Королева Проклятых

Берилл устроили в роскошных покоях одной из башен замка Шэдоу. Королева понимала, что князь Рурк хотел продемонстрировать своим вассалам ее новый статус. Однако обстановка показалась королеве совершенно безвкусной. Первое, что она увидела, едва переступив порог своей новой спальни, было огромная кровать с балдахином из красного бархата. Молчаливые старухи по имени Сэн и Тао, чьим заботам доверили Берилл, раздели и заботливо уложили ее в постель. Всю ночь они продежурили в ее апартаментах, а на утро точно так же без лишних разговоров помогли королеве принять ванную и одеться. Из развлечений ей предложили чтение религиозных книг, молитвы и вышивание. Так для Берилл потянулись самые безрадостные и бесконечные дни, похожие один на другой. Постоянное присутствие молчаливых старух, напоминавших ожившие статуи раздражало Берилл. Ей очень хотелось побыть одной, собраться с мыслями. Но она ничего не могла поделать со своим новым положением, потому что прекрасно понимала — Сэн и Тао были назначены князем не для того, чтобы скрасить быт королевы, они являлись тюремщицами, и о малейших изменениях в настроении Берилл сразу же докладывали своему господину. Королева надеялась, что со временем бдительность князя угаснет и ей предоставят немного свободы. Но не тут то было. Старухи не спускали с Берилл глаз. Никто кроме служанок, приносивших подносы с едой, не переступал ее покои. Королеве разрешалось гулять под присмотром на заднем дворе замка не более получаса в день. Этого было чертовски мало для того, чтобы хотя бы понять, что происходило за пределами замка Шэдоу. Берилл напрягала слух, как могла, пытаясь уловить обрывки разговора слуг и солдат. Однако едва ли она смела приблизиться, даже самая оживленная беседа неожиданно смолкала — очевидно, князь дал самые строгие на этот счет распоряжения, запугав замковую челядь. Раз или два за неделю к Берилл приходил Рурк и это было настоящей пыткой для королевы. Князь проявлял к ней внимание и любезность, от которых Берилл просто выворачивало. Тем более она должна была проявлять по отношению к нему ответную любезность, как это требовалось от новоиспеченной невесты. Берилл приходилось притворяться больной, не до конца восстановившей здоровье. Королева боялась, как бы Рурк не захотел потребовать от нее лечь с ним в постель. Сама мысль о близости с этим человеком приводила ее в ужас. Берилл желала ему смерти и ненавидела всеми фибрами души. Однако каждый раз ей приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы не выдать своих истинных чувств. Королева заставляла себя думать о том моменте, когда Кунцит, возглавивший королевскую армию, возьмёт замок Шэдоу и убьет Рурка. Это придавало Берилл сил. Но чтобы осуществить этот план Берилл необходимо было связаться с генералом. Она несколько раз пыталась сделать это через сновидения, но что-то постоянно мешало ей, какой-то барьер блокировал ее магию. Она пыталась снова и снова, но ничего не получалось. А между тем время летело со страшной скоростью и затворническая жизнь сделалась совершенно невыносимой. Наверное, Берилл окончательно упала духом если бы однажды в служанке, которая по обыкновению носила еду, королева не признала Бертрайт Мегрэ, приспешницу Металлии. — Наш господин князь Рурк выражает вам почтение, Ваше Величество. Он просил передать, что сегодня вечером будет дан пир, на который вы к сожалению не приглашены. Однако после праздника, князь заглянет к вам, чтобы удостовериться, что здоровье вернулось к вам. Мурашки пробежали по телу Берилл. Она все поняла. Сегодня вечером князь Рурк возжелал разделить с ней ложе. Это известие не обрадовало Берилл. Между тем Бертрайт, чопорная и бесстрастная, как и подобает вышколенной служанке при богатом доме, направилась к двери. Затем она остановилась, повернулась, сделала реверанс и небрежно произнесла: — Ах, да. Совсем забыла. Наш господин пожелал передать, чтобы вы попробовали варенье из лепестков розы. Это дивное лакомство большая редкость в этих краях и наш господин надеется, что вы его по достоинству оцените. Присутствие старух остановило Берилл, желавшую тут же заглянуть под крышку небольшого горшочка, в котором обычно подавался мед и варенье. Во время обеда Берилл сильно волновалась. Она сгорала от любопытства. Ей пришлось усилием воли заставить себя не открывать горшочек. Улучив момент, когда королева была уверена что старухи на нее не смотрят, она