Вдоль линии

Мягко. Хорошо. Но шум вентилятора рядом вводит в растерянность. Лето, да, но профессор не включат вентилятор, пока не наступает совершенно невыносимая жара, да и делает это только чтобы я… — Ох, Элек, как ты меня напугал. … чтобы я не перегревался. Чего со мной никогда не случалось! Не случалось, до этого дня. — Вот почему Сережа сказал, что я теплый… — прошептал я. Мог заметить, и вот почему еще такого не должно было случиться. Как и событий, ставших причиной… — Сказал, но ты ничего не предпринял, — профессор сел рядом и чуть тревожно погладил меня по волосам. — Что же случилось? — То, чего не должно было. Страшное. — Скажи мне, — он тревожно, но с нежностью смотрел мне в глаза. — Смерть. Убийство. — Как?.. — у него было совсем странное, несчастное выражение. Скорее шока и непонимания, чем ужаса. — Зою убили. Нам сказали… — я поднял взгляд на окно, тут же поняв для себя, что теперь слишком светло, чтобы день был тем же. — Нам сказали вчера. — Как страшно… — он прижал меня к себе, продолжая гладить по голове. Все равно он не понял. Пока еще нет… Может, я и сам не понимал. Слишком страшно, чтобы вполне понимать. — Не надо говорить. Словами нельзя выразить. Наверное, ничем нельзя… — Не буду… Мы сидели так долго. Все, что я слышал — медленное дыхание и удары сердца профессора. И ещё часы. И ещё падение неровно поставленных тарелок на кухне. Как бы ни была хороша Мария Петровна, от этого она их не могла уберечь, а моих сил вчера не хватило… Когда в дверь позвонили, мы точно оба освободилась из темноты чемодана; было так странно отстраниться, так странно отпустить профессора. Однако же он пошел открывать, а я поспешил одеться — конечно, для быстрого охлаждения оставлять меня одетым было нельзя. Через минуту в комнату вошел Сергей. — Эл, пойдем, — никаких предисловий, ничего даже близко похожего на лишние слова. — Пойдем, — я шагнул ему навстречу. — Куда вы? — встревожился профессор. Конечно, после таких новостей ему вовсе не хочется нас отпускать от себя. — Просто встретимся с друзьями, — пояснил я, пусть и с чувством, что говорю нечто, близкое лжи. Нет, никак теперь не будет «просто». Однако, уверен, мы идем именно к ним, если вчерашний разговор не был пустым. — Наверное, в гараже у Сергея? — Да, там, — как-то уж совсем неохотно кивнул Сережа. — Эла без зонта не пускайте, погода плохая. — Мне показалось — светло… — Все равно, будет спокойнее, — торопливо возразил профессор. — И потом, у тебя есть плащ… Ах да, уже нет. Сейчас найду зонт. — Я мог бы и сам найти. — Не надо, Элек… — видимо, для него это тоже способ успокоиться и отвлечься. Ну и увидеть уцелевшие вещи тоже. Сережа опустился на кровать, с заметно усталым видом. — Что с тобой? — А… сам знаешь. Боюсь. — За Майю? — Она собирает нас, чтобы заняться расследованием. Так что, сама она не пропадет… А вот мы с ней… — Ты все-таки должен был пойти за ней, — укоризненно и одновременно опечаленно выдал я. С тем, кого любишь, всегда спокойнее, правильно? — Нет, Эл. Это не помогло бы. Я бы тебе сказал, но… не знаю даже, что она теперь об этом думает, — Серёжа недовольно скривил губы, но глаза его выражали скорее горечь, чем просто недовольство чужими капризами. — У вас странные отношения, да? — наконец решился спросить я. Почему-то всегда мне казалось, что я не должен спрашивать. Даже с самого начала. Я не спросил, почему они оказались вместе и ни о каких деталях тоже не спрашивал. И Серёжа не стремился говорить. Лишь сейчас мне пришло в голову, что и это странно, ведь когда-то он так стремился, и не мог не гордиться победой… — Со стороны — да. А в реальности — очень ясные и… — Сергей тяжело вздохнул и покачал головой. — Да тебе надо думать не об этом. — Не могу. Не хочу… — потому что о другом страшно. И что из нас за детективы? Сколько мы знаем Зою, но ничего не заметили. — Нашелся, — профессор вернулся очень вовремя. Я забрал у него зонт и растерянно посмотрел на Сергея. — Идем, — кивнул он.

