Февраль, 1978 год
— Мэри, дорогая, поехали домой? Что-то я устал. К черту этот клуб…***
После разговора с Брайаном Фредди изо всех сил старался делать непринужденный вид, хотя ему хотелось умереть от стыда. Или разбить тяжелую кружку о кудрявую башку... Внутри клокотала бездна, но он героически держал себя в руках, даже ухитрился посмеяться над очередными чудачествами Роджера, прежде чем потихоньку улизнуть в туалет. Он долго и тщательно изучал собственные черты в забрызганном водой зеркале, пытаясь разглядеть то самое чудовище, которое увидел Брай. Неужели это правда, черт возьми?! Неужели за эти последние несколько лет он и впрямь уподобился Смерти на двух ногах? Влиятельным извращенцам, которые бесстыдно и надменно демонстрируют свою власть над людьми, с омерзительной легкостью превращая их в свои секс-игрушки, а затем без сожаления бросают на произвол судьбы. Брайан, сам того не зная, только что всадил в его душу раскаленные иглы. Хотя конечно, как всегда, милостиво выбирал самые тактичные выражения. «Боже мой, он прав! Я становлюсь монстром… И не в Миннси дело». Внутри все болело. Душа как будто подверглась ковровой бомбардировке. Брайан, конечно, не имел ни малейшего понятия ни об отношениях с Дэвидом, ни, тем более, о Джо, но в свойственной ему манере сделал поспешные выводы. Молчать он не мог, сука! Боже, если бы он знал… если бы знал хоть самую малую часть из того, что произошло на самом деле! Всегда и во всем стремящийся к справедливости и правильности Брайан Мэй не видел, не замечал одной простой истины — что правильного в жизни попросту нет. Люди — не ангелы. Они живые. У них противно пахнет изо рта, они пукают и не думают о ближнем. У них есть морщинки, лысые головы, отвисшие животы. А еще бывают шрамы — подчас не только на теле, но и на душе. Миннси — этот мелкий манипулятор и приживала, так сильно доставший его, — может, и не заслуживал унижения, зато честно заслужил законный пинок под зад. Ленивая мелкая пиявка… Конечно, гордиться тут нечем, однако, когда Брай стал говорить о том, что он, Фредди, может поступить точно так же и с парнями… или когда упомянул о Джо, как об очередной игрушке «капризной Королевы», стало не просто противно, а гадливо и мерзко. Брай ничего не знал. Ничего!***
13-е ноября 1977 года
Спрингфилд, штат Массачусетс, оказался дырой даже в сравнении с Бостоном, откуда группа прибыла вчера утром. Эти вылизанные улочки во власти осенней серости, эти милые домики с аккуратно подстриженными лужайками, которые они видели из окон поезда — белые, желтые, фиолетовые, пурпурно-розовые, похожие один на другой, как братья-близнецы, эти звездно-полосатые флаги, встречающиеся на каждом столбе, — что это все, как не воплощение исконно американского лицемерия, кичливой приверженности традиционным ценностям и национальным идеалам, за которыми скрыты тупость и спесь рабов, привыкших считать себя господами? Фредди давно разгадал в американцах эту черту, и каждый раз, приезжая в Штаты, убеждался еще больше. В Спрингфилде они выступали впервые, и Фредди был искренне удивлен, узнав, что Пол сумел отыскать в этой пуританской клоаке мало-мальски приличное заведение, чтобы скоротать свободный вечер, единственный за последнюю неделю, перед переездом в Род-Айленд. Около десяти часов подвыпившая ватага завалилась в маленький клуб в конце Самнер-Авеню, неподалеку от знаменитого Форест-Парка. В таких укромных местах, куда добродетельные американские работяги сбегают по выходным тайком от женушек, Фредди чувствовал себя неуютно, каждую секунду опасаясь, что его узнают. Понимая это, Пол нарочно прихватил с собой всю их компанию — в шумной толпе различить знаменитость куда сложнее. Они заказали выпивку и, расположившись за столиком неподалеку от сцены, принялись