торопливо открыла горшочек и вытащила из него небольшой пузырек, в котором она узнала собственноручно приготовленное сонное зелье, одно из тех, что королева прихватила с собой в поход на Шэдоу. Берилл думала, что ее доспехи и в особенности сумка с заряженными кристаллами и зельями были потеряны навсегда. Выходит, Бертрайт каким-то образом удалось кое-что спасти из ее запасов. Зажав пузырек с зельем в кулаке, сердце Берилл наполнилось горячей благодарностью к Бертрайт. Эта девушка всё-таки позаботилась о ней не смотря на прежнюю вражду. Со спокойной душой королева отдалась течению времени. Когда настали сумерки Сэн и Тао зажгли свечи. Уже другая девушка, не Бертрайт, принесла ей ужин. Никаких подсказок или записок королева не обнаружила. Но она не переживала. Берилл знала, что нужно делать. Королеву вымыли, надушили и одели в полупрозрачную белую сорочку, не скрывавшую ни одного плавного изгиба ее роскошного тела. Потом старухи уложили ее на кровать, предварительно сменив постельное белье. Все эти приготовления вызывали у Берилл невольную дрожь. После ухода старух, Берилл вылила содержимое флакона в кувшин с вином и хорошенько его перемешала. Приготовленное ею сонное зелье было настолько сильным, что могло свалить даже лошадь с одного глотка. Королева переживала, что князь может почувствовать странный привкус, но потом успокоилась: вино было сладким, а сахар мог замаскировать все, что угодно. Приготовив вино, Берилл стала мерить комнату шагами. От ожидания ее тошнило. Когда в небе засияла луна, Берилл вырвало. Прополоскав рот водой и умывшись, королева почувствовала себя увереннее. Чего ей было бояться? Она приложит все усилия, чтобы Рурк выпил вино с зельем и уснул. Наверняка старухи не посмеют зайти в спальню до рассвета. Этого времени должно будет хватить Берилл, чтобы сбежать. В конце концов она соорудит веревочную лестницу из постельного белья, а потом попробует выбраться из замка. Возможно, ей могла бы помочь Бертрайт. Вот если бы она имела возможность хоть на минутку с ней поговорить. Может быть, она была где-то рядом, чтобы дождаться нужного момента. Однако проходили часы, тянулись минуты, но ничего не происходило. Лежа на кровати Берилл прислушивалась к звукам праздника, пьяным крикам и застольным песням. Королева слышала, как пробили часы и произошла смена караула. Может, Рурк забыл о ней? Но она тут же отмела эту мысль. Князь никогда ничего не забывал и никогда не отпускал своих пленников на свободу. Внезапно послышался скрип и Берилл резко подскочила. Дверь комнаты отворилась и королева увидела князя, облаченного в бархатный камзол и штаны, расшитые золотом. Королева почувствовала тяжесть в груди. Ее положение вдруг показалось ей вновь ужасным. Рурк закрыл за собой дверь, потом подошёл к окну и сделал глубокий вдох и выдох, как будто хотел успокоиться. Приглушенные звуки музыки по-прежнему были слышны. — Знаешь, Берилл, я никому никогда не рассказывал… звуки лютни вызывают у меня приступ меланхолии, — пробормотал князь. — Но эта музыка настолько великолепна… и нет ничего лучше и божественнее этой музыки, особенно когда она утопает в предсмертных хрипах агонии молодых девушек. Их плоть на вкус сладка, словно мед… Какой изысканный деликатес… Он говорил сам себе, как будто позабыв о существовании Берилл, но она чувствовала, как мороз ужаса пробегает по ее спине при воспоминании о его дочери Анне, когда та пытала Мимет в подземелье. Сейчас она видела в Рурке нечто, что видела когда-то и в его Анне. И это не на шутку испугало ее. Берилл сжала пальцы в кулаки, чтобы привести себя в чувство. Если она хотела победить, надо было сохранить хладнокровие. — Дорогой князь, перед тем как мы скрепим наш союз, я хотела, чтобы мы выпили с вами вина, — ее голос прозвучал обольстительно и ни разу не дрогнул. Рурк ответил не сразу. С отрешенным лицом он смотрел на нее и улыбался странной рассеянной улыбкой. Под этим взглядом королева чувствовала себя ни живой ни мертвой, боясь потревожить образовавшуюся между ними тишину. — Истинная невинность так редко встречается, — произнес князь после долгого молчания. — Моя девочка Анна тоже была невинной. А ты, Берилл, так отличаешься от нее… Этот внезапный разговор об Анне в брачную ночь обескуражил Берилл. Королева пыталась подобрать правильные слова. Она не хотела давить на Рурка и попыталась отвлечь его. — Именно такой вы ее запомнили? — спросила она. — Да. Анна была