***
Грозовые тучи заполнили небо полностью, словно на весь город сверху положили объемное покрывало, что не пропускало света в Москву. Было действительно очень темно на улицах. Дождя не было, но каждый удар грома так и предвещал сильный ливень. Все сотрудники кое-как пришли на работу, ведь сегодня утром на них свалилось похмелье, точно так же как тучи на столицу. Все были ужасно сонными и измотанными после вчерашней вечеринки. Сегодня аэропорт работал уже в штатном режиме, но погода была совершенно нелётная. Но что поделать, сигнала прекращать полеты не было. — Ну и погодка сегодня… — протянула Юля, присев на диван рядом с Дашей, которая была полностью погружена в свои мысли, — а ты чего такая задумчивая? Тоже не выспалась или что-то случилось? — с беспокойством спросила девушка. — Нет, все в порядке. Просто понимаешь, вчера Павел Аркадьевич признался мне в своих чувствах, — глядя в окно объяснила Канаева. — А чего ты такая грустная тогда? Разве у тебя не было вчера супер-жаркой ночи в объятиях этого серба? — по-доброму рассмеялась Юля. — Понимаешь, дело в том, что он даже не знал, что его собеседница я, — начала пояснять Даша, но увидев недоумевающий взгляд рыжей, продолжила, — все же были в масках, маскарад как никак. Я вышла в холл отдохнуть, и на соседний диван, — брюнетка указала на него, — сел Павел. Он не видел меня и просто стал рассказывать о своей симпатии и любви ко мне. Он искренне верил что эта девушка, его собеседница, просто какая-то сотрудница, но точно не я сама. Чувствую себя сейчас ужасно неловко, будто бы «в тихую» прочитала записи в чьём-то личном дневнике. Потом я убежала, — закончила свой рассказ Канаева, взглянув на реакцию подруги. — Дашка, вот чего ты так загоняешься на этот счёт? Он бы не стала врать случайной незнакомке о таком, в этом нет резона. — Я не знаю что мне делать. Как мне смотреть ему в глаза, после всех слов, что он сказал? — Все просто. Ты ведь тоже влюбилась в него? — с легкой улыбкой спросила Юля, но увидев как подруга отводит глаза и хочет начать отнекиваться, опередила ее, — даже не пытайся возразить. Я же вижу что между вами что-то происходит, вы ведь даже пройти мимо друг-друга спокойно не можете: он вечно оборачивается на тебя, а ты лишь бы не смотреть в его глаза начинаешь нести какую-то чушь, изображая очень интересную беседу со мной. — Ты права, — сухо произнесла Канаева, шумно выдохнув, — он правда очень мне нравится. — Так почему же ты вчера не призналась ему в этом в ответ? У тебя же был этот шанс… — Я испугалась. Он ведь легко может предать, обидеть острым словом… — начала перечислять Даша все возможные и невозможные случаи. — Погоди, — перебила ее Комиссарова, — то есть по-твоему лучше не быть вместе, но питать губительное чувство неразделённой любви друг к другу? Если ты действительно так считаешь, то тогда ты просто дура, — уже на эмоциях сказала Юля, которая совершенное к понимала логики подруги, — но если то что я сказала показалось для тебя абсурдом, то могу сказать лишь одно. Не надо бояться пробовать, тем более когда все так хорошо складывается… Даша услышала Юлю и все ее слова показались для брюнетки очень мудрыми. В холле повисло молчание. Девушки просто сидели, задумавшись о своём. Но чтобы разрядить обстановку Канаева решила перевести тему: — Так, а что у нас сегодня по рейсам? — задала риторический вопрос она, подойдя к графикам, — о, Юля, иди сюда! У нас сегодня стоит рейс в 21:05 в Рио! — Да, а ты что не знала, — как-то отвлеченно отозвалась Комиссарова, но переварив слова подруги ещё раз она тут же вскочила с места. — Твою мышь! Какое Рио?! Циклон с Атлантического океана сильный! Мы же не перелетим океан при такой-то погоде! — возмущённо закричала Юля. И действительно, ее возмущение было вполне оправдано, ведь лететь даже на очень хорошем боинге через океан в такие погодные условия — просто самоубийство. Тем более время будет позднее и потерять управление проще простого. — Юль, надо что-то делать, -озадаченно проговорила Даша, обдумывая все то, что может случиться если они не отменят этот рейс. — Так, я сейчас пойду к Павлу Аркадьевичу, а ты бегом к Егору, скажи ему, а то до него не дозвониться, — показав на экране телефона «абонент Егор недоступен» сказала Юля и побежала к директору, а Даша на поиски коллеги.***
