***
Большая деревянная дверь со скрипом распахнулась, громко ударившись о стенку. Проходящие мимо мужского туалета студенты удивленно поворачивали головы к источнику шума, ожидая увидеть отвалившуюся от чьего-то яростного удара дверь. Но она осталась на месте и, немного погодя, с таким же громким пронзительным скрипом захлопнулась обратно. Сэм, сломя голову забежавший в туалет, быстро прошмыгнул в самую дальнюю от двери тесную кабинку, находящуюся прямо возле окна. Обе его руки были сжаты в кулаки, от которых белели костяшки. Все тело юноши содрогалось от вспышки гнева. Зубы стучали друг о друга, а дыхание было очень тяжелым и прерывистым. Стараясь успокоиться и выровнять дыхание, Сэм смотрел на противоположную кафельную стену, изрисованную различными автографами, оскорбительными словами в адрес некоторых учеников, карикатурами на учителей, но ничего не удавалось. Его гнев с каждой секундой только нарастал, когда он нашел на стене имя Дина Харвела, обведенное несколько раз и заключенное в большое сердечко. Этот рисунок был сделан несколько лет назад, когда они с Айрин только начинали встречаться. Очень часто они запирались в этой кабинке, целовались и что-то писали на стенах черным маркером. Глубоко вздохнув, Винчестер приблизился к стене и с размаху ударил кулаком в имя Харвела. Все тело пронзило болью от этого удара. На обведенном в сердце «Дин» появилось крупное красное пятно крови. Сэм зашипел сквозь зубы, поглаживая пальцами здоровой руки кровоточащий кулак. Нужно было срочно вернуться в тот коридор и повторить этот удар, только на этот раз постараться угодить в лицо обидчика. Вдруг Сэму повезет и он сломает Дину нос? Конечно, он и сам прекрасно понимал, что ничего не выйдет – всегда найдутся те, кто его остановит. Но мечты об этом ударе и кровоточащем носе Харвела как-то успокаивали, придавали сил. Прислонившись спиной к стенке кабинки, он закрыл лицо руками. Нужно было успокоиться и перестать думать о Дине. Пусть издевается сколько ему влезет. Рано или поздно ему все равно достанется за это! От Криса, которому вдруг надоесть смотреть на это, от директора, от его отца, с которым, как Сэм от кого-то слышал, у него особенно напряженные отношения. Нужно было просто подождать. Однажды все само собой образуется. Попытки Сэма успокоиться и привести сбившееся дыхание в норму прервал скрип открывающейся двери. Стук каблуков о кафельную плитку эхом прошелся по всему помещению. Вошедшая в туалет девушка прошла к самой дальней, единственной закрытой кабинке и дернула ручку на себя, надеясь, что она поддастся. Сэм продолжал потирать пальцами, испачканными в грифеле карандаша свои глаза. Ему срочно нужно было успокоиться и постараться не повысить на подругу, которая явно пришла его утешать, голос. - Сэм? – Оливия постучалась в дверь и прижалась к ней ухом. – Открой, пожалуйста. - Выйди отсюда, - произнес Сэм, убирая руки от лица. – Это мужской туалет. - Ну и что? С каких пор девушке запрещено входить в мужской туалет? – она улыбнулась и снова постучалась. Сэм не ответил. Он обнял себя за плечи и сел на крышку унитаза, поджав под себя ноги. – Сэм, он просто кретин. Ты же его знаешь! Этот идиот никогда не изменится. - Почему именно я? – с трудом расслышав шепот друга, девушка оперлась спиной о дверь и села на корточки. - Может, ты ему нравишься? – Оливия пожала плечами и издала тихий смешок. - Не смешно. - От тебя идет какая-то реакция. Ты все стараешься дать отпор. Остальные ведь опускают голову и предпочитают не нарываться на скандал, - она согнула ноги в коленях и приобняла их. – Им нравится видеть, что ты как-то реагируешь. - Прикажешь мне теперь полностью игнорировать их? – Сэм всхлипнул. – Позволить им выливать на меня кофе и при этом стоять и ничего не делать? - Да, было бы не плохо, - девушка сбросила с плеча сумку и, немного порывшись в ней, достала чистую белую рубашку и поднялась на ноги. – Но я же знаю, что ты не сможешь! – она перекинула рубашку сверху в кабинку. – Переодевайся, и пойдем, поедим. Я умираю с голоду! - Откуда? – спросил