очень умной. Всегда слушала мои наставления, — он тоскливо вздохнул. — Я думал она станет править Пангеей… Но ее убили… Я постоянно спрашиваю себя, как это могло случиться… Как мою славную и умную девочку могли отправить на казнь. — Рурк вновь вздохнул. — Возможно, во всем была виновата ее невинность. И теперь я очень жалею, что сам не забрал ее у нее… Рурк покачал головой и положил свою потную руку на плечо Берилл, отчего она невольно содрогнулась. — Я очень долго винил во всем Пендрагонов, — снова заговорил князь, — но нет, Анна сама выбрала свой путь. Она выбрала другого мужчину и поставила его выше меня. Поэтому смерть стала для нее единственным выходом. — Прошу вас, князь, — сдавленным голосом произнесла Берилл, — вы слишком сильно сжали мое плечо… — Тебе стоит привыкать к моим прикосновениям, — он еще сильнее сжал ее плечо, впиваясь в плоть горячими пальцами. — Я не видел ее тела. Но знаешь, когда я стану королем, я открою склеп, достану останки Анны и помещу их в тронном зале… Она заслуживает этого… она заслуживает править со мной… Берилл судорожно сглотнула. Рурк по-настоящему пугал ее. — Я понимаю, что вы скучаете по Анне. Это мучает вас. Может, мы не будем о ней говорить… сейчас? — Мне легче, когда я о ней говорю, — перебил Рурк и его блеклые глаза наполнились слезами. — Я ощущаю горечь, ярость и сожаление. Столько сожалений… — Мне жаль… Рурк отпустил плечо Берилл, но затем он посмотрел на нее так, что у той, казалось, сердце в пятки ушло. Так мог выглядеть только хищник. Опасный и озверевший от голода. И хотя он продолжал растягивать губы в улыбке, королева не чувствовала в ней тепла. Лишь одержимость. — Жаль? Ты понятия не имеешь, что это такое! Пощечина не дала Берилл ответить. От этого удара у нее зазвенело в ушах. Берилл вытерла кровь из разбитого носа и с ненавистью посмотрела на князя. — Помоги мне раздеться, — скомандовал Рурк, усаживаясь в кресло. Берилл немного поколебалась, но ненадолго. Ей не нужно было злить князя. Она понимала, что Рурк показывал свое превосходство, чтобы унизить ее. Королева встала на колени и подползла к нему. Пока она раздевала его, князь налил себе вина в кубок и почти залпом выпил его. Испуганная Берилл видела, как зелье начало действовать, но совершенно не так, как она рассчитывала. Лицо князя вдруг покраснело, а его член утопавший в седой поросли, неожиданно возбудился. Поставив кубок с вином на стол, он пинком оттолкнул от себя Берилл, приказывая: — Теперь раздевайся сама! Сегодня я отымею тебя, Ваше Величество, во все дырки в твоем теле! Придя в себя от удара, Берилл вскинула голову. Гневный огонь блеснул в ее волчьих глазах. Рот искривился в хищный оскал. Она больше не была лисицей. — Нет! Берилл ожидала, что Рурк накричит на нее, но он даже не переменился в лице, как будто ему было все равно. Князь подошел к королеве и вновь, со всей силы ударил. А потом еще. Боль обожгла ее челюсть, а затем живот. Полупрозрачная шёлковая сорочка была порвана на Берилл одним движением его старческих и слабых на первый взгляд рук. А когда королева попыталась возмутиться, князь вновь наотмашь треснул ее по лицу с воплем: — Ты что о себе возомнила, тварь?! Ты вообще осознаешь, кто ты и кто я?! Королева понимала, что делала себе только хуже, но ничего ее могла поделать — инстинкт самосохранения тянул ее к двери, за которой она прекрасно знала дежурили старухи-тюремщицы. Но королеве было плевать на то, что те ни за что бы ей не помогли. Ей было все равно, что она осталась совершенно обнаженной, что ее щека покраснела, а глаз заплыл. Берилл была испугана, как никогда в жизни: и странно, что от ее криков не повылетали все витражные стекла. Рурк только на первый взгляд казался немощным стариком. У него была сила здорового мужчины и несмотря на сопротивление, она ничего не могла с этим поделать. Он избивал Берилл долго и со вкусом, смакуя каждый ее вопль и всхлип. Впрочем довольно быстро сил кричать не осталось и королева просто тихонько скулила, словно раненое животное, когда в очередной раз его нога пинала ее в бок. Берилл знала, что у боли есть предел, ведь в какой-то момент просто перестаешь чувствовать и видишь все, что с тобой происходит, но уже со стороны: вот Рурк схватил ее за волосы и хлещет по щекам, а ее голова трясется так будто у сломанной куклы. Какое падение! Она, могущественная женщина, королева по праву рождения, обладающая недюжинной магической силой, была