— Павел Аркадьевич! Можно? — нервно постучалась в кабинет Юля и не дожидаясь разрешения зашла. Но видимо зашла не вовремя. Директор разговаривал по телефону на повышенных тонах с кем-то, а заметив сотрудницу около двери показал ей указательный палец, означающий, что девушке нужно немного подождать молча. — Да какие правила, черт возьми! — закричал Павел в трубку, — Вы не понимаете что ли, что лететь сейчас в такую погоду — просто убийство? Двести пассажиров, четыре члена экипажа, твою мать, вы не понимаете какие будут жертвы?! — в голосе мужчины была явная злость и ненависть, — нет, не понимаю! Да мне все равно какой там важный человек собирается лететь в Бразилию! Все равно! — вопил Галанов, уже кажется даже не слушая собеседника, который прекратил бесполезный крик директора своим собственным криком. — Да, я понял вас, — уже более спокойно сказал Павел, но все ещё негодуя, ведь его слова просто пропустили мимо ушей, — да, рейс состоится, я понял вас. До свидания! — произнёс серб и положил телефон. — Как я понимаю, ты пришла по этому же вопросу? — спросил пилот, присев в своё кресло и закрыв руками лицо. — Да, а с кем вы разговаривали? — осторожно спросила Юля. — Руководитель авиационного общества. Говорит, рейс отменять он запрещает, видите ли один важный человечек со своей женой срочно должен прилететь в Рио, на виллу к своему сыночку. Тоже мне, причина. — Но ведь погода штормовая, лететь опасно, — грустно проговорила Юля, хотя в ее голосе ещё была надежда на то, что полет отменится. — Я знаю. Но им все равно, понимаешь, все-рав-но! Им наплевать на 204 человека на борту, наплевать на потери, которые принесёт этот рейс. Все, я пока не могу об этом говорить, да и разговоры ничем не помогут. Передай экипажу что рейс состоится, пусть готовятся, — грустно и обезнадёженно произнёс серб и отвернулся на кресле в другую сторону, чтобы не показывать то, насколько ему стыдно перед экипажем, который сегодня полетит вместе с ним в такую ужасную погоду, полетит в неизвестность, ведь им может помочь только чудо. За окном начал крапать мелкий дождик, который навевал ещё большую тоскливость и грусть. Юля сообщила Даше и Егору о том, что сказал ей Павел Аркадьевич. Всех окутал страх. Они даже слова сказать не могли, просто было нечего говорить. А впереди была только неизвестность и мрак…***
20:50. 15 минут до вылета. Экипаж встречал пассажиров с привычной улыбкой на лице, желая приятного полёта каждому. Многие люди уже были в курсе того, какая погодка ожидается на их пути, но все надеялись, что на самом деле все не так серьёзно, рейс же не отменили. 21:05 Самолёт начинает разгон по взлетной полосе и спустя несколько минут вздымается в темное небо с огромной скоростью, набирая высоту. Пока что все идёт более чем отлично. Взлёт прошёл хорошо. 01:45 Сквозь темное ночное небо боинг приблизился к Атлантическому океану. Бушевал шторм. Где-то там, внизу, чёрные волны бьются друг о друга с бешеной силой. Здесь же, в небе, была сильная гроза: сильный ливень, устрашающий гром, яркая молния, сильные порывы ветра и крохотный на этом фоне самолётик, который такая погодка может разнести в щепки, если что-то пойдёт не так, а это очень даже вероятно. В самом салоне было довольно спокойно. Свет был включён, но приглушен, так как большинство пассажиров спали. Лишь некоторые скептики все не могли успокоиться, глядя в иллюминатор. Бортпроводники предлагали таким людям чай и тёплый плед, чтобы создать для них более спокойную обстановку. Сказать честно, экипаж довольно сильно ощущал то, как самолёт качается в воздухе, успокаивало лишь то, что пассажиры этого не чувствуют, находясь в сидящем-полулежащем положении, иначе на борту творился бы уже полный хаос. Пока в салоне дежурила Юля, Даша отдыхала в передней части самолета, а Егор в задней. Внезапно в отсеке для бортпроводников раздался голос Павла Аркадьевича по громкоговорителю: — Дарья, принесите мне пожалуйста кофе, — его голос был уставшим и измотанным, ведь в этот полет самолёт никак нельзя было оставить на автопилот, так как это очень опасно. Павел как будто бы знал, что в переднем отсеке находится именно Даша или же он просто чувствовал её. Девушка без всяких возражений своего разума поднялась и налила крепкий кофе в термокружку, так как времени на разборки с собственным мозгом не было. Не до этого сейчас. Брюнетка зашла в кабину и протянула чашку пилоту. — Возьмите, Павел Аркадьевич, — мягким голосом сказала стюардесса. — Поставь пожалуйста, — пилот взглядом указал на подстаканник не отрываясь от окна. Даша поставила кофе, а сама присела на сиденье, находившееся рядом с местом пилота. — Павел Аркадьевич, можете сказать, какая обстановка сейчас? Все очень плохо? — спросила девушка, посмотрев на Галанова с некой надеждой. Мужчина не ожидал этого вопроса и ему нужно было собраться с мыслями, чтобы ответить. — Даш, сложно сказать. Опасный шторм прямо под нами, а над нами сильнейшая гроза. Я кое-как пытаюсь вилять мимо этих туч, но никто не знает как все будет впереди. Понимаешь, если мы случайно попадём в одно из этих облаков, то я