Рыцарь Империи

      По весьма счастливому стечению обстоятельств или личному заступничеству Сквиза, нас миновали пираты, морские чудовища и особенно крупные шторма. Да, пару раз пришлось поболтаться по холмоподобным волнам, заливающим все, что возможно белоснежной горько-соленой пеной (в эти дни я проклинал все и вся, поскольку увертывающаяся из-под ног опора, на которую нельзя повлиять - это верх подлости), но мачты не ломало и никого за борт не смыло. Не в последнюю очередь за это следовало благодарить Йорика Нанкенсена и нашу удивительную команду - дурную погоду альвисы довольно успешно предвидели, а от нескольких громадных существ, возвышавшихся над водой, словно острова, “Вендиго” ускользнул.       Когда над кораблем снова закружились чайки, мы сошлись на военный совет. Присутствовали все магистры, Иаран и несколько его товарищей, Ратман, Яспер и Фальк. Вопрос на повестке дня был один, основной и совершенно необходимый - как добраться до дружественных земель. Особенно учитывая “стальные челюсти Средиморья” - древнее, но все еще рабочее строение, запирающее пролив. Ворота, которые проходит каждый корабль, желающий войти или выйти с Срединное море. Ворота, в данный момент находящиеся в руках врага.       Ратман расстелил на столе карту, и на ней протянулись наши угловатые тени.       - Если пройдем Ворота, до Итолии подать рукой, - постучал пальцем по тонкой серой полоске от берега до берега Нанкенсен.       - Если, дорогой брат. Хорошее, но ненадежное слово...       - Обычно ворота закрыты, - заговорил Мелиадус. - Подходит корабль, к нему подплывают, осматривают. Результаты капитан узнает только когда открывается проход.       - Или когда стреляют береговые огненные копья, - закончил Йорик. - На паруснике вместе с другим кораблем мы не проскочим.       - И на механике тоже не проскочили бы. Огненные копья стоят с двух сторон “челюстей”.       - А что помешает просто пройти эти ворота? - Осторожно спросил Иаран.       Барон-Волк криво усмехнулся.       - Мы. Я, Тротт, Нанкенсены и Фленн. В землях Еуропы уже мы будем представлять опасность для тех, кто странствует рядом.       Иаран опустил глаза. Я понимаю, что ему неуютно, но помочь, увы, ничем не могу. Если в Спании узнают, что мы живы, то уж постараются это состояние прекратить.       - Мы можем заранее покинуть корабль, - предлагает Май. - Альвисы без проблем пройдут на нем “челюсти” и подберут нас с арбогастрами на берегу.       - Придется очень далеко обходить, даже верхами, - качает головой Лив. - И места там довольно людные. То, что корабль подходил к берегу и кого-то ссаживал обязательно заметят.       Герцог отводит взгляд. Пожалуй, из всех нас он единственный, кто сможет пройти ворота без особенных проблем. Большеглазый, очень светлокожий, и, если юношу переодеть, вполне сойдет за одного из альвисов. Что, вполне возможно, понадобится.       - А если опять воспользоваться броневиком? - спросил Ратман. - Закрыть в нем всех, кто может быть узнан? Снаружи вскрыть его не смогут, а рассказать, что это такое... можно что угодно. Сторожевой механизм. Движется сам. Реагирует на команды. Внутри никто не был, и как туда попасть неизвестно.       - И его попытаются вскрыть огненными копьями.       - В корабле? - вздернул бровь метатель ножей. - Они жить не хотят?       - Прикажут пристать к причалу и выгнать машину на берег.       - Она водонепроницаема.       - Зато у оставшихся будет море сложностей.       - Я предупреждал, что это - живое? Предупреждал. Я предупреждал, что оно не оценит стрельбы? Предупреждал. Жалобы не принимаются...       Определенное рациональное зерно в этих рассуждениях присутствовало. Броневик позволит скрыть все, что не подходит для посторонних глаз. Сидящий за его управлением Баском более или менее изобразит “разумность” механизма. Главное, чтобы стража ворот имела хотя бы зачатки разума, чтобы осознать опасность игры с творением древних.       - Ну, допустим, - медленно проговорил Нанкенсен. - Но мы-то из этого шлема-переростка не будем видеть дальше забрала...       - Дальше трюма, - поправил Баском.       - И дальше ли трюма увидели бы, если бы пришлось прятаться? - возразила мужу Фалмолив.       На том, собственно, и порешили.       Затем на судне (корабле, я помню!) состоялась грандиозная уборка - любые подозрительные предметы отправлялись в бездонное чрево машины. И, разумеется, когда пришла пора туда лезть, оказалось, что места для людей почти не осталось. Впрочем, никого это особенно не смутило.       За управлением Баском, и при нем, разумеется, Фленн. Остальным пришлось весьма плотно соседствовать с разнообразными предметами, далекими от удобства. Я оказался у самых дверей, частично на кресле, частично на доспехе мелиадусовского скакуна, частично - на Боги только знают, чем еще. В последнюю секунду перед закрытием двери откуда-то сверху с размаху плюхнулся Яспер. Не имею особенных возражений, конечно, но...       - Что-то случилось?       - Нет, - нагло повозившись на мне, сообщил лучник. - Просто я не достаточно альвисен на вид, на язык и на характер. Им капитана Ратмана хватит, если что.       - Ясно.       Только, судя по тону, сид опять врал или недоговаривал.       Он сдвинулся с моих колен, перебравшись на кучу скарба, скрестил ноги и сделал вид, что спит. Пока что - сделал вид, а не отключился.       Ползли минуты. Каждый из нас привык ждать, при необходимости - не только часами, но и сутками, но сейчас в воздухе висело недоброе. Неуловимое чувство близких неприятностей, скажем так.       - Вынужден повторить - лошадей мы везем не на продажу...       Голос Ратмана раздался так близко и четко, что невольно руки затаившихся потянулись к оружию, как минимум - моя и Йорика, которого я хорошо видел.       - И стальной зверь тоже не продается. Более того, я понятия не имею, что он решит сделать с близко подошедшим чужаком...       Баском продемонстрировал наклонности “стального зверя”, заставив его сильно дернуться на страховочных тросах.       - Эй! Эй, отзови его!       - Я предупреждал. И могу повторить, что до сих пор ни одно оружие не смогло пробить его броню.       Лив с Нанкенсеном переглянулись. Мелиадус передвинулся ближе к выходу, сжимая в пальцах рукоять.       - И не страшно было везти такого? Он ведь и корабль разворотит, если надумает вырываться...       Двигатель снова угрожающе взревел.       - Он неплохо дрессирован.       - Ладно, пошли отсюда. Зря ты не желаешь торговаться, капитан. Больше тебе не дадут нигде и никто...       Голоса смолкли. Простучали сапоги.       Мы снова переглянулись и, наверное, в один голос взмолились к Поулу, чтобы ниспослал нашим товарищам удачу в переговорах.       Снова потянулось молчаливое ожидание.       - Мы движемся, - сказал, наконец, Баском. - Куда-то, по крайней мере, плывем. И вроде бы, вперед.       Спустя еще минут десять раздались легкие шаги, и голос Сиенны, произнес:       - Нас пропустили. Можно выходить.       Двери механизма раскрылись и почти в ту же секунду в воздухе возник запах паленого дерева. Я понял, что это еще секунду спустя.       - Внутрь! Внутрь, быстро! Корабль режут!       Альвис заколебалась, но особенно рассуждать было некогда - по стене полз черный от гари и багровый от угольев разлом. Яспер, сорвавшийся с места, вдернул девчонку внутрь и Баском - умница! - замкнул двери. Затем опора под нами дрогнула, распалась, и механизм рухнул куда-то вниз, в морские глубины.       Все пленники броневика невольно подались вперед, глядя на обзорные стекла - за ними кипела вода, таская доски, веревки и прочие обломки того, что только что было нашим “Вендиго”. Яспера, прижавшегося к моему плечу, трясло. Лицо Сиенны застыло в выражении чистейшей, невозможной для разумного существа ненависти.       - Мы сожжем этот порт. До последнего дома, - глухо выговорил Мелиадус. - И, если пролилась кровь альвисов, - сегодня же.       Мы с Йориком промолчали.       - Слово Волка?       Единственная девушка-огролом смотрела на барона пылающим, почти влюбленным взглядом. Барон Кройденский вскинул голову, ответил резко:       - Слово Волка.       Кажется, кто-то обрел достойную замену прежнему, смертельному увлечению. Тянет же Мелиадуса на белокурых бестий...       Надеюсь, альвис не найдет себе какого-нибудь кёльнского проходимца.       Механизм тяжело продирался сквозь водоросли и обломки прежних кораблекрушений, которых было весьма немало. Прополз по камням, сбивая носом ракушки и коралловые наросты и выгребся на каменистый пляж, словно морское чудовище. Затем он набрал скорость, и, как то же чудовище, бросился в атаку.       - Звери, к бою! - проорал барон-Волк. - Баском, выход!       Белоголовый подчинился на долю секунды позже, чем Фленн открыл свою дверь и молча выпрыгнул в нее с клинком наготове.       Дальше мы попрыгали на гальку, тоже молча, без боевых кличей, и без каких-либо сантиментов ударили в спину мародер-отряду, вознамерившемуся добивать наших друзей.       Нас не ждали. Только этим можно было пояснить, что мы успели, и успели все.       В три прыжка Пра “Май” Фленн оказался рядом с воякой, пинком переворачивавшим едва способного шевелиться Ратмана. Клинок юноши сверкнул в белом полдневном солнце и одним ублюдком на свете стало меньше.       Яспер с неимоверной скоростью натягивал и отпускал тетиву, и его стрелы находили брешь в любом доспехе.       Мелиадус с Сиенной, плечо к плечу, с разбега врезались в нападавших на достаточно большую группу остроухих, и к ним почти сразу присоединились обозленные кони.       Лив едва успела подставить свой меч под удар, которым Аениару собирались срубить голову. Профессионально пнула удивленного спанийца в пах, и разрубила склонившийся череп. К сожалению, чтобы выплыть, большинству альвисов пришлось расстаться с двуручниками - оружие сохранили только два или три существа, и спанийцев было около полутора десятков.       Ваш покорный слуга столкнулся с двоими умниками, пытавшимися заломать рыжеволосую красотку, самую, как мне казалось, тихую из всех, но сейчас отбивавшуюся, как тигренок. Руку, удерживающую медную гриву я перебил, и пальцы мгновенно разжались, а второго идиота, надумавшего схватиться за меч, сбил с ног и сломал ему шею. Из первого уже торчала стрела.       Противник кончился. Бой прекратился. Быстро оглядываясь, мы пересчитывали товарищей и определяли их состояние.       Иаран, Эксен и Иаиль целы и даже вооружены. Еще четверо держатся на ногах с трудом, а большинство - так и вовсе только пытаются встать. Из Зверей целы все, включая моего Сокола, а видно всех, кроме...       Стоп, а где барон-Муха?       Нанкенсен нырял. Нырял со спины невозмутимым поплавком покачивающегося на воде Уголька, раз за разом, методично и терпеливо. Благодаря его усилиям троих недостающих остроухих и одного метиса (гибрида? Приемыша? Придумайте название получше!) удалось выловить из пучины и более-менее заставить дышать. Причем делать все это приходилось в темпе Императорского вальса, то есть быстро, потому что из-за скал в любой момент могла появиться следующая стая двуногого воронья.       Итог приключения не самый утешительный, но могло быть и куда хуже. Все живы, что, безусловно, замечательно. Все альвисы кроме четверых безоружны, требуют отдыха и точно непригодны для боевых действий. Понятно, что они ничего не просили вслух, но стоят, шатаясь, и до сих пор едва переводят дыхание - топить их, кажется, никому еще в головы не приходило. Арбогастров семь, четыре лошади мародеров. И машина. Ни местных троп, ни укрытий мы не знаем...       