наблюдать за нарочито вульгарными движениями мускулистых танцоров в кожаных штанах и широких фуражках. Шоу было откровенно унылым, особенно если вспомнить, что творится в это время в «Anvil» или «Eagle», и Фредди не сомневался, что большинство из тех, кто был с ним, думали так же. Впрочем, это все-таки куда лучше, чем собираться впопыхах и нестись сломя голову, зная, что назавтра назначен очередной концерт в таком же безликом американском городишке. К их столику вальяжно подошел как-то по-особенному одетый мужчина и коротко пошептался с Полом. Через минуту тот подсел на диванчик рядом с Фредди и, наклонившись к нему, негромко сообщил: — Слушай, Фред, тут такое дело… в общем, нам предлагают трех симпатичных мальчиков. На всю ночь. Недорого. Всего полторы тысячи. Ты как, не против? «Не против» означало, что платить придется именно ему, но Фредди было все равно. Он ощущал себя во власти удушающей скуки и был готов на что угодно, лишь бы избавиться от этого мерзкого, непереносимого чувства. Если Полу заблажилось — почему бы и нет? — Возьми, раз тебе так хочется, дорогой. — Да… — Пол счастливо улыбнулся в ответ и пошел договариваться с тем самым мужчиной о деталях. Прентер не брезговал услугами проституток. Собственно, за длинную гастрольную жизнь каждый из них успел поиметь дело со шлюхами всех мастей и расценок — это был самый простой способ развлечься и удовлетворить нехитрую потребность при гарантированном отсутствии проблем. Занятый действом на сцене, Фредди упустил момент, когда к ним присоединились трое парней. Нетрудно было предвидеть, чем окончится их веселье, как и то, что Пол не станет ограничиваться одним алкоголем. Все уже были хорошо выпившими, когда между бокалами замелькали белые дорожки, которые исчезали так же быстро, как и появлялись. Чаще всего кокаин хранился у Пола, он же угощал остальных, несмотря на то, что дорогой наркотик был куплен опять-таки на деньги Фредди, который употреблял очень редко — только время от времени, когда доходил до предела напряжения. В этой рок-стихии любому порой нужна анестезия. Единственным правилом для него было не покупать наркотики в чужой стране, включая США. По счастью, Рэтти, частенько возивший с собой амфетаминовые таблетки, поделился кое-какими хитростями, позволяющими беспрепятственно пройти таможенный контроль. Дальнейшие события того вечера вспоминались урывками. Фредди не помнил, в какой момент простая попойка начала превращаться в одну из тех пресловутых вечеринок, при виде которых любой скандальный журналист завопил бы от восторга — право же, бульварная пресса писала об этих вечеринках в пять раз чаще, чем они случались на самом деле. Вскоре их компания переместилась в гостиницу и обосновалась в принадлежащем Фредди двухэтажном люксе, который лишь немного уступал размерами его квартире в Кенсингтоне. После Фредди лишь смутно припоминал кое-что — как пьяно бил по клавишам рояля, наличие которого в гостиничном номере было его обязательным условием, как отплясывал полуголым и кричал, что однажды, когда их музыка перестанет продаваться, он станет стриптизером… Еще помнил, как прошел в ванную, где долго стоял у раковины, поливая на лицо холодной водой и стараясь отделаться от ощущения, будто стены медленно наступают на него, чтобы раздавить. Собственные руки казались ему непривычно потными и как будто горящими изнутри. В ушах звенело. Внезапно в зеркале мелькнуло постороннее отражение. Фредди поздно сообразил, что забыл запереть дверь. Какой-то расторопный парень бросил на него быстрый взгляд и решительным движением повернул замок. Тут же, приблизившись, обнял за талию, крепко прижался всем телом. Фредди не возражал. Что-то знакомое было в том зеркальном лице. Или, может, ему только показалось? В череде