридорам отдела медэкспертизы, держа на взводе бензопилу, и плевать, если кто-то попадётся у него на пути. Пока не ткнулся, как в бункер, в наглухо сомкнутый шлюз лабораторного блока. Сатклифф выхватил одного из сотрудников в белых халатах, что высунулись на шум из своих кабинетов. — Открывай! — Я не могу, — залепетал бедный лаборант. — Доступ только по биометрическим пропускам… Откуда-то протиснувшийся бочком Отелло взял Грелля под руку, направив его в другую строну. — Опять Грелль Сатклифф у нас шумит. Работа лаборатории требует тишины, — мягко увещевал он и потихоньку, но настойчиво тянул его к боковому выходу, чего Грелль будто не замечал. — Сейчас я тебе всё объясню и покажу. — Он там? Нет, ты скажи, он там?! — упираясь, требовал Сатклифф. — Грелль, дорогой, тебе пора, не сюда, — игнорируя вопросы, Отелло оттеснил его за порог. И с проворством мыши юркнул назад, в оставшуюся щель проёма, бронированная дверь тут же захлопнулась. Грелль остался снаружи. Стороной, где центральный вход, входили-выходили жнецы, которым что-то понадобилось у криминалистов, были и несколько цифровиков. Можно не сомневаться, все входы в лабораторию теперь закрыты. — Ладно!.. Сатклифф разбежался и в крутом замахе своей бензопилы врезался в стену. Пила взвизгнула и завязла. Он выдернул её и врубился снова. Несокрушимая стена, как кисель, затягивала свои раны, оставаясь целой. Нет, это не преграда. Никчёмная перегородка новой структуры, чтобы какому-нибудь бунтарю больше не удалось её разрушить. На губах Грелля заиграла улыбка. Он упорно бился в стену, знал, что не разобьёт, но врезался в неё снова и снова, как одержимый, разбегался и всем телом вшибался вновь, словно мог пройти насквозь. Вокруг собиралась толпа. Ему было всё равно, что они скажут. — Он сошёл с ума! — кто-то рванулся его удержать, промахнулся и предпочёл отскочить от взревевшей над ухом бензопилы. Безмолвно взирали цифровики, они не препятствовали его слепой битве, один из них негромко проронил: «Это шанс…». Сатклифф не слышал. Боли не было, ни ярости, ни отчаянья, ничего. Слипшиеся пряди волос уже не мешали. Невидящими, широко распахнутыми глазами он смотрел на кровавые потёки и пятна на серой стене и опять с налёта, что есть сил, впечатывался в неё, стиснув зубы в оскале улыбки. «Я буду там. С ним», — одно, что молотом било в висок, взрывалось вспышкой перед глазами. Удар. Отскок, опять удар. Стена исказилась, как гибкий мат. Наверное, что-то ещё теплилось в окровавленном смятом комке, приложившемся к каменному поребрику. Окостенелые пальцы сжимали рукоять бензопилы. В беге цепи по замкнутому кругу покривившиеся зубья косы смерти отстукивали частым метрономом. ***** — …Опять этот бред. Какие чипы?.. Сатклифф, пора просыпаться. Вы меня слышите? Очнувшийся Сатклифф обвёл мутным взором помещение, схожее и с больничной палатой, и с рабочим кабинетом. Стены ненавязчивого зеленоватого оттенка, рассеянный белый свет через окно. — Так и знал, что дойдёт до нервного срыва. Вам, с вашей впечатлительностью, не следовало присутствовать на казни, — устало проговорил Уильям Ти Спирс. Он сидел у изголовья, сдержанно поправил подушки. Грелль приподнялся. — Эта казнь — фикция. У них отнимают память и делают из них этих… они не мёртвые, и не живые, Уилл! Уильям обречённо вздохнул. — Вы читали Уложение о казни, мистер Сатклифф? — он постарался смягчить тон, как мог. — Казнь жнеца — это принудительное полное изъятие плёнки воспоминаний. Биологические останки утилизируются, в том числе используются в медицинских целях. Несложно понять, что при этом субъект прекращает своё существование. — Вот их и используют… в целях, — перебил Грелль. — Уилл, ты не понимаешь, все цифровики — бывшие казнённые отступники!.. Уильям с видом мученика закатил глаза. — Цифровики — недавно созданный отряд жнецов особого назначения, — он продолжил объяснять мерным голосом. — Они на военном положении, поэтому содержатся обособлено, при жёстком режиме, и значатся под номерами, а не по именам. Туда идёт жесточайший отбор лучших из лучших. Ни о каких отступниках среди них речи быть не