***
Вернулся Ягер к Тилике в комнату только под утро, часов так в пять. Усталый, но довольный, несущий под мышкой***
Утро началось для всех неожиданно. А если быть точными — началось с душераздирающего вопля Тилике. Спящий под кроватью Клаус довольно зевнул, потянулся, стукнулся головой о кровать и перекатился на другой бок — смотреть захватывающий триллер-комедию «Утро в кошмаре». Зная, что перерыв между звуко-поражающими волнами небольшой, Клаус бодренько выпихнул вещички из-под кроватки, выполз сам и быстренько доделал все свои дела в офицерской комнате. А именно — стырил с постели плюшевого медведя и вытащил из наволочки подушку. Запихивая туда невесть откуда взявшееся ведро, Ягер покосился на дверь ванной. Пока оттуда доносились лишь сдавленные ругательства и шум воды. «Ну это пока… Ты ещё Джошика не видел, дорогой мой Тилике», — хмыкнул Клаус, подхватил свои пакостные шмотки и, послав воздушный поцелуй дверям ванной, вылетел в коридор. Те, кому посчастливилось (хотя, по-моему, всё-таки не посчастливилось) выглянуть этим утречком из своих теплых постелек в коридор, похоже, только что увидели одно из своих самых ярких воспоминаний за всю жизнь. Потому что увидеть штандартенфюрера Ягера, обвешанного сумками и кейсом с инструментами, скачущего по коридору аки Красная Шапочка с корзинкой пирожков, определённо стоило добавить в этот список. Что, собственно, и благополучно сделал заспанный Хайн, выглянувший из своих апартаментов в злополучный коридор, когда мимо него пропрыгал улыбающийся до ушей Ягер, напевающий «Тра-ля-ля» и аккомпанируя себе норовящей выпасть пилой. А утро Тилике началось не самым лучшим образом. Ну как не самым — капец как вообще одним из самых жутких утр в его жизни. Нет, вначале всё начиналось вроде бы хорошо. Проснулся, потянулся, встал с кровати, заправил её. Пошёл в ванную, запнулся об какую-то хрень, выпирающую из-под кровати (интересно, откуда она там взялась? Впрочем, неважно), но дошёл до ванной и полез в душ. Где его тут же обдало фонтаном ледяной воды. «Но зато теперь я бодрячком» — примерно такие мысли крутились в голове Тилике после того, как он, провизжавшись, ещё добрую сотню раз повторил коронную фразу «Шайсе!» Но, наконец-то он отрегулировал воду и полез за своим любимым гелем для душа — шоколадным. Потянулся — и едва не распрощался с частью зубов, так как по счастливой случайности увильнул от края ванны, чем и спас свою челюсть. Под ногами гаденько шуркнуло неизвестно откуда взявшееся там мыло, уползая из-под его ноги в дальний угол ванной. Проводив мыльную тварь внимательным взглядом, Тилике всё-таки продолжил занятия водными процедурами. Распевшись для нового дня, и наплескавшись в горячей водичке, офицер вылез из ванны и, заметив запотевшее зеркало, терпеливо стал ждать, когда конденсат развеется и покажет его бодрую физиономию. Однако зеркало не стало вновь прозрачным ни через минуту, ни через пять. И через десять тоже не стало. Облокотившийся о бортик ванны и подперевший кулаком щёку, уставший ждать Тилике провёл ладонью по стеклу, надеясь, наконец, увидеть себя. Зеркало не изменилось. Тилике не гордый — протёр ещё раз. Аналогичный результат. Задумчиво почесав своё…э-э…бритое чело, мужчина перевёл взгляд ниже…и заметил торчащий из-за раковины кусочек настоящего зеркала. Заинтригованный, офицер залез туда и, спустя минуту перевешивая дымчатое зеркало на нормальное, про себя проклинал неизвестного шутника. Почесав странное, словно аллергическое, пятно на плече, Тилике глянул в зеркало…и заорал. Потому что на лбу красным перманентным маркером было выведено «NARR (ДУРАК)»! Уже спустя минуту Тилике, истерично вопя, намыливал портрет хозяйственным мылом, от которого уже осталось полбрикета. Смывая эту консистенцию с лица с частью рожи, Тилике не глядя потянулся в поисках полотенца влево. Нащупав что-то мягкое, он сцапал его и, не особо разбираясь, что это, вытер им портрет. Охреневший от такой наглости тарантул Джош, мирно сидевший на стеночке и никого не трогавший, завопил бы (если бы, конечно, мог вопить) от таких бесцеремонностей, но вместо этого только задрыгал лапами, пытаясь выбраться из роли полотенца. Но даже несмотря на то, что перебирал лапами он напугано, выглядело это всё равно более жутко, чем если бы он не двигал