Я хочу лишь быть твоим щеночком.
— Спасибо, правда, спасибо тебе огромное! — пришедшая в себя наконец девушка принялась быстро и низко кланяться, вгоняя Хюнина в шоково-неловкое состояние: он правда подобных формальностей, которые были приемлемыми и обязательными в корейском обществе, не понимал, будучи иностранцем. — Не за что, правда, я бы в любом случае привёл сюда помощь или попытался бы что-либо предпринять… — слегка растерянно произнес он в надежде, что кореянка позволит ему ретироваться с места предотвращённого им преступления, ибо менеджер-хён наверняка уже успел обнаружить его отсутствие в общежитии. Не хватало ещё охватить нагоняй с его стороны. — Ты меня спас, так что не отпирайся и дай мне тебя как следует отблагодарить, — Юна без стеснения схватила оторопевшего и не готового к физическому контакту с девушками парня за запястье и повела его в сторону выхода, не забыв забрать купленное. Мужчина, которого приложили бутылкой из-под соджу (Кай предварительно оставил счёт за разбитую бутыль в кармане кассира), так и остался лежать без сознания, пока парочка молодых людей покидали этот злосчастный супермаркет — Шин о чём-то громко рассуждала, активно жестикулируя и постоянно норовя узнать какие-то секреты Кая получше, а он, всё ещё не до конца приходя в себя от факта быстрой перемены настроения девушки, продолжал отвечать невпопад, дико при этом смущаясь. За границей, на Родине, у него не было проблем с общением с противоположным полом, напротив, среди своих сверстников он был более охоч до женского внимания в целом, если сравнивать его с остальными хёнами. Но тут брюнета будто подменили, он недоумённо хмурился и расширял глаза, когда встречался с Юной взглядами, словно пытался найти в ней и в них что-то особенное. — Так ты мне оппа, Кай-оппа, — девушка с довольным видом буквально промурлыкала последнюю фразу, когда услышала, что он старше её на год и узнав о том, что он вскоре дебютирует в группе лейбла BigHit Entertainment. Кай на её выпад смутился так, что освободил руку, помотав головой из стороны в сторону, будто приводя себя в обычное состояние, остановив тем самым повеселевшую Юну на полуслове. Часы показывали 6:07, ему точно прилетит от компании и друзей из-за того, что без спросу покинул общежитие без сопровождения взрослого человека. В конце концов, в Бигхит руководствовались жёсткими правилами в дисциплине, сопряжённой с полной свободой в творчестве, и Каю здесь действительно нравилось. Он, словно, нашёл работу своей мечты, о которой грезил долгими мучительными годами тренировок. Он не может потерять всё это в одночасье из-за одного такого проишествия. — Мне не следовало тебя так резко прерывать, но на этом и вправду всё, наше знакомство произошло при весьма внезапных жутких обстоятельствах, но если сейчас я не успею к приходу в компанию вовремя, меня вышвырнут, невзирая ни какие мои объяснения. Пойми, Юна-щи, мы сможем пообщаться чуть позже, даже сегодня, если хочешь, но сейчас у меня на это нет времени и сил. Не обижайся. — К-конечно, Кай-ним, — Юна срывающимся от всхлипа голосом хрипло проговорила последние слова, отворачиваясь и плетясь в противоположном направлении. Кай продолжал виновато смотреть на отдаляющуюся девушку, со временем превращавшуюся в подобие точки по мере её отдаления. С ходьбы она быстро перешла на бег, петляя зигзагом от переулка к переулку, не замечая, как прохожие не без удивления провожают её любопытствующим взглядом: ещё бы, не каждый день встретишь красивую и плачущую школьницу в шесть утра на главной улице Сеула. Солнце поднималось из-за горизонта, хотя воздух всё ещё пах ночной свежестью, Юна горячим и горьким от вновь поникшего настроения вздохом выпустила облако пара, усталость и хронический недосып сделали своё дело — появилась нежелательная одышка, выносливость улетучилась вообще куда-то восвояси в