l'amour fou

Аксель крутится на месте юлой, задевает локтем, пытается быть везде и со всеми, оборачивается к фанатам пару раз и ни разу не смотрит в глаза Максансу. Максанс давно заметил за Акселем жадность. Вот и сейчас Орьян старается осознать концентрированное на нем внимание всех присутствующих в зале; потихоньку справляется и расправляет плечи. Это не скупость в привычном её понимании, просто Аксель рвётся взять всё и сразу. Если роль, то обязательно главную, чтобы потом пахать до семи потов; если это касается друзей, то обязательно обижаться за полчаса времени, проведенные не с ним; если печенье на очередном интервью, то урвать самое большое и с шоколадными крошками. Если целоваться в кадре, то до горящих глаз и просьб новых и новых дублей. Мол, вы же просили больше страсти и языка, а мы сейчас целовались, будто обоим по одиннадцать. Максанс никогда не говорит ни слова против. Смеется над язвительными и ревностными замечаниями Орьяна его друзьям, подпихивает тарелку со сладостями, целует жарче и напористей. Он совсем не против жадного Акселя. Особенно, когда это касается их общих сцен. В Библии это, вроде, называется алчность. И она входит в семь смертных грехов. Но если Аксель грешник, то Максанс должен был давно провалиться в кипящий смолой котел. Он сам жадничает: на съемках отбирает у своего «Луки» стаканчик с кофе. На редких встречах всего каста садится на место Орьяна рядом с девчонками, которые смотрят на него не недовольно, но с удивлением. На премьере очередной серии, в зрительном зале, когда они отрабатывают оговоренный поцелуй в щеку, Максанс полностью забирает себе подлокотник. Он чувствует раздирающее изнутри желание выгнать Акселя с его места, усадить у себя между ног. Или прямо на колени. Представляя Орьяна, елозящего задницей на его бедрах, Макс прикрывает глаза. Он и так знает, что происходит в серии. На экране Лука читает «Прости», играет желваками и бьет телефоном о диван. Пока еще не костяшками. Не о железо. Рядом Аксель в очередной раз меняет позу, и Макс подавляет желание придвинуться и положить ладонь хотя бы на острый локоть. Успокоить. Подтвердить — здесь все тобой гордятся. Все затаили дыхание и не смогут сдержать слез в последние минуты серии. Все любят тебя, малыш. Максанс наклоняется ближе к Акселю, чтобы посмеяться над шуткой девочек, которую не услышал, и цепляет взглядом закушенную губу, напряженный наклон головы и пальцы, вцепившиеся в бедро. Максанс чувствует себя самым жадным человеком на свете. Куда там Орьяну с его любовью завладеть вниманием публики, жаждой отхватить себе самую интересную и трудную роль и непреодолимую тягу к сладкому. Это ведь именно Максансу приходится в последнее время сдерживаться и напоминать себе, что он не имеет права схватить Акселя, приволочь за капюшон и запереть в своей квартире. Исследовать его тело заново, не под прицелами камер, не следуя указаниям Давида и прописанной смене позиций. Заставить его выдыхать сквозь плотно сжатые губы, потом просяще и смущенно стонать, пытаться вырваться. Но Макс бы не позволил. Осторожно отвел руки, закрывающие лицо, зацеловал искусанные им же губы, переплел пальцы, навалился всем телом… В кармане вибрирует телефон. Максансу не нужно смотреть на экран, он и так знает, что Камиль в это время обычно заканчивает на работе и собирается идти домой. Она знает, где он — сама убедила его пойти на показ серии еще раз. Его любимая девочка, заваривающая ему кофе по утрам и нежно целующая на ночь. Максанс сжимает зубы; убирает руку с подлокотника. Аксель плачет в конце, видимо, вспоминает эмоции, испытываемые тогда, когда разбивал руку в кровь. Он старательно трет глаза — все же сейчас ему придется еще около нескольких часов общаться с фанатами, отвечать на вопросы, взаимодействовать со своим партнером по съемкам. Максанс убирает пальцы, неосознанно потянувшиеся к вечно растрепанным волосам Акселя, и чувствует внезапную тяжесть телефона в кармане. Какая ирония — история повторяется почти полностью. Аксель улыбается ему, улыбается ломко и открыто, так, что хочется подтащить к себе поближе и прошептать в губы: «Прости, малыш». Прости меня за всё, что можно. Если получится. Если у меня хватит сил от тебя оторваться и не причинять потом боли. Если у тебя хватит ума не переносить эмоции персонажа на свои собственные, ведь хоть кто-то из нас должен попробовать.