ими вообще. В этот раз визг перешёл свой предыдущий рекорд децибел этак на пятьдесят, если не на все сто. Даже Ягер, предусмотрительно нацепивший беруши и муфты поверх и сейчас старательно сушащий форму заместителя феном, услышал. Гаденько улыбнувшись, как учила мама, Клаус выключил фен и понёс форму к шкафчику офицера, насвистывая при этом «Oops, I did it again». Тилике тем временем как ошпаренный вылетел из ванной, не забыв при этом захлопнуть дверь и подпереть её холодильником (интересно, откуда он у него в комнате… Неужели с кухни спёр?), обессиленный рухнул в прыжке на кровать. И тут произошло сразу несколько вещей. Ну, во-первых, Тилике сломал себе нос. И мало того, что сломал, так теперь лихорадочно пытался понять, когда милая мягенькая подушечка вдруг успела превратиться в ведро в наволочке. Ну что ж, во всём свои плюсы. Теперь из этого ведра можно вырезать по краюшку его физиономию и повесить на стену, типа произведение искусства… Хотя, что-то мы отвлеклись от сути вопроса… Во-вторых, пропал его любимый мишка Герберт (Да уж, трагедия мирового масштаба! Однозначно русские партизаны украли и теперь пытают водкой! Беда какая!). В-третьих, ножки кровати сказали протяжное «Ыэх!» и отвалились, подпиленные точно посередине. Когда гул в голове от встречи с ведром слегка прошёл, Тилике решил не расстраиваться и, бормоча, что это всего лишь утро, начал собираться. Натянув на ноги пушистые тапочки со свастикой, мужчина поправил воротничок синенькой пижамки и отправился в прачечную за своей формой. «Заказ №1399» висел в 219 шкафчике и, насвистывая «I"m sexy and I know it», Тилике бодренько зашагал туда. Открыл шкафчик… И ошизел. Потому что висящий перед ним костюм был, как минимум, на два размера меньше. Это во-первых. Во-вторых, любимая офицерская форма была почему-то розовато-бордового цвета. Да ещё эти странные прилипшие кусочки неизвестно-чего… Разнос, устроенный Тилике, мог бы призвать самого Сатану из Преисподней. Казалось бы, взрыв можно было увидеть из космоса невооруженным взглядом. Однако своими действиями офицер так ничего и не добился, кроме, разве что, разрыва барабанных перепонок у начальника прачечной. К счастью, в гардеробе у Тилике был ещё один, камуфляжный костюм для «полевых» работ. Ласково погладив разноцветные разводы на рукаве только что напяленной формы, мужчина перевёл задумчивый взгляд на укокошенную кровать и столь же хреново выглядящую форму. «И всё-таки, что же с тобой произошло?» — строил догадку за догадкой Тилике. Ответов у него по-прежнему не было. Решив, что подумает над этим позже, офицер вставил ноги в сапоги, оглядел себя в зеркале и сделал шаг к выходу из комнаты. И рухнул рожей в пол. Сапоги не двинулись с места. Тилике медленно приподнялся на локтях, кое-как выволок ноги из сапог и постарался вернуть лицу былую форму — ходить оставшуюся жизнь с бурятской физиономией было отнюдь не пределом его ночных мечтаний. Тихо поскуливая после вправления носа, Тилике перевёл взгляд на свои ноги. Зрелище не для слабонервных. Это был крайний случай, а на крайний случай у него было заготовлено прекрасное решение. — ВОЛЬФ!!! — вопль сдул с крыши усевшихся было туда ворон и заставил Хайна порезаться во время бритья. Прибежав на помощь приятелю в одной майке без кителя и с ножкой от стула в руках, Вольфганг оторопело остановился в дверях. Посреди комнаты у перекошенной кровати лежал Тилике. Нос опухший и, походу, сломанный, ноги вывернуты под неизвестным науке углом, глаза полны слёз и дрожащая нижняя губа. — Ох ты ё… — только выдохнул Вольфганг и почесал затылок. — Тебе ноги пытались отпилить? Повисла пауза. — Я… щас… Я… за врачом, — промямлил мехвод и исчез в дверях, громыхая сапогами уже где-то по коридору.***