далёкие края, не попрощавшись. Парень же чувствовал себя абсолютно паршиво, тяжело ему дались эти слова, ведь впервые за долгое время выпал отличнейший шанс пообщаться со сверстницей, к тому же такой обаятельной и улыбчивой. Сердце болезненно сжалось, когда он вспомнил, как из неформального дружеского «Кай-оппа» он был снова понижен до нейтрального формального «Кай-ним», как Юна вернулась в свой прежний режим испуганной и обиженной девочки, оставила его ощущать себя полнейшим идиотом и трусом. Не он ли порывался в извечных спорах с Тэхёном в хвастовстве, что, в отличие от смущающихся Субин-хёна и Ёнджун-хёна, он с девчатами чувствует себя будто в своей тарелке? Теперь же выясняется, что всезнающий мозг TxT всё ещё прав, как никогда ранее. У Хюнина от подтверждения теории лучшего друга аж сводит в скулах. Хуже и концовки не придумаешь. Между делом, его ноги сами привели к заветному общежитию, пока он горько проклинал самого себя в безмолвных и тяжёлых раздумьях, в котором, к счастью, его отсутствие никто из старших не обнаружил. Но вставший спросонья от шума, создаваемого макнэ, лидер Субин-хён всё же поинтересовался, что же с брюнетом стряслось плохого в день, который пока ещё толком не успел и начаться. Хюнин отмахнувшись, завалился на близ стоящую софу и, не проронив ни слова, вскоре заснул самым, что ни на есть, крепким сном. Ни о чём переживать теперь не хотелось.***
С последней встречи с Юной прошла целая неделя, Кай хотел был и связаться, и извиниться, и вообще возобновить общение, потому что девчонка ему больно понравилась, и как друг, и как потенциальная сердечная избранница, потому что по таким нелепым случаям потом пишут такие же нелепые сценарии в дорамах, которые любит смотреть его мама, захлёбываясь в собственных слезах. Юна ярко улыбалась, была высокой для своего возраста, подтянутого телосложения, но всё ещё девочкой и говором своим милейшим, и походкой хаотичной легкой, когда как Кай, несмотря на поддерживаемый им имидж юнца, предложенный Бан Пиди и компанией, успел в сознании своём уже не раз повзрослеть. Возможно, всему причина — разговоры по душам с его любимым отцом, которые возымели определённый эффект и оставившие неизгладимый след в его пока формирующемся личностном самовосприятии мира и бытия. Приближался день долгожданного дебюта, фанаты со всего мира писали слова поддержки им в комментариях, восхищаясь их красотой и предвкушая первые выступления талантливых донсэнов всемирно известных бантан сонёндан. Кай на миг улыбнулся, умилившись от утешающих его разрываемое тоской по отцу и сёстрам (мама находилась рядом, в Корее) сердце посланий от уже сформированной фанбазы их пока не дебютировавшей группы. Дни за днями проходили однотипно и по старому по сто тысяч раз прогнанному ими сценарию: подъём, завтрак, растяжки с зарядкой, распевка, длительный и тщательный прогон танцев к выбранным к лайв-перформансам песням, обед, ужин, поход в душ и, наконец, желанный сон после продуктивного и насыщенного тренировками дня. Хюнину было вовсе не до мыслей о прошедших краткосрочных знакомствах, вроде переписки с ровесником из ещё одного только что дебютировавшего бойзбэнда, названия которого он, к сожалению, не запомнил. Он старался не думать о Юне и о том, что ему на самом деле она понравилась, и что места для девчонок в его подсознании не должно быть вообще. Субин-хён, который среди мемберов был к нему гораздо ближе по духу и по интересам, сразу заметил в нём эти незначительные, как Кай думал, изменения в настроении, поведении и в появлении новых привычек: макнэ стал грызть ногти, витать в облаках, вовремя не отвечая на вопросы, и хандрить без должной на то причины. Вскоре, когда нынешний грустный безынициативный Хюнин стал частью их повседневности, начали замечать и другие мемберы: Тэхён многозначительно отмалчивался, когда как Бомгю с