может. — Но там жнец номер сорок девять… — К прискорбию, казнённого жнеца больше нет. Вам предоставить выписку из реестра с соответствующим актом? Он может существовать только в вашем воображении, воспалённом болезнью, — Уилл договорил уже с ноткой сочувствия. — Вы были абсолютно неуправляемым. Вас вынужденно ввели в искусственную кому, и все ваши галлюцинации и кошмары связаны именно с этим. Потому сейчас вы находитесь под наблюдением в особом блоке лаборатории. С неожиданной заботливостью он заново уложил Грелля, укрывая одеялом. — В какую кашу всё перемешалось у вас в голове! Ничего, поправитесь, отдохнёте. По настоянию экспертов, мне придётся забрать вас к себе домой, под личный уход и присмотр. — Уильям?.. — Грелль едва опять не подскочил, Уилл придержал его на месте, успокаивающе гладил по голове. — Лежи, лежи. Очевидно, Грелль, мне от тебя не отвертеться. Хотя я не сторонник служебных романов и всяких сплетен, будем жить вместе. Ты сам непротив? — спохватился спросить Уилл. — Нет. Я хотел этого, кажется… — неуверенно ответил Грелль. — Мы о многом с тобой побеседуем, у нас на всё найдётся время. Больше ты не останешься один, а я буду рядом. Только, прошу, на работе… — не договорив, он пригрозил пальцем. На бесстрастном лице всё же мелькнуло подобие улыбки. — Понятно всё, Уилл! — они обнялись, расставаясь. До сумерек Грелль безмятежно лежал на кровати, перебирая в мыслях внезапное предложение Уильяма и всё, что он сказал. Наверное, был почти счастлив. Почти, потому что с трудом пытался привести в порядок помутившийся рассудок, принять разумные пояснения начальника. Значит, нет никаких изуверских опытов по расчеловечиванию, цифровики — всего лишь жнецы высокой квалификации для особых заданий. Под впечатлением приснился оживший отступник со своим двойником. Как и неистовая любовь, её просто не существует, такой не может быть. В реальности она обыденна, как повседневность, только более тесные отношения с маленькими приятностями, без ослепляющих вспышек головокружения. И опять что-то не складывалось, точило изнутри, больно кольнуло. Он — любил. Любил того, кого уже нет? Остался отголосок в памяти и не может покинуть сердце, потому что сам никак его не отпустит… Бусина! — вспомнил Грелль. Бусина, которую подарил Гробовщик. Сатклифф схватился за очки, вернее, за цепочку. Он даже снял её, чтобы получше разглядеть сквозь линзы. Бусина из тёмного металла, гладкая, а не гранёная, как остальные из стекла, была на месте. И, рассмотрев ещё пристальней, Грелль заметил обрывок тонкого серебристого волоса, почти прозрачный и невидный при дневном свете, зато отразившийся в свете луны, он зацепился в звеньях цепочки. Такие волосы были только у единственного. Задохнувшись, Грелль подскочил. Выходит, Уильям его обманывал. Или сам не подозревает… Он сказал, это особый блок лаборатории. Что ж, Грелль стремился именно сюда — попал. Надо найти сорок девятого. Откинув одеяло, Сатклифф метнулся к двери. Стоп. Почему он заперт?.. Никогда в госпитале не запирали больного, чтобы персонал мог войти к нему быстро и без помех, в дверях не бывало даже простых ручек-фиксаторов. Кто-то переговаривался в коридоре, приближаясь, и остановились около его двери. — Сомневаюсь, что стоило давать Ти Спирсу с ним встречаться. Лучше бы он пребывал во сне до процедуры. — Какая разница, уже завтра ничего из этой жизни он не вспомнит. Разве что его коса смерти… — Бензопила останется при нём, как и его пристрастие к красному. Меньше будет вопросов со стороны. Просто жнец переведён в другое подразделение. Не забывайте, с действующим жнецом это наш первый опыт. Пока открывалась дверь, Сатклифф в мгновение ока оказался в постели, укрытый одеялом, затих. Впрочем, надо было встретить их у входа. Пара подножек, и биометрические пропуска у него в руках. Можно взять заложниками, допросить, и сами приведут, куда надо, Грелль был уверен. Холодные пальцы коснулись проверить пульс. — Напрасно притворяетесь, Грелль, вы не спите. Куда собирались?.. Лежать! — внезапный удар током пригвоздил к кровати, до хруста вытянул в судороге, лишая возможности