-А-А-А!!! — вопль Тилике носился по этажу, распугивая молодых курсантов и намекая не входить в это крыло вообще. — Всё, ноги я тебе вправил, — Мориц убрал инструменты в кейс и промокнул лоб пациента платком. — Доктор, я буду жить? — слабо промямлил офицер. — Будешь, если скажешь мне, на что у тебя аллергия, — Мориц сделал страшные глаза и потряс тиликевской рукой, — потому что вот это — определённо аллергия! — На мандарины, — буркнул пациент, вытаскивая свою руку из хватки доктора и остервенело чухая красное пятно на запястье. — И с какого же интересно горя ты нажрался килограммом апельсинов? — с чисто профессиональным интересом Мориц стал издалека рассматривать «нервную почесуху». — Я их не ел, — обиженно пробубнил Тилике, закатывая рукав, чтобы чесать было удобнее. — Да ты что! Ну, а гели для душа у тебя какие? — Несъедобные, — огрызнулся Тилике. — Нормальные гели, до сегодняшнего дня пользовался — и ничего! — Тогда я должен их увидеть! - Мориц уверенно двинулся к забаррикадированной двери ванной. — Я бы не советовал, — простонал Тилике с кровати, но врач уже отодвинул холодильник и вошёл внутрь. Спустя пару минут там началась возня и Мориц выскочил оттуда, сверкая пятками из-под белого халата, и подпёр дверь шваброй. — Ш-что это было? — только и выдохнул он. — Я же говорил, — довольно перевернулся на другой бок Тилике. — А ты говоришь: «Глюки-глюки»! — Но зато!.. — Мориц вдруг улыбнулся и вытащил из кармана склянку с гелем для душа. — Тилике, я не понял — нахрена тебе столько баночек? Я когда увидел это благолепие, подумал, что случайно в женскую косметичку рухнул! — Гы-гы-гы! — заржал из шкафа Вольф. Что он делал в шкафу — непонятно. Наверное, рассматривал новую форму приятеля в цветах от Дольче и Габбаны и раза в два меньше истинных размеров друга. — Так, это какой гель? — Мориц задумчиво крутил в руках тюбик. — Шоколадный, — буркнули из глубины подушек. — А почему пахнет, как цветущие цитрусовые сады? — торжествующе завопил Мориц и сунул склянку под нос высунувшемуся из подушек Тилике. — А-ПЧХАЙ! В следующую секунду Мориц, забив на всё здоровенный болт, унёсся в ванную отмывать лицо от чужих соплей. Пока оттуда доносилось что-то гневное и не предвещающее ничего хорошего, Тилике решился на отчаянные меры. Свесившись с кровати и подхватив отвинченные от пола сапоги, он кивнул Хайну: — Вольф, спасай! В следующее мгновение оба — один на закорках у другого — уже неслись по коридорам, стараясь не слушать удаляющийся яростный рёв «Морицезавра». Для приободрения друга Тилике резво пинал его пятками под рёбра с ободряющим: — Быстрее, Вольф, быстрее! Он догоняет! — и вываливший на плечо язык Хайн послушно бежал быстрее. Пока не устал. Облокотив друга на стену в качестве декоративного украшения, Вольф упёр руки в колени и глубоко выдохнул. — Ладно, Вольф, давай расходиться, — прмирительно сказал Тилике, — Ты иди, приводи себя в порядок, а я пошёл… тоже куда-нибудь пошёл. — Дойдёшь-то? — Да запросто! — фыркнул офицер — испуг быть сожранным Морицом напрочь заглушил все болевые ощущения.***
Тилике неторопливо шагал по коридору, слегка прихрамывая на обе ного. Шёл, ни о чём особо не думал, свернул в соседний коридор…и едва успел отпрыгнуть в сторону, когда перед его носом пролетел вниз косяк, до этого мирно висящий над проходом. «Странно, раньше они не подали…» — подумал про себя Тилике, подвешивая косяк на место. И пошёл дальше, погружённый в свои мысли. Однако после пятого упавшего на голову косяка все мысли свелись к одной — «разлетались тут, бл***!» Свернув в очередной закоулок по пути к Ане, ему навстречу попалась расстроенная тетя Галя. На его вежливое «Гутен таг» повариха вдруг расклеилась совсем и, зарыдав, сжала офицера до хруста костей. — Ох ты мою горюшко-о-о! — не ожидавший такого поворота Тилике отчаянно пытался отбрыкиваться и выбираться из неожиданного плена. — Ох ты моя змию-у-у!.. — Шчъётто слючилос? — неловко пробормотал он, не оставляя попыток оказаться вне объятий. — Случи-илось! — заревела повариха и по-новой сжала адъютанта в тисках рук. — Тиличке мое, видкрали у нас! Видкрали у мене! Усю кастрюлю! Утащили ж, ироды окаянные! Усю кастрюлю борщика! А я так старалася, сготовила, а они!.. — женщина вновь всхлипнула и уткнулась в мужское плечо. «Так это был борщ, — мрачно подумал Тилике, нахмурив брови и вспоминая утренний вид своей формы. — И какая же падла додумалась до этого? А главное — как?» Мягко выпутавшись из удушающих объятий, офицер ободряюще похлопал повариху по плечу и пытался сказать что-то утешительное в адрес почившего борща. А после потихоньку слинял, оставив Галину одну оплакивать потерю. — Тилике! — Аня было кинулась к нему с объятиями, но вдруг остановила свой порыв на полпути. — А что с тобой случилось? Надо сказать, видок у того и вправду был впечатляющим — весь красный, с недостёртыми буквами на лбу, помятый — одним словом, выглядел Тилике так, будто его только что бульдозером переехало, да и это будет мягким описанием. — Да, ерунда, — отмахнулся офицер, во все глаза продолжая незаконченное вчера занятие — пялился на платье во все глаза. — Тилике, а у вас есть какие-нибудь приметы? — поинтересовалась девушка, беря его под руку и неспеша шагая с ним по коридору. — В каком смысле? — не понял тот. — Ну, у нас, когда чёрная кошка перебегает дорогу, считается, что это к беде… — А, такое… — и пара не спеша удалилась, споря о приметах и их значениях.***