***

Свет на улице оказался лишь мимолетным гостем из-за завесы туч. Не выпуская моей ладони, Сергей стремительно шел вперед. Мне очень хотелось с ним заговорить, но я не знал, с чего начать. Майя сильная, но вчера она была настолько пугающей… А все же, как мы можем помочь ей, как мы можем узнать?.. — Ты сегодня, кажется, не ждал меня, — вдруг начал он сам. — Не успел, Сергей. Я только пришел в себя, когда ты позвонил. — Пришел в себя? — Сережа недоуменно посмотрел на меня. — Не слишком похоже, знаешь… — После перегрева. — Эл!.. — широко раскрыв глаза, он совсем остановился. — Не надо, Сергей. Это случилось из-за волнения… Никто не мог это предвидеть, и даже я сам понял только после пробуждения. — Зачем я беру тебя туда?.. — спокойно, но как-то безнадежно спросил он. — Затем, что я друг, и не только твой. — Не только мой… — он странно улыбнулся и тряхнул головой. — Именно, никто не хочет тебя сломать. — Я раньше сломаюсь, если не буду с вами в трудную минуту. Он вздохнул, подняв взгляд в небо. Я слишком хорошо понимал, сколь безрадостное зрелище его там ожидало, и, напротив, опустил взгляд. Впрочем, летящая пыль по серому асфальту оказалась нисколько не лучше. И наши пыльные кеды… — Только потому, что мне страшно без тебя идти… — наконец медленно выдал Серёжа. — И мне без тебя страшно, — признался я. — Эл… — он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. Я растерянно застыл. С минуту мы стояли так, все глядя друг на друга. Затем как-то одновременно опустили взгляд на дорогу. Сережа шагнул ко мне, взял за руку, прижал ее к груди. — Что мы с тобой такое?.. — Мы?.. Отражения. Органический и неорганический человек в одном теле. А что?.. — Так… — он вновь усмехнулся. — Пойдем, нас ждут. У гаража уже стояли все: Майя, прямая и неподвижная, Макар, напротив, сжатый и сгорбленный, дрожащий и обнимающий свои плечи Володя, и Витя, улыбающийся с болезненным видом. — Наконец-то! — он с нами и заговорил. — И Рэсси еще не с вами… Я отказываюсь тут дальше стоять! — Рэсси сейчас нет в городе. Он еще не вернулся, — на деле, может, пора уже обеспокоиться. Сообщений от него нет… Только вот для Рэсси это в порядке вещей, да и будучи слишком далеко, ничего мне отправить он не сможет. — Могли бы взять у меня ключ, — Сережа поспешил открыть и впустил нас в гараж. Старый-добрый гараж. Здесь Зоя никогда не бывала, хотя несколько раз её прогоняли из его окрестностей. — Кто тебя знал, Сыроега? — очень вяло и неестественно отозвался Гусев. — Вы все знали, что я не могу не пойти за Элом. Майя решительно прошла вглубь гаража и снова застыла. Остальные предпочли сесть. Я встал за спиной Сергея. — Спасибо, что пришли. Я знаю, вы ее не любили, и рисковать… — Чем рисковать? — Мы твои друзья. И ее одноклассники. Гусев и Корольков заговорили как-то одновременно и порывистость Володи заглушила неуверенность Макара. — Да, только вот мы станем искать убийцу. Все затихли. Искать убийцу. В самом деле, будто идти на самоубийство, решительно, быстро и безоглядно. Но если оставить все так, как есть, отдать все в руки полиции, будет ли лучше? Нет, не так. Будет ли спокойнее? Я очень мало верю, что да. — Если у нас есть шанс, то мы готовы. Майя молча кивнула, обводя нас строгим взглядом, точно оценивала заново. При всем желании ей помочь, поверить у меня все еще не получалось. Очень большая разница между тем, чтобы в критической ситуации спастись