Статус: все сложно

      Женя тонула…       …Ощущение страха, когда она не почувствовала под ногами спасительного дна, сковало тело, и девушка не в силах пошевелиться камнем пошла на дно. Она отчетливо видела, как над головой ее сомкнулась полоска воды и через нее, весело играя, пробивались яркие лучики солнца, а в голове почему-то, как будто она была в наушниках, отчетливо звучала Земфира, по которой Мура и Ума сходили с ума всю весну и лето…. «…Джинсы воды набрали и прилипли. Мне кажется, мы крепко влипли, Мне кажется, потухло солнце. Прости меня, моя любовь…»       …Мура машинально попыталась вздохнуть, и вода тут же заполнила нос и горло, обжигая и проникая в легкие. Она перестала сопротивляться, просто закрыла глаза и потеряла сознание. А потом, как сквозь густой туман, почувствовала сильные удары по лицу и услышала истошные крики Олеси «Дыши, Женька! Дыши, говорю!». Девушка отшатнулась, распахнула глаза и резко вздохнула. Она сидела на прибрежных камнях, Умка тормошила ее что было сил, а в голове все еще отчетливо стучало… «…Тихо, не слышно ни часов, ни чаек, Послушно сердце выключаем, И ты в песке как будто в бронзе. Прости меня, моя любовь…»       Мура неприятно вздрогнула и проснулась, судорожно хлопая глазами и пытаясь отогнать тяжелое давящее чувство, оставленное таким явственным кошмаром. Потянулась за телефоном и усмехнулась — внутренний будильник сработал не хуже настоящего, через десять минут нужно вставать, если она хочет успеть на первую пару. Женя откинулась на подушку и едва уловимо потянулась, мысленно послав все к черту: сегодня на первой паре обойдутся и без нее. Она повернулась на бок, няшно улыбнулась и пробежала пальчиками по спине безмятежно спавшего рядом мужчины. Васька! Конечно, как же ей не сниться кошмарам, если во сне он выпустил ее из своих объятий и повернулся спиной. А вчера ведь, почти уже проваливаясь в сон, девушка отчетливо слышала его нежный шепот о том, что он не отпустит ее больше никогда. Хорошо бы, и сердце кажется абсолютно «за», только вот мозг, видимо лихорадочно работавший, пока отдыхало измученное мужчиной тело, в очередной раз услужливо ткнул носом в реальность, подсовывая давно забытые воспоминания детства в виде кошмарного сна.       «Прости меня, моя любовь…» Интересно, и кому из них двоих она должна сказать эту фразу…       Женя полежала еще несколько минут, а потом осторожно, стараясь не разбудить Ионова, выбралась из постели, натянула его рубашку и пошла на кухню. Вряд ли ей теперь уже удастся уснуть.              Кот еще не до конца проснулся, но уже интуитивно начал искать Женю на широкой кровати. Не почувствовав рядом ее теплое манящее тело, он резко распахнул глаза.       — Жень, — позвал он, прислушиваясь к звенящей тишине квартиры. — Женя.       Вася медленно поднялся, мысленно готовя себя к тому, что противозина Мурашова от него сбежала, и вышел из спальни, чувствуя, как внутри все сжимается в противный комок. Но когда он заметил ее сидящей на подоконнике в кухне в наушниках и с кружкой кофе, сердце его сначала глухо ухнуло, а потом вернулось на положенное место. Кот оперся на косяк и замер, любуясь девушкой и перебирая в памяти все события вчерашней, такой неожиданной встречи.              Они смеялись и болтали «ни о чем» весь вечер, как будто не было между ними безудержных страстей, горького расставания и щемящей, глубоко спрятанной тоски все эти годы вдалеке друг от друга. Он рассказывал ей про Японию, она — про работу и учебу,пили пиво, как дети дрались и кидались сухариками и фисташками, громко и неистово «болея» за любимчиков: он за Малкина, она за Ковальчука, вспоминали совместные посиделки,осторожно избегая острых тем и неудобных вопросов. И только в машине, когда услужливый «трезвый водитель» вез их к Васе на квартиру, он позволил себе обнять ее и, наконец-то, поцеловать, давая понять, что процедуру долгих ухаживаний они уже проходили, и их отношения продолжатся ровно с того момента, на котором была поставлена ненавистная обоим пауза. Но Женя, в машине отвечавшая ему страстно и безоговорочно, у дома совершенно ожидаемо по-мурашовски заупрямилась.       — Ионов, ты куда меня привез? Я живу не здесь.       — Правильно, — ответил Вася, забирая ключи и закрывая машину. — Здесь живу я.       — Вася…, — неловко начала девушка, но он успел изобразить свой коронный обморок, о котором она так просила весь вечер и который Кот предусмотрительно придержал до нужного момента, и пока Женька млела от увиденного и радовалась как ребенок, снова приник к ее губам, вышибая из прелестной русой головушки все лишние сейчас мысли, ибо Вася помнил, что когда эта особа начинала думать плохо становилось всем в радиусе ста километров.              Вот и сейчас ему хватило одного взгляда, чтобы понять — Мурка слишком долго была без его поцелуев.       От неожиданного прикосновения его губ Женя вздрогнула, но не отстранилась, наслаждаясь кошачьими нежностями. Вася буквально заставил себя от нее оторваться, и ее протестующий стон зазвучал для него самой лучшей музыкой. Он забрал у нее остывший кофе и вынул один наушник.       — Боже, Земфира… — откровенно удивился Кот. — Я думал, что ночью сумел настроить свою маленькую Бу на более романтичный лад.       Женя положила руки на Васины плечи и заглянула в такие любимые глаза. Хм… романтичный лад… Она слегка откинулась, позволяя его губам прокладывать влажные дорожки по ее шее и плечам, и усмехнулась одними уголками глаз. Интересно, а Васька догадывается, насколько он талантливый музыкант, или дело только в ней. Каждое его прикосновение отзывалось в ее теле чувственной музыкой. Музыкой настоящей, от которой танцуют пресловутые бабочки в животе и перед глазами расцветает яркая радуга и которую Женя не ощущала ни разу ни с кем другим. Иногда она на полном серьезе задавалась ставшим практически уже риторическим в ее жизни вопросом: а зачем ей эти другие, если с ними все не так, слишком приземлённо и пошло, а частенько еще и до смешного фальшиво. Нет, Пашка ей точно был нужен не для музыки. Наличие его рядом оберегало ее от большинства кавалеров, пристающих с пресловутыми серьезными отношениями, которых Мура упорно избегала. Точнее, это они ее всячески сторонились — никто за все это время не смог вызвать в ней даже банального интереса, что уж говорить о влюбленности.       А вот Кися… Ионову хватило одного настойчивого поцелуя, чтобы каждая клеточка ее тела зазвучала, чтобы вместе они слились в единый чувственный гитарный перебор в руках выдающегося маэстро. Васька — самый настоящий волшебник… Только ее волшебник… Жене вдруг отчаянно захотелось, чтобы это действительно было так, чтобы Кот оказался всемогущим магом, прошептал заветное «Абра-швабра-кадабра», и стерлись из памяти бессмысленные три года жизни без него. А еще чтобы пятиклассница Женя утром того памятного первого сентября встретила на школьном крыльце кого угодно только не Олесю Уманову. От этой мысли неприятно кольнуло в груди, и стало нестерпимо грустно. Кот на уровне рефлекса уловил перемену ее настроения, отвлекся от своего увлекательно занятия и заглянул в глаза, но Мура благоразумно решила отшутиться.       — Конечно, повернулся ко мне ночью пятой точкой, — Женя ощутимо шлепнула его по ягодицам, — одеяло отобрал, с подушки скинул, меня на самый край спихнул — вот я и загрустила, — Кот рассмеялся, мысленно вознося хвалу небесам — он грешным делом решил, что она сейчас, как любила, с места в карьер начнет свою заезженную песню про нельзя и тому подобное.