нежно-дразнящих движений потерялся момент, когда парень резко развернул его к себе и опустился на колени... Единственное, что Фредди успел понять, прежде чем чужие горячие губы обхватили его член, — что это один из тех мальчиков-проституток. Ему показалось, что накрыло слишком быстро. Оргазм прошел сквозь тело электрическим разрядом, перед глазами поплыло, но возбуждение быстро отхлынуло, оставив лишь слабую конвульсию. Продышавшись, Фредди с ожесточением вздернул парнишку на ноги и потащил за собой наверх. Наркотики и выпивка привели его в то состояние, когда животная похоть плотно переплеталась в нем с какой-то совершенно необъяснимой яростью. Он не собирался нежничать. Только не с грязными шлюхами, готовыми на что угодно ради денег! Тем более, что парень не противился его действиям — наоборот, улыбался и развратно льнул к нему, напрашиваясь на новые и новые ласки. Ему едва хватило терпения добраться до спальни, где он тотчас швырнул парня, словно безвольную куклу, поперек кровати с недвусмысленным намерением грубо, по-мужски, оттрахать, а потом еще раз и еще, пока не вырубится. Не встретив сопротивления, он в считанные секунды, с холодным цинизмом человека, заплатившего достаточно, чтобы его ночной гость вел себя смирно, подчиняясь любому капризу, подмял под себя податливое тело. В нем бурлило темное желание, сдерживать которое больше не было никакой нужды, даже зная наперед, что наутро сам себе покажется отвратительным.***
Проснулся Фредди довольно рано. Первые лучи холодного осеннего солнца украдкой проникали в спальню, наполненную приторной смесью запахов алкоголя и секса. Сев на кровати, он уронил в ладони тяжелую голову и просидел так несколько секунд без малейшего движения, просто избавляясь от остатков сна. Потом поднялся на ноги и только сейчас, заметив мужской силуэт в коконе дорогих гостиничных простыней, вспомнил, что не один. Он вяло протер слипающиеся глаза и, скорее от тупого любопытства, чем по какой-либо еще причине, принялся изучать лицо мальчишки. Забавно, черт возьми, что он напрочь не помнит, как выглядит его вчерашний любовник! Ночное безумие отхлынуло, и свет утра открыл ему точеный профиль спящего лица и всклокоченные русые волосы. Самый обычный молодой американец крепкой, даже, пожалуй, грубоватой выделки — плечистый, с широкой шеей и забавной детской припухлостью на щеках. И все же, было в нем что-то неуловимое, заставившее Фредди не ограничиваться беглым взглядом. До него не сразу дошло, что могло так его взволновать. И лишь мгновение спустя, протерев глаза как следует, он вдруг смекнул, что перед ним спит… Мэри? Да, так и есть. Парень был похож на Королеву эльфов, словно родной брат. Фредди сглотнул, не веря глазам. Его сердце замерло. Лишь на миг — стоило приглядеться чуть пристальнее, и сходство уже не казалось таким уж явным, — но и этой мимолетной иллюзии было достаточно. Он вздрогнул и торопливо скрылся в ванной. Мысли лихорадочно сменяли друг друга. Вновь и вновь он настойчиво убеждал себя успокоиться — не помогало. Секс и жестокость давно стали в его представлении чем-то родственным — предательский «подарочек», оставшийся в память о Джеке Нельсоне, чтоб он сдох! Таков уж этот мир — либо ты нагибаешь, либо нагибают тебя. Если барахтаться в грязи, то лучше сверху. Он не сознавал природу вчерашней ослепляющей страсти, вновь и вновь выливающуюся резкими, рваными толчками, лишь одно понимал с неизменной ясностью даже в наркотическом угаре — что никогда не смог бы излить эти чувства на тех, кого любит. Хорошо все же, что рядом всегда отирались эти многочисленные прихлебатели, готовые в любой момент осуществить его самые низкие желания. На них ему было наплевать. Но в этот раз вышло по-другому. Даже призрачного присутствия Мэри, даже