попросту уничтожена по прихоти этого старого садиста. С отвратительным хрустом кулак врезался в ее скулу. Красная пелена на миг заволокла сознание, а затем вернула назад в тело. Берилл попыталась загородить лицо руками, но все было бесполезно. Меткие удары обрушивались на нее снова и снова. Во рту у Берилл было солено от крови. В какой-то момент она отключилась, но сильная затрещина привела ее в чувство. — Должен признать, это восхитительно, — прошипел князь, — такие, как ты, лишь грязь под моими ногами… Истерзанное тело Берилл толкало ее на полный отказ от воли, на полное подчинение происходящему. Она закрыла глаза, приготовившись к последнему акту этой драматичной ночи. Когда она в последний раз молилась? По сути никогда. Только сейчас сильнейшая чародейка и наследница самой Морганы нуждалась в чуде. Она перестала надеяться на свою магию и волю. Но сейчас, ослепленная болью и слезами, Берилл вдруг взмолилась: «Прошу! Кто-то должен меня услышать! Все, что угодно! Пусть даже Тьма! Великая и безжалостная!» И то, что последовало за этим порывом, ввергло ее в кошмарный безумный мир. Она как будто с головой погрузилась в черное озеро без дна. Холод стал пронимать в каждую клеточку ее тела, разжигая в ней черно-фиолетовое пламя. Раздался ужасный крик, который, как показался королеве, вырвался из ее глотки, потом — конвульсия, вылезшие глаза из орбит, кровь и черная вонючая жижа капавшая у него изо рта. Вскрикнув от ужаса, Берилл потянулась в сторону и только тогда она увидела растерзанное тело Рурка и собственные руки, на мгновение превратившиеся в две когтистые конечности. Какое-то время Берилл непрерывно смотрела на обезображенное тело того, что еще некогда было человеком. Страх парализовал ее. Она понимала, что крик князя мог привлечь старух, но она даже не двинулась: у нее попросту не было сил. Мозг ее работал, как бы отдельно от оцепеневшего тела, не желая подчиняться. Берилл осознала, что только что призвала силы Тьмы и они ей ответили. Ответили быстро, лишив ее врага жизни. Берилл вздохнула и черная магия, сделавшая из нее чудовище, улетучилась. Королева отпрянула к стене и именно в этот момент дверь отворилась и вошла Бертрайт. Окинув быстрым взглядом комнату, она фыркнула: — Ну ты и разошлась тут, Величество! Страх отпустил королеву. Появление ведьмы разрядило напряженную обстановку. Вызванные демоны, вернулись назад в мир Тьмы, уступив место холодной действительности. — Твою мать! Мы в полной жопе, — заключила Бертрайт, оглядев тело князя. — Ты… ты убила его! — Он это заслужил, — прохрипела королева, осматривая свои раны: многие из них каким-то чудом успели затянуться и выглядели не так ужасно, как она думала. — Кто ж спорит, — хмыкнула Бертрайт. Она вновь посмотрела на тело Рурка и уставилась на его эрегированный член. — Ты бы хоть прикрыла его что ли… — Ой, прости! Сейчас платочек кружевной наброшу! — съязвила Берилл, заматываясь в простынь. Бертрайт опустилась на колени перед телом, продолжая завороженно таращиться на член князя. — Зацени, какой эффект! Старикашка мертв, а его причиндал не собирается падать! — Можешь на него бантик повесить, если эта штука тебя так умиляет! — сказала Берилл. — Зачем ты подсыпала в мое сонное зелье корень мандрагоры? Князь должен был уснуть, но вместо этого он… Это ведь была ты, правда? Бертрайт не стала отрицать. Она лишь пожала плечами. — Затем, чтобы отомстить за смерть моих сестер. Петсайт, Калаверайт, Кермисайт… Они все погибли из-за тебя. — Хорошо. Ты отомстила. Этот подонок избил меня до полусмерти. Теперь ты довольна? — Почти. — Ты хоть в курсе, что из-за твоей вендетты, этот козел, чуть не убил меня?! И если бы это произошло, мир бы тут же затопила Тьма! А насколько я знаю, твоей госпоже Металии это совсем не нужно! — Не преувеличивай. Ничего бы он тебе не сделал. Не успел бы. И тут до Берилл дошло — Так это вы с Металлией все подстроили?! Блокировали мои силы, чтобы у меня не осталось выбора кроме как обратиться ко Тьме?! Бертрайт закатила глаза. — Ой, вот только не нужно опять на нас навешивать всех собак. Пусть твою магию заблокировали, но головой то ты, Величество, должна была понимать, что старикашка бы тебя не убил. Трахнуть может быть и трахнул, но ты нужна была ему живой. Живой, понимаешь? Пока по крайней мере не родишь ребенка. Обращаться ко Тьме или нет, это был твой личный выбор. И ты его сделала. Честно говоря, я бы поступила точно так