Ёнджуном старались завязать с младшим разговор, но он, ожидаемо, никак не клеился. Кай был несговорчив, иногда перегибал палку, когда участливая троица Чхве стали спрашивать уже без всякого стеснения и без просьб их простить за то, что лезут не в своё дело. Когда диалог приобретал ещё больше мрачных и негативных очертаний, которые бы могли перерасти в рукоприкладство и конфликт, что растянулся бы на неделю, другую точно, Тэхён мягко переводил тему, отвлекая Ёнджуна с Бомгю чем-нибудь более занятным, а Субина, честно говоря, отпускало сразу. Тэхён старался поддерживать каждую сторону, не вставая на чью-либо конкретно, ведь раздора в группе Кан, естественно, допустить не мог. И правильно делал.***
В третий день после дебюта на музыкальном шоу, их, как выступившую группу, пригласили на сцену в момент награждения сегодняшних победителей. Кай без особого энтузиазма и желания поплёлся самым медленным шагом, после чего занял место поодаль, не скрывая подавленного взгляда. В принципе, он ещё со вчерашнего дня догадался, что встретит её здесь, неважно выиграют иччи или нет, возможно у него прибавится смелости окликнуть её и поздороваться, а потом попросить её обменяться с ним контактами, всё, конечно же, возможно. Но сегодня брюнет, к большому сожалению своему, пришел к внезапному выводу, что ничего из планируемого выполнить уже не сможет. Трусит, боится, не хочет услышать то, о чём старался не признаваться даже самому себе — она может легко отказать ему в предложении о дружбе, а уж в таком крайне неудобном и неприятном случае Кай не станет добиваться её благосклонности к самому себе даже под дулом пистолета. Кай — лев. Львы, как правило, зачастую, самые гордые. Звучат поздравительные слова девушки-эмси, по трибунам проходят волны бурных оваций: монстры-новички ITZY выиграли очередную награду на музшоу, звукорежиссер по обычаю включает минус их заглавной песни — самое время для энкора, айдолы, что до этого старались поддержать победительниц аплодисментами и с толикой грусти на вспотевших и слегка усталых лицах, встрепенулись, начав друг другу кланяться и потихоньку расходиться. Субин мягко и ненавязчиво одёргивает застывшего на месте младшего за край кофты, Кай приходит в себя, натянуто улыбается двум очаровательным и весьма симпатичным девушкам, которые заинтересованно оглядели нового и довольно приятного на вид молодого человека с головы до пят. Ёнджун-хён пихается ему локтем в ребро, играя бровями, двусмысленными действиями и поведением своими подразумевая нечто, что по мнению Хюнина, является невразумительным. Ну, правда, что такого в том, что они его приветствовали? Ничего ведь, так? Кай стоит, нервно оглядываясь по сторонам, ожидая, как на горизонте появится группа из пяти девушек, среди которых ему необходима она одна — Шин Юна улыбается искренней и одной из самых прекрасных для него улыбок, отвечая на довольные и громкие выкрики её фанатов. Красноволосая чисто и без запинок читала свои партии, попутно даря фандому, в большинстве своём состоящем из парней, воздушные поцелуи, обнималась с любимыми и не менее счастливыми онни, клеясь к каждой из них и вызывая вздохи умиления у остальных. Даже несколько айдолов-парней этот детский и невинный жест по достоинству оценили. От пристального зоркого взгляда брюнета это, конечно же, не укрылось. Кай внезапно почувствовал, что по непонятной причине злится на них, хотя по сути они ничего ему не должны и ничем не обязаны, а сама девушка, в принципе, была бы рада их вниманию с их стороны, как-никак, мелочь, но приятно. И всё же мириться с фактом, что на неё беспрепятственно могут пялиться многие потенциальные соперники, он не хочет. Хюнин Камал Кай — парень семнадцати лет, макнэ группы и среди айдолов своей компании в целом, лидирующий вокалист, великолепный танцор и артист, но прежде всего, человек, который не чурается своих ощущений: симпатий, антипатий, безразличия и стремления захватить в плен приятных ему персон, коей и была Шин Юна. Если кому сейчас на неё смотреть, то только ему. Только. Ему.***