даже скорчиться от боли, и заставил беспомощно ловить ртом воздух. Сознание проявилось не вдруг. У них электрошокеры? Экспериментаторы… Необычно остро ощутимый, болезненный укол в сонную артерию вынудил вздрогнуть. — Нервы предельно напряжены. Нельзя так нервничать, Сатклифф, — абсолютно спокойный голос доносился издалека, будто сквозь вату, хотя лицо расплывчато маячило вблизи. — Вы излишне эмоциональны, непозволительно излишне. Успокойтесь. Мы стараемся вам помочь, ради вашего же блага. — А я ведь говорил… — отозвался другой. — Пусть спит. Безвольное тело расслабленно остывало на постели, выровнялось дыхание. Перед глазами всё растеклось пятнами, и покрыло непроницаемой чёрной пеленой. ***** Опять острый укол, теперь вытягивая из тьмы, вернул мысли. И еле уловимый аромат лилий сквозь резкий медицинский запах от прохладного тампона у шеи. — Ты снова мне снишься, — пробормотал Грелль. — Тогда уже не уходи… — Я не уйду, — сухие губы с привкусом лекарств. — Но, солнце моё, радость моя, просыпайся скорее. Слишком реальна для сна горечь во рту. Тёплые поцелуи возвращали к жизни. Грелль сел рывком, подобно кукле, и ему на нос тут же попали очки. Сорок девятый цифровик сидел рядом, при полной форме, с Косой. — Почему ты здесь, как?.. — растерянно спросил Грелль, поправляя очки. — Тебя уже санировали? — Процедуру отложили с твоим появлением. Слишком много шума. Ты хочешь стать цифровиком? — Не хочу. Не может быть… — Грелль обеими руками вцепился в собственные волосы, раздирая их на голове. — Я уже не знаю, чему верить. Откинув его прядь, Гробовщик внезапно всунул ему в ухо что-то твёрдое и холодное, как большую иглу. — Ай!.. Ты что делаешь, больно же! — Грелль дёрнулся, зашипев. И остолбенел, через миг увидев на его ладони миниатюрную капсулу, не больше муравья. — Это чип?! — оторопело спросил. — Нет, пока только маркер. Он фиксировал все показатели организма. На его основе сделают чип, это недолго, — Гробовщик выронил капсулу на прикроватный столик. — Операция должна начаться через три часа, назначенная и тебе, и мне. — Отсюда можно удрать? — Грелль заёрзал на месте. — Тогда одевайся. Он подал всю его одежду, уже приведённую в порядок. Грелль не стал расспрашивать, где он её взял, торопливо натягивая вещи. В ногах кровати ждала его бензопила. — У меня есть коды сейфа, где хранятся ленты воспоминаний всех цифровиков, — тем временем сообщил Гробовщик, прислушиваясь к тишине за дверью. — Туда мы уже не успеем. — Жаль. Можно было бы выкрасть, — отозвался Грелль. — Сначала надо узнать, возможно, кто-то из них не захочет… — не договорив, он подтолкнул Грелля к окну, тот едва взялся за свою косу смерти. — Идём, быстрее. Только приземлились на сырую траву, выскочив в обнимку, и, как-будто это было знаком, дребезжаще взревела сирена. Надсадный пульсирующий звук перемежался ровным металлическим голосом: «Тревога. Второй уровень… Тревога. Второй уровень». Он доносился отовсюду, закладывал уши. — Чёрт! Высоко же нас ценят, — выругался луноволосый, мгновенно обернулся к Сатклиффу. — Порталы заблокированы. Уходим к водопаду. Там естественный переход, его не закрыть. — А первый уровень что? — на бегу полюбопытствовал Грелль. — Война. Они бежали по прямой, не задерживаясь, вмах снося косами всё, что мешало на пути. За ними со всех сторон шли на перехват, присоединились жнецы из Департамента. Поднятые по тревоге цифровики со знанием дела бесстрастно загоняли сбежавшую пару, как дичь на охоте. Они не успевали добежать до водопада. Их почти настигали, оцепив кольцом, заставили вылететь на открытый мост. Меньше всего хотелось кровопролития. Двое встали спина к спине, готовые к бою. Гробовщик обернулся навстречу первому устремившемуся к ним цифровику. Скрестились взгляды глаза в глаза. И тот, уже в замахе своей косы смерти для удара, вдруг еле заметно кивнул. Он промедлил всего секунду. Этого хватило. Беглецы вместе спрыгнули с моста вниз, накрепко сцепившись друг с другом; серебряно-красные хвосты их буйных волос, смешавшись в вихре, растаяли во мгле облаков, что слоями стелились над бесконечной бездной.