Труд делает свободным

Тогда.

Цири стучала пальцами по столешнице, чувствуя, как громко колотится ее сердце. Ритм не совпал, обескровленные пальцы не поспевали. Ласточка закусила губу, пытаясь собраться с силами, с мыслями, пытаясь подняться с места и двинуться вперед. Ей нужно скорее выйти на улицу. Да, на улицу, теперь Цири позволяли покидать эту комнату, эту квартиру ради кратких оздоравливающих прогулок. Грех не воспользоваться этим шансом. Удивительно, а ведь Креван все же оказался полезным. Когда Цирилла попросила его намекнуть Эредину, что свежий воздух благотворно влияет на фертильность, Аваллак'х, окрыленный её скудным вниманием, яростно требовал от Эредина отклика, позволения для его маленькой игрушки. Цири получила свою каплю свободы две недели назад, и сейчас она хорошо понимала: пора действовать, это не может длиться вечно. Настроение коменданта меняется изо дня в день, и кто знает, как долго ей еще будет позволено выбираться на свежий воздух. Ласточка взглянула на собственные руки, натягивая рукава ниже, будто пытаясь скрыть синяки от самой себя. Черное платье облегало ее фигуру, на костях появилось мясо, но его все еще было недостаточно. Эльф любил хватать её за запястья и бросать девушку на кровать, заставляя ерзать в тщетной попытке скрыться. Отметины его «любви» никогда не проходили, поверх одних ложились следующие, и так длилось до бесконечности, так будет длиться впредь, пока для синяков находится место. Цири поднялась со стула, чувствуя, как ступни её болят с непривычки. Ремешки босоножек врезались в нежную кожу, оставляя красные линии за собой. Цирилла старалась не замечать дискомфорта. Она свято верила в давно рассказанную ей присказку: если убедить себя в том, что все хорошо, так оно и будет. Комендант оставлял ей пароль от двери, а пароль менялся еженедельно. Эредин писал его на блокноте, оставляя лист на кухонном столе, блестевшем чистотой после утренней уборки. Ласточка схватила бумажку с положенного ей места, жадно сжимая в руке. Она набрала заветные цифры, поправила чёрное платье, закрывавшее её коленки, накинула сверху пальто, а после вышла к лифту. Код пришлось набрать снова, чтобы её отвезли к первому этажу. Система безопасности здесь сильна, но Цири знала, что она гораздо сильнее, пусть ноги и дрожали под тяжестью собственного веса. Ласточка плотно сжала губы, чувствуя, как пот выступает на её бледном лбу. Это – нервное, это – просто временная слабость, слабость, которая покинет ее ровно в тот миг, когда марш победы раздастся в рядах северных армий. Она закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание. "Ты – подруга коменданта, ты – ценный питомец, никто тебя не тронет", – говорила Цирилла самой себе, пока двери открывались. Ласточка прикрыла глаза рукой, будто козырьком. Солнце сегодня было удивительно ярким, оно грело, целовало кожу, но не оставляло загар. Юбка мягко обняла ноги Цириллы, когда порыв свежего тёплого ветра толкнул её вперёд, точно поторапливая. Гравий снова зашуршал под ногами Ласточки, та уговаривала себя не оборачиваться, не оглядываться назад, чтобы не привлекать лишнего внимания. Офицеры, охранявшие вход, не пошли за нею, следили издали. "Где этот гребанный корпус?", – спросила себя Ласточка, оглядываясь по сторонам. Сердце колотилось в груди, взгляд судорожно искал, за что зацепиться. Ей нужно найти здание, служившее Эредину офисом, то самое в котором находится подвал с одиночной камерой, стены которой она исцарапала голыми пальцами. Коленки подогнулись, они будто вспомнили, как больно Цири ударилась, когда эльф бросил её на холодный каменный пол. Здание выплыло из-за поворота, его холодные серые стены не отражали света, они будто впитывали его, уничтожали. Окна, обращенные в ее сторону, оказались занавешены так плотно, что в комнаты не должен был проникнуть живительный солнечный свет Цири сглотнула слюну, скопившуюся под её языком. Страх нашептывал сбивающие с толку мысли, но Цири уговаривала себя не слушать. Она должна идти вперёд, она должна была сделать это. Если не сможет она, не сможет