же. Так что нечего сопли разводить и давай подумаем, что делать дальше. Если в замке узнают, что ты убила князя, тебя казнят без суда и следствия! — Меня казнят при любом раскладе, даже если труп не найдут. Я последняя, кто видела его живым и здоровым. Я должна бежать из замка! — Здесь в Шэдоу находится вся армия князя Тэтиса. Мы и шагу не сделаем из этих покоев! — Но ты же как-то прошла мимо Сэн и Тао. — Сравнила тоже: зачаровать двух старух или половину армии Тэтиса! Да на такое делание потребуется месяц подготовки, не менее дюжины ведьм и человеческие жертвы! Да и то результат сомнительным будет… — И что ты предлагаешь? Бертрайт сомкнула большой палец с указательным и щелкнула по все еще эрегированному члену князя. Член завибрировал, отклонился и вернулся в прежнее состояние. А потом она повторила эксперимент. — Охренеть просто… стоит, как каменный… — пробормотала Бертрайт. — Эй, я с тобой разговариваю! — воскликнула Берилл. — Для начала я предлагаю убрать его с кровати на пол, все испачканное в его крови постельное белье сжечь в камине. — Хорошо. А дальше что? — А дальше мы попробуем его воскресить. Берилл подумала, что ослышалась. — Что прости? — Мы проведем Черный Ритуал и воскресим князя из мертвых, — спокойно ответила Бертрайт. — Ты рехнулась?! — Вовсе нет. После воскрешения покойник проживет день или два. Но этого хватит, чтобы никто не обвинил тебя в его смерти. Без князя армия быстро потеряет боевой дух, и твоему любовничку с серебристой шевелюрой можно будет взять Шэдоу тепленьким. — Я не буду больше марать свои руки черной магией! — Ты вольна поступать как знаешь и можешь попробовать бежать, но в этом я тебе помогать не буду. Я не самоубийца. Если же солдаты поймают тебя и убьют, мир погрузится во Тьму и тогда я смогу вновь увидеть своих сестер. А такой расклад меня более чем устраивает несмотря на то, что хочет госпожа Металлия. Так что действуй, как знаешь! Берилл посмотрела на тело Рурка, и до нее вдруг дошел весь ужас ее положения и то, что до нее пыталась донести Бертрайт. Конечно же, замок Шэдоу хорошо укреплен и охраняем. Она действительно не могла пройти незамеченной мимо такого огромного количества людей. Можно было бы попробовать накинуть на себя заклинание Серой Вуали или Незаметности, но сейчас Берилл была откровенно не в лучшей форме для того, чтобы творить магию даже при условии если Бертрайт и Металлия снимут свой блок. Одна ошибка могла стоить ей жизни и жизни в целом на планете. Это был выбор без выбора, и ведьмы все очень хорошо просчитали… — Хорошо. Давай проведем ритуал, — согласилась королева. — Только я ничего не знаю о воскрешении. — Это не беда. Просто будешь делать то, что я говорю. Они довольно долго провозились с тем, чтобы надеть брюки на тело князя, но его член никак не приминался, и их было непросто застегнуть. — Сколько же мандрагоры ты насыпала в это зелье! — возмутилась Берилл. — Я высыпала в него все, что у меня было. Тебя бы ждала во истину незабываемая ночь, — хихикнула Бертрайт. — Я и так эту ночь никогда не забуду, — проворчала Берилл. В конце концов им удалось привести труп в приличный вид. Одежда скрыла ужасные раны на теле Рурка. Бертрайт приоткрыла один глаз князя. Глаз был белым. Она удовлетворённо кивнула, а затем стала расставлять вокруг тела свечи так, чтобы они с положением рук и ног образовывали пятиконечную звезду. В мгновение ока комната сделалась холодной и неуютной, а сияющие огоньки свечей, которые Бертрай покрасила кровью князя, напоминали горящие глаза демонов. Стояла гробовая тишина, нарушавшаяся тихим пением Бертрайт. Она открыла тяжелые портьеры, и комнату залил свет багровой луны. Берилл ахнула и съежилась под простыней. Это было удивительно прекрасное и одновременно жуткое зрелище. Освещенный яркой луной труп светился мистическим потусторонним светом. — Тебе когда-нибудь случалось наблюдать ритуал воскрешения? — спросила Бертрайт с таким видом, будто Берилл ожидала театральная постановка. Королева покачала головой. — И очень зря. Наблюдать это священное действо, а уж тем более участвовать — большая честь для любой ведьмы. — Хватит болтать. Давай просто сделаем это! — с раздражением отозвалась Берилл. Бертрайт пожала плечами и взяла ладони королевы в свои и расположила их над лицом Рурка. Атмосфера в комнате резко сгустилась, стало трудно дышать, словно что-то сдавило грудь. Бертрайт сильнее сжала руки Берилл в своих, как будто фиксируя