от бандитов, и тем, чтобы найти человека, готового лишить жизни других. Потому что мы пока еще только начали думать, а страх уже холодной слабостью проходит по горлу и рукам. — Я не могу сказать, что у нас непременно получится. Но именно меня с ней видели ее родители. И именно вы хорошо знаете учителей. Значит, мы сможем с ними говорить. Даже если они не расскажут нам чего-то про расследование полиции, они могут выдать что-то другое, важное. — Ну да, — согласился Сережа и поднялся с раскладушки, сделал несколько шагов к Светловой, чем будто бы разозлил ее. — Только вот что дальше? — Дальше? — их напряженно встретившиеся взгляды заполнили темный гараж чем-то жутким, наполненным тяжелой и недоброй энергией. — Мы обсудим все то, что узнаем, и решим. Не говори, что этого мало. Мы хорошая команда… Мы можем ей быть, — закончила она так, словно мы вдруг перестали. Нет, на самом деле, так и есть, перестали. Как-то неожиданно для себя, не имея общих целей, мы говорим на переменах, а отдельно от школы видимся не все вместе. — Но ведь быть командой и детективной командой — не одно и то же, — тихо заметил я. — Помимо опыта, у нас всё есть. — Ещё помимо оборудования… — протяженно возразил Витя. — Возможности узнать подробности непосредственно о том, что конкретно случилось… — А у меня вообще нет логики! — как-то вдруг, почему-то неуместно и напрасно выкрикнул Макар. То, как резко обернулся к нему Серёжа, напугало не только самого Гусева. Точно та энергия, что бурлила, пока находилась между их с Майей взглядами разом обрушилась на Макара. — Никто тебя не держит, — прошипел Серёжа сквозь зубы. И это было так неестественно: Сергей пугающий Гусева одним лишь взглядом. — Неправда. Помимо логики, нужно еще многое, и, в том числе, сила. Тем более, ты надежный, — Майя, это было очень заметно, вложила всю твердость и упрямство в эти слова. Гусев смутился, как троечник, которого учитель назвал старательным, и точно совсем позабыл про Сережу. — Сейчас, — продолжала Светлова, — сейчас нам нужно вспомнить то, что мы знаем сами. — Прости, но тогда начинать тебе. — Я немногое смогу рассказать, — Майя как-то сразу побледнела, нет, поблекла, и говорила теперь слишком тихо. — Когда я видела ее, утром, она была вдохновлена, но как я ни спрашивала, ничего не рассказала мне. И за день до в ней таких эмоций не было. — Но если уж тебе не сказала, никто другой знать не может, — рассудительно заметил Корольков. — Неправда… — видно, ей очень не хотелось ему верить, — она куда больше рассказывала своей маме… Мы все замолчали на время. Слишком отчаянно Майя хотела думать, что всё так и есть, но… Едва ли Зоя рассказывала, что держит в страхе весь класс. Едва ли говорила, кто и что ей отдаёт за молчание. Очень вряд ли она пришла и сказала: «Мама, я узнала нечто важное о страшных преступниках и теперь у нас будут деньги!» Наконец Майя вновь прервала молчание: — А вы? Что знаете вы? — она в напряжении подалась к нам, и я слышал, как тяжело Сергей проглотил слюну. — Мы мало… Её нашли в школьной форме и с бейджиком на груди. Фотоаппарат тоже был с ней. — Что с того? — В фотографиях ли дело? — серьёзно произнёс Корольков. Мы переглянулись, с нарастающим страхом, оледенившим все внутри. Если дело не в фотографиях… — Они могли оставить его специально, чтобы запутать следствие, — резко выдала Майя, чуть заметно опираясь теперь на одну из подпорок. — Тем более, что