никто. Вокруг никого и не было, но Цирилла чувствовала на себе десятки взглядов. Офицеры будут смотреть на неё отовсюду, этого следовало ожидать. Из каждого окна, с каждого поста охраны, со всех вышек, всюду. Ласточка тяжело вздохнула, уговаривая себя не показывать страх. Они не должны узнать, что именно Цири планирует сделать. Ласточка шла вперёд, к дверям, зовущим её сквозь расстояние. Здесь началось её служение Эредину, здесь оно и закончится. Поэтично, ведь правда? Цири закусила губу, когда офицер Aen Elle преградил ей путь. Серебряная веточка ольхи поблескивала на его черной фуражке, а Ласточке оставалось только гадать, почему у высших чинов по две веточки, а простых смертных – одна. Эльф окинул девушку недовольным взглядом, и Цири потупила взор. Она знала, как следует играть в эту игру. – Разворачивайся и возвращайся в свой... – Я никуда не пойду. Мне нужно к коменданту, – перебила его Ласточка, сложив руки на своём все еще плоском животе. – Мне нужно сказать ему что-то важное. – Важное, – хмыкнул он, совсем еще мальчик, лет двадцать, не больше. – Комендант занят более важными делами, – фыркнул эльф, удостоив Цири смешком. Ласточка чётко расслышала сдержанность в его голосе, понимала, что юнец упрашивает себя не грубить. Эльф страстно хотел ответить ей что-то куда менее приятное, менее лестное, но сдержался. Потому что боится, ведь так? Цири удержалась от желания закусить свою губу, ухватилась за мысль, озарившую ее сознание. Она должна оставаться в позиции силы. – Как думаешь, что он скажет тебе, если я расскажу об этом? Если расскажу, что офицер, дежуривший у дверей главного входа в девять утра, сказал мне, будто я – совершенно неважна Эредину? Цири специально использовала его имя сейчас, желая показать, насколько она близка эльфу, насколько тесно связаны их судьбы. Если она не боится звать его по имени, значит, сможет говорить с ним на весьма и весьма опасные темы, поговорить о том, о чем такому юнцу не суждено судачить с верховными чинами. Цири нахмурилась, глянув на офицера снова, заметив сомнение в его хорошеньком лице. – Я исполняю приказ, сюда закрыт проход для посторонних, – прошипел он, явно испытывая дискомфорт от присутствия Ласточки. – Я не посторонняя, – ответила узница. – Уйди с дороги, если не хочешь проблем. Эльф скривился, отвёл взгляд, будто надеясь, что так Цири не заметит его испуга. Он кивнул в сторону входа, и Ласточка не требовала более детальный разъяснений. Она хорошо знала, что делать дальше, не нужно было говорить. Теперь предстоит только найти кабинет коменданта. Зираэль знала, что Эредин сидит на самом верху, на последнем этаже этой зловещей «башни». Эльф частенько рассказывал об этом, о том, что дверь его кабинета чернее ночи, что из окна видно территорию всего лагеря, что от взгляда коменданта не укроется ни единый метр земли. Эредин страшно гордился своим положением, Цири хорошо понимала это. Здесь тоже был лифт, но рядом находилась и лестница, и Цири решилась пройтись. Она не знала, зачем. Размяться она хотела или потянуть время... Никто не поймёт, если сама Ласточка не может угадать собственные мотивы. Она поступала мерзко, действительно мерзко, научилась быть таковой. Цири использовала свое тело, использовала симпатии, питаемые к ней, чтобы добиться своего. Цирилла закусила губу, минуя первый пролёт, стараясь не думать ни о коменданте, ни о докторе. Серый мрамор устилал все вокруг, белые вкрапления в цельном крепком камне заставляли Ласточку морщиться. Аскетизм опостылел ей. Aen Elle изо всех сил старались доказать всем вокруг, как они хороши, но почему же здесь отличались сдержанностью? Думая о величии сильнейшей из рас, представляешь себе золотые канделябры и бортики на стенах, обшитых бархатом. На верхний этаж Цири поднялась быстро, быстрее, чем сама рассчитывала. Третий, всего-то третий этаж, но из окна видно все вокруг. Эльфские цифры походили на рунические знаки древних северян, и Цири радовалась тому, что умела читать их. Пожалуй, Аваллак'х действительно сослужил ей добрую службу, помог уничтожить это местечко