Сэм, перехватывая рубашку. - Взяла у тебя из шкафчика. Давай мне старую. Я отстираю и завтра принесу! - юноша улыбнулся заботливости подруги и, повесив на дверь старую рубашку с крупным пятном от кофе на груди, облачился в новую. – Не больно? - Небольшой ожог останется, - произнес он. – А так, все нормально. - Будешь теперь под ноги смотреть, а не витать в облаках! – Оливия села на подоконник, вертя в руках отданную Сэмом рубашку. От нее исходил легкий, едва уловимый запах кофе, смешанный с более резким терпким запахом парфюма. Девушка поднесла рубашку к лицу и втянула носом запах. На ее лица расплылась блаженная улыбка. Оливия была без ума от мужских запахов. Пот, парфюм, мятный шампунь, которым постоянно пахли волосы Сэма... Очень часто она вжималась носом в шею друга и быстро вдыхала его запах, с наслаждением выдыхая и после кладя голову на его острое плечо. - Я просто задумался. Уже и это делать нельзя? – юноша вышел из кабинки, зачесывая пальцами волосы и застегивая нижние пуговицы на рубашке. - Красавец… - улыбнулась девушка, убирая рубашку в сумку. – Сияешь как новенький цент! - Благодаря тебе, - он отвернулся к зеркалу, пытаясь пригладить густые волосы. – Черт, опять… - на одном глазу он заметил темно-серые разводы, оставшиеся от пальцев. В этом был самый главный минус Сэма – когда он рисовал, он очень любил растирать черные контуры пальцем, создавая подобие тени. После этого его пальцы были еще чернее, чем уголь, которым он любил рисовать. Это создавало ему массу проблем, особенно когда он потирал слипающиеся глаза, лоб, когда чесал нос или затылок. - Давай, помогу! - Сэм развернулся и закрыл глаза, чувствуя на своем лице нежные пальцы Оливии. – Типичный художник. Постоянно что-то на лице! - Скажи спасибо, что красками не рисую. А то вообще никогда бы не оттерла, - тихо произнес Сэм. Тыльной стороной ладони девушка в последний раз аккуратно протерла закрытое веко друга, после чего улыбнулась и бегло чмокнула его в щеку. - Готово! - произнесла она, разглаживая ладонью стрелки на рубашке - Теперь ты точно красавец. - Что бы я без тебя делал? - юноша взглянул в широкие темно-карие глаза подруги. Гнев к Харвелу и воспоминания о произошедшем в коридоре постепенно отступали, стоило Сэму всего лишь взглянуть на Оливию, в ее глаза, на ее губы. Она была словно ангелом для Винчестера - оберегала его от неприятностей, излечивала его плохое настроение одной лишь обворожительной улыбкой. Они познакомились в тот день, когда Сэм впервые пришел в новую школу в Детройте. И с того дня она не отходила от своего нового друга ни на шаг. Никому из них никогда не надоедало общество другого. За два года они научились понимать друг друга без слов, они были ближе, чем кто-либо. И разрушить их крепкую дружбу, казалось, не может уже ничто. - Не знаю, - отозвалась девушка, убирая со лба прядь белоснежных волос. - Правда, не знаю. Наверняка, разлагался бы уже под землей! - Сэм тихо усмехнулся. Она была права, без ее помощи он бы и правда уже давно умер. И он был невероятно счастлив, что Оливия все-таки была в тот момент рядом с ним. Они не разрывали зрительного контакта несколько долгих минут, казавшихся вечностью. Сэм держал свои руки на талии подруги, а ее ладони покоились на груди Винчестера, сквозь рубашку ощущая его твердое накаченное тело. Подростки молчали минуту, две… Они не могли произнести ни звука. Просто смотрели друг на друга и слушали громкое тиканье наручных часов. - Сэм, извини, - Оливия закусила нижнюю губу и, улыбнувшись, вжалась лицом в грудь друга. - Когда ты так смотришь на меня, мне очень хочется… - на мгновение она замолчала, подбирая нужные слова. Сэм склонил голову, ожидая продолжения фразы. - Поцеловать тебя. - Хорошо, - немного погодя отозвался он. - больше не буду! - ладонь девушки ощутимо ударила его в грудь, заставив улыбнуться. Ох, как он ненавидел, когда Оливия начинала к нему приставать и намекать на какие-то чувства. - Тебе срочно нужен парень! - На этой помойке? - она отстранилась и указала жестом в сторону двери. - Я