ее в этой позиции. Казалось сам воздух начал гудеть, а над полом заструились черные испарения. Они поднимались вверх и вились вокруг трупа. Температура упала еще сильнее, однако вместе с этим Берилл почувствовала жар. Это было чувство, напоминающее жгучий лед — холод, от которого все внутри горело адским черным пламенем. Бертрайт стала нараспев произносить заклинания. Берилл не понимала его слов, но тут же инстинктивно стала повторять за ней. Жгучий холод комнаты стал почти нестерпимым. Черные испарения обволокли тело князя плотным непроницаемым коконом. Дышать становилось все труднее… И тут произошло страшное — тело князя содрогнулось в конвульсиях, пока черный туман проникал в него через ноздри, уши и рот. Когда тьма полностью всосалась в труп, грудная клетка князя приподнялась, а две пары тусклых глаз мертвеца распахнулись, наполненные настоящим безумием. Бертрайт продолжала декламировать свои заклинания, а Берилл едва поспевала за ней, потому что чувствовала, что начинает задыхаться. Труп князя бился в агонии, принимая вычурные позы, как будто у тела больше не было сухожилий и связок. Оно стало гуттаперчевым, словно кукла на шарнирах. Черное пламя от свечей взмыло ввысь, полностью растопив воск. И как только огонь погас, окунув комнату во мрак, тело князя дернулось в последний раз и затихло. Бертрайт перестала читать заклинание, и Берилл поняла, что ритуал был завершен. Ведьма встала шагнула к окну, выставив вперед руки, как будто пробираясь сквозь заросли леса. Ноги ее дрожали, колени сделались слабыми, воздух втягивался в ее грудную клетку с ужасным хрипом, как будто она стала задыхаться. Она сделала еще пару шагов, открыла окно и когда свежий холодный воздух ворвался в комнату, остатки сил покинули ее. Коротко вскрикнув, Бертрайт грохнулась на пол. В этот самый момент, освещенный лунным светом труп, вновь пошевелился. И это было не видение, не иллюзия, не всплески энергии. Берилл недоверчиво уставилась на тело князя. Какая-то часть ее сознания не могла до конца поверить в то, что труп мог воскреснуть. Однако это происходило совсем рядом от нее. Мелкие волоски на затылке встали дыбом, все ее нутро вопило: беги, здесь нельзя больше оставаться, пока есть возможность, уходи, беги, БЕГИ ПРОЧЬ! Тем временем движения ожившего трупа были неуверенными и какими-то ломанными. Рурк пытался встать, но никак не мог поднять туловище, словно новорожденный. Ему как будто не хватало сил. Но Тьма призывала его, и мертвый старался как мог. Руки и ноги покойника вздрагивали в конвульсиях, ища опору. Со временем трупу удалось перекатиться на живот. Впиваясь ногтями в каменный пол, Рурк подтянул тело к рукам и стал ползти к двери, будто ящерица. Стукнувшись головой о стену, Берилл услышала глухой треск. Возможно от удара хрустнули кости черепа, но покойнику все было нипочем. Рассматривая оживший труп, Берилл уже было решила, что их с Бертрайт план провалился, и тело князя могло существовать лишь в убогой форме имитации жизни, которая больше напоминала агонию. И выглядел князь как самый настоящий мертвец: серая кожа, ничего не выражающий взгляд. Но, когда она подошла к Рурку поближе, чтобы рассмотреть, оживший труп вдруг встрепенулся и быстро пополз к Берилл. С каждым движением мертвец будто набирался сил. Ему удалось даже подняться на ноги. Покойник был уже совсем рядом, когда нервы королевы не выдержали, она подскочила точно ошпаренная устремилась к двери. Но и мертвец бросился за ней. Каким-то чудом Берилл удалось ускользнуть от его скрюченных пальцев. Королева лягнула его в пах, Рурк упал и тут же вцепился в ее щиколотку. Будь это живой человек, Берилл бы легко стряхнула его с себя. Но в этой хватке покойника было нечто… лишающее сил. Как будто мертвец извергал яд, парализующий волю. Застывшая от ужаса королева, просто смотрела на то, как покойник, цепляясь за нее, пытался встать. Тогда Берилл закричала, но горло ее как будто кто-то пережал, и крик получился немой. «Он сейчас меня убьет! — мелькнула у королевы мысль.» Никогда в жизни Берилл не доводилось испытывать такого страха. Казалось первобытный ужас заполнил каждую клеточку ее тела. Берилл могла видеть искривленный рот трупа и Тьму заполнявшую его глаза. Все, что могла в этот момент королева — лишь покорно ждать своей участи. Она будто уже не принадлежала этому миру. И вот когда покойнику удалось таки подняться на ноги и встать напротив королевы, он вдруг