Стоп, снято

— Можно тебя на минуту? — Конечно. Руслан вышел в проход за декоративным дверным проемом, старательно переступая через провода и ножки штативов. Вне стен павильона было серо и холодно, с лестницы сильно сквозило и тянуло дешевым табаком. За окном в талой весенней жиже плавали тополя и крыши заброшенных гаражей. — Ну? Чего тебе? — Ты сказал, что... — Руслан запнулся и продолжил не так, как собирался: — Дел всего часа на три-четыре. — Ну, — ни на секунду не смутившись, кивнул Цыбин. — И из-за кого мы не укладываемся в график? Увидев растерянность Руслана, он фыркнул и ободряюще хлопнул его по плечу. — Да ладно, шучу я! Нормально все. Для первого раза держишься зашибись. Расслабься. Здесь все всё понимают. Держался Руслан максимально дерьмово и прекрасно отдавал себе в этом отчет. А вот в том, что его здесь понимают, как раз сильно сомневался. — Ты сказал, что он просто отсосет мне — и все. — Ну, — не понимая — или делая вид, что не понимает, — подтвердил Цыбин. — А он делает что-то другое? В заочном описании сцены ключевым словом Руслан считал «просто». — Я не смогу так. У меня не выйдет. — Что за чушь. У тебя отлично выходит. — Мне не нравится эта роль, — мрачно сказал Руслан. — И не нравится этот сценарий. Цыбин округлил на него глаза, а потом громко расхохотался, и эхо дробно разнесло отголоски смеха по лофту. — Ты слышал, Вано? — окликнул он. — Угу, — откликнулся из-за перегородки «Вано». — Чувствую себя Тинто Брассом, пригласившим на съемки Ингрид Бергман. Где ты взял эту театральную лань? Руслан скрипнул зубами. Цыбин снова заржал. — Ты искал фактуру, — возразил он. — Скажешь, плохая фактура? Вано высунулся в проем, в очередной раз окинул Руслана взглядом и признал: — Фактура ничего. Цыбин сказал, тебе деньги нужны?.. — с деланным равнодушием спросил он. Руслан промолчал. — Вот и давай. Перевоплощайся. Отснимемся до темноты — получишь бабло и поедешь домой отсыпаться. Сверхзадача ясна? Руслан нехотя кивнул, и Вано скрылся в проеме. — Воля! — вдруг позвал рядом Цыбин. — Волька! Не очень довольный «Волька» молча нарисовался в другом конце прохода с сигаретой в руке. — Скажи ему, что мы не отбирали у тебя паспорт на границе и не держим тут в сексуальном рабстве. Волька смотрел мимо Цыбина и ничего не говорил, словно тот обращался не к нему. Руслан покраснел. Цыбин хмыкнул. — Машунь, — крикнул он за перегородку и двинулся следом за Вано. — Замажь ему уши! Горят. — Я не думал ничего такого, — сказал Руслан, когда Волька все же подошел. — Ничего, что я курю? — Волька приподнял сигарету и выдохнул струю в сторону. Дым был почти одного цвета с его волосами и глазами. Весь он был какой-то неопределенно бесцветный, незапоминающийся: тихий голос, стандартная стрижка с челкой, узкое тело, неброские черты — идеальная внешность наблюдателя наружки. Но при этом что-то притягательное было в каждом его жесте, во взгляде, в невыразительной, слегка заторможенной мимике. — Мне-то что, кури. — Ну мало ли... Что за имя такое — Волька, Руслан не знал. Даже для порно псевдоним был нелепый. У Вольки были смеющиеся глаза — вот что. В книжках ему часто встречалось про глаза, которые остаются печальными даже в улыбке, а у Вольки все было ровно наоборот: они светились непонятной насмешкой при странной отрешенности в лице. — Ты правда из театрального? — спросил Волька без выражения. — Да, — неохотно подтвердил Руслан. Это точно заслуживало всех шуток, которые он уже выслушал в своей жизни, и тех, что только предстояло. Волька сделал долгую затяжку и улыбнулся ему краешком губ, скупо и тепло. — Это... — он на секунду задумался, подбирая дежурный комментарий к полученной инфе. Странно, мысленно закончил за него Руслан. Многие так говорили. Еще говорили: забавно. Или: непохоже. Или просто удивленно качали головой. Он не был похож на студента театрального. — ...круто, — спокойно закончил Волька и затушил сигарету о стоящую на подоконнике консервную банку. «Съезди ему по щеке, когда он тебя отпихнет, — инструктировал Цыбин, — не слишком сильно, но так, чтобы шлепок был слышен. Хорошо, если пятерня останется — киногенично. Ясно?» Руслан кивнул тогда Цыбину, но не смог. Волькин персонаж давился и жалобно кашлял, отворачиваясь, а Руслана дергало веселым током, когда они встречались глазами. — Стоп! — заорал Иван. — Ну сколько ж можно-то? При его субтильной фигуре голос, громкий, как из бочки, казался чьим-то чужим. Руслан стиснул челюсти: что еще? С демонстративной усталостью Иван откинулся в кресле, закрыл ладонями лицо и потер виски. — Он у тебя руки