Repeat

Вот таким оказался Камеди без Гарика. Жалкое зрелище. Хорошо, что и это был сон. Паша вдруг понял — лучше осознавать, что найти Гарика живым будет не так легко, чем жить в мире, где его нет. Он не знал, сколько ещё раз проснётся и спит ли сейчас, но он решил снова искать самого нужного человека, которого он когда-либо встречал. Вариантов поиска больше не было, но Паша решил ещё раз проверить ближайшую к бару больницу. До неё было всего пару шагов (крайне предусмотрительно, учитывая градус продаваемых там напитков), и Паша решил пройтись пешком. На улице было тепло. Солнце приятно касалось кожи рук и скул. Он впервые попал не в тот промежуток времени, в котором был в предыдущем сне. Это радовало: теперь была надежда, что он, наконец, в реальности. Вокруг пахло весенним воздухом, и Паша с упоением вдыхал его. Ему вдруг показалось, что тёмные проталины земли похожи на глаза Гарика, такая же чёрная и магически притягивающая. Надежда найти его переросла в абсолютную уверенность. Воля подошёл к непонятно как оказавшимся в центре города василькам и, нарвав целый букет, стал сплетать в венок, не переставая идти. Наконец, перед ним выросли двери больницы. Он вдохнул поглубже и потянул за ручку, прошёл к медсестре. Все вокруг о чём-то перешёптывались. Она, увидев Пашу, оторвалась от беседы со знакомой и приблизилась к нему. — Вы к кому? — спросила она, переворачивая лист списка больных на планшетке. — Гарик Мартиросян. Два дня назад должны были привести. — «А типа я мог прийти к кому-то ещё!» — подумал Паша. Медсестра мастерски игнорировала медийность обоих. — Вам в 206. Я провожу. — С ним всё хорошо? — спросил Воля, пока они преодолевали последние метры бесконечно длинного, как казалось до этого, коридора. — Да. — повела плечами девушка. — Вы вовремя. Его сейчас выписывают. Травмы были незначительными, сознание потерял из-за удара, который был нанесён прямо по нервному окончанию. Болевой шок. Есть кровотечения и гематомы, но для жизни угрозы не несут. «Ну конечно! — подумал Паша, — как я мог его серьёзно ранить? Я вешу раза в три меньше и качалку в глаза не видел! Нечего было боятся…» — впервые ведущий был рад званию пензенского дрища. Наконец, дверь открылась. Гарик сидел на краю кровати в дурацкой полосатой пижаме, рядом с ним стоял врач и что-то записывал. «Ну всё, — сказал доктор, — собирайтесь и можете быть свободны.» Все вышли из комнаты и Паша приблизился к Гарику, подсел к нему на кровать и крепко обнял. — Какой же ты офигенный… — прошептал Воля, почти касаясь губами горячего уха. Он ожидал, что ему покрутят у виска, но вместо этого он услышал мягкий и такой родной голос: — Ты лучше… — Паша, в недоумении, отстранил голову. — Я давно хотел сказать… — он опустил глаза, — Я тебя люблю. Даже после того, что случилось… Это ведь была случайность. У всех бывает. Как психолог говорю… — оба встали с кровати, держась за руки, и выбежали из больницы: по коридору, по лестницам, и, наконец, в весеннюю погоду.  Гарик стоял босиком на мокрой земле, ощущая её тёплые изгибы кожей. Лил почти горячий дождь. Паша надел на голову друга венок из васильков и прижался к его губам своими. Тёмные волосы, сиреневатые полоски больничной одежды и этот самый венок… Казалось, перед стендапером самое непорочное создание на земле, а он его целовал и не мог оторваться… Дождь капал на лицо и одежду, но им нравилось… — Паш… — сказал Гарик, когда Воля смог отстранился. — У меня хорошие новости! Мне звонили вчера… Финансирование ТНТ решили возобновить! Я столько номеров с того времени написал, на выпуск точно хватит! Если немного напряжёмся, то можем уже в среду отснять. — Супер! Я позвоню другим. *** Паша был счастлив. Новость о возобновлении работы канала быстро дошла до всех участников проектов. Резиденты провели неделю в изматывающих репетициях. Спали поочереди, два-три часа в день, но никто этого не замечал. В итоге к среде все были в боевой готовности, и, хотя энергия была какой-то нездоровой, все знали, что уже на пределе — отступать теперь