качество фотографий было плохое, — растерянно подтвердил Серёжа, хотя… Никто ведь из нас не видел, насколько плохое, насколько это мешает понимать, кого видишь. — И это всё? Когда уже был готов ответ, когда все дышали этим беспомощным «все», я решился. То, что мы видели с Сергеем вчера — это никак не совпадение, не глупость, не воображение… — Возможно бандиты, что похитили меня четыре года назад, причастны к этому. Вскочили все. Бледные и возмущенные друзья уставились на меня, один лишь Серёжа был скорее удивлён. — И ты молчал! — Только вчера я сам узнал… Они оставили знак — серебряного мальчика. А их человек — мой похититель, он сейчас здесь, и он не один! Серёжа вдруг перебил меня: — Эл, но ведь они гнались за ним, а не!.. — Мы этого не знаем. Вчера я тоже так думал, но что, если он показывал путь? — Ну, знаешь… Выглядело это совершенно иначе. Да и к твоему дому они не подъехали. — Сергей, ты же не думаешь, что мой похититель неожиданно решил, что ему будет проще всего спрятаться здесь? — конечно, возразить ему было нечего, хоть и очень хотелось, кажется. Да и самому мне отчего-то не хотелось верить… Ведь этот человек спас меня. В своих целях, но спас. Мне хотелось верить, что он изменится. Но… Слишком во многое мне хотелось верить. И в то, что Зоя не умрет. — На прошлой неделе я видел его мотоцикл, но смог себя убедить, что ошибаюсь. — Но если ты прав… То в опасности все мы, — медленно проговорил Корольков, бледняя все больше. В полутьме Сережиного гаража это было особенно заметно… — Да. Вчера дома, я уверен, это было предупреждение. То, что профессор не пострадал — чудо, — собственные слова пугали и душили меня. А если бы профессор пострадал, что тогда? — Так пойди и скажи в полиции! — взвился Гусев, вскочив на ноги. Он вдруг наоборот весь покраснел, лихорадочно заблестели его глаза. Почему он точно напуган сильнее нас всех?.. — Я боюсь туда идти, — честно выдал я. — За годы среди людей я уже понял, что они верят не каждому слову. А главное, они могут спросить про Зою. — Наоборот, что им теперь о ней спрашивать? И так ясно… — Она мне другом не была, — с тем же трудом и нажимом, но вовсе не так громко, как объявлял о Сережиной победе, отрезал я. — И про дружбу с Майей я практически не знал. Все притихли. Когда-то здесь было весело. Когда-то было уютно. А сейчас… Сейчас мрачно и сыро, и хочется сбежать. — Нет, Эл, ты должен это сделать, — наконец решительно сказала Майя. — И я должна у них побывать. Может быть, мы узнаем немного больше. Ей я теперь возражать не мог. Знал, что по праву страшной тяжести, она может теперь требовать. Что ж, если это поможет делу, значит, я просто обязан. — Значит, — продолжала она, между тем, — значит, завтра мы пойдём в полицию. И ещё, я хочу чтобы вы поговорили с учителями в ближайшее время. Если нужно, составлю список вопросов… — Ладно. Как-то неловко, как с урока, который вроде отменен, а вроде и нет, мы разошлись. Сергей снова пошёл со мной, и я уже думал предложить ему остаться ночевать. Он хранил мрачное молчание, сжимал мою схваченную с первой минуты ладонь. Потом… Потом вдруг как-то резко почти выкрикнул: — Только представь, если все это ради кражи картин! И это было совершенно не смешно. Мой разум чётко осознавал это, но я вдруг засмеялся, как засмеялся и сам Серёжа. Мы смеялись и пугали проходящих мимо. Мы смеялись. Нашу весёлость охладил лишь снова начавшийся дождь.