сам себе держит, да? Чтобы ты не отвлекался и насиловал его с комфортом? Руслан отодвинулся и сел на постели сбоку от Воли. Кисти у того и правда безвольно валялись у края кровати — над макушкой. Лицо его не выразило ни удивления, ни недовольства заминкой, глаза по-прежнему насмешливо щурились — такое у него было строение нижнего века, разглядел Руслан. Его терпеливая безучастность почему-то тихо раздражала. Можно подумать, ему не хотелось все это побыстрее закончить и свалить. — Я фиксировал, — объяснил Руслан, — пока мог. Сейчас ты мне как предлагаешь это делать? Буду хвататься за него — потеряю равновесие. — Как можно потерять равновесие, когда ты держишься? — с идиотским смешком встрял Цыбин. Его только не хватало. Руслан перекатился на другую сторону тахты и поднялся, едва не задев ногой рампу. Молчаливый оператор — его представили Руслану еще утром незапоминающейся отыменной фамилией — неодобрительно отошел в сторону. — Давай! — приглашающим жестом махнул Руслан на постель, подтягивая джинсы. — Покажи! Где-то за ореолом света у двери осуждающе стояла Маша. Второй оператор Леха то ли лениво, то ли раздраженно присел на пуф. Все, казалось, были против Руслана, и это злило. Цыбин неуверенно подошел к постели. Не двигаясь, не возмущаясь, с каким-то восточно-философским равнодушием Воля повернулся к нему. — Давай-давай. Смелее. Иван заинтересованно ждал. Цыбин поставил колено на край тахты, перекинул другое через Волькину грудь, осторожно взял его за правое, потом за левое запястье. — А теперь подвигайся так, чтобы твое хозяйство гипотетически влезло ему в рот. Очень скованно, деревянно Цыбин подался вперед, качнул бедрами и замер, не достав и двадцати сантиметров до подбородка Воли. — Ты себе льстишь, — сказал Руслан. Цыбин поерзал, не выпуская запястий из рук, расставил колени шире и попробовал снова. Развел Вольке кисти в стороны, жестом велел сползти чуть ниже, затем — выше, потом попытался подпихнуть ему под затылок край покрывала — Воля безмятежно-стоически позволял себя тормошить. Наконец Цыбину с трудом удалось прогнуться так, чтобы почти коснуться ширинкой его губ — локти у него неудобно согнулись, тело закаменело от напряжения. На самого Вольку Цыбин при этом старательно не смотрел. — Поймал амплитуду? — спросил Руслан. — Отлично. Следующие двадцать минут все то же самое только в бодром темпе. — Ладно, принято, — сдался Иван. Он почесал подбородок. — Значит, рявкнешь на него, чтобы, типа, не вздумал тебе сопротивляться. Смонтируем. Следующая мизансцена такая, — он едко выделил слово, и кто-то прыснул. Наверно, Маша. — Трахаешь его в рот минут пять — только пожестче, уж постарайся, — потом встаешь, стаскиваешь за руку к краю, рвешь на нем рубашку, толкаешь на бок и снова заставляешь сосать. Держать будешь за волосы. И не молчи! Войди в роль, в конце концов, хоть немного, чему вас там сейчас учат. Скажи, что тебе срать, гей он или натурал. — Гей или натурал? — переспросил Руслан. — По-твоему, гопники разговаривают так? Иван застонал. — Цыбин, напомни мне никогда не обращаться к тебе за помощью в подборе кадров. — Ты искал фактуру, — возразил ему Цыбин, вернувший уже себе прежнюю наглость. — Скажешь, плохая фактура? — Фактура ничего, — согласился Иван. Руслан тоскливо посмотрел на тахту. Волька закинул руки за голову и жмурился, лежа под искусственным, слепящим и жарким светом софитов, как под солнцем на пляже — его пофигистичная умиротворенность выводила Руслана из себя. Одно то, что Вольке не нужно было держать себя на постоянном взводе, было несправедливо. От принятой таблетки стояк был противно-ноющим и чужеродным, от него хотелось избавиться, ничего похожего на обычное возбуждение в теле не появлялось, сердце частило, ладони потели, в пальцах начался тремор, Руслан уже подозревал, что съеденная им левая химота еще аукнется последствиями. — Ты мне не помогаешь, — сказал он. Волька посмотрел на него дымными смешливыми глазами. — Правда? Руслан приспустил штаны, забрался на кровать и навис над ним. Перехватил его за руки. — Тебя не беспокоит, что я без гондона, например? А что, если у меня СПИД? Волька моргнул бесцветными густыми ресницами. От этого взгляд его стал еще более веселым. — Так вроде у всех справки в обязательном порядке собирают. — А ты ее видел? Справку? Тебе ее показали? Может, я ее подделал в фотошопе и скан в электронном виде прислал? Ты вообще о чем думаешь? — Эй-эй, — начал Цыбин. — Ты чего? Вано... — Нормально, — оценил Вано, — снимаем. Давай, как будто у тебя СПИД и ты мечтаешь перезаражать весь мир!