неожиданно замер. — Не двигайся, — послышался насмешливый голос Бертрайт. Ведьма со взмокшим лбом стояла рядом с ней и усмехалась. Казалось, страх Берилл ее веселил. — Он… что подчиняется тебе? — спросила королева. Ведьма рассмеялась. — Странные у тебя представления о черной магии, — наконец сказала она. — Сильный должен приказывать слабому. Это закон. Но ты сильнее меня, хотя мы совершили обряд вместе. — Зачем же он тогда… — Слушай, — перебила Бертрайт. — Закрой глаза и слушай. Послушай себя. Что ты чувствуешь? Берилл с некоторым сомнением прикрыла веки. Слушать себя и лес она умела. И сейчас с удивлением обнаружила, что сила ее стала множиться. Как будто бы в холодный день ей дали попробовать теплый и тягучий шоколадный напиток. Таковой на вкус сейчас ощущалась, окружавшая ее Тьма. Берилл даже не заметила, как руки мертвеца перестали ее удерживать. А когда королева открыла глаза, изумленно увидела, что Рурк стоит перед ней на коленях, словно верный рыцарь ожидающий приказа. — Что… что это значит? — выдохнула Берилл. Никогда еще в своей жизни она не чувствовала себя такой мощной и сильной. — А ты сама не догадываешься? — фыркнула Бертрайт. — Мертвец… он как будто… множит мои силы… — Да не он их множит, а ты сама их качаешь из пространства Тьмы при помощи него. Поэтому покойник тебе подчиняется. И будет делать то, что ты ему прикажешь. — А что он может? — Ходить по замку и делать вид, что живой. — Не больно то он и способный. — А каких чудес ты ожидала от этого вшивого старикашки с посмертным стояком? — хмыкнула Бертрайт. — Хвала Тьме, что он вообще ожил. Протянет недолго, но нам этого хватит… Если, конечно, не будет жрать живых… — Что? — выдохнула Берилл, с ужасом уставившись на Бертрайт. — То есть как? Он что будет есть живых? Людей? — Естественно. Чтобы продолжать свое существование, ему нужна живая человеческая плоть. Это удел всех оживших мертвецов. Ими движет Тьма и голод. Берилл подумала, что от этого разговора ее сейчас стошнит. — Иди в свои покои, — приказала она Рурку, — и не смей никого есть! Покойник встал с колен, поклонился и молча вышел из комнаты. — Бедняга, — хихикнула Бертрайт, когда за ним закрылась дверь. — Но старикашку надолго не хватит. Со временем его голод станет настолько сильным, что он перекроет зов Тьмы. И вот тогда я бы даже тебе не рекомендовала стоять на его пути. — Я это учту. А теперь уходи. Я хочу поспать. Пожав плечами и не попрощавшись, Бертрайт вышла из комнаты, оставив Берилл одну. За окном уже светало. *** Когда пришло утро, Берилл по-прежнему не смогла сомкнуть глаз. Переполненная страхами и переживаниями, королева прибывала в состоянии крайнего упадка сил. Ее израненное тело не давало ей заснуть. Через некоторое время к ней явились старухи Сэн и Тао. Ее раны промыли, смазали мазью и перевязали. Все это старухи проделывали бесстрастно, как будто знали наперед, чем обернется для королевы эта ночь. Когда все было сделано, Берилл почувствовала себя значительно лучше. Она поблагодарила старух, но те лишь пожали плечами, мол это был приказ господина. Тогда Берилл решила спросить, как себя чувствует князь, на что одна из старух сухо ответила, что господин закрылся у себя в покоях и велел его не тревожить. А большего королеве знать не положено. Удовлетворившись этим ответом, Берилл все-таки удалось уснуть. *** Всю ночь в замке Шэдоу продолжался пир. Если предыдущий день прошел относительно спокойно, и воспрявшая духом Берилл смогла немного восстановиться, то теперь ее вновь охватило беспокойство. Дело в том, что князь Рурк, который не выносил застолий, неожиданно объявил о новом празднике. Его подданные отнеслись к пожеланию своего господина с воодушевлением. В большом зале замка веселились дворяне Тэтиса со своими капитанами, а на кухне и пристройках были накрыты столы для простых солдат, компанию которым составляли разбитные служанки. Берилл хорошо слышала звуки этой пирушки, охваченной каким-то непонятным экзальтированным весельем. Пьяные голоса, смех и крики сотрясали каменные стены. Шум прекратился лишь глубоко за полночь. Убаюканная наставшей тишиной, королева даже успела задремать, пока ее не разбудил ужасный вопль похожий на крик смертельно раненого зверя. Берилл подскочила с кровати, зажгла свечу и уставилась на старух, точно так же смотревших на нее. В лицах у них не было ни кровинки. — Что это? — спросила Берилл внезапно осипшим голосом. — А ну пойдите и