На последней неделе продвижения с dalla dalla Юна по большей степени отвлекалась на разгоряченные крики поддержки фанатов, фанбоев в том числе, не успевая замечать странных перемен, творившихся у неё за спиной, когда айдолы расходились, поздравляя новых, освежающе красивых и талантливых принцесс JYP с очередной и на этот раз седьмой по счёту победой. За месяц промоушена с минимальным участием в развлекательных программах группа побила очередной рекорд получения первого места в музыкальных шоу, доминируя почти во всех основных чартах Южной Кореи (также и за её пределами) — Юна чувствовала груз большой ответственности на своих ещё юных плечах, старалась улыбаться и не унывать, вспоминая тот неприятный инцидент трёхнедельной давности. Во всяком случае, она отвергала любые любовные письма с признаниями от айдолов-мужчин, в большинстве случаев которые являлись её сонбэ, как по компании, так и принадлежащие другим лейблам. При входе в их часть общежития пол зачастую был завален цветами, игрушками и прочими недорогостоящими, но отнюдь не раздражающими глаз подарками. Онни шутили, что неудивительно, что такая красотка-вижуал с большими глазами, ослепительной улыбкой во все тридцать два, ростом в сто семьдесят сантиметров и тонкой «осиной» талией вкупе с профессионализмом в характере и движениях, таланте к чтению рэпа и пению коротких, но запоминающихся убийственных партий, привлекает к себе так много внимания, дескать, всё вышеперечисленное — ключ к её популярности и результат всепоглощающего очарования магессы Шин Юны. Красноволосой оставалось на эти шутки широко улыбаться, не краснеть и отводить пространно-печальный взгляд в сторону, потому что сейчас совершенно не хотелось очаровывать лишних и по большей степени неприятных ей людей. После того опрометчиво смелого случая она стала относиться к представителям сильного пола с сильным недоверием, развивая в себе всё больше и больше чувство затаённой злости на весь мужской род, чьё большинство было можно причислить к тому мерзкому и бесстыдному кассиру из круглосуточного магазина. С другой стороны вспоминался и Кай. Его бесстрашие и уверенная в себе походка сумели её поверить в существование героев и, вообще, людей, что не убегут и не откажут в помощи в трудную для кого-то минуту. К тому же, его внешность была полностью в её вкусе: он был фонарным столбом, худощавым, стройным, слишком светлым для среднестатистического корейца, слишком экзотическим для их и без того разношерстного общества в Сеуле; забавная крупная родинка над правым глазом красила его не меньше, чем прямые чёрные и кажущиеся на ощупь мягкими волосы, от соприкосновения с воздухом которые взлетали и парили из стороны в сторону, в зависимости от скорости движения их динамичного хозяина. Кай мог легко ей понравиться, и он ей понравился. Кая было не зазорно и не геморно называть оппой, а влюбиться в него было проще простого. И Юна влюбилась. Яркое ненавязчивое излучение мальчика-солнышка Хюнинкая, словно парализовало её, нашло в ней новую «я» и дала толчок к осмыслению некоторых, казалось бы, понятных ей вещей в сотый раз, но по-новому. Мальчик-солнышко, что не просил ничего взамен, ни губами, ни глазами, ни руками, вот так беспардонно забрал её сердце. Без стука войдя в него, засел, заросся мхом, зацвёл плющом, даря девушке неведомые доселе ощущения. В шестнадцать влюбляться в красивых мальчиков и в звёзды было нормальным. Но только не для Шин Юны. — Юна-ним, пожалуйста, постойте, это Вам!***