одного напоминания о ней было достаточно, чтобы отрезвить его получше холодной воды и таблеток. Думая о минувшей ночи, он все явственнее осознавал, что провидение, похоже, решило как следует его проучить, столкнув с этим парнем, именно с ним… Хорошенько сполоснув лицо, Фредди вздохнул поглубже и наконец начал соображать. Перво-наперво он спросил себя, какого, собственно, черта так разволновался? Просто наркотики и этот драконовский график вконец расшатали ему нервы. Даже если парень в самом деле немного похож на Мэри, таких, наверное, пруд пруди. Это не повод дрожать и бледнеть, слово увидел привидение. Кое-как справившись с собой, он выключил воду, набросил халат и, распахнув пошире дверь, шагнул назад в спальню. Парень уже не спал. Он сидел на постели, жмуря глаза, заспанный и растрепанный. Вероятно, шум воды его разбудил. Фредди еще раз внимательно вгляделся в его лицо, все больше убеждаясь, что в отдаленном родстве черт и впрямь нет ничего сверхъестественного. Зато было кое-что поважнее внешнего сходства. Требовался обостренный взгляд художника, чтобы заметить ту же робкую невинность в правильных чертах, из-за которой он в мыслях частенько сравнивал Мэри с нераскрывшимся бутоном, и такие же глубокие грустные глаза — глаза ребенка, слишком многое повидавшего и испытавшего. Увидев хозяина номера, парень не сказал ни слова, лишь отвернулся и с каким-то обреченным видом принялся озираться в поисках одежды. Видимо, он решил, что пора уходить, пока его не выставили вон. Проституток используют ночью и презирают при свете дня, так что ему оставалось одно — выметаться из шикарного номера быстро и расторопно. Тем более что его услуги были оплачены вперед. Перво-наперво он нашарил на полу свою кожаную куртку и достал из нагрудного кармана очки, которые после вчерашнего чудом остались целы. Надев их, он принялся искать брюки. Фредди молча присел с другого края кровати, искоса поглядывая на него. Хотелось что-то сказать, но подходящие слова никак не приходили в голову. Так неловко он не чувствовал себя уже давно. — У меня есть еще, — наконец выдавил он, посчитав лишним пояснять, что имеет в виду. Когда предмет действия остается неназванным, всем очевидно, что речь идет о кокаине. — Если хочешь… — Нет, спасибо, — прозвучало за его спиной. — Я не принимаю наркотики. В этот миг Фредди показалось, что он кожей ощущает взгляд, исполненный недоумения и другого, не самого приятного чувства. Фредди повернул голову — и во второй раз содрогнулся. Если раньше этот мальчишка напоминал Мэри, то сейчас, в очках, он вдруг стал удивительно похож на Роджера. Заметив его взгляд, тот смутился и пояснил: — У меня минус четыре. Без очков почти не вижу. — И вдруг улыбнулся. Неловкой, но обаятельной, совершенно детской, солнечной улыбкой. Сердце пропустило удар. — Не стоит оправдываться, дорогой, — выдавил Фредди, едва справляясь со смятением в голосе. И, натянуто улыбнувшись в ответ, добавил: — Может, хочешь кофе? Просто кофе. Идет? Я принесу… Останься. С этими словами он подскочил на ноги и бросился вниз, не дав новому знакомому даже шанса возразить. Он не вполне отдавал себе отчет в том, что делает и зачем. Все, что он понимал, — это то, что ему не хочется отпускать парня, чей вид оказал на него воздействие сродни хорошей встряске. Где-то в тайниках души уже зародилось слабое, несмелое ощущение чуда — Фредди не простил бы себе, если бы позволил ему исчезнуть, так толком и не оформившись. Казалось, еще немного, совсем чуть-чуть — и вот оно, то давно потерянное чувство, когда захватывает дух, когда готов плакать от единственного вдоха… «Может ты — гей?» Что ж… видно, из него хреновый гей. До сих пор у него не получалось влюбиться ни в одного мужчину, как в женщину. Так же беззаветно и восторженно, как