посмотрите… Как ни странно, но старухи подчинились. Взяв подсвечники, прямо в ночных рубашках, они выскочили за дверь и исчезли в темноте. Спустя время, снаружи стал доноситься гул голосов, послышались крики, раздавались короткие приказы, а затем по каменным ступенькам пробежали тяжёлые сапоги. Берилл прислушивалась стараясь понять, что происходит. Старухи долго не возвращались и королева совершенно потеряла покой. Выйти из комнаты она не могла, тюремщицы предусмотрительно закрыли ее на замок, таким образом пресекая любую возможность побега. Однако на рассвете дверь внезапно распахнулась перед закованными в латы вооруженными солдатами. Словно во сне она видела, как они заполонили всю ее комнату. Берилл закричала, но в это мгновение сильные руки уже подхватили ее и поволокли в коридор. — Граф Шэдоу приказал арестовать ведьму! — грубо бросил один из солдат, и Берилл тут же поняла, что случилось то, чего она опасалась. *** Черствый сыр, хлеб и кувшин воды, которые принес тюремщик. Берилл ощупывала эти «сокровища», прикидывая на какой срок этого ей могло хватить, если съедать и выпивать ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Тюремщик, здоровенный детина, был последним человеком, кого королева видела в самом начале своего заключения. С тех пор, к ней никто не приходил. Прошло, по ее примерным прикидкам, насколько это вообще было возможно оценить в полной темноте, два или три дня. Возможно, стража уже была мертва или им было не до нее. Всем в замке Шэдоу сейчас не было никакого дела до плененной королевы Берилл, являвшейся залогом переговоров с генералом Кунцитом. Наверное, этот факт позабавил бы Берилл, если бы это не грозило ей не очень скорой смертью. Она пошевелила руками и ногами, слушая звон цепей. В кромешной тьме королева ничего не видела, да это ей, признаться, было не к чему. Тьма успокаивала и убаюкивала ее. По крайней мере здесь, в подвале, Берилл чувствовала себя в большей безопасности, чем в роскошных апартаментах, которые она еще совсем недавно занимала. «Интересно, — подумала Берилл, — понял ли граф Шэдоу, что случилось с князем Рурком?». Если понял, возможно, решил отомстить за своего господина. Мелочная, конечно, и совершенно глупая в нынешних обстоятельствах месть. Но не сказать, что уж совсем невозможная. Попросту сгноить ее в подземелье, не решившись отправить на костер при всем честном народе, было бы вполне разумным. Шэдоу ее боялся. Впрочем и не зря. Она бы тоже боялась ту, в чьих силах было превратить человека в создание Тьмы. Граф мог подозревать, он мог быть почти уверенным, но этот бравый вояка боялся, а значит, никогда бы не захотел подобной участи для себя. Поэтому Берилл оставили пока в живых. Рурк был мертв. Уже дважды. Она чувствовала это так, как будто закрылась одна из дверей, через которую к ней шел поток Тьмы. Будто тончайшая связующая ниточка оборвалась и кукловод лишился своей марионетки. Интересно, сколько же жизней пришлось забрать ожившему трупу, прежде чем солдаты одолели его? Бертрайт говорила, что голод со временем возьмет верх над Рурком, и что тот не услышит даже зова Тьмы, его породившей. Впрочем, королеву больше не мучил этот вопрос. Ей было определенно жаль всех этих людей, но она ничем не могла им помочь. Когда же ожившего мертвеца убили, Берилл ощутила облегчение, но и беспокойство одновременно, потому что та Тьма, которая успела проделать дорогу в ее душу по-прежнему оставалась там, продолжая выворачивать нутро наизнанку. Королева прекрасно понимала, что своими действиями просто пустила под откос собственный же план по спасению мира. «Я была беспомощна», — подумала Берилл и тут же отбросила эту мысль, но она вернулась к ней, как бумеранг. Это единственное, что пугало ее по-настоящему, до оцепенения. «Я не была беспомощна. Просто мне так удобно было в это верить. Я не хотела, чтобы князь овладел мной. Я призвала Тьму на помощь, тем самым вновь поставила на карту мир во имя любви и опять проиграла.» Так она провела не один день в собственных страхах и мыслях, прежде чем услышала звук шагов и увидела свет. И тогда Берилл поняла, что не должна была бояться или сомневаться. Никогда. Она была в ответе за этот мир. Это был жребий, который королева выбрала сама. Даже если отныне Берилл ступала на путь Тьмы. — Кунцит… Ты пришел за мной, — ее красиво очерченные губы растянулись в улыбке, когда она увидела знакомую фигуру, показавшуюся в проеме камеры.