Трепет в груди её теперь разрастается геометрической прогрессией, ибо таких интересных и очень дорогих, по её мнению, подарков ей ещё никто не дарил. Курьер любезно поднес маленький ящичек, завернутый в специальную почтовую бумагу, когда Юна оставила очередную криво и наспех сделанную ею закорючку на бланке с подписями и ушла, невнятно попрощавшись с вежливо и смиренно ожидавшим её дежурной улыбки парнем (он ею тоже было очарован), быстро и громко захлопнув за собой железную дверь. На посылке имени адресанта, места его жительства указанными не было, вероятно, по просьбе самого отправителя. По весу ящик тяжелым не назовешь — Юна попробовала его потрясти, но звука бьющегося стекла или чему-то подобному ему не последовало. Посылка, как посылка. Ничего особенного, казалось бы, но неизвестность содержимого в ней так интригует и в каком-то смысле завораживает её. Если отправитель возжелал зажечь в Шин огонь любопытства и тем самым удивить её, то она искренне рада поздравить его с победой — у него всё получилось. Ошметки и остатки рвущейся бумаги оседают на холодный ламинат, Юна осматривает внутренности коробочки с неподдельным интересом: лежит обычный CD-диск со скромной немногословной припиской «Для Шин Юна-щи», упаковка новёхоньких эйрподсов, четыре жвачных пастилы и небольшое письмецо в виде свитка. Шин усмехнулась. Странное и многообещающее сочетание. Прежде, чем открыть свиток с адресованным ей письмом внутри, Юна ввела в дисковод CD отправителя — на мониторе ПК высветилась иконка с единственным на диске аудио, которое Юна уже успела воспроизвести: звучат три первых аккорда акустической гитары, за которыми следует мягкий юношески высокий и, главное, знакомый голос. Хюнинкай сладостным тоном пропел строки куплета на английском, к сожалению, не совсем понятном ей языке. Она разобрала половину слов, не вдаваясь особо в их смысл, стараясь больше прислушиваться изредка подрагивающему и кое-где не совсем попадающего в высокие для своего привычного регистра ноты — Кай волновался, Юне представлялось, как он дрожит от объявшего всё его тело волнения с предвкушением в придачу, как хрипло восстанавливает дыхание, как скептически оценивает свой поразительно душевный и красивый вокал на двоечку из десяти, бесконечно повторяя одни и те же строки на бис. Шин знает-то парня всего-то день, а о нём самом — почти «ничего», но сердцем ощущает весь яркий спектр испытываемых им эмоций. Словно Кай её давно потерянный, но долгожданный соулмейт, о существовании которых она узнала из прочитанных ею некоторых романов, подаренных Джису. Словно Кай — тот, кого она долго ждала и в то же время тот, кого не ожидала так быстро встретить. Тот, с кем коротать века с тысячелетиями было бы вовсе не жалко. *** — Йоу, Кай, — голос Ёнджуна резко разряжает тишину и отдается внезапной болью в ухе, — Спишь что ли? — Спал, — шипит он сонно, недовольно буравя в дурачливом хёне дыру, — До сего момента. — Айгу, какие мы обидчивые, — хитрая лисья лыба не сползает с Чхве-старшего даже сейчас, — Но вообще я по делу. Очень важному делу. Двумя мгновениями назад весёлое и энергичное выражение лица старшего хёна сменилось серьёзностью и нетерпимостью к любому отрицанию и нежеланию делиться своими чувствами макнэ, так что Кай сразу смекнул, что к чему, и что Ёнджун сейчас в действительности не шутит и шутить не собирается. Сон снимает как рукой — Хюнин по-кошачьему гибко и высоко выпрямляется, окончательно выветривая из себя остатки сна, готовясь выслушать любые — длинные ли, короткие ли, не имеет значения — нотации и обвинения в свой адрес, лишь бы только больше сложностей в общении с обладателем крутого нрава больше не прибавлялось. Временами Ёнджун из смеси милого щеночка и песца превращался в самую настоящую зазнобу, которая не даст никому покоя до тех самых пор, пока не добьётся своего. Даже если это «своё» обходится ему втридорога, как затратами со временем, так и с силой. Вот такой вот он, Чхве Ёнджун. — Ну, чего надо-то? — А ты будто не знаешь, зачем я здесь… — Ёнджун, что