он когда-то любил Мэри. Совершенно очевидно, что он по-прежнему тосковал. Нет, не по самой Мэри — она-то как раз никуда не исчезала, — а по этому чувству, которое они не смогли удержать и эхо которого до сих пор не давало ему покоя. Весь первый этаж был занят людьми, которые, окончательно утомившись от ночных забав, теперь спали, где придется, совершенно мертвым сном. То и дело спотыкаясь об их тела и лишь пару раз получив в ответ глухое бессвязное бормотание, Фредди пробрался к отделенному барной стойкой закутку, где стояла небольшая двухкомфорочная плитка. Он уже не помнил, когда в последний раз сам варил себе кофе. Кажется, больше года назад… С тех пор, как они с Мэри разошлись, он утратил привычку есть дома, предпочитая делать это в каком-нибудь из дорогих ресторанов, лучше всего, в приятной компании, или, на худой конец, прямо в студии. А в турах под рукой всегда находился Пол, Рэтти или кто-нибудь еще, кого можно было без особых церемоний послать за кофе или чаем. Но одно дело — заботиться исключительно о себе и совсем другое — делать приятно кому-то другому. Такое выпадало на долю Фредди куда реже, чем ему порой хотелось бы, тем более, когда этот «другой» в самом деле вызывал симпатию. Готовить на плитке было, конечно, неудобно, да она и не предназначалась для этого; вряд ли гостиничную обслугу обрадовала бы необходимость оттирать пятна жира или соусов с дорогой мебели. Плитка была нужна лишь для того, чтобы именитые постояльцы могли при желании разогреть еду, принесенную из ресторана, или вот так, как сейчас, сварить кофе. Фредди старался быть расторопным, вспоминая подзабытый порядок действий, и вскоре возвратился наверх с двумя горячими чашками. Увидев, что парень все еще там, что он не воспользовался случаем улизнуть, Фредди почувствовал облегчение. Тот взял у него чашку из рук, наградив немного растерянным, но теплым взглядом, в котором ясно читалась благодарность за то, что к нему отнеслись по-человечески. — Как тебя зовут? — спросил Фредди и, за неимением поблизости более удобной поверхности, снова опустился на кровать, подобрав под себя одну ногу. Парень сделал маленький глоток, опасаясь обжечься. — Джо, — просто и коротко сказал он. В его голосе ощущалась напускная непринужденность, которая, впрочем, ни капли не помогала. Между ними все еще присутствовало отчуждение, несмотря на искреннее желание обоих избавиться от него. — А ты? — Я — Фред. Честно говоря, он не любил, когда посторонние люди называли его Фредом, считая это слишком личным, позволенным только самым близким. Впрочем, он безропотно делал исключение в отношении парней из гастрольной команды, так почему бы не сделать и сейчас? В конце концов, если то, что было между ними ночью, не допускает этого, то что допускает вообще? — Ты — пианист? — вдруг спросил Джо, и Фредди так и не смог понять, что смутило его больше — прямота собеседника или его неожиданная проницательность. По тому, как он вчера с остервенением терзал рояль, распознать в нем профессионального музыканта было никак нельзя. — С чего ты взял? — он требовательно вскинул подбородок. — У тебя узкие ладони и длинные пальцы — классические руки пианиста. К тому же, они явно не привыкли к физическому труду, и вчера ты мучил рояль. Вообще-то я ничего не понимаю в музыке, но мне понравилось. — Похоже, у тебя было немало пианистов, — усмехнулся Фредди. Джо опустил взгляд и ничего не ответил. Фредди внимательно посмотрел на него и бросил, хитро прищурившись: — А если я скажу, что как раз занимаюсь физическим трудом, например, гружу чемоданы в аэропорту, ты поверишь? Джо уверенно помотал головой. — Нет. Грузчики не живут в элитных номерах. Они посмотрели друг другу в глаза и в следующую секунду, не сговариваясь, одновременно прыснули со смеху. Фредди сделал вывод, что его новый знакомый хоть и вряд ли образован, но явно неглуп.***
