***
Артем Олегович рос подле отца. Мать-императрицу он почти не видел, поскольку Олег Николаевич так и не снял с нее арест. Теперь же (из-за редких встреч во время взросления) парень не питал теплых чувств к женщине, которая чуть не разрушила жизнь его отца, подарившего ему поистине счастливое детство. Настолько счастливое, насколько оно может быть таким. Как только наследник появился на свет, император в нем души не чаял. Лучшие лекари, повара, учителя. Несмотря на тяжелую внешнеполитическую обстановку и внутренние волнения, монарх старался все свободное время уделять сыну. Он наставлял его не хуже других, учил наукам и военному искусству. Их любимым развлечением стали дуэли на шпагах. Наследнику нравилось чувство опасности, свежий ветер и свобода. Он был таким же, как отец. Со временем он рос, увлечение дуэлями превратилось в интерес, а потом и любовь к военным действиям. С возрастам и игры изменились: солдатики были спрятаны в погребе, на смену им пришла политика. Постепенно Артем начал участвовать в заседаниях министров. Правитель не просто позволял сыну обсуждать проблемы страны на равных, но и активно поддерживал его, поскольку верил, что такая практика пойдет его последователю на пользу. Последователю. Таким должен был стать Артем Олегович, потому что иначе страна могла бы навсегда остаться в числе отстающих, поглощенных кризисами и распрями. Император не мог этого допустить, потому что дороже государства, детей и Дани у него не было ничего. С Бурцевым наследник быстро подружился, они понимали друг друга, одинаково смотрели на жизнь и желали монарху только счастья. Артем никогда не был против их союза, потому что ему было достаточно того, что молодой человек был способен заставить императора улыбнуться, когда тот был поглощен работой. Они любили друг друга, а значит он не имел никакого права мешать им. Но как бы ни старался Даня, император с каждым годом становился все грустнее и грустнее. Переживания из-за работы и бессилия постепенно разрушали его. Олег Николаевич мечтал просто избавиться от никому ненужной войны, тянувшейся мучительно долго. Он был готов свернуть горы, но него практически были связаны руки. Войска сначала одерживали победы, а затем тут же теряли позиции. Два шага вперед, один назад. Замкнутый круг, разорвать который могло только полное истощение одной из сторон. Точно не Франции, которую спонсировала Англия. Жизнь во дворце казалось душной и пыльной, только дети и Даня приносили редкие минуты радости. Он все чаще выходил в легком мундире на набережную, продуваемую почти ледяными ветрами залива. Бурцев каждый раз возвращал его во дворец почти что в истерике, отогревая вечерами, отчитывая, как малыша. Ссоры. Частые ссоры. Летающие статуэтки и бумаги. Даня злился на императора, потому что никак не мог ему внушить, что тот нужен стране, нужен ему. Но парень, словно тот самый ледяной ветер, разбивался о несокрушимую и непробиваемую стену. Его слова из раза в раз трогали монарха за последнее, что было теплым и неизведанным — душу. Но он снова выходил на набережную, и снова Даня в слезах возвращал его в покои. «Ты не видишь, как разрушаешь себя и все, что находится возле тебя. Ты разрушаешь меня, Олеж.» Больно. «Ты не тот Олег, которого я однажды полюбил, ты изменился.» Обидно. «Когда ты будешь умирать, даже не смей меня звать. Плевал ты на мою чертову любовь.» Когда-то нетронутое сердце трескается, словно стекло, хрупкое и слабое. Расставание с самым родным Даней добило императора, а частые прогулки под дождем и ветром дали о себе знать. Сначала думали, что монарх просто подхватил вирус, что было довольно очевидно, благодаря безрассудным хождениям по набережным. Однако потом монарх слег в постель. Не было сил не то, что работать, даже встать. Лекари слишком поздно поняли, что правитель болен не вирусом, а давно запущенной пневмонией, быстро набравшей обороты на фоне постоянного стресса. Последние дни своей жизни император почти ничего не ел, из последних сил пытаясь отдать последние указания министрам. «Пообещай мне, что сохранишь все, что мы создали. Обещай, что будешь оберегать Миру…и Даню.» Олег Николаевич знал, что Артем готов править, у него есть верные помощники, но он столько всего не успел сделать. Он не успел закончить войну, увидеть свадьбу дочери с каким-нибудь графом или министром, не смог дождаться будущих наследников. Но он успел полюбить и быть любимым. Даня проводил у его постели сутки напролет. Он не оставлял его с того момента, как выяснилось, что императора не спасти. Бурцев ночевал с ним, работал, говорил. Он держал его руку так крепко, словно никогда прежде не держал, целовал его так, как никогда прежде. Почему люди понимают, что поступали неправильно только тогда, когда нельзя ничего исправить? «Дождись меня, Олеж.» «Мы еще встретимся. Ты еще нужен здесь. Не дай Артему совершить непоправимое.» «Ты тоже нужен. Стране, народу. Ты нужен мне.» «Прости меня, Дань.» «Это я во всем виноват, прости меня, если сможешь.» «Я никогда на тебя не злился.» Пауза. Долгая и мучительная. «Я люблю тебя, Дань.» Тишина. Вечная тьма. Ничего больше. «We'll end just like we started Just you and me and no one else I will hold you where my heart is One life for the two of us»***