— Давайте-давайте! Тащим-тащим-тащим! — командовал Ягер поднятием пианино по лестнице. Курсанты пыхтели, но покорно тащили. Пока они тащили, Клаус в позе васнецовского богатыря с картины смотрел в даль, согнув руку козырьком. И как раз в тот самый миг, как***
«Немыслимо! Уму непостижимо! — мерил шагами кабинет Клаус. Количество шагов, правда, не совпадало, но не это сейчас важно. — Она его ещё и прикрывает!» «Убил бы скотину! — металось у него в голове, но потом он подумал, что выражаться так о своём адъютанте всё-таки неприлично, и поправился. — Убил бы тварь!» А после этого глубочайшего душевного монолога Клаус вздохнул и пошёл напяливать стибренную форму заключённого и надевать маску. Крыло, по которому должен сейчас пойти Тилике, оцеплено и эвакуировано. Ягер покосился на стоящий у дверей топор и криво улыбнулся — эти учения Тилике запомнит надолго!***
Тилике забежал за угол, увернулся от топора и ещё быстрей рванул по коридору. Вот уже второй час за ним гоняется жуткий сумасшедший заключённый с топором, а ни людей, ни выхода из этого кошмара не видно. То, что орать бессмысленно, он понял уже давно. Тилике и рад бы предположить, что это всё — просто какой-то кошмарный сон, но просвистевший над ухом топор как-то не способствует вере в то, что это сон и всё закончится хорошо. Заскочив в одну из неразгромленных комнат, офицер запер дверь и с ужасом стал ожидать, пока топор в очередной раз не покажется в дереве, кромсая его в щепки. Решив, что на сегодня с него уже достаточно и лучше уж он умрёт, чем попадёт в руки маньяка, Тилике бросился к окну, стоило топору пробить дверь. Когда Ягер (а это был именно он) смог пробить себе путь в кабинет, адъютант уже стоял на подоконнике, готовый сигануть при любом направленном движении в его сторону. — Тилике, стой, это же я! — завопил Клаус, стягивая маску, когда заметил робкий шажочек к краю рамы, на ходу отбрасывая топор и делая шаг к окну. Всё-таки, как бы он не желал сдохнуть сей падле, он прекрасно осознавал, что смерть адъютанта, да ещё такая странная, однозначно вызовет подозрения. — Господин Ягер?! — от неожиданности Тилике чуть реально не вылетел из окна, а после задумчиво уселся на подоконнике, спрашивая у начальника обалдело и с дёргающимся глазом. — А…А з-зачем вы это всё д-делали? — Проверка это была, солдат, — вздохнул Клаус, отчаянно придумывая причину такого масштаба, — на стрессоустойчивость. Молодец, с-справился… — и вдруг застыл с каменным лицом. Тилике закатил глаза и вывалился из окна. Ягер рванул к окну. — Всё окей, груз приняли, — отсалютовал Вольф, дежурящий со своей бригадой внизу. Клаус облегчённо выдохнул. — Вынесите его… куда-нибудь, — махнул он рукой, посылая экипаж в неизвестную сторону. — В госпиталь. И, тяжело вздохнув, Ягер уселся на подоконнике и с чувством выполненного долга закурил.***
Уже под вечер Мориц выдал Тилике лично в руки Ане. — Я там его напичкал… Всяким, — и добавил напоследок, — День у него сегодня несчастливый… — И часто у него такое? — на всякий случай поинтересовалась Аня. — При мне такое впервые, — честно ответил врач, качая головой в немом шоке. Ярцева довела офицера до его спальни. — Всё, давай, спокойной ночи, — она встала на носочки и легонько поцеловала его в щёку. — Завтра по-любому будет лучше. А в это время явно довольный собой Ягер рухнул к себе в кровать, закинув руки за голову и мечтательно глядя в потолок. «Всё идёт по плану», — кивнул он своим мыслям и улыбнулся. Совсем скоро Аня будет только его. Уж он об этом позаботится. …Добравшись, наконец, до своей комнаты (которую ещё раз посетил предусмотрительный Ягер), Тилике сразу рухнул на подушки. И снова сломал себе нос.