Дальнейший разговор еще больше убедил Фредди, что он не ошибся — перед ним, забравшись с ногами на постель, и впрямь сидел ребенок. Именно так. Двадцатисемилетний ребенок, который любит почитывать комиксы и научную фантастику и частенько теряет свои очки, что, похоже, порядочно его бесит. По словам Джо, он бы давно купил контактные линзы, но они дорогие и недолговечные. И потом, линзы он бы терял точно так же. Было забавно наблюдать, как, стоило слегка ковырнуть оболочку, начали проступать черты человеческой личности — пусть неглубокой, слегка наивной, но по-своему очаровательной. Они не заметили, как потеряли счет времени, и опомнились только когда спящие внизу люди начали понемногу подниматься. Они болтали ни о чем — на первый взгляд, занятие абсолютно бессмысленное, но на самом деле такой непринужденный разговор помогает лучше всего распознать истинную человеческую суть. Подмывало спросить у парня, почему он ведет именно такую жизнь. Есть миллионы извилистых тропинок, способных привести на путь проституции — о, уж ему-то это хорошо известно! Будь то родители-инвалиды, как у Мэри, или что-то еще — вряд ли человек захочет делиться подобным, да и сам Фредди был вовсе не уверен, что хочет знать. Только однажды Джо оборонил мимоходом, что здесь, в Спрингфилде, у него есть какая-то родня, но родство вовсе не означает близости — увы, об этом Фредди тоже знал не понаслышке. На удивление, Джо не был похож на проститутку, по крайней мере, из тех, которых Фредди доводилось встречать до сих пор. Слишком наивными были его речи и взгляд. Этот мальчик смотрел прямо в глаза, абсолютно не стесняясь того факта, что провел ночь с мужчиной, имя которого узнал только утром, и получил за это пятьсот баксов. Наконец любопытство взяло верх. — Ты… ты давно в этом… бизнесе, Джо? Услышав вопрос, паренек чуть заметно вздрогнул. — Честно? Мне надо отдать долг. Предложили вот такой вариант. Сказали, что можно быстро заработать… Ты — второй. Но вчера я пришел к тебе вовсе не потому что мне заплатили... — Джо помолчал пару секунд, затем добавил, глядя на Фредди ясными голубыми глазами: — Ты был такой… такой классный! Ты мне очень понравился. А что за музыку ты играешь? — спросил он вдруг в очевидной попытке отойти от неприятной темы, уже не сомневаясь, что его догадка оказалась верной. Фредди ответил уклончиво: — Моя музыка не звучит в местечках, вроде вчерашнего клуба. — У него не было никакого желания рассказывать о «Queen». И дело не в уязвленной гордости рок-звезды, которую вдруг не узнали. Просто хотелось сохранить иллюзию, что парни, Мэри, родители, Кэш — все эти люди существуют в какой-то параллельной реальности, где и он сам другой — куда чище и лучше… — Так сколько ты должен? И за что? — Разбил машину одного знакомого. Мне-то хоть бы хны, а машина пострадала. Страховку выплачивать отказались — я не должен был находиться за рулем. А где взять сразу три штуки баксов? На кухне в ресторане столько и за год не заработаешь. — Только не говори, что тебе нравится гонять на машинах, — кисло усмехнулся Фредди. — Может, ты еще и фанат «Формулы-1»? Джо пожал плечами. — Нравится, конечно. Только мне теперь это долго не светит. Фредди не знал, как отнестись к услышанному. Машина? Всего-навсего разбитая железяка? Разве она, черт возьми, стоит поломанной жизни и чувства стыда, которое теперь будет вечно ходить по пятам?! По всему видно, парень не представлял, на что соглашается. Он и сейчас едва ли представляет. Слава богу, что ему до сих пор не повстречался урод, вроде Нельсона, который бы заставил его ощутить всю тяжесть рабства, именуемого проституцией. Но еще повстречается. Повстречается обязательно. Если