до этого стоял и ухмылялся, теперь же устало приседает на мягкую поверхность излюбленного Каем футона, устраивается поудобнее, чтобы можно было получше настроиться на долгий разговор: младший старается не заматериться, — … Я здесь потому, что вся тима, как бы попонятнее выразиться, беспокоится за тебя, пока ты, дурак, отсиживаешь и отлёживаешь себе всё, что только можно и нельзя. Мы скучаем, братан, скучаем по весёлому и иногда раздражающему энерджайзеру Хюнин Каю. Что скажешь? — Скажу лишь то, что времена действительно изменились, а со старой версией меня можете официально попрощаться. — Кай понуро пялит себе под ноги, не решаясь в этот раз даже мельком поглядеть на изменившееся в корне лицо старшего хёна: он его ещё больше разозлил. — Кай, не ломай комедию, выкладывай что за у тебя там душевные стенания, — Чхве предупреждающе, но не больно заносит руку в плечо младшему, надеясь добиться объяснений. И он добьётся. С пустыми руками и с «ничем» Ёнджун ещё никогда и ни от кого не отходил. — Хён, я если тебе сейчас расскажу, из-за чего так запарился, ты и остальные старшие меня просто засмеёте. — Слушай, все мы — люди, мало ли какая неловкость или беда случилась, ну, не надо же из-за этого сильно переживать. Тем более такому, как ты. — Ну, нет, вы определённо засмеёте меня. Ты и Бомгю-хён. Палец дам на отсечение, вы так и сделаете. — Может и засмеём, — Ёнджун в неопределённости пожимает плечами, — а может и нет. Зависит от серьёзности ситуации. — Она и серьёзная, хён. — Кай наконец поворачивается в его сторону, заглядывая в обеспокоенные и преисполненные всей душой и готовностью выслушать любую нелепицу из уст донсэна глаза усталого Ён-Ёна. — Я влип по самые гланды в это дерьмо. Дерьмо под названием «любовь». — Стоп, что? Я не ослышался? Это всё из-за девчонки? — Только попробуй заржать, — в сердцах произносит Хюнин, не теряя твёрдости в голосе, — И я обещаю, что больше с тобой никогда первым не заговорю, перестану общаться и ты упадёшь в моих глазах так низко, как ещё никто из знакомых моих не падал. — И не собирался, вообще-то. — забавно дует губки хён, пододвигаясь ближе, заключает в крепкие объятия позади поникшего макнэ. — Это всем знакомое чувство. У меня так тоже было. — Звучит как-то не очень убедительно. Ты ж у нас известный сердцеед 80-го уровня, не обманывай меня. — Весомое замечание, но раскрою секрет, так было не всегда. Ну, да ладно, что мы всё обо мне и обо мне. Лучше расскажи, как звать красотку, укравшую твоё неискушённое страстью сердечко, м-м? — Ты офигеешь, когда услышишь. Я просто даже не представляю нас вместе. — А чё представлять, действуй. Девушки любят уверенных и напористых. Ещё они любят, чтобы их добивались. — Сказать-то, блин, легко, а я даже подойти и заговорить с ней после того «случая» не могу. — Погоди, это та девчуля, которую от извращуги уберёг? Йоу, чо ты паришься вообще. Она тебя за героя наверняка приняла. И правильно сделала, кстати. Просто возьми и признайся ей, скажи, что нравится она тебе сильно. Крошка просто обомлеет. — Не уверен, я ни в чём не уверен. В тот раз я безбожно слился, отказавшись от потенциального шанса подружиться с ней, даже оставить хоть какие-то контакты, чтобы заложить зародыш хоть какого-то общения, забыл. Я тогда лишь думал о своей шкуре и о разъярённом выражении личика нашего любимого менеджера-хёна, если я по воле окажусь не в том времени и не в том месте. — Не спорю, тут бы я тоже съочковал, ретируясь в сторону общежития со скоростью, сравнимой со светом. Это и вправду слишком неудобное время для знакомства. Тебе как всегда не везёт. — И не говори, хён, и не говори.***
— Здравствуйте, Кай-ним, мы можем сегодня встретиться и поговорить, если вы, конечно же, этого хотите.— Здравствуйте, а это кто?..
— Шин Юна из ITZY, девушка, которую вы спасли тремя с половиной неделями тому назад.