полностью потеряю контроль над самолетом, начнётся сильная турбулентность и мы упадём в океан. Я не хочу врать о реальной обстановке и питать надеждами. Как есть — так есть. Я делаю все что могу, но даже мой относительно высокий уровень пилотажа не может справится с самой Природой, — спокойным, но явно грустным голосом проговорил серб. — Я поняла, — огорчённо сказала Даша и собиралась уже покинуть кабину, как вдруг ее руку нежно схватил Павел. Включите здесь песню Patrick Joseph — Setting sun — Присядь, надо кое-что сказать, — твёрдо приказал Галанов и Канаева села на то же самое место. — Да? Говорите, — сказала брюнетка, не сводя глаз с пилота. — Послушай, я не знаю что может случиться в ближайшее время, лететь ещё 11 часов. Просто хочу сказать тебе то, что должен был сказать уже давно. Можешь никак не воспринимать эти слова, ответить молчанием или просто уйти, но все же выслушай, — сосредоточенно сказал Павел, сжимая одной рукой ладонь Канаевой, — знаешь, когда я впервые увидел тебя, то ты мне показалась очень простой, обычной девушкой. Со временем я понял, что в тебе таится нечто большее, чем ты показываешь всем. Твой характер. Он меня привлёк. Эта дерзость постоянно сводила меня с ума, а я думал что это мой обычный интерес к женщинам, я хотел просто затащить тебя в постель. Позже этот животный интерес ушёл, ведь твои принципы не позволяли мне приблизиться к тебе ближе чем на три шага. Потом ты меня очень выручила перед тетей Элей. Я даже не знаю, как так произошло, что меня решила спасти та, которая до этого избегала. Ну ты и сама все знаешь, что там было. Но главное что я понял после этих безумных дней в компании моей родственницы, это то, что влюбился в тебя. Это чувство я не испытывал никогда, но его было невозможно спутать. Да что я говорю, я тебя полюбил. Серьезно. Я просто хочу чтобы ты знала, что даже сейчас я говорю как влюблённый школьник: у меня выскакивает сердце из груди, а голос постоянно запинается, — усмехнулся сам над собой Павел, не сводя глаз с центрального окна, — если этот полет закончится хорошо, то я даю слово, что не отпущу тебя никогда, а если же все закончится трагично, то между нами хотя бы не будет недосказанности, — закончил свою речь Галанов, услышав лишь горький всхлип в ответ. Даша сидела вся в слезах, такая искренняя и ранимая. Теперь ей было ещё страшнее за жизнь и не только свою. Девушка всхлипнула ещё раз и кинув короткое «прости» убежала из кабины. Ей нужно было вытереть слезы и продолжить работу, хотя на самом деле она просто не могла ответить Паше своими чувствами, просто боялась их показать. Сердце выпрыгивало наружу.***
7:30 Сильная турбулентность преследовала самолёт очень долго. Гроза, временами, выключала в салоне свет, от чего все пассажиры громко ахали и кричали. За окном уже было утро, но нельзя было сказать, что над Атлантическим океаном «светало». Нет. Было по-прежнему довольно темно и мрачно. Аномалия какая-то. Покачивание самолета в разные стороны уже чувствовали все, кто находился на борту. Кто-то хныкал, кто-то просто сидел в своих мыслях, а кто-то истерически вопил на весь самолёт, пугая и остальных. 11:40 Лететь осталось чуть больше часа и вроде бы все проходило более менее хорошо: люди пили чай и доедали свой обед, кто-то читал книги. Внезапно свет в салоне потух, скорее всего этого бы никто даже не заметил, ведь на улице все же было светло, но паника началась тогда, когда загорелся красный аварийный свет по всему самолету. Запищал сигнал тревоги, который разбудил тех, кто спокойно спал. В боинге началась настоящая паника. Все кричали, ругали бортпроводников. Дети заревели от страха. Даша и Юля начали оперативно успокаивать всех, а затем проводить инструкцию по тому, как правильно надеть кислородные маски и специальные жилеты. В это время Егор побежал к пилоту, чтобы выяснить обстановку. — Павел Аркадьевич, что происходит?! — закричал бортпроводник, чтобы пилот услышал его сквозь сирену. — Аварийная ситуация. Один из двигателей в правом крыле сгорел от сильного напряжения. Сейчас мы ещё и в зоне сильной турбулентности, черт возьми. Скажи всем, чтобы заняли свои посадочные места, надели кислородные маски и прекратили панику. — Павел Аркадьевич, мы же выберемся? — с надеждой спросил Егор. — Выберемся конечно. Выберемся, — ответил пилот, сам внушая себе эти же слова. На пилоте сейчас была самая большая ответственность за всех 204 человек, находившихся на борту. Он был обязан их спасти, довести в целости и сохранности до Рио-де-Жанейро и наконец сдержать своё слово перед Дашей. Начался самый страшный этап полёта, самый волнительный и пугающий. Все просто ждали чуда, надеялись на мастерство пилота. Чем же это закончится?