только… Поддавшись порыву, Фредди поднял глаза и спросил напрямую: — Сколько осталось отдать? — Еще тысячу. — Ты сказал, у тебя тут родственники. Кто именно? — Тетя с мужем, мы мало общаемся. И бабушка. Она хорошая, но у нее нет таких денег. Сама живет на пособие. — Парень, тебе не место на панели. Втянешься, потом… — Фредди резко смолк. Он прекрасно знал, что бывает потом. Из этой трясины не так-то просто выбраться. Всегда найдется повод зацепить тебя и вновь утащить на дно. — Есть, куда уехать? — Нет, как-то… Фредди оборвал его: — Тот разодетый кент из клуба, который нам вас сосватал, — сутенер? — Ну да, наверное, это так называется. Он процент берет. Нам отдает половину. Сказал, что по-другому нельзя. — И ты действительно считаешь, что он безропотно отпустит тебя, стоит тебе выплатить долг? Или те люди, которые наверняка стоят за ним? — Фредди впился в лицо нового знакомого испытывающим взглядом — в самом ли деле мальчик так наивен, как кажется? — Они зарабатывают на тебе огромные бабки, а кто захочет расставаться с источником дохода? Они пойдут на все. Например, расскажут владельцу твоего ресторана, чем ты занимался. Думаешь, он оставит тебя на работе после такого? Или будут угрожать, что твои родные все узнают… Что угодно, лишь бы ты снова приполз к ним. Понимаешь, Джо? Ты стал частью грязного бизнеса, уйти из которого не так-то просто. Повисла напряженная пауза. После услышанного Джо, кажется, не знал, что сказать и... что ему теперь делать. Очевидно, что раньше ничего подобного попросту не приходило ему в голову. Разум не оставлял сомнений в том, что все сказанное — чистая правда, но согласиться с этим означало бы столкнуться сразу с кучей проблем. Он пристыженно потупился и стал покусывать ногти, видимо, пытаясь собраться с мыслями. Вновь у Фредди возникло ощущение дежа вю — Роджер делал точь-в-точь так же, когда смущался или сердился… В дверь постучали, и пару мгновений спустя на пороге возник Пол, уже умытый и причесанный. Что Фредди всегда изумляло в его помощнике, так это то, что, какой бы дикой ни выдалась ночка, не было случая, чтобы наутро тот выглядел иначе, чем сейчас. — Фред, ты еще не готов? Нам скоро выезжать, — спокойно и собранно напомнил он. Тут его взгляд упал на Джо. На какие-то мгновения аккуратное лицо Прентера перекосилось в гримасе брезгливости. Когда за ним закрылась дверь, Фредди задумчиво нахмурился. — Джо, ты хочешь уехать отсюда? — Да, наверное… Все равно у меня здесь никаких перспектив. Работы я не боюсь, но денег на нормальное образование не было. — Парень смутился вновь. — Только ты не думай! Я в школе хорошо учился… — Давай-ка мы договоримся так. Я выпишу тебе чек на четыре тысячи. Ты вернешь своему приятелю деньги за машину, потом соберешь манатки и свалишь отсюда. Голубые глаза напротив вспыхнули таким невозможным светом! У Фредди защемило в груди — он физически не мог перенести этого. — А как я потом рассчитаюсь с тобой? Я же не смогу сразу. Пока найду новую работу… Сердце сжалось сильнее. — Ты можешь приехать ко мне, — выпалил Фредди, даже не подумав толком, что он говорит. — Я живу в Лондоне. Помогу тебе с работой. А как сможешь, отдашь долг. Так что скажешь? Хочешь? — Очень хочу! Я вообще нигде не был. В жизни ничего не видел, кроме нашего городишки. А в детстве мечтал о путешествиях и приключениях. — Хорошо, я выпишу тебе чек, дам телефон и адрес. Дома буду примерно через месяц. Точнее, не раньше двадцать третьего. Переконтуешься где-нибудь? — Да, конечно! Ища чековую книжку и выводя адрес своей квартиры на обрывке газеты, Фредди судорожно прикидывал, что и как организовать, если парень и впрямь приедет… впрочем, надежды мало. Жизнь научила его не верить никому. Кто удивится, если, выйдя отсюда, этот мальчишка