изнутри, сам не понимая, к чему приложил руку. Двери скрипели. Протяжно и мерзко, будто крича в предупреждении, что кто-то пробрался на верхний этаж. Цири уговаривала себя не поддаваться страху, но, вспоминая о наказании, что последует, стоит ей ошибиться... Если комендант поймает её, если он сожмет пальцы вокруг её тонкого запястья, когда Зираэль попытается вытащить папку из ящика его стола – он изобьет её до полусмерти, запрет в самом грязном, самом тёмном подвале Тир-на-Лиа, и посещать будет лишь за одним... Его кабинет, как и следовало ожидать, находился в самом конце коридора. Двустворчатая дверь от пола до потолка отделяла его от остального пространства, этаж оказался тихим, не охраняемым никем. Эредин часто говорил о том, что не позволяет офицерам подниматься сюда без необходимости, и Ласточка улыбнулась, вспомнив об этом. Он не любил посторонних шумов. Цири постучалась, прежде, чем мягко толкнуть дверь вперёд. Та оказалась тяжёлой, за кожаной обшивкой лежал холодный металл, ждущий здесь тех времен, когда коменданту может потребоваться защита. Цирилла протиснулась в комнату, надеясь встретить Эредина, но его не было здесь. Кабинет оставался пустым. Это даже лучше. Над столом, безвкусно и гротескно, висела оленья голова. Рога несчастного животного блестели, словно натертые воском для дерева, а глаза его безжизненно смотрели вдаль, уже ничего не замечая. Матовые, лишённые блеска жизни, взгляд этот был направлен к вошедшей. Цири удержала ладонь, не позволила себе приложить пальцы к губам. Цирилла почувствовала холод, мурашки пробежали по её плечам плотно сбитой стайкой. Книжные стеллажи оказались заставлены, как и в кабинете доброго доктора, но с первого взгляда было ясно: Эредин не читал ни один из этих томов. Если в логове Кревана можно было найти на полках тонкие борозды пыли, понять, что доктор то и дело обращался к одному или другому томику... Здесь все вокруг оставалось в идеальном порядке, в стерильном мирке вечной уборки. Сделанной, разумеется, чужими руками, эти книги принадлежали не коменданту, но его слугам. Взглядом Ласточка прошлась по корешкам. Никаких личных дел, только плотные корешки книг, рассказывающей об истории эльфов, их превосходстве, самых значимых для народа событиях. Должно быть, папки с делами лежат в столе. Цири воровато оглянулась через плечо, а после обогнула стол. Она закусила губу, открывая один ящик за другим, осматривая обе тумбочки сразу. Если повезет, если она успеет, сможет справиться со всем, так и не попавшись хозяину кабинета на глаза. В нижнем ящике стола лежали только карандаши, шариковые ручки и сменные перья с чернилами, бумаги, конверты, штампы для печати... Канцелярские принадлежности, Эредин запасся ими на многие годы вперед, мог бы открыть свой магазинчик. В среднем ящике стопкой лежали какие-то рабочие документы. Цири прикоснулась к верхней из папок, чувствуя, как пальцы обожгло огнём, будто сама бумага знала, что Цирилле не следует их трогать, что написаны они не для услады ее глаз. Ласточка закусила губу, читая названия. «Исследование реакции радиационного излучения на организм, ранее подверженный иммуностимулированию»; «Выявление зависимости чувствительности к холоду». Цирилла закусила губу, бегло листая страницы. Это оно, это – то, что откроет глаза слуг народа. Цири снова оглянулась назад, листая папки. Все они – про исследования, каждое новое название страшнее предыдущего, каждое предполагало жертвы, человеческие жертвы во имя науки. Ласточка старалась не читать их больше, не видеть страшных слов. Взяв несколько особенно толстых папок, пролистав их и заметив черно-белые фотографии со вскрытия, Цирилла свернула те трубкой, спрятала во внутренний карман пальто, накинутого на плечи. Ласточка хорошо знала, что изображения препарированных детей, пусть и увиденные так ненадолго, будут мучить ее во снах до конца жизни. Она так сильно исхудала здесь, за забором с колючей проволокой, что никто не заметит папки, спрятанные под верхней одеждой. Если только ей не придётся ее же снять. Услышав, как открываются