иногда едва не плачу от счастья, что среди всего находящегося здесь мусора и дерьма я однажды отыскала тебя! Вряд ли мне повезет еще раз и я найду здесь свою судьбу. - А, - Сэм задумался, вспоминая о человеке, которому не так давно Оливия хотела признаться в любви, но чего-то испугалась и промолчала. - как же Крис? - Крис… - повторила она, опуская взгляд в пол. - Он ублюдок. Он не имеет ни малейшего понятия о том, что такое любовь. Он любит только свой байк, наркотики и выпить, - Сэм поджал губы, смотря на подругу, которой, судя по всему, были не особо приятно обсуждать Криса. Он снова повернулся к зеркалу, рассматривая висящий на шее развязанный полосатый галстук. За свои семнадцать лет Сэм так и не научился завязывать его. Приходилось либо снимать его, либо подходить к Оливии и просить ее аккуратно завязать этот казалось бы совершенно ненужный предмет гардероба. - Давай, я завяжу! - буркнула девушка и снова подошла к Сэму. Ненадолго на ее лице появилась улыбка, пока она вязала замысловатый узел. - До сих пор не научился? - Меня никто не учит. - А открыть интернет слабо? - с силой затягивая галстук в узел, Оливия нахмурилась и замотала головой, поняв, что что-то она сделала не так. Но сколько бы она не пыталась переделать некачественную работу и завязать нормальный узел, у нее ничего не получалось. Недавно затронутая тема о Крисе не выходила у нее из головы. Как так получалось, что ее постоянно тянуло к тем, кому она была не нужна? Сэм, Крис… Когда же все это кончится и она найдет себе подходящего человека? - Все в порядке? - обеспокоенно спросил Сэм, накрывая дрожащие руки девушки. - Знаешь, - она громко всхлипнула и отошла назад, стягивая мятый развязанный галстук с шеи друга. - А без него лучше. Тебе белый очень идет, а галстук тут лишний, - Оливия обвязала им до сих пор немного кровоточащий кулак Винчестера. Нужно было скорее выкинуть все мысли о том парне из головы. Зачем о нем думать, когда он не делает того же? Почему нужно обязательно страдать от несчастной любви, когда рядом есть полно достойных людей, которые, к тому же, испытывали к Оливии довольно теплые отношения? - Ты просто прекрасен. - Ты что-то говорила про еду? - он поспешил перевести тему. А то еще немного и, он чувствовал, Оливия впервые за два года заплачет в его присутствии. За все время их знакомства, она никогда не выдавала своих чувств. Сэму порой казалось, что ничто и никогда не сможет сломить ее, заставить печалиться. А теперь, оказывается, смогло! И кто? Парень! - Пошли, перекусим. Время еще есть. - Ага, пошли, - широко улыбнувшись, она взяла Сэма за здоровую руку и вышла из туалета в наполненный студентами коридор. Спускаясь к буфету, в котором было почти так же много людей, как и в коридорах, Оливия переместила руку к локтю друга и приобняла его, опуская голову на его плечо. Она любила так ходить. Любила быть настолько близко с человеком, которому в этом смысле она никогда не будет нужна. Но главный плюс Сэма заключался в том, что даже узнав о том, что он является предметом обожания своей лучшей подруги, он не отвернулся от нее, а наоборот, еще крепче обнимал, целовал в щеку и просто давал ей понять, что она не одинока. А большего ей и не нужно было. У них обоих была похожая проблема - безответная любовь, о которой они никому не рассказывали. Даже их вторые половинки не имели и малейшего понятия о том, насколько они дороги этим ребятам. Но мечтать о счастливой жизни было гораздо легче, чем рассказать им об этом и до конца жизни вспоминать об этих унизительных минутах. В этом вопросе Сэм превосходно понимал свою подругу. Иногда, поздними вечерами, двое запирались в комнате Сэма и между собой обсуждали своих возлюбленных, оставляя их анонимными. В чем-то ему помогала Оливия, в чем-то Сэм давал ей советы. Но никогда, попросив о совете друг друга, они не отказывали. Давали понять, если помочь сложно и ситуация уже давно вышла из-под контроля. Но в большинстве случаев, спрашивая совет, они получали его. Словом - они были счастливы, что есть друг у друга. И кому нужны эти анонимные похитители их сердец? Главное, что происходит сейчас и кто в данную минуту находится с тобой рядом. А думать о тех, кто не обращает на тебя совершенно никакого внимания было по меньшей мере глупо.***
