Новый смысл жизни

Мы редко бываем злы на других, чаще всего на самих себя. Именно это чувство испытывает наш главный герой, Дональд Дак. Он остался один в этом чёртовом и несправедливом мире. Он чувствовал себя таким беззащитным и жалким, что было отчасти правдой. Представьте, Дон один с тремя маленькими утятами. Точнее, не родившимися. У него была лодка, где он с лёгкостью мог жить один, но не с ордой маленьких спиногрызов. Чтобы он не обещал Делле, селезень всё же решил, что отдаст их в хорошие руки. Вздох. Вздох в просторной лодке, наполненной пустотой. Старый скрипящий пол, порванные обои и одиночество. Дон положил яйца на кровать, а сам сел рядом с ними. Мысли перекрутились, сердце билось, было безумно больно смотреть на них и вспоминать, как с ними возилась утка. Это приносит боль. По щекам снова текут эти горькие и солёные слёзы. Почему ничего не изменить? Почему не вернуть? Он готов был терпеть всё, её глупую мечту, утят, её упрямство и самоуверенность. Но он не готов принять её потерю. Рука сжимается в кулак, так и хочется себя убить за всё это. Он бы сам умер спокойно, если знал, что у Деллы всё хорошо. Блондин упёрся об стену на кровати, поджав ноги, прикрывал лицо руками. Эта темнота. Это единственное, что он видел. Примерно так выглядела его жизнь. Стук сердца. Этот звук громче, чем всхлипы селезня. Ноги подкашиваются, так страшно дальше жить. Он пока ещё не смирился, что её нет. Ему хочется проснуться, чтобы это был страшный сон. А как проснуться? Почему этого не получается? Он будто бы оглох и кажется перестал слышать всё. Последнее, что блондин услышал это хруст. После жизнь его не станет прежней. Стоп. Хруст? Это так разбилось его сердце? А если серьёзно? Блондин убрал руки с лица и увидел, что одно из яиц начало трескаться. О нет, только не сейчас. Сейчас вообще не время. У селезня была паника. Что вообще делать? Как быть? Яйцо медленно вылуплялось. Селезень вообще об этом ничего не знал. Он схватил из сумки пару полотенец, куда тот мог свернуть утёнка. Зрелище было непривычное. Скорлупа развалилась по всей кровати, а потом... Он увидел его. Селезень увидел маленького голого жёлтого утёнка, на голове которого были остатки скорлупки, который начал жалобно пищать. Блондин долго не раздумывая, взял своего племянника на руки и завернул в красное полотенце и держал его на руках, смотря в его ещё не до конца открытые глаза. Утёнок в красном полотенце тянулся руками к нему и своей маленькой ручкой обхватил палец своего дяди. Это выглядело.. Мило... Но тот всё равно не мог полностью прижаться к нему и отдать ему всю нежность, которую дала бы Делла... Прошло секунды три, как селезень снова услышал треск. Его брат не заставил себя ждать. Вылупился ещё один. Он пищал уже сильнее, но когда Дон тоже его взял, средний успокоился и укутал того в синее полотенце. Намного медленнее вылуплялся последний из тройняшек, но зато он пищал тише всех, да и честно признаться вообще не кричал. Через мгновенье и он был укрыт зелёным полотенцем. И вот... Перед селезнем лежат до жути милые утята, которые так и тянулись к нему. Неожиданно для него все синхронно закричали. Есть не хотели, пить не хотели и спать тоже. Что им надо? Как их успокоить? Дон пытался их всех успокоить. Он положил себе на колени и, тяжело вздохнув, спел старую песенку, которую им пела Делла. И это помогло, утята уснули. Выглядели они такими милыми.. И как селезень хотел их кому-то отдать да и вообще не брать их? Может они заменят её? Может вот он... Новый смысл жизни? Ведь блондин уже считал их родными. - Я никогда вас не дам в обиду.