двери лифта, девушка вздрогнула. Она не оглядывалась, зная, что за поворотом не увидит эльфа, приближающегося к ней, что время еще есть. Цири закусила губу, вновь чувствуя во рту привкус крови, знакомый ей медный оттенок страха. Эредин идёт, и спрятаться здесь негде, некуда от него сбежать. Ласточка не думала долго. Она скинула пальто одним лёгким изящным движением, и плотная чёрная ткань лужицей осела на полу. Папки, скрученные с особым усилием, сохраняли молчание во внутреннем кармане, они никуда не денутся, не сбегут, останутся у нее в заложниках. Цири присела на край стола, закинула ногу на ногу, попытавшись скрыть дрожь. Она расправила длинную юбку черного платья так, чтобы эльф видел ее колени. Комендант остановился, едва показавшись из-за угла. Заметив гостью, он оглянулся назад, к лифту, словно на мгновенье позабыв, где находится. Удивительно, но он не надел мундир, встретил ласточку в наглухо застегнутой черной рубашке с блестящими серебряными пуговицами на ней. Когда Эредин вновь подарил Цири удивлённый взгляд, девушка улыбнулась ему, нервно стараясь изобразить весьма недвусмысленно желание. Эльф приподнял бровь, губы его растянулись в ухмылке, но Цири знала его истинные чувства, этим её не обмануть. Он оценивал ситуацию. – Привет, – хмыкнул он, медленно закрывая дверь собственного кабинета. – И что же ты здесь делаешь? – Я соскучилась по тебе, – изображая искреннюю привязанность, ответила девушка. – И по приключениям, я полагаю, – ответил эльф почти раздражённо. – У тебя могли быть проблемы, если бы... – Если бы я не принадлежала самому могущественному эльфу на свете, – потупив взор, ответила Цири. Она хорошо знала, на какие рычаги стоит давить. Эредин отчаянно жаждал признания, и более того – он хотел услышать его от Цири. По необъяснимой, неясной причине эльф хотел получить не только её тело, но и душу, хотел оставить всю её нежность лишь для себя, хотел, чтобы в зеленых глазах Ласточки искрилась искренняя привязанность. Собачья… Напускное спокойствие коменданта пошатнулось, Ласточка видела, как дрогнули его плотно сжатые губы. – Я… Знаешь, я произнесла твоё имя у дверей, и меня тут же пропустили, – добавила она чуть тише, заставив себя закусить губу, будто чувствуя вину. – Мне это нравится. – Нравится чувствовать власть над кем-то? – Нравится положение, которое ты мне подарил, – солгала Цири. – Ты – хитрая лисица, – искренне улыбнулся эльф, остановившись напротив неё. – Зачем же ты пришла ко мне в кабинет, Зираэль? Чтобы обнять? Чтобы выкрасть документы, что сведут тебя в могилу, приговорят к военному трибуналу, решат твою судьбу в скором будущем. Чтобы уничтожить тебя, чтобы навсегда стереть с твоего лица эту улыбку, чтобы синяки переползли с ее тела на твое. Цири на мгновенье прикрыла глаза, понимая, что на щеках её выступает румянец при одной только мысли об отмщении. Эредин положил обе руки на стол, так, чтобы Ласточка оказалась между ними. Его дыхание приятно щекотало оголенную шею, Цири поменяла ноги местами, вновь закину одну на другую. – Я пришла просить твоего внимания, – шепнула она, наклонившись ближе, к самому уху эльфа. – Я гуляла и подумала… Что хочу зайти к тебе на пару минут. С губ коменданта сорвался рваный вздох. Он мягко прикусил мочку её уха, когда пальцы Ласточки принялись бегло расстегивать пуговицы его рубашки. Белые, они ярко контрастировали с чёрной формой эльфа, выделялись на ней полосами обескровленной плоти. Эредин не любил ждать, и Цири помнила об этом, торопливо расстегивая его пояс, гремя тяжелой пряжкой. Ей не хотелось делать этого, но если... Поскольку естественной смазки не будет, поскольку возбуждение не скручивало её нутро, Цири знала, что должна подготовиться к этому вторжению. Может быть, вторжения и вовсе удастся избежать, Цири подумала об этом, едва поняв степень возбуждения эльфа. Язык её скользнул по его напряжённой плоти. Нежно и осторожно, она прошлась губами по стволу, пока комендант молча наблюдал за происходящим. Сегодня Цирилла не спрашивала разрешения, зная, что уже получила его. Ласточка