Кабинет директора находился очень далеко от главного входа. Впервые оказываясь в стенах этой школы, подростки могли часами бродить по грандиозному зданию, заглядывать в каждый кабинет в попытке отыскать нужный им кабинет директора, но так бы его и не нашли без помощи уже учащихся здесь студентов. Дорога к этому кабинету Дину было уже давно невероятно хорошо знакома. Он мог бы пройти туда с крепко закрытыми глазами. Потому что в этом кабинете он бывал гораздо чаще, чем в любом другом в этой школе. Рядом с кабинетом стояло две скамейки, на которых провинившиеся ученики ждали своей очереди, чтобы войти в кабинет и переговорить с директором. С прошлого раза Дин прекрасно помнил эти скамейки - ожидая момента, когда Брайан освободится, Стэн сидел на подлокотнике самой дальней от кабинета скамье, зажимая салфеткой кровоточащий нос, и испепеляюще смотрел на снова оставшегося без единой царапины Харвела, сидящего чуть поодаль. Дин очень часто ловил на себе подобные взгляды, исполненные гнева. И каждый раз они принадлежали одному человеку - Стэну Расселу. Но в тот раз этот взгляд был оправдан. Стэн был абсолютно уверен в своей победе, в том, что он сможет оставить на смазливом личике Дина хоть одну ссадину. Но тот так искусно уворачивался от ударов и наносил свои, что Рассел уже на первых минутах драки стал явно ощущать свое будущее поражение. Так все и случилось. Дину стоило лишь нанести пару ударов в живот, как Стэн тут же оказался дезориентирован и совершенно неспособен наносить новые удары. Если бы не один стукач, сразу же донесший до директора новость о драке, Дин бы точно повалил друга на землю и избил бы его так, что у того бы больше никогда не возникало желания подраться с Харвелом, которое, к слову сказать, в последнее время стало появляться уж слишком часто. Дин медленно прошел вдоль скамеек, осматриваясь по сторонам. В последние дни учебы ему внезапно стало казаться неправильным, что дорогу к кабинету директора он знал лучше, чем к любому кабинету. Он знал, что в памяти всех своих одноклассников он навсегда останется плохишом, испорченным парнем, считающим, что раз уже ему уже исполнилось 21, он имеет право плевать на все правила и считать, что никаких санкций за его действия не последует. Что ж, возможно, в какой-то степени, они были правы. В иной раз нарушая устоявшиеся правила, затевая драки, грубя преподавателям в лицо, Дин считал, что ему это простят в силу его возраста. И, возможно, в силу профессии отца. Но его служебным положением он почти никогда не пользовался, только в по-настоящему крайних случаях. Тяжело вздохнув, Харвел вошел в кабинет директора, даже не думая о том, что стоило бы, чисто из вежливости, предварительно постучать, и быстро опустился на обшитый мягкой тканью стул напротив широкого деревянного стола. - Харвел, - с тяжелым ядом в голосе произнес мужчина. - Мистер Шеппард. - развалившись на стуле во фривольной позе, Дин кратко улыбнулся директору. Кое-что пошло не так, как обычно. И это немного насторожило Дина. Хотя, так подумать, что Брайан сможет сделать за две недели до выпускного? Запретить ему веселиться с одноклассниками? - Давно мы с тобой так не общались, да? Тет-а-тет. - Это точно, - недовольно выдохнул Дин. - Я бы с огромным удовольствием еще столько же с Вами бы и не общался… - он замолчал, оценивая реакцию директора. Но выражение лица того оставалось неизменным. Лишь уголки губ незаметно поднимались вверх. - Вообще бы не пересекался! - Взаимно! - он пожал плечами. - Мне тоже уже надоело выписывать тебе наказания. Это ведь уже одиннадцатое? - За эту неделю это первое, - поправил его Дин, вспоминая реакцию Джима, когда он узнал о рекорде сына - десять наказаний, десять вызовов старшего Харвела в школу. - Ничего, неделя только началась. Еще успеешь побить предыдущий рекорд, да? Харвел