«But you once told me, «Don't give up You can do it day by day» And diamonds, they don't turn to dust or fade away So I will keep you, day and night, here until the day I die I'll be living one life for the two of us I will be the best of me, always keep you next to me I'll be living one life for the two of us» И он живет. Одну жизнь для него, с ним. Вице-канцлер Даниил Бурцев мчится к взошедшему год назад на трон сыну Олега Николаевича. Молод и вспыльчив, Артем точно нуждался в советах. И кто как не когда-то такой же Даня мог помочь ему. Вице-канцлер чаще всех посещал императора. Артем Олегович настоял на новых покоях. Комнаты его отца пустовали, но все осталось на своих местах. Книги, бумаги, перья. Молодой монарх не смел даже прикоснуться к ним, оберегая, как самое ценное сокровище. Новые императорские покои были не такими вычурными. Скорее скромными и практичными. Артем не понимал всей этой помпезной и бессмысленно-показушной роскоши, пришедшей из вольнодумной Франции. — В-ваше Величество. — Ты уже пришел? — Тихо спросил молодой человек. — Вы просили явиться р-раньше, — он присел в кресло, стоявшее около письменного стола. — Сегодня год, — словно в пустоту сказал правитель. Сегодня год с его смерти. — Я помню, — голос Даниила дрогнул. — Он просил меня беречь… — С-страну? У тебя получается. На носу подписание мирного договора. Ч-черти развязали дурацкую войну, которая ничего не изменила, но… «Even when I'm on my own, I know I won't be alone» — Он просил беречь тебя, — император прервал его. — Это так на него похоже, — русоволосый усмехнулся, а затем поднял голову, смахнув подступившие слезы. «I could feel your blood run through me You're written in my DNA Looking back in every mirror I know you'll be waiting, I'll see you again» — Я помню тебя еще с-совсем маленьким, таким наивным. Ты во всем пытался походить на Е-его Величество, это было забавно. Но уже тогда я понимал, ч-что ты не подведешь его. Я знаю, что тебя тревожит. Ты б-боишься, что Мира никогда не простит тебе эту никчемную свадьбу, — Даня посмотрел на императора, слезы застилали ему глаза. — Но поверь, она умная девочка и т-твоя сестра. Я знаю, что она готова пожертвовать всем. Но т-ты не хочешь этих жертв. Пойми одно, Тем, я не буду всегда с тобой. Рано или поздно я уйду к т-твоему отцу. Я столько всего потерял за с-свою жизнь. Стольких друзей, близких. Я видел, как у людей разбив-ваются сердца, каково это, когда твой любимый не вернулся с фронта, когда вы вели переписку, которая ре-езко оборвалась. А потом ты получаешь завещание. Я видел эти слезы, боль. Ты только в начале своего пути, но прежде чем ты поднимешься на верш-шину, ты пройдешь много испытаний, сделаешь много ошибок. Я надеюсь, что ты ни-икода не отвергнешь того человека, которого любишь настолько, ч-что кровь в жилах стынет. Я м-мог спасти его, если бы не был таким дураком. И я всю жизнь буду с этой болью в сердце. Запомни, что дворец и власть м-меняют всех. Не дай ему поглотить себя, потопить в интригах и лжи. Каждый р-раз вспоминай Его Величество. Он велел мне приглядеть за т-тобой. И поверь, таких правителей эта страна еще не видела. Он настолько любил с-страну, что отдал самое дорогое. Он отдал с-свою жизнь. И я тебя умоляю, сохрани все это, — Бурцев вскочил с кресла, — потому что самым главным подарком су-удьбы для меня была встреча с Олегом Николаевичем. Я обещал ему, что помогу тебе. Я буду жить р-ради этого. Ты все-егда можешь положиться на меня. Он гордится тобой. Даня улыбался, но по щекам текли слезы. — П-простите… «I promised you I'd do this So all of this is all for you Oh, I swear to God you're living Through everything I'll ever do» Он выбежал из покоев Артема Олеговича и направился в родные комнаты, в которых прошла вся его жизнь, горе, радость. В покоях, казалось, до сих пор пахло им. Будто он сейчас войдет, обнимет крепко-крепко и тепло улыбнется. Даня рухнул на кровать, уткнувшись носом в ледяное золотистое покрывало, и тихо заплакал.***
Император Артем Олегович завершил войну, Тимофей Гринберг подписал еще один блистательный мирный договор, Мирослава Олеговна вышла за того самого «французского хорька», что избавило страну от глобальной внешнеполитической угрозы, так как крупные царствующие дома породнились. Даня наблюдал за исполнением заветной мечты Олега, зная, что тот наблюдает за ними с небес. — Надеюсь, ч-что ты дождешься меня, потому что я не брошу его, Олеж, — прошептал он, смотря на колышущиеся кроны деревьев. Ему ответили. «I know you'll be looking down, swear I'm gonna make you proud I'll be living one life for the two of us»