старалась спрятать отвращение в собственном взгляде, и что-то подсказывало ей: комендант не заметил. Он положил ладонь на её затылок, закрыл глаза, притянув девушку ближе. Эредин забыл обо всем на свете, получив то, чего желал. Она так редко инициировала близость… Влажные звуки заполнили пространство вокруг, и Цири старалась абстрагироваться, забыть о том, где находится и что происходит. Она продолжала двигаться вперёд и назад, вперёд и назад, словно маятник, не ускоряя темп, не замедляя его. Ласточка носом коснулась живота эльфа, подавила рвотный рефлекс, но вздрогнула. Его волосы щекотали кончик ее носа, комендант мягко погладил девушку по щеке, заставляя ее посмотреть ему в глаза. Слюна стекла вниз, поблескивая на свету. – Моя умничка, – произнёс Эредин, погладив её по щеке снова. – Моя хорошая девочка. Ты так сильно скучала? Цири не прервалась, чтобы ответить, только кивнула. Мягко и осторожно, чтобы эльф не захотел взять её в традиционном формате, так, чтобы она почувствовала боль. Ласточка понимала, что скоро все кончится, что комендант не выдержит долго, напряжение его все росло и росло, искало выход. Цири мягко прошлась языком снизу вверх, выпустив напряженную плоть изо рта. Тонкими белыми пальчиками она сжала его в руке, не разрывая взгляда глаза в глаза. – Я скучала, – почти грустно шепнула незваная гостья, уперев головку его члена в свою щеку, оставив мокрый след на собственной коже. – Разреши мне побыть здесь, я не буду мешать тебе. – У-у-у-у-у-ф-ф-ф, – выдохнул он громко, выдохнул за мгновение перед финалом. – Зираэль... Комендант сжал в руке её волосы, притянув девушку ближе, к своему бедру. Эредин кончил, испачкав красивое платье Ласточки, испачкав пол и край собственного стола. Цири вздрогнула, но не от отвращения, нет, к этому она уже привыкла. Ласточка дрожала от волнения, смотря на плащ, лежавший чуть поодаль. Хоть бы на Эредина не нашло желание побыть галантным и подать ей верхнюю одежду. – Я тоже скучаю по тебе, моё золотце, – устало проговорил Эредин. – Но мне нужно работать, тебе придется вернуться домой. – Работать? Даже сейчас? – притворно-обиженно спросила Цирилла, оглядываясь по сторонам, будто пытаясь увидеть кого-то. – Но здесь же никого нет, почему я не могу тихо посидеть ря... – Мне нужно уйти, милая, – ответил комендант с улыбкой, ему явно нравились ее уговоры. – Но я провожу тебя домой. Цири улыбнулась, чувствуя собственную победу. Эредин устало обогнул стол, не подав ей руки, чтобы помочь подняться. Ласточка подобрала с пола плащ, бегло накинула его на собственные плечи и развернулась к эльфу лицом. Олень смотрел на дверь своими мертвыми матовыми глазами, а Цири все думала о том, как зеленые очи эльфа станут излучать ту же энергию. Забвения и смерти. Она готова была покинуть это место и вернуться, готова спрятать документы в коробке из-под обуви, в той, где хранились пара туфель, подаренных Эредином пару месяцев назад. Мадам Шаро заберет их после, передаст нильфгаардским агентам, а те отдадут вышестоящему руководству. Тир-на-Лиа ждет большой скандал, едва Aen Elle узнают, по чьей вине они потеряли сообщника. – Зираэль, – холодно, удивительно холодно произнёс комендант, когда обошёл Ласточку снова, остановился перед ней и обернулся через плечо. – Да... Хозяин? – шепнула та тихо. "Он увидел, он понял, он догадался, что ты задумала, что ты украла", – думала девушка, застыв позади. Дыхание ее участилось, мысли прыгали в голове, опережая друг друга. Дрожащими пальцами она стёрла следы слюны со щеки, прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Он все понял, он раскусил её, поймал за руку... Он не убьёт её, но запрет в самом тёмном из подвалов, найденных на территории Тир-на-Лиа. – Если ты ещё раз покинешь квартиру без моего разрешения, – заговорил он угрожающе-тихо. – Ты будешь наказана так, что ещё пару месяцев не сможешь ходить, не хромая. Цири кивнула, не решившись напомнить коменданту о том, что получила свое разрешение много месяцев назад, после совета Аваллак’ха. Ей не хотелось говорить, только бы вернуться обратно.