- А еще ты вчера выкинул мои сигареты, и вот этот вот бесполезный предмет интерьера, — Мура указала на холодильник, — предложил мне такое разнообразие продуктов, что на завтрак получилось приготовить только растворимый кофе без молока, но зато с сахаром. Хотя что-то мне подсказывает, что за это спасибо нужно сказать прежним хозяевам квартиры. Так что в универ твоя Бу пойдет грустная, голодная и нервная.       Слушая Женины претензии, Ионов еле сдерживал рвущийся наружу смех, пытаясь при этом состроить прискорбно-виноватое лицо, но выходило слабо, и девушка, видя, что он над ней явно издевается, демонстративно надула губы.       — Ну, во-первых, будем считать, что курить ты вчера бросила, и это не обсуждается, — начал он, загибая ее тонкие пальчики. — Во-вторых, ты первая ночью пихаться начала и отбирать одеяло. В-третьих, я дома не питаюсь, но это поправимо. Сейчас что-нибудь закажем. Ну и в-четвертых, никуда ты сегодня не пойдешь, и это тоже не обсуждается.       — А в-пятых? -Женя угрожающе потрясла перед его лицом, не полностью сжатым кулаком, намекая что с такими ультиматумами легко можно отхватить по наглой кошачьей морде.       — А в-пятых, я тебе из постели вставать не разрешал, — шутливо загрохотал Вася, закидывая ее на плечо и направляясь в спальню.       — Васька, отпусти, — взвилась Мура, — мне правда в универе надо быть через час. У меня диплом!       Ионов бесцеремонно опрокинул девушку на кровать и уселся на нее сверху, предусмотрительно зажимая маленькие кулачки над головой.       — Не верю, Мурашова. Не верю, — ответил он со смехом, пробегая пальчиками по ее телу. — Ты ж такая заучка, что я уверен, диплом у тебя был написан еще полгода назад, а то и раньше. Так что не начинай. Тем более, я же должен реабилитироваться за все свои утренние косяки.       Чувствуя на себе тяжесть его тела, Жене вдруг совершенно расхотелось с ним спорить. Тем более диплом у нее действительно давным-давно написан.       — Тогда с тебя массаж.       Она ловко развернулась и удобно устроилась на животе. Дважды Ионова просить не пришлось, отрабатывать косяки таким способом он был готов с утра и до вечера. Сильные руки начали свое маленькое путешествие, вслед за руками отправились губы, и уже через пару минут рубашка, скрывавшее обнажённое тело улетела на пол. Мура блаженно расслабилась, слабо поеживаясь от его чувственных прикосновений, но вдруг дернулась и взвизгнула — Васька больно ее укусил.       — Сучка ты упертая, — прошипел он, но Женя в ответ только рассмеялась.       — А я все ждала, когда ж тебя прорвет.       — Ну вот и на хрена тебе нужна была эта татуировка?       — Поверь, еще как нужна была, — Мурка сейчас была очень рада, что лежит к Ионову спиной, и он не видит ее покрасневших щек и бегающих глаз.       — Ладно бы что-нибудь нормальное набила, а то птички какие-то дебильные.       Вася изменения в Женином настроении, к ее радости, не уловил, иначе начал бы донимать расспросами, которых не хотелось. Объяснять, что птички эти — никто иные как сам Ионов и Олеся Уманова было чревато выяснением отношений, а к этому они оба еще были не готовы. Хотя эпитет «дебильные» ее, надо сказать, от души повеселил.       — Они не дебильные, они самые любимые, — улыбнулась девушка, завуалированно признаваясь Ионову в своих чувствах. Но ответ Васька не оценил, продолжая злобно бурчать, и Женя не смогла упустить возможности его позлить. — Я вообще подумываю на предплечье тараканчика сделать, на ноге от стопы до бедра гадюку, а на попе — кошечку в сердечках.       — Чего? — взвился Кот. — Только попробуй!       — И попробую.       — Мурашова, не буди во мне зверя!       — Ой, я хомячков не боюсь.       — Ах так! Ну тогда завтра главной новостью дня станет сообщение о том, что милейший хомячок насмерть загрыз одну, очень упертую девушку.              Часам к одиннадцати они все-таки выбрались из дома, чтобы, наконец-то, позавтракать, ибо урчащие во всю животы никак не вязались с безудержными страстями и вызывали скорее приступы громкого смеха, чем желание. Удобно устроившись за дальним столиком расположенного на соседней улице Макдональдса, они с удовольствием поглощали, как выразилась Мурашова, страшно вредный, но безумно аппетитный фаст-фуд.       — Боже, как вкусно, — пробубнила Женя с набитым ртом. — Ионов, ты змей-искуситель во всех смыслах.       Вася довольно заулыбался, услышав второй раз за утро подобное сравнение.       — Час назад в душе тебе ой как это нравилось, — подмигнул он лукаво, глядя как на Жениных щеках проступает едва заметный румянец.       — Так то в душе, а вот за это, — она указала рукой на заставленный вкусняшками стол, — придется в спортзале изрядно попотеть. Это у Умановой самый настоящий ведьминский талант трескать все что можно и не толстеть, а мне приходится следить за фигурой.       Последнюю фразу Мура произнесла, как говорят, «начала за здравие, закончила за упокой» — сначала говорила весело и бодро, а продолжила тихо и скомкано. За все время, проведенное вместе, они ухитрились ни разу не упомянуть ни об Олесе, ни о Сергее.       — Ну попотеть можно и не только в спортзале.       Шутка прозвучала также тихо, но оба ее не оценили, и за столиком повисло тягостное молчание. С первой секунды вчерашнего неожиданного и неуверенного телефонного диалога, оба прекрасно понимали, что от этого разговора им все равно никуда не деться, и оба побаивались, даже близко не представляя, куда он их может завести.       — Как у нее дела? — спустя несколько минут спросил Вася, не поднимая головы от своей тарелки.       — Нормально…       Голос ее сорвался, и Мура тут постаралась скрыть это за покашливанием. Ионову хватило одного взгляда, чтобы понять — девчонки так и не помирились, если не сказать больше, и Женя, по всей видимости, переживала это очень тяжело. Что сказать в этой ситуации Вася не знал. Единственное в чем он был уверен, так это в том, что виноват, только от его очередного признания легче-то все равно никому не станет. Поэтому он просто взял ее за руку, пытаясь поддержать.       Девушка от его прикосновения неожиданно ощутимо дернулась. Сначала несколько минут неотрывно смотрела на их сцепленные пальцы, а потом все же осторожно убрала свою руку, по-детски спрятав ее под стол.       — Муренок…       — Я уверена, она не знает про нас… Женя заговорила слишком неожиданно и громко, поэтому умолкла также резко. Но она так долго об этом молчала, так долго держала все это в себе. Ее просто некому было ни выслушать, ни поддержать, ни отругать, с этим она была одна.И только Ваське можно было не врать, только с ним не нужно было претворяться.       — Но она чувствует, что я ей врала. Не просто скрывала правду, боясь сделать больно, а именно врала. И через это не переступить, — слова лились сами собой, и Женя даже не пыталась прекратить этот поток — ей нужно было выговориться. — После того как ты уехал, она замкнулась, о тебе не сказала ни слова, понимала, что я знала правду и не простила, а через три дня неожиданно собралась и уехала в Казань. Я пыталась с ней поговорить, но она сначала трубку не брала, а потом сухо сообщила, что занята и что сама перезвонит как освободится. Освободилась только к Новому году, — Женя криво усмехнулась. — В общем больше полугода вообще не общались, да и потом… — она умолкла, часто взмахивая ресничками, чтобы сдержать слезинки. — Сейчас иногда созваниваемся, но уже не то… — она, наконец-то, посмотрела на Васю и грустно улыбнулась. — Мне ее не хватает.       — Слышал, она замуж вышла, — осторожно уточнил Кот.       Женя в ответ только кивнула.       — По любви или… по залету?       Спросить напрямую счастлива ли Олеся он не решился. Несмотря на все случившее, Вася никогда не думал о ней плохо. По-своему, как друг, она была ему очень дорога. Умка не бросила его тогда, даже чувствуя, что он накосячил.       Но если бы Кот и решился спросить прямо, то Женя все равно не смогла бы ему ответить на вопрос: счастлива ли Олеся хотя бы теперь.              Свадьбу гуляли с русским размахом и восточным колоритом. Почти триста человек приглашенных, огромный украшенный в белых и нежно-лиловых тонах банкетный зал, лимузины, шикарный торт в несколько ярусов, веселый тамада, абсолютно счастливый жених и в нежнейше-белом красавица-невеста. Все отмечали, что устроенный праздник удался на славу. И только двоим за главным столом отчетливо казалось, что все это какой-то запредельный фарс.       Мило улыбающаяся подружка невесты и сама невеста для всех являли собой образец красоты, деликатности и чистейшей привязанности, на самом же деле они толком не сказали друг другу и пары связных предложений. Олеся неожиданно собралась замуж спустя полгода после отъезда Кота, в марте, и Женя об этом вообще узнала совершенно случайно от мамы. Она, если честно, даже не надеялась получить приглашение на это мероприятие, но за неделю до свадьбы, Умка позвонила сама и поставила перед фактом: Мура — почетная подружка невесты. Женя хотела было сначала вежливо отказаться, сославшись на какие-нибудь срочные дела, но не смогла, понимая, что тогда и ей, и Олесе придется всем объяснять с каких это пор и по какой причине девчонки-не разлей вода стали друг другу никем и разговаривали последний раз,скомкано поздравляя с Новым годом. Для всех они так и оставались примером настоящей и искренней дружбы.       Глядя тогда на натянуто счастливую, а точнее, и Женя в этом была совершенно уверена, просто убитую Уманову, вечером перед днем бракосочетания она так и не смогла спросить откуда вдруг нарисовался жених, какие у них отношения, не совершает ли она ошибку и тому подобное — то, о чем прежние Умка и Мурка судачили бы дни напролет. А после того как девушка, пытаясь найти на Олесином ноутбуке нужный документ с рассадкой гостей, наткнулась в папке с недавно просмотренными файлами на фотографии, с которых на нее смотрела бесконечно счастливая Олеська и слегка ироничный Ионов, вопросы эти отпали сами собой. Поэтому весь праздничный вечер Жене оставалось только поражаться талантам бывшей лучшей подруги, которая на удивление правдиво изображала нежные чувства, преданность и бесконечное счастье. Хотя Женя руку готова была отдать на отсечение, что будь воля девушки, она бы камня на камне не оставила от этого приторно-милого заведения, разорвала бы на мелкие кусочки обалденно-красивое свадебное платье и передушила бы голыми руками всех приглашенных, жениха и ее саму в первую очередь.              В коротких разговорах Олеся всегда то весело, то злобно, как и подобает молодой жене, упоминала о супруге, но никогда это не касалось личных чувств, поэтому Мура и сама не знала, обрела ли Ума в этом браке хотя бы подобие счастья, или он так и остался отчаянным способом забыть Ионова. Женя могла, конечно, все рассказать Ваське, но сыпать ему соль на рану не стала.       — По любви, — слегка улыбнулась Женя. — Детей у них пока нет.       — А у Физика пацан, — неожиданно выпалил Вася. — Такой классный. На него похож. Он мне месяца три назад фотки присылал. Но написал, что собрался разводиться, сказал, теща достала.       О том, что Сергей Мыцик женился не по своей воле в их окружении не слышал только глухой. Он умудрился «залететь» в первый же месяц на новой работе, и молоденькая совершенно очаровательная практикантка затащила его в ЗАГС. Только и из этого ничего хорошего не вышло.       — Развелся уже, — грустно ответила Женя.       За столиком опять повисла тяжелая пауза. Каждый думал о своем, но в одном их мысли все же сходились: в разных ракурсах, но вопрос, а не внесли ли они свою посильную лепту в не особо удачно сложившиеся личные жизни друзей, мелькал достаточно отчетливо.       — А я тоже чуть не женился!       Эту новость Ионов выложил неожиданно, кажется, даже для самого себя. Он хотел всего лишь попытаться сменить тему разговора и увести его подальше от неприятных воспоминаний прошлого и неопределенных реалий настоящего, но тут же сообразил, что опять ляпнул не подумавши — будить в Мурашовой ревнивицу в этот момент он точно не планировал.Хватит с них и попытки разобраться в том, что уже ими сделано, которая, вообще, не понятно удалась или нет.       — Но это не интересно, — быстро ретировался Вася, слегка покраснев и опустив голову.       — Эээ нет! — Женя прокашлялась, поскольку, услышав такое ошеломляющее известие, ухитрилась подавиться воздухом и теперь жаждала подробностей. — Давай выкладывай!       — Нет! Я вообще пошутил.       — Ой, врешь, — бегающие глазки выдавали Кота с головой. — И кто у нас счастливая невеста? Японочка?       — Вьетнамка, — буркнул Ионов.       — Фу, Васька, на экзотику потянуло?       Мура издевалась уже открыто. Чувство ревности несчастная ионовская пассия в Жене, как не странно, не вызывала ни в коей мере, но смотреть на краснеющего Кота с явным выражением лица «нашкодил» было очень весело. Да и вообще хотелось разрядить обстановку, чтобы опять стало уютно, радостно и оптимистично, так как было с ним в те недолгие осенние месяцы три года назад и вчера вечером.       — Иди ты, а.       — Ну так и чего не женился то? — не унималась девушка.       — Это слишком личное, — внезапно выдал Вася, заставив Женьку, уже не сдерживаясь, ржать в голос.       — Ой, я не могу, — выдохнула она, смахивая с глаз выступившие слезинки. — Это, конечно, мужская фраза, но я все же скажу: И чего это я там не видела то, а?!       — Мурашова, если ты сейчас же не прекратишь ржать, я тебя покусаю, — пригрозил Вася. — На нас уже оборачиваются.       — Я требую подробностей, Ионов. И ты же знаешь, что я не успокоюсь пока их не получу.       Кот шумно выдохнул и сдался. Рассказывать о том, как он оконфузился было, конечно, не очень приятно, но, во-первых, ничего ужасного там, в конце концов, не произошло, во-вторых, Мурка с него все равно с живого не слезет, пока не расколется, и, в-третьих, все-таки Женька смеющаяся ему нравилась больше, чем Женька- готовая разрыдаться.       — Короче, дело дошло даже до знакомства с ее родственниками, — обреченно начал Ионов. — Приехали мы в какую-то Богом забытую деревню. Пред нами накрыли праздничный национальный стол. Ты, вообще, представляешь, что едят во вьетнамских деревнях? — спросил он, глядя как Женька чуть ли не дрожит от предвкушения пикантного. — Нет, жареных тараканов и запечённых как колбаса змей я пережил, даже когда принесли жареных на банановых листьях крыс, я сдержался, сообщив, что абсолютно не голоден. Но когда они начали это все есть… Короче, мой желудок вспомнил и отдал даже то, что я ел год назад. А когда я представил, что она ЭТО тоже ела, а я ее целовал… Словом, меня при виде ее потом еще с полгода тошнило… Мурашова, твою ж… зараза, хватит ржать как лошадь и вылезь из-под стола. На нас люди смотрят!