опустил взгляд к коленям. Как же он ненавидел общаться с директором, и как же он был рад, что однажды Брайан перестал проводить с Дином воспитательные беседы и молча начал выписывать ему уведомления об оставлении после уроков. Как бы сильно мужчина не хотел обратного, Харвел посещал каждое, умело подчищал все свои накопленные за долгое время косяки. И не было абсолютно никаких поводов для исключения его из школы. - Ты сам еще не устал от этого? Дин пожал плечами. - Ты можешь хоть раз пройти мимо человека, не задев его при этом плечом? - Я случайно, - лениво бросил Дин. - Послушай, Харвел! - директор повысил голос, ударяя кулаком по столу. Продолжения не последовало. После громкого удара в кабинете повисла тишина на некоторое время. Харвел так и продолжал неотрывно смотреть на колени, не решаясь поднимать взгляд на Брайана. Мало ли чего… - Хотя какого черта я так к тебе прикипел?! - словно у самого себя спросил мужчина, потирая двумя пальцами глаза. - Уже плевать. Пусть с тобой отец разбирается… - Не надо, - безучастно, но в то же время обеспокоенно произнес Дин, наблюдая за тянущейся к телефону руке директора. Еще одной вспышки отцовского гнева он точно не выдержит. У них итак море проблем, еще не хватало звонков от директора! - Что?! - Не звоните отцу, - еще раз попросил Дин. В его голосе теперь четко были заметны нотки страха. Брайан убрал руку подальше от телефона и внимательно посмотрел на юношу, осматривая ссадину на губе и неглубокий порез на шее. - Вы его только с работы дергаете. А ему это не нравится. - Сам виноват. Веди себя чуть лучше, и ни Джеймс, ни ты до конца твоего обучения здесь больше никогда меня не услышите и не увидите! - Ммм, заманчиво! - усмехнулся Дин. - Обещаете? - Обещаю. Не буду портить тебе день своим присутствием, если ты не будешь омрачать мой день своим. - Дин закатил глаза и устало откинулся на спинку стула. - Никаких драк. Никаких стычек в коридорах. Никаких подножек. Никакой грубости в адрес преподавателей. Никакого… - Блять, да я понял! - Харвел сморщил лицо, словно глотнул лимонного сока. Стоило ему только на секунду представить то, что упоминал Брайан, ему тут же стало не по себе. - Никаких наркотиков, курения и алкоголя на территории школы. Знаю, уже сто раз слышал! - И никакого секса! Дин задержал дыхание на несколько мгновений, пытаясь понять услышанное. - Да Вы должно быть шутите! - Если ты… Еще хоть один раз! - Брайан вытянул вверх указательный палец и начал трясти им перед лицом ученика. - Хоть один! Вылетишь отсюда по статье! - Хм, - в памяти возник Кристофер, жарко стонущий на сырой земле от ощущений теплой твердой руки Харвела на его члене. По телу пробежался холодок, и Дин поспешил перевести тему. - Если Вы о Вашей дочери, то ничего не было. Подвернула ногу на физкультуре, а я просто помогал до врача дойти. Только и всего... - Послушай, Ты! - отбросив стул назад, Брайан вскочил с места и навис над столом, приближаясь ближе к лицу Харвела. С каждой секундой его лицо краснело все больше и больше. На лбу быстро пульсировала набухшая вена. Дин не мог отвести взгляда от прищуренных темно-карих глаз. В юноше загорелся интерес - сможет ли Брайан ударить его? Один раз в жизни. Смогут ли его нервы однажды лопнуть? Но удара так и не последовало. Что-то недовольно прошипев, мужчина пододвинул стул обратно и снова рухнул на него. - Как же я иногда жалею, что в этом штате запрещены телесные наказания. Хотя, - его взгляд бегло скользнул по лицу Дина. - Пожалуй, тебе все равно уже досталось от Рассела... - Так что на счет наказания? - поторопил его Харвел, указывая пальцем на стопку бумаг с дисциплинарным взысканием, на которых не хватало только имени ученика и росписи директора. - Так не терпится? Я даже не знаю, куда тебя запрячь, чтобы это наказание оставило на тебе такой же отпечаток, как и кулак Стэна. Дин прыснул от смеха, облизывая кончиком языка ранку на губе. - Что, заставите меня всю школу вылизать? - с отвращением спросил он. - Нет-нет, очень мелко… К тому же, - Брайан тепло улыбнулся. - не