некуда. — Готов? — Гарик осторожно массировал пашины плечи и шею. — Готов. — улыбнулся Воля, ловя руку уже съезжающей по предплечью и продевая свои пальцы между его. — Ну вы чего тут? — весело прохрипел Харла и зевнул. — Пойдём нести юмор в массы? — А что же нам делать ещё? — усмехнулся Воля, подвигаясь к двери на сцену, — Скучал я по тебе, Харла. И по этому всему… — он обвёл пальцем и взглядом окружавшее их пространство. — Идём. Они вышли к рукоплескавшей толпе. Прожарка гостей сегодня доходила до настоящих обид и смеховых истерик: что называется, дорвались. А потом " Сечёте, мать твою?..» — и пошлая отбивка. «Здравствуйте, я Юрец…» — забавный околомузыкальный юмор трио. И «Поэтому, всё так произошло» противным слащавым тоном… «А сейчас я Вам расскажу о том, как девочки выкладывают фото в Инстаграм…» — и он абсолютно счастлив. *** Паша, уставший, спускается в свою гримёрку и медленно открывает дверь. Свет чуть приглушен, на диване, свернувшись клубком, сидит Гарик. — Иди сюда… Ты устал, я знаю. — говорит он, поднимая сонные глаза. Паша приближается и садится к нему на колени. Мартиросян кладёт руки на его талию и крепко прижимает к себе. Они засыпают вот так, прижавшись друг к другу и придумать что-то лучше для обоих просто невозможно. *** Утром Паша проснулся от вкуса поцелуя на губах. Он поднялся на диване, увлекаемый им, и вцепился в такие нужные плечи тонкими пальцами. Он был похож на сонного зверька, беспомощно схватившегося за руку любимого хозяина. Внезапно, поцелуй прервался и послышался глухой удар о поверхность дивана. Паша быстро открыл глаза, пытаясь понять, что произошло. Он увидел перед собой абсолютно бледного Гарика с прикрытыми глазами. Он не мог нормально вздохнуть, каждая попытка сопровождалась зверским хрипом. — Что с тобой? — вскрикнул Паша, пытаясь привести Гарика в чувства. Тот не мог ответить. Лишь спустя несколько минут Воля догадался: половина Камеди, в том числе и его друг, носили жуткие корсеты. У стендапера и у Каштана сердце кровью обливалось, когда они видели эти затяжки. В них можно было выжить часа два, не больше, а потом, резко и без особых предпосылок, начиналось жуткое удушье. Гарик забыл снять его, так и уснул. Чудо, что это не случилось с ним ночью и даже не началось сразу, как он проснулся. Паша мгновенно расстегнул рубашку, почти разрывая её, и стал снимать обмотанную вокруг рёбер и торса материю. Скоро Гарик вновь задышал. Очки упали на пол, он беспомощно смотрел чуть в сторону от головы Паши. Смотреть ровно не получалось: в глазах двоилось и от отсутствия линз и от нехватки кислорода. Но тут Пашу торкнуло. Он никогда не видел друга без рубашки и сейчас чувствовал что-то совершенно необъяснимое. Он прижал руку Гарика к дивану, когда тот потянулся за очками. — А давай не будем видеть. Давай сделаем что-нибудь по-интереснее… — несмотря на игривую фразу голос дрожал и чуть ли не срывался. Армянин выглядел удивлённым и немного смущённым. Стендапер наклонился к его горячим губам, хаотично двигая руками по торсу и плечам. Это было непривычно обоим. И также обоим безумно нравилось. Паша оторвался от губ с глубоким стоном и оставил дорожку из поцелуев прямо до ремня брюк. — Паш… а-а… ты… ты уверен? — простонал Гарик. — Ты себя-то слышишь? Ты уверен намного больше меня. — Паша снял ремень и расстегнул молнию, зажав её между зубами, потом стянул с Гарика боксеры. У того уже наполовину стоял член. Воля провёл языком по стволу, чем вызвал громкий трепетный стон. Затем он взял в рот головку и стал медленно насаживаться. Это не было унизительно, как многие говорили… вовсе нет. Наоборот, слыша его стоны, Паша хотел затолкнуть член ещё глубже. Ему даже нравилось. Он предвкушал продолжение действа и от этого сам возбуждался. Но вдруг, он перестал чувствовать во рту вкус кожи и ощущать какую-либо различимую форму. Краски погасли и сошли на нет. Потемнело. Когда он попытался открыть глаза, Гарика рядом не было. Мучительное осознание того, что и это всё было сном, вдруг с неимоверной силой ударило ему в голову…