побежит хвататься перед своими приятелями, как, надавив на жалость, легко развел заезжего богатея на кругленькую сумму? Хотя шестое чувство, которое редко подводило Фредди, шептало, что он все делает правильно. Что перед ним в самом деле безгрешный и чистый ребенок, который нуждается в помощи. Если бы тогда нашелся кто-то, кто помог бы ему самому… Нет, об этом он больше не желал думать! — Вот, — он протянул парню чек. — И обещай, что больше не станешь заниматься… этим. — Обещаю. Никогда. — Джо смотрел на него с восторгом и преданностью, готовый, казалось, идти следом хоть на край света. Только сейчас Фредди увидел то, чего не замечал раньше, — черты искренней детской влюбленности. — Я буду рад тебя видеть, Джо. Уверен, Лондон тебе понравится.***
23-е декабря 1977 года
В отличие от парней, которых дома ждали жены и подруги, вкусный домашний ужин и семейный уют, Фредди терпеть не мог возвращаться в свою огромную квартиру, где его раз за разом встречало только гулкое эхо. А тем более перед самым Сочельником — ведь Рождество, как известно, семейный праздник. Внутри не оказалось даже Тома и Джерри — их на время гастролей взяла к себе Мэри. Стоило переступить порог, одиночество, которого Фредди почти не ощущал во время разъездов, вновь обрушилось на него со всей болезненной безысходностью. В этот момент он бы обрадовался любому живому существу, даже Миннси. Но и того не было рядом. Мысленно распрощавшись с праздничным настроением, Фредди поставил чемоданы на пол, скинул куртку и шарф, но так и не успел пройти в гостиную, услыхав оглушительную трель телефонного звонка. Интересно, кому и что еще от него нужно? Он был в скверном расположении духа после долгого тура и утомительного перелета через океан. Вид привычного запустения только усугубил его недовольство. Конечно, стоит ему набрать пару-тройку телефонных номеров — и эти стены тут же наполнятся человеческими голосами и смехом, но есть ли смысл? Ведь когда гости разойдутся, тишина покажется еще более звенящей и тяжелой. — Да, кто это? — проворчал Фредди, нехотя сняв трубку, уверенный, что звонит кто-то из команды по очередному пустяковому поводу. Друзья и знакомые еще не знали о его приезде. — Здравствуйте, я ищу Фреда, — раздался на том конце робкий, отдаленно знакомый голос. — Я на проводе, — Фредди пытался вспомнить, кто это может быть, но память упрямо играла с ним в кошки-мышки. За минувшие два месяца он успел пообщаться с неимоверным количеством людей, разве всех упомнишь? — Это я, Джо. — Какой Джо? — Ну... помнишь, ты… Вы... мы с Вами в Спрингфилде… Фредди замер от неожиданности. Он уже не чаял вновь встретить того печального и ласкового американского паренька. Даже если тот вовсе не пытался надуть богатого незнакомца, у него была тысяча причин не приезжать в Лондон. Его могли припугнуть, могли отобрать деньги. Наконец, кто в здравом уме поедет в чужую страну вслед за человеком, о котором не знает ровным счетом ничего и который легко может оказаться маньяком или извращенцем? И все-таки Джо был здесь. Вопреки всякому здравому смыслу. И Фредди чувствовал, что благодарен ему за это. Особенно сейчас. — Прилетел? — на всякий случай уточнил он, хотя уже различил в трубке приглушенный гул аэропорта и голос диспетчера, объявляющий об очередном прилете. — Да. Я в Хитроу. — Джо подтвердил то, что Фредди понял и сам. Скорее всего, они летели параллельными рейсами. — Адрес не потерял? — Нет. — Голос в трубке сразу повеселел. Фредди почувствовал, что парень улыбается. — Молодец! Тогда бери такси. Я тебя жду, дорогой! С восторгом в сердце Фредди опустил трубку на рычаг. Все дурные мысли словно рукой сняло. Как бы то ни было, наконец-то рядом с ним будет человек, который нуждается в нем настолько же, насколько нужен ему и сам.