будем под конец обучения валять в грязи твой авторитет. - Да срать я хотел на этот авторитет, - выплюнул куда-то в сторону Харвел, отворачиваясь от директора. - Тем более! Значит, это не будет для тебя наказанием. А вот если… - он задумался, приложив ко рту ладонь. - Да, точно! Подойдешь к мистеру Миллеру. Он и решит, куда тебя запрячь. - довольно улыбнувшись, Брайан поставил свою роспись за знакомом Дину листке, и откинулся назад, с радостью наблюдая за реакцией Харвела. - И это мое наказание? - положительный кивок. Улыбка директора стала еще шире, а злость внутри Дина все горячее и больше. - Да я бы лучше школу вылизал. - Я знаю. Прости, у меня на такое рука не поднимется. А вот в него я верю! Он затащит тебя в такое дерьмо, после которого на тебя ни одной жалобы не поступит. Станешь таким тихим, что я через несколько дней уже забуду, что ты вообще существуешь! - Уже интересно, куда эта сволочь меня запихнет. Дин плохо ладил всего лишь с несколькими преподавателями. Большинство были от него без ума. Парень он был способный и очень любил учиться, что немаловажно. Если предмет подавался интересно, если преподавателя хотелось слушать, он активно проявлял внимание. Но были же и предметы, вроде истории - сами по себе невероятно интересные, но подавались они в такой скучной и занудной форме, что Дин не видел никакого смысла сидеть и пытаться что-то услышать и понять. Его начинало клонить в сон уже на первом предложении учителя. И Барри Миллер, тот самый учитель истории, к которому у Дина была особая взаимная ненависть, был явным примером. Монотонная болтовня и полное незнание предмета однажды заставили Дина в грубой форме высказать все свое недовольство о том, что такой человек вообще может занимать пост учителя. Если бы Дин в тот момент знал, насколько директор близок именно с этим учителем, он бы, возможно, придержал свой язык. Но вместо этого он заслужил себе восьми-недельное наказание. Каждый день он оставался в школе после уроков, внимательно слушая нотации, прерывающиеся на тихое бубнение по истории. Это был единственный раз, когда Дин осмелился в грубой форме донести свои мысли до учителя. Но он бы не особо удачным. И очень часто давал о себе знать в недавнее время. - Потом обязательно у него спрошу! Может быть в исправительную колонию, м? - Я могу идти? Брайан указал дрожащей от приступа смеха рукой на дверь. - И не попадайся мне больше на глаза, Харвел! Малейшая оплошность, и будешь разговаривать с отцом! “А смысл? - мысленно пробурчал Дин, с силой захлопывая дверь за спиной. - Он в любом случае меня по стенке размажет. Ему только повод нужен. Вот придет сегодня с работы и вдарит мне просто за то, что, возвращаясь домой, он не успел проскочить на зеленый… мало ли еще поводов!” Но самым главным поводом, как Дину всегда казалось, была бы новость о том, что Дин засматривается на парней и спит с лучшим другом. Что бы сделал Джеймс, если бы узнал? Убил бы сразу, или мучительно, медленно отрывая от тела сына по одному маленькому кусочку? “А ведь когда-нибудь он все равно узнает..” - пронеслась в голове юноши мысль. Он уже ни раз думал об этом, воображал, что бы случилось, если бы его отец вдруг однажды узнал о том, что его сын - гей. Дин знал этого человека всю жизнь, но все равно в очередной раз задумываясь над этим вопросом, он не мог с точностью сказать, как Джим отреагирует на такое заявление. Он вполне мог просто промолчать, мог ответить пониманием, а мог, наоборот, выплеснуть на сына свою агрессию и ненависть. Выражаясь его языком, "выбил бы из головы сына всю ненужную херню". Потому Дин не спешил с откровениями. Настанет время, он признается. Ему нечего бояться. За двадцать один год он уже перестал бояться этого мужчины. Он знал, что если Джим и проявляет свою злобу, то вскоре, залечивая раны сына, он обязательно чувствует всепоглощающую вину. Это случалось постоянно, независимо от того, был Дин виноват, заслуживал ли он полученного удара или нет. Джим ударил - Джим раскаялся - Джим извинился. И ничего из этого никогда не менялось.