Думай, голова, думай, в ближайшем городе куплю шлем...       Большой отряд будет заметен, идти скрыто с броневиком почти невозможно - или сразу забирать в Отравленные земли, чего не очень-то хочется, поскольку может принести куда больше проблем, чем любые преследователи. Этот шрам, оставленный на земле Страшным тысячелетием, не смогли залечить ни годы, ни усилия научного колдовства. Хотя... идет он через почти всю Спанию, до Льедды, а там... там тоже найдутся пути, и Фленн их неплохо знает.       Итак, лошади и количество, количество и лошади...       - Май? Не знаешь есть ли в Льедде еще аэродром?       - Вроде бы был.       - Грузовой орнитоптер ты водишь?       - Должен справиться. И от Льедды мы с Баскомом шли по земле, я знаю дорогу. Но к чему эти вопросы, брат?       Я улыбнулся.       - К тому, что теперь ты - почетный альвис, и ведешь своих сородичей в леса Лаксдежа.       - Что?!       - Мы разделимся, - пояснил Мелиадус, который мгновенно ухватил идею. - Вы уйдете в машине, чем быстрее, тем лучше, а мы...       Он покосился на меня, потому что по злосчастной Спании побегать Шенегару Тротту довелось куда больше, чем Мелиадусу Кройденскому.       - Уйдем на самый край Шрама, - закончил ваш покорный слуга. - Заранее говорю возражающим - машина спокойно несет шестнадцать душ внутри плюс двое спереди, но не больше. В здешних местах мало непроходимых скал, а все остальное броне... по колесу. А нас, если потребуется, унесут от врага арбогастры.       - Даже край Отравленной земли смертельно опасен, - буркнул Май, сердито сверкнув глазами.       - Значит, там будет меньше любопытных глаз.       - Ты уверен, что необходимо разделяться?       - Наши товарищи должны добраться до твоих земель, так ведь?       - Все мы должны добраться до Итолии или Лаксдежа.       - Все мы и доберемся, только разными тропами, - широко ухмыльнулся барон-Волк. - А теперь по коням.       Учитывая, что Нанкенсены уже относительно освободили машину, все к старту для альвисов было готово. Яспер, вдруг решив сыграть оруженосца, затягивал на вороном Кройденского последние ремни - оставалось только нацепить налобник.       - Шенегар?       Иаран стоял передо мной, стараясь поймать взгляд.       - Слушаю тебя, друг.       - В Амарике ты отказался разделяться. Здесь - требуешь этого. Зачем? Не лучше ли идти всем вместе?       Я качаю головой.       - Большой отряд слишком заметен, особенно если его весь не поместить в машину, а нас уже не поместить. Из-за арбогастров уже один раз напали - именно из-за них сожгли корабль. Броневик прорвется в одном месте, всадники - совершенно в другом, разные дороги и разная тактика. Ты знаешь это не хуже меня.       - Ты убираешь нас из-под удара.       - Не только вас, - не стал спорить я. - Не только вас. И чем быстрее вы доберетесь, тем больше будет шансов нам потом встретить эскорт.       Пестроволосый альвис смотрел грустно и устало.       - Все мы хотели уйти от врагов, но пришли к ним же.       Мне до воя, до скрипа стиснутых зубов хочется вцепиться в глотку кому-то неведомому, но говорит Шенегар Тротт как всегда ровно:       - В Лаксдеже и Итолии будет по-иному, я обещаю тебе, альвис. Земли Спании слишком часто переходили из рук в руки, чтобы хоть чем-то радовать странника.       - Я верю тебе. Но очень не хочу оставлять вас.       - Мы привыкли сражаться и прорываться с боем, Иаран. Прорвемся и в этот раз. До встречи, друг мой.       - Удачи.       Он, наконец, разворачивается и исчезает в брюхе машины.       Мелиадус стоит рядом с Сиенной и на миг склоняется к ее изящной руке.       Йорик и Лив уже в седлах.       Май молча, с застывшим лицом, салютует нам, и забирается в перед броневика.        Баском коротко взмахивает ладонью и закрывает свою дверь. Сдается мне, он понимает, что и зачем совершается сейчас, едва ли не лучше своего магистра.       Мелиадус шагает к своему скакуну, а Сиенна, рассчитывая, что никто не заметит, вычерчивает в его спину какой-то знак, защитный, смею предположить...       Яспер, похоже, опять собирается составлять мне компанию. На освободившихся арбогастрах неподвижно замерли Зоран Фальк и Дух Форта, Ратман, а рядом с ними, пеший - он не умеет ездить верхом, - Орлин со своим копьем.       Броневик закрывает заднюю дверь, плавно разворачивается и отбывает вдоль воды. На фоне серых камней он почти не виден, а если замрет, так и вовсе исчезнет.       Проходя мимо, Кройденский хлопает меня по плечу, без слов, и легко, словно ничего не весит, вспархивает в седло. К его губам прилипла слишком довольная улыбка, чтобы соответствовать нашему положению, но барону, похоже, все равно. Он тоже провожает механизм взглядом и тянется к привычной маске.       - Брат...Знаки орденов придется оставить.       Барон выгибает бровь. Из всех нас только он и Фалмолив сохранили маски своего ордена, но если баронесса снимает изящную глазастую “мордашку” и после секундного раздумья прячет ее в седельной сумке, то Волк явно собирается устроить скандал.       - Знаки орденов выдадут нас, лишив и так небольшого шанса пройти до дружественных земель.       - Но я не собираюсь отказываться от своего знамени.       - Никто не просит отказываться от знамени, - фыркает Нанкенсен. - Только не махать им в особо людных местах. Я согласен с Шенегаром - или мы расстаемся с масками, на время, или расстанемся с головами насовсем.       - Лучше расстаться с головой, чем расстаться с честью!       - Лучше с честью выполнить задачу, которую перед нами поставил Арал Вилэн, - негромко, но строго говорит Лив. - Тебе ли напоминать, что случилось с Гранбританией? Тебе ли не знать, сколько орденов пали, и сколько носителей масок в бегах или цепях? И ты позволишь себе второй раз сложить голову из глупой гордыни? Вместо того, чтобы послужить делу восстановления Гранбритании, Союзом Орденов или любым другим сильным порядком?       Мелиадус Кройденский вспыхивает, но молчит - аргумент подобран с убийственной точностью. Второй не стесняюсь добавить я:       - Кроме того, ты, как и любой из нас, взял на себя определенные обязательства, которые следует выполнять...       Волк хмурится, но прекрасно понимает, о чем, вернее - о ком, ведется речь, и потому молчит. Несколько секунд раздумывает, и снимает остроухую личину со шлема. Больше ничего на его броне не указывает прямой принадлежности к Ордену, а маску барон бережно убирает в сумку.       Что ж, надеюсь, никому не придет в голову устраивать нам обыск...       Я оглядываю зубчатую скальную гряду. Песок уже метр за метром пожирает прилив, и через несколько минут ни трупов, ни следов не останется. Вкидываюсь в седло Санкты, и кобыла весело мотает головой - когда всадник на месте, ей куда чаще приходится драться, а рыжей этот процесс явно по нраву. Упряжь мокрая, от седла очень скоро и гарантированно промокнет одежда и я сотру ноги, но ждать здесь уже нечего - погони нет. Наблюдателя, насколько можно заметить, тоже не было, а если бы был, нас бы уже радовали нападением. Среди камней явно видна тропинка наверх, к белеющим над обрывом домишкам с соломенными кровлями.       Указующая рука редко нуждается в пояснениях. Арбогастры крошат гальку копытами, временами оступаются и танцуют. Подъем пологий, снизу он казался куда как круче, так что спустя несколько минут мы уже минуем поселок, по дороге пополняя припасы - это простое дело, на всякий случай, совершает Ратман. Орлин шагает рядом с лошадьми или сидит на крупе позади Йорика.       - Надеюсь, ты достаточно часто носил свою серебряную рожу, чтобы не привлечь к нам излишнего внимания, - весело скалится собрат-Волк, - погружая зубы в дымящуюся лепешку.       - Поверь, я тоже на это надеюсь, - улыбаюсь в ответ, хотя, на самом деле в нем не слишком уверен. А было бы очень глупо послужить причиной опознания нашего маленького отряда...       Вечером у костра мы разговариваем и смеемся, как ни в чем не бывало, а с неба подмигивают знакомые созвездия. Ярко сияет алмаз Полярной звезды, на которой где-то там, в черноте, висит гонг Полночи. Раскаленные за день камни кажутся теплее камина, и на них сушатся уцелевшие пожитки - плащи, попоны и седла.       Йорик с супругой беззвучно исчезают в темноте. Волк полулежит, привалившись спиной к валуну, вскинув лицо к звездам, и его губы беззвучно произносят вполне определенное имя.       - Сиенна? - вслух повторяю я.       Ратман длинной деревянной ложкой мешает в котелке.       - Сиенна, - кивает барон. - А знаешь, в некоторых вещах ты был прав, брат...       - Некоторых? Интересная точка зрения. А в каких именно?       - В них что-то есть, в рукотворных, я имею в виду. Фигурка Астэт, а глаза и нрав сиамской кошки... Готов поклясться...       - Только не Рунным Посохом, - предостерег я, но барон только отмахнулся.       - Готов поклясться тронами Богов - я женюсь на ней. Как только отвоюю приличный замок. Слышишь?       - Слышу. И готов стать свидетелем твоих клятв. Только боюсь, леди-альвис не обрадуется твоей привычке держать девиц-рабынь где можно и не нужно...       - Где сейчас те рабыни? - фыркнул барон. - Поверь, мы с Сиен найдем общий язык, я уж приложу к этому должные усилия, а любые рабыни рядом с ней - все равно что старухи рядом с юной розой...       - Обычно, когда прилагаются усилия, дело удается.       Кройденский скалит зубы и кивает. Любопытно, кто и на кого окажет большее влияние - он на светлого альвиса, пусть и озлобленного людской глупостью, или она на злопамятного и упрямого Волка?       Зоран оттирает лезвие трофейного меча от ржавых пятен. Он так и не привык говорить и действовать с нами на равных.       Из теней на краю светового круга беззвучно появляется Яспер. Секунду оглядывает лагерь, останавливается на мне взглядом:       - Дженар?       - Да?       - Пойдем... - неуверенно то ли просит, то ли предлагает стрелок. - Место интересное нашлось.       Мелиадус фыркает, но большего себе не позволяет, ведь могу и огрызнуться, или припомнить позже, в не самый подходящий для него момент.       Приходится встать и идти во тьму, стараясь разминуться с колючими ветками местного кустарника. Судя по голосам, Лив и Йорик уединились где-то внизу, у ручья.       - Далеко еще?       - Нет. Совсем немного. Только аккуратно, тут склон.       Искать склон, да еще крутой, и лезть по нему неведомо куда посреди ночи - сомнительное удовольствие, но я, как упрямый осел все-таки полез. Едва не скатился куда-то, но был схвачен бдительным спутником за колет.       - Стой. Здесь уже ровно.       - И?       - Смотри...       В первый момент я не мог различить практически ничего. Прикрыл глаза, глубоко вздохнул, успокаивая сердце, снова уставился в темноту.       В каменной чаше застыло водяное зеркало - озерцо или след недавнего ливня, но удивительно круглое. В нем до последнего луча отражались звезды и даже тонкая пелена серебряных облаков.       - Красиво, правда?       - Поразительно и прекрасно... - О, многие собратья грубо высказались бы, если бы их потащили куда-нибудь после тяжелого дня по пересеченной местности, а Адаз Промп или, например, Фарно попытались бы здесь умыться. Но маленькие чудеса и существа, их замечающие - одна из самых лучших особенностей нашего мира. - Такие озерца иногда называют Глазами богов. Или слезами Богов, в разных землях по-разному.       - У нас говорили - зеркальце Даны. Это... богиня всего живого. Мой народ в нее верит.       Я молча опустился на ближайший камень.       “Зеркальце” поблескивает таинственно, отражая